Глава пятая

Две трети батальона майора Бадара квартировало в полуразрушенном селении Таиф. Штаб батальона, две стрелковые роты и рота обеспечения, состоящая из взвода охраны, автомобильного взвода, полевой медсанчасти и небольшого вспомогательного подразделения. Третья стрелковая рота расположилась на позиции к северу от Таифа и контролировала одну из автомобильных дорог, ведущих в Турцию. Четвертая рота, понесшая большие потери в недавних боях, находилась на переформировании. Именно та часть батальона, что располагалась в Таифе, и должна была в скором времени передислоцироваться в район Фадзина.

Два восточных квартала селения Таиф были полностью разрушены артиллерийским обстрелом. Большинство мирных жителей после этого покинули свои дома и перебрались в более спокойные места. Осталось всего несколько семей, ютившихся ближе к центру. По приказу майора Бадара личный состав батальона разместился в брошенных развалинах. Под штаб оборудовали просторный одноэтажный дом с обрушенным углом и выбитыми стеклами.

Именно в этот дом и прибежал со срочным докладом дежурный связист.

– Господин майор! – заглянул он в помещение, отгороженное от коридора пестрой занавеской.

– Чего хотел, рядовой? – оторвался тот от изучения карты.

– Только что получено сообщение от лейтенанта Фарида Сайнака.

Почувствовав неладное, комбат пристально посмотрел на связиста:

– Что случилось?

– При обследовании селения Фадзин взвод лейтенанта Сайнака нарвался на засаду. Сейчас там идет бой, и дела у наших плохи.

– Ты разговаривал с самим Сайнаком?

– Нет, с рядовым Башаром.

– Черт, – прошептал майор.

– Акиль Башар сообщил, что против взвода действует хорошо вооруженная банда численностью не менее двадцати человек. И еще он передал просьбу Сайнака о срочной помощи.

– Понятно. О потерях ничего не сказал?

– Нет.

– Свободен.

После ухода связиста майор вызвал начальника штаба и командира первой роты. Прибывшим офицерам он в двух словах изложил суть проблемы и приказал первой роте выступить на Фадзин. А уже затем попросил начальника штаба связаться с вышестоящим командованием и доложить о происшествии.

Первая рота под командованием капитана Фахана в спешном порядке погрузилась в имевшийся в распоряжении батальона автотранспорт и спустя четверть часа убыла в сторону селения Фадзин.

А в штабе началась настоящая суматоха. Один из лучших взводов батальона был отправлен накануне в разведку, о рейде знал ограниченный круг лиц, и вдруг – засада. Кто и каким образом мог слить противнику важную информацию?

Масла в огонь подлил начальник штаба. Вбежав к комбату, он выпалил:

– Я только что доложил о засаде командиру бригады. Он был очень зол и ответил, что в расположение нашего батальона вылетел заместитель начальника военной разведки полковник Хасани.

Встречать вертолет сирийской армии вышло все руководство батальона.

Винтокрылая машина подошла к селению Таиф с юго-запада. Сделав круг, пилоты выбрали площадку поровнее, зашли на нее против ветра и произвели посадку, подняв огромные клубы белесой пыли.

– Здравия желаю! – приветствовал Месед Бадар спустившегося по трапу полковника.

– Здравствуйте, – пожал тот его ладонь. – Перед отлетом мне сообщили о вашем чрезвычайном происшествии. На помощь окруженному взводу кого-нибудь послали?

– Так точно – роту капитана Фахана.

– Ясно. Я прибыл к вам по другому поводу, но сначала хочу разобраться в причинах ЧП.

Майор пригласил полковника в штаб.

– Отпустите подчиненных, – сказал тот на ходу. – Мне понадобитесь только вы, майор, и начальник штаба батальона…

Уединившись в так называемом кабинете, три офицера сели вокруг «стола» – стопки деревянных ящиков из-под патронов для крупнокалиберного пулемета. На верхнем ящике пестрела разложенная карта района с обозначением мест дислокации противника.

– Что думаете по поводу засады? – закурил полковник.

Майор с начальником штаба переглянулись.

– Случайность встречи полностью не исключаю, – вздохнул Бадар. И добавил: – Но больше склоняюсь к тому, что кто-то передал информацию о выходе взвода в разведывательный рейд.

