Глава одиннадцатая
Сирия, российская авиабаза Хмеймим – город Джадин Наше время
После получения сигнала о готовности усиленной группы Андреева к работе подполковник Орлов немедленно связался с Москвой и слово в слово повторил руководству данное сообщение.
Затем он позвонил генералу Грубанову и, извинившись за беспокойство (время было позднее), попросил о встрече. Тот уже намеревался спать и пригласил его в свой жилой модуль.
Явившись к командиру базы, Геннадий Орлов доложил о недавнем разговоре с Андреевым и попросил разрешения подготовить к восьми часам утра вылет звена вертолетов. Конкретно, один транспортный «Ми-17» и два «Ми-24». Кроме того, он передал данные о двух площадках вне города Джадин и поделился сомнениями по поводу третьей – на центральной площади.
– Давай решим так, – прогудел генерал, – экипажам все равно необходимо перед вылетом отдохнуть и выспаться, поэтому сейчас их трогать не будем. Сейчас ты просто выберешь подходящих пилотов, забежишь к ним и предупредишь о завтрашнем задании.
– Понял. Во сколько для них подъем?
– Думаю, шесть утра – в самый раз. После завтрака техники отправятся на аэродром готовить машины, а с летчиками мы посовещаемся в классе предполетной подготовки. Там и решим по поводу площадок.
– Ясно, товарищ генерал.
– А ты к этому времени, раз уж Миша Суслов временно отсутствует, подготовь свежие аэрофотоснимки Джадина и его окрестностей…
Спать в эту ночь пришлось мало – в половине шестого Орлов уже был на ногах. Умывшись и накинув «тропическую» форму, он позвонил начальнику секретной части и приказал через пятнадцать минут быть на рабочем месте. После чего выпил стакан сладкого чая и побежал в штаб…
В «секретке» он выбрал полтора десятка свежих и самых качественных снимков с изображением города Джадин и его ближайших окрестностей. Часть снимков была выполнена из космоса, часть – с высотного самолета-разведчика. Разрешение было настолько высоким, что на улицах и на расположенных вокруг города полях легко угадывались люди. Внизу под каждой фотографией была нанесена масштабная шкала с делениями по пять метров.
Жизнь на аэродроме российской авиабазы Хмеймим не угасала даже глубокой ночью. Одни технические расчеты встречали возвращавшиеся с заданий самолеты. Другие готовили к вылетам следующие. Чуть на отшибе кипела работа по ремонту и регламенту в ТЭЧ – технико-эксплуатационной части. По рулежным дорожкам между складом ГСМ и стоянками сновали автозаправщики и «масленки». На стоянках гудели АПА – мощные генераторы для запуска авиадвигателей. Вооруженцы на своих спецмашинах подвозили к самолетам бомбы, ракеты и снаряды к авиапушкам.
Вертолеты по ночам летали реже, ибо их стихия – предельно малая высота, на которой удерживать машину гораздо труднее. Тут тебе и сложный рельеф местности, и высокие деревья, и искусственные препятствия в виде линий электропередач, нефтяных вышек, радиомачт, заводских труб и столбов. Даже птицы, в основном предпочитающие носиться на той же высоте, являются в таких полетах серьезной угрозой. Одним словом, с такими «сюрпризами» лучше иметь дело днем и при хорошей видимости.
Тем не менее, в шесть тридцать закипела работа и на вертолетной стоянке. Сначала появился ДСП – дежурный по стоянке подразделения. За ним подтянулись инженеры и техники. С трех вертолетов стянули чехлы, затем откинули капоты…
Примерно в это же время позавтракавшие в столовой экипажи собрались в классе предполетной подготовки. Здесь их уже ждали командиры и начальники служб: командир базы генерал Грубанов, начальник штаба полковник Королев, командир авиагруппы подполковник Орлов, начальник штурманской службы подполковник Бижко, старший инженер подполковник Круглый, начальник метеослужбы капитан Белов и командир вертолетной эскадрильи подполковник Лаврешин.
Помещение класса было большим и просторным – перед трудной и масштабной работой авиаторов в нем одновременно умещался личный состав двух эскадрилий. Все стены пестрели цветными плакатами, схемами, картами и разнообразным справочным материалом.