– Согласен, – кивнул начальник штаба.

– Давайте сразу отбросим вариант со всякого рода случайностями, – решительно произнес полковник. – Мне доводилось бывать в таких ситуациях, и каждый раз в провалах был замешан кто-то из своих…

Заместитель начальника военной разведки сирийской правительственной армии полковник Хасани имел за плечами огромный боевой опыт. Его знали во всех частях и соединениях армии, уважали за ум, решительность и бескомпромиссность.

– Кто разрабатывал маршрут рейда? – спросил он.

– Мы с начальником штаба, – ответил комбат.

– Ну, в вас-то у меня сомнений нет – не первый год знаем друг друга. А кто был ознакомлен с целью рейда и маршрутом до выхода взвода?

– Только три человека.

– Вы двое – это понятно, – сразу насторожился полковник. – А кто третий?

– Заместитель начальника штаба лейтенант Тубур. Именно ему было поручено подготовить карту для лейтенанта Сайнака.

– Тубур? Не слышал о таком. Ну-ка, расскажите о нем в двух словах.

Командир батальона выдал короткую характеристику на подчиненного: возраст, послужной список, награды, черты характера. Впрочем, довольно быстро главе армейской разведки стало ясно, что командование батальона знает об Акуре Тубуре не много. Ничего удивительного в этом не было – тот появился в батальоне относительно недавно, в боях себя проявить не успел. Но и в трусости замечен не был.

– В целом мы знаем его недостаточно хорошо, – резюмировал Бадар. – Трех месяцев не прошло, как его перевели к нам из другой бригады.

– А где он сейчас?

– По вашему приказу я отпустил офицеров. Должно быть, в своем доме. Могу вызвать.

– Не нужно. Лучше проведаем его сами, – поднялся Хасани.

– Нет, Зайна, на этот раз в долг не получится. Надо заплатить.

– Почему не получится? – плаксиво тянула та, плохо проговаривая согласные звуки. – Денег совсем нет – чем платить? Как появятся – сразу отдам…

Зайна обладала необычайной красотой: милое светлое личико, тонкие брови, большие миндалевидные глаза под бархатными ресницами, пухлые щечки с детскими ямочками, длинные смоляные волосы. Погибшие родители были курдами, но она с рождения жила в центральной Сирии и хорошо знала арабский язык. Да вот беда – когда волновалась, всегда переходила на смесь арабского с курдским. Хитрющей была девицей, – так убедительно прикидывалась нищей сироткой, так чесала на своем непонятном языке, что любой пожалел бы.

Любой, только не Акур. Ее дом стоял рядом с домом Акура Тубура – сторона к стороне, и знал он ее как облупленную.

– Ты, Зайна, на жалость не дави, – посмеиваясь, не сдавался Тубур. – Я не министр социального обеспечения. Со слезами о бедности – к министру в Дамаск. А мне за ту еду, что привожу тебе раз в неделю, нужно платить…

В тот год ей исполнилось двадцать. Она была небольшого росточка, но с ладной фигуркой. Ходила, как и все селянки, ничем не выделяясь, кроме совсем уж старой одежки. До начала гражданской войны сирийская молодежь гарантированно получала бесплатное образование: с шести до одиннадцати лет – начальное, до четырнадцати – общее и до семнадцати – специальное, необходимое для поступления в университет. Зайна проучилась первые шесть лет и хотела продолжить учебу, но у родителей были другие планы. В семье катастрофически не хватало рабочих рук – один сын служил в армии, второй умер от заражения крови, третий родился инвалидом – был наполовину парализован. И вместо общей школы девушка отправилась ухаживать за кукурузой. Так и увязла в земледелии, в то время как большинство сверстниц получило общее и специальное образование, некоторые вообще уехали в Дамаск, где поступили в вузы.

– У тебя, Зайна, как и у любой женщины, деньги всегда имеются для расплаты, – подмигнув, сказал Акур.

– Какие у меня имеются деньги? – не поняла она.

– Хватит прикидываться. И говори нормально – на арабском.

Кивнув, она перестала вставлять курдские слова, но даже на чистом арабском все равно возразила:

– Нет у меня денег, честное слово! Неделю назад на последние пять фунтов купила лекарства для брата.

– А между ног у тебя что?

– Что? – недоуменно захлопала она длинными ресницами.

– Валюта у тебя там. Причем самая твердая – с кем угодно и за что угодно можешь расплатиться.

Поняв намек соседа, Зайна проглотила вставший в горле ком и выдавила:

– Ты серьезно?

– Абсолютно. Предлагаю договориться о цене. Я тебе, как и прежде, буду раз в неделю привозить овощи и крупы, а ты будешь уделять мне часок своего бесценного времени. Ну что, идет?..

Одинокому человеку на селе трудно. Тем более, если этот человек – слабая девушка. Слишком много мужской работы возлагается на ее хрупкие плечи: в доме, во дворе, в поле… А сильного мужчины рядом нет. И что же ей делать? Правильно – надо кого-то нанимать. Вот и обратилась за помощью около года назад к сыну соседей – Акуру, который к тому времени вернулся из армии.

Молодые граждане Сирии призывались в сирийскую армию на полтора года по достижении восемнадцати лет. И призывались лишь в том случае, если в их семьях имелись братья. Если таковых не было – юноши считались кормильцами семей и призыву не подлежали.

У Акура имелось четыре младших брата, в армию он ушел с большой охотой и вернулся ракиб тани – старшим сержантом. Вернулся возмужавшим, окрепшим, загорелым и пышущим здоровьем.

Удивленные соседи интересовались: «Почему не подписал контракт и не остался мусаидом – мастер-сержантом?»

«Успею, – отмахивался тот, – подписать контракт никогда не поздно…»

Так и ввязался после полутора лет перерыва в сельское хозяйство: большая семья довольно успешно выращивала ячмень, кукурузу, овощи, бахчевые, фрукты, фасоль… Когда умерли родители Зайны, семья Тубур арендовала две трети соседской земли и стала едва ли не самой богатой в районе.

Зайна, напротив, бедствовала: денег за аренду земли выходило мало – большая часть их тратилась на доктора и лекарства для парализованного брата. Времени на обработку оставшегося клочка земли почти не было; там кое-что росло, но этого на полноценное пропитание не хватало. Девушка металась, подрабатывала у доброхотов-соседей. И все равно ее положение становилось все хуже и хуже.

Однажды в ворота ее дома постучал Акур. Она открыла. На дороге стоял старенький пикап, в кузове которого лежали мешки с овощами и ячменем.

– У нас излишки, – по-деловому проинформировал сосед. – Хочешь, продам тебе за полцены?

– Но у меня сейчас нет денег, – волнуясь, путала она слова из арабского и курдского языков.

– Не беда – отдашь позже.

– Хорошо. Мы с братом будем очень благодарны…

Он заехал во двор участка, помог выгрузить несколько мешков и дотащить их до прихожей дома.

– Когда я должна заплатить? – спросила девушка, прощаясь с молодым человеком.

– В течение двух недель, – ответил он. И добавил: – Тогда я привезу вам новые излишки…

С тех пор так и повелось: Акур раз в две недели привозил к дому Зайны немного продуктов, а та рассчитывалась за предыдущую поставку. Соседи давно поняли, что девчонка приглянулась молодому парню, да обсуждать вслух подобные вещи было не принято. Ну, понравилась – что с того? Может, решил жениться.

– Но почему сейчас не получится подождать с деньгами? – сморщив носик, тянула девчонка. – Ты ведь раньше давал отсрочки!..

– То было раньше, – осторожно приблизился к ней Акур, – а пару дней назад ко мне приезжал армейский офицер – прапорщик.

– Зачем?

– Агитировал подписать контракт и вернуться в армию. Между прочим, в звании унтер-офицера «мусаид аваль».

– Мусаид аваль? Что это? Я не разбираюсь в воинских званиях.

– Это означает «полковой диспетчер» и, между прочим, является высшим унтер-офицерским званием!

– И ты согласился?

– Я похож на сумасшедшего? – поморщился молодой человек. – Нет у меня желания подставлять голову под пули. Слышала, что творится в столице?

– Нет.

– Волнения начались. Оппозиция выступает за свержение Асада. Вот-вот начнется гражданская война.