Руководство восседало в «президиуме» и негромко обсуждало предстоящую эвакуацию усиленной группы. Штурман Бижко заканчивал писать на доске данные по маршруту «авиабаза Хмеймим – Джадин». Орлов раскладывал на столе добытые в «секретке» фотографии. Метеоролог Белов склонился над свежей синоптической картой и анализировал фактическую погоду в районе аэродрома.
Явившийся по приказу летный состав поприветствовал старших по званию и расселся за столы. Никто из летчиков пока не знал о предстоящем задании, так как вся операция по освобождению сирийских бойцов была засекречена.
– Как отдохнули? – поинтересовался Грубанов.
– Нормально, товарищ генерал, – ответил за всех командир звена «Ми-24».
– Вчера никто из вас не летал?
– Никак нет. Тоже отдыхали.
– Ну, и славно. Значит, так, соколики. Предстоит вам непростое задание – эвакуировать из города Джадин довольно большую группу людей.
Сопровождая слова генерала, штурман постучал кончиком указки по висящей карте, обозначая искомую цель – Джадин.
– И сколько забирать пассажиров? – осведомился командир транспортного «Ми-17».
– Если все сладится, то ровно четырнадцать. Трое российских снайперов, пятеро сирийских спецназовцев и шестеро бойцов сирийского разведывательного взвода, попавших в бандитский плен. Собственно, ради этих шестерых и была затеяна эта непростая операция.
– Будем надеяться, что все получится, – кивнул начальник штаба.
– Товарищ генерал, разрешите показать фотографии? – подал голос Орлов.
– Да-да, пусть изучат и примут решение по площадкам.
Командир авиагруппы положил перед экипажем «Ми-17» рассортированные снимки и рассказал о двух имеющихся ровных площадках, посадка на которые не представляла сложности.
– Для эвакуации наиболее удобной стала бы третья площадка – на центральной площади, – сказал он, показывая ее расположение. – Но она небольших размеров, и вы должны решить сами, подойдет ли она для посадки или лучше не рисковать.
Командир, правый летчик и борттехник склонились над снимками…
Спустя минут пятнадцать, когда площадь была многократно измерена масштабной линейкой, решение озвучил командир – опытный летчик первого класса:
– Товарищ генерал, считаю, что на площади можно произвести безопасную посадку при условии захода строго с южного или северного сектора.
– Чтобы не мешал минарет? – глянул на него старый авиатор.
– Так точно. Он возвышается на восточной окраине площади и в указанных мной случаях не станет препятствием.
– Согласен, – кивнул генерал. – В таком случае, вопрос к начальнику метеослужбы.
Капитан Белов поднялся и вытянулся в струнку:
– Слушаю, товарищ генерал.
– Какой ветерок ожидаешь к десяти часам в районе Джадина?
Метеоролог вышел к висевшей на доске синоптической карте и заученно оттарабанил предполетный инструктаж по фактической погоде на аэродроме и прогнозируемой по маршруту и району эвакуации. Исходя из его щедрых обещаний, ветерок ожидался слабый, но с выгодного направления.
– Стало быть, посадка на площади – первый и основной вариант, – подытожил Грубанов. – Запасной – район оконечности оврага на южной окраине города.
– Ясно, – кивнул командир «Ми-17».
– Группе наших снайперов известна ваша рабочая частота. Они будут ее прослушивать, а вы не забудьте при подходе предупредить о месте и времени посадки.
– Понял, – кивнул летчик.
– Штурман, твое слово, – глянул генерал на старшего штурмана.
Тот давно топтался у карты и начал свой доклад о воздушной обстановке в тех провинциях, которые предстояло пересечь вертолетному звену.
За ним коротко выступил инженер, которому только что по телефону доложили о полной исправности и готовности техники к вылету.
По завершении предполетных указаний генерал устало вздохнул:
– Ну, с этим покончено. Надеюсь, у ребят все получится, и мы своевременно выдернем их из этого серпентария. Осталась нерешенной одна проблема.
– Какая, Виктор Алексеевич? – шепотом спросил сидящий рядом начальник штаба.
– Суслов, – так же тихо ответил командир базы. – Беспокоит меня исчезновение Михаила. Сильно беспокоит.
– Да, это серьезная проблема, – помрачнел лицом полковник. – Даже не знаю, как подступиться к ее решению…
Завтрак в привычное время в камеры не принесли. Пленники не знали, который час, поэтому продолжали спать в прохладной камере с затхлым запахом плесени и испражнений.