Девчонка явно не понимала, как связаны между собой эти ужасные события и необходимость прямо сейчас расплатиться за привезенные продукты.

– Ну, ты и дура! – скривился Акур. – Заплатить я должен офицеру, чтобы он оставил меня в покое.

– Теперь понятно, – шмыгнула она носом.

Акур Тубур давно положил глаз на дочь покойного соседа, да все как-то не получалось развести ее на близость. А тут подвернулся такой замечательный случай. На самом деле, в беседе с прапорщиком Акур дал предварительное согласие на службу по контракту. Тот помог заполнить анкету, задал с десяток вопросов и уехал, пообещав через месяц вернуться с приказом о присвоении Тубуру унтер-офицерского звания. По этой причине молодой повеса решил действовать и за оставшийся срок во что бы то ни стало овладеть молодой соседкой.

– Так что насчет твердой валюты? – погладил он девушку по бедру.

Зайна отпихнула его руку и заливисто рассмеялась. От смеха на щеках образовались симпатичные ямочки, в раскосых глазах зажглись игривые огоньки.

– Можно и валютой, – негромко сказала она, опять мешая слова из разных языков.

– Тогда показывай свой товар, – кивнул на подол юбки Акур.

Как ни крути, а выгода от поступившего предложения была очевидной. Зайна раздумывала не больше трех секунд. Потом оглянулась по сторонам, осмотрела дальний соседский двор и быстро подобрала юбку. Ни чулок, ни трусиков, ни нижней юбки. Впрочем, это не удивило Акура – бедность соседской семьи была известна всему селению.

– Ну? Понравилось? – медленно опустила она подол.

– Понравилось.

– Тогда приходи вечером, когда брат уснет.

– Нет, Зайна, так не пойдет. Вначале с тебя задаток. Или аванс. А уж вечером полный расчет.

– Какой еще аванс?!

– Обычный. Так что, в дом пригласишь?

– Нет, лучше в сарай – в доме брат…

Они проскользнули в старое каменное строение под соломенной крышей, притворили за собой дверь.

Девчонка явно не знала, что и как делать – снова задрав юбку, она стояла в углу сарая. Молодой человек неторопливо расстегивал ширинку; по его лицу блуждала довольная улыбка.

– Давай быстрее, – поторопила она, заметив самодовольное выражение его лица. – У меня еще дел полно по дому.

– Если будешь послушна – заживешь нормально… – предвкушая блаженный миг, нашептывал Акур, расторопными движениями ладони заставляя ее пошире расставить ноги.

Зайна охнула, почувствовав боль, и взмолилась:

– Тише, тише!

– Стараюсь…

Хватило его всего на пару минут. Акур издал протяжный стон и, шагнув назад, качнулся.

Девушка, тяжело дыша, распрямилась и отряхнула подол.

– Ну что, доволен авансом?

– Доволен, – шумно выдохнул Акур.

– Тогда иди, разгружай мои продукты. Они же теперь мои, верно?

– Твои-твои…

Перетаскав во двор несколько мешков с овощами и ячменем, он устало остановился у калитки, вытер вспотевший лоб. Овощи пойдут в пищу, половину ячменя девчонка истолчет и будет печь лепешки, другую половину продаст и выручит немного денег.

Зайна встала рядом с парнем и неожиданно прижавшись пухлой щечкой к его плечу, тихо спросила:

– Вечером придешь?

– О, да я погляжу, тебе понравилось! – улыбнулся он.

Зайна хихикнула и спрятала лицо в складках его одежды.

– Нет, ты скажи! – настаивал молодой человек. – Понравилось?

Оттолкнув его, она нырнула во двор и, перед тем как захлопнуть калитку, показала язык:

– Вечером скажу…

– Что он за человек? – спросил полковник по дороге к дому заместителя начальника штаба.

– В личном деле написано мало, – рассказывал командир батальона. – Вырос в глухом селении юго-восточнее Дамаска. Отслужил срочную службу в армии, демобилизовался в звании старшего сержанта. Вернулся в селение, где помогал родителям обрабатывать большой земельный надел…

Всего к дому, где обосновался лейтенант Тубур, направлялись шесть человек: полковник Хасани, майор Бадар, начальник штаба – капитан Атасси, сержант и два рядовых бойца. Все были вооружены и готовы к любому развитию событий. Встречавшиеся по дороге военнослужащие отдавали честь и провожали группу недоуменными взглядами.

– Будет о сельском хозяйстве, – поморщился полковник. – Что там написано об его армейской карьере?

– Вернулся на службу с началом гражданской войны, подписав контракт и получив звание полкового диспетчера, – продолжил рассказ комбат. – Вначале был назначен заместителем командира взвода в бригаду, дислоцированную в Алеппо. Спустя несколько месяцев принимал участие в защите северного пригорода Дамаска. В процессе тех боев стал командиром взвода и получил первое офицерское звание – прапорщик. Год назад был переведен в нашу бригаду на должность командира роты, но служил не в моем батальоне, а в первом, поэтому ничего о том периоде его службы сказать не могу. Нам направо…

– Ясно, что потом?

– Потом за какую-то успешную операцию на севере страны он получил второе офицерское звание и, уже будучи лейтенантом, был переведен в мой батальон на должность заместителя начальника штаба.

– С обязанностями справляется?

– Вполне. У тебя же не было к нему нареканий? – глянул комбат на начальника штаба.

– Поначалу пришлось обучать. Штабной грамоты ему явно не хватало – даже не умел толком читать карты и неважно справлялся со сбором оперативной информации. Потом дело пошло, и он стал неплохим помощником. С обязанностями разобрался, приказы и поручения исполнял в срок.

– Женат?

– Нет, но за ним таскается какая-то женщина.

– Что значит, «таскается»?

– Мой батальон за последние полгода сменил три места дислокации, – пояснил майор Бадар. – Так вот каждый раз на новом месте в его доме появлялась одна и та же женщина лет двадцати пяти. Я как-то спросил, кем она ему доводится. Он пояснил, что она из его села и скоро станет законной супругой. Раз такое дело, я не стал возражать – пусть живут вместе…

Заместитель начальника штаба обосновался в одном из брошенных домов, коих в селении Таиф было предостаточно. Снаряд или авиационный боеприпас угодил аккурат между домом и сараем. Последний напрочь снесло взрывной волной, а дом устоял, лишившись, правда, одной из стен.

Шесть человек подошли к воротам и, прежде чем войти во двор, приготовили оружие. Офицеры достали пистолеты, сержант и рядовые сняли с плеч автоматы.

– Значит, так, – предупредил полковник, – главное, не дать ему опомниться. Заходим и без лишних слов производим арест. Потом допрос с обыском. Готовы?

– Так точно.

– Пошли…

Проникновение в дом получилось стремительным – входную дверь снесло давнишним взрывом, и вместо нее в проеме белела полоска старой материи.

Центральная комната пустовала. А в единственной дальней спальне на обустроенной на полу постели лежали двое: лейтенант Тубур и молодая женщина необычайной красоты.

– Ну, кого там еще принесло? – недовольно повернулся к дверному проему лейтенант.

Увидев вошедших офицеров, он изменился в лице и слез с женщины. Та стыдливо прикрыла грудь простыней.

– Встать! – скомандовал заместитель начальника военной разведки.

Растерянный Тубур дотянулся до лежавшей рядом одежды, надел форменные брюки, встал.

– Руки! – шагнул к нему сержант.

Тот вытянул руки, и на запястьях тотчас щелкнул замок наручников.

Увидев эту сцену, женщина резко откинула подушку и схватила лежавший под ней пистолет. Но воспользоваться им не успела – начальник штаба вовремя заметил маневр и произвел выстрел. Взвизгнув, женщина выронила оружие и схватилась за простреленное предплечье.

– Кто такая? – строго спросил полковник.

– Это моя невеста, – ответил за нее лейтенант Тубур. – Мы с ней из одного селения.

– Почему она здесь?

– Устав не запрещает офицерам проживать с близкими родственниками.

– Невеста не является родственницей – ни дальней, ни, тем более, близкой.

Полковник Хасани вплотную подошел к лейтенанту, зло посмотрел на него из-под густых бровей и обратился к подчиненным:

– Раненой оказать помощь. Обоих в штаб – на допрос.