В девять утра щеколда громко лязгнула, сдвинувшись в сторону, и железная дверь со скрипом отворилась. В проеме появились фигуры нескольких боевиков.
– А ну, просыпайтесь, собаки! – рявкнул один из них, с объемной рыжей бородой.
Трое пленных зашевелились и начали медленно подниматься на ноги. Тела после допросов и побоев у всех болели, сил от скудной кормежки не было.
«Принесли завтрак? Или опять поведут на задний двор для истязаний? – вяло размышлял лейтенант. – Но тогда почему в камеру ввалились сразу трое? И зачем они принесли медный таз?..»
Фарид Сайнак поискал среди вошедших человека, который приносил таблетки и назвал себя их другом. Кажется, его звали Вадид.
Но среди пришедших лейтенант его не обнаружил.
Из соседнего помещения доносились голоса и похожий шум. Что-то в поведении боевиков офицера настораживало. Что-то было не так.
Один из боевиков поставил на середину камеры таз с водой.
– Снимите одежду и ополоснитесь, – приказал все тот же рыжебородый бандит.
Пленники с трудом поснимали рваную и окровавленную форму. Лейтенант подошел к тазику первым, наклонился, набрал пригоршню воды, умылся. Второй пригоршней обмыл торс. За ним водные процедуры принял заместитель Такаль. Последним помылся связист Башар.
Отойдя в сторонку, Сайнак хотел надеть камуфлированную куртку, но рыжебородый прикрикнул:
– Выбрось эти лохмотья! Возьми это, – и он бросил офицеру что-то ярко-оранжевое.
Поймав тряпку, тот развернул ее. В руках оказался просторный балахон. И тут он понял: это подготовка к казни. Ничего не добившись от пленников на допросах, полевой командир решил казнить их сегодняшним утром.
Внутренне лейтенант давно приготовился к такому исходу, однако все равно почувствовал неприятный холодок, пробежавший по телу. Сердце заколотилось быстрее, дыхание перехватило.
Тем не менее, он взял себя в руки: натянул балахон, расправил складки и встал, гордо подняв голову. Если уж суждено расстаться с жизнью, то сделать это нужно так, чтобы не было стыдно перед товарищами.
Когда все трое оделись в оранжевые балахоны, их вывели на улицу. Там уже ожидали трое других бойцов взвода: командир первого отделения сержант Алан Найзур, рядовой Баха Харад и рядовой-пулеметчик Алим Калари. Они были в такой же одежде, на лицах синяки, ссадины, страх и недоумение.
– Держитесь, парни, – вместо приветствия проговорил Сайнак.
Всех пленников построили в одну шеренгу у задней стены дома. Поочередно к каждому подошел молодой боевик и сделал инъекцию сильнодействующего наркотика.
Через десять минут, когда наркотик подействовал, шестерку бойцов сирийской армии проводили на невысокий деревянный пьедестал, покрытый серым брезентом. Там их усадили на колени, связали за спинами руки.
За всем этим действом следил полевой командир Ахмад Хамани, сидевший на раскладном кресле в тени платана. Рядом стояли два приближенных человека: заместитель – Басир Фахри и младший полевой командир Давуд Газал, которому посчастливилось взять в плен разведчиков сирийской армии. Все трое были в новенькой камуфляжной форме.
Хамани был невозмутим, в каждом его движении царила уверенность.
Внешний вид Фахри выражал готовность исполнить любое приказание известного полевого командира. За эту готовность, исполнительность и понятливость Хамани и ценил своего заместителя.
Газал буквально светился довольством. Без проблем уничтожив разведывательный взвод и пленив этих шестерых, он спас свою репутацию, к тому же подзаработал денег. После успешной операции в Фадзине Ахмад Хамани выполнил свое обещание и выплатил всем участникам боя приличную премию.
– Они готовы? – спросил полевой командир у того, кто делал инъекции.
– Да, Ахмад.
Тот посмотрел на часы и распорядился:
– Запускайте гостей!
Тотчас грохнули створки открывшихся ворот, и полсотни жителей, собранных боевиками в соседних кварталах, хлынули с улицы во двор.
Бойцы усиленной группы Андреева приготовились к работе заранее. Встали в четыре утра, когда небо еще не окрасилось в фиолетовые краски. Ополоснув