Женщине наскоро перевязали руку, позволили одеться. После чего двое рядовых под командой начальника штаба повели арестованных в штаб.

Оставшиеся – полковник Хасани, майор Бадар и сержант – приступили к обыску…

Поначалу поиски ничего не дали. В двух сохранившихся после обстрела комнатах был наведен относительный порядок, влюбленная парочка использовала уцелевшую мебель: стол, пару табуретов, платяной шкаф, тумбочку. Среди всего этого отыскалась пара сотовых телефонов, подключенных к оператору «SyriaTel»; мужской бритвенный станок и немного женской косметики, военная и гражданская одежда, обувь… В спальне под выбитым окном стояла походная сумка лейтенанта, в которой лежали его личные вещи: чистое белье, небольшой фотоальбом с семейными снимками, аудиоплеер с наушниками, зарядным устройством и парой запасных аккумуляторов, солнцезащитные очки и еще какая-то малозначимая мелочь.

По мере того как обыск подходил к завершению, настроение двух офицеров портилось. Еще бы! Если не удастся найти ни одной зацепки, ни одной компрометирующей вещицы, то перед лейтенантом и его невестой придется долго извиняться. Это ведь не шутка – завалиться к нему в дом, арестовать, прострелить женщине руку, увести обоих на допрос… Да, она схватилась за лежащий под подушкой пистолет и могла выстрелить, но при желании этот агрессивный поступок легко объяснялся. Девушка не знала в лицо командира батальона и никогда не видела полковника Маргима Хасани, поэтому могла принять их за переодетых бандитов «Исламского государства».

Да, похоже, извинений не избежать. К тому же предстоит заново ломать голову в поисках предателя, слившего информацию о разведывательном рейде в Фадзин.

Впрочем, расстраивались офицеры недолго. Перерыв все закутки, где могли быть спрятаны улики, майор Бадар вернулся в спальню и откинул в сторону матрас. Это было единственное место, которое полковник с майором осмотрели лишь бегло и без должного внимания.

Тут-то перед взором комбата и предстал люк в деревянном полу.

– Господин полковник, поглядите, что я нашел, – позвал он Хасани.

Тот появился в дверном проеме и присвистнул от удивления:

– Как же я сам не догадался о подвале?!

Вместе они откинули тяжелую крышку, майор посветил вниз фонарем и воскликнул:

– Ого! Да тут неделю прожить можно, не показываясь наверху!

– Ты прав, майор. Ну что, спустимся и осмотрим?

– Давайте.

Оставив наверху сержанта, офицеры по очереди спустились вниз по узкой деревянной лесенке и приступили к осмотру странной находки…

Фактически под полом находилась еще одна полноценная комната, примерно на треть меньше спальни. В углу стоял топчан со сложенным одеялом из верблюжьей шерсти. В ногах у топчана был стол, над столом висели две широкие полки с банками, коробками и пакетами. В другом углу поблескивали две канистры с питьевой водой и закрытое крышкой ведро для туалета. Под потолком висела электрическая лампочка для общего освещения, на столе для работы имелась вторая – настольная. Обе лампы запитывались от танкового аккумулятора, стоящего под столом. На торчащем из стены крючке висела керосиновая лампа.

– Керосин, – доложил майор, понюхав горловину еще одной канистры. – Запаслись на все случаи жизни.

– Да, здесь все продумано до мелочей, – согласился полковник.

Первое, что по-настоящему привлекло внимание офицеров, – станция спутниковой связи, корпус которой был помещен между банок на полке, а антенна хитрым образом крепилась на обшитой досками стене.

– Уже за это его можно расстрелять, – проворчал полковник, проверяя настройки станции.

– С большим удовольствием сделал бы это лично, – поддержал его майор, изучая этикетки банок и коробок с провизией. – Оборудовал у нас под носом полноценный тайник, в котором безвылазно можно прятаться пару недель и при этом спокойно держать связь с дружками-головорезами…

Помимо современной станции спутниковой связи, под лестницей «норы» был найден автомат Калашникова с приличным запасом патронов, пять ручных гранат, комплект из двух армейских портативных радиостанций и несколько книг с символикой ИГИЛ и с содержанием пропагандистского характера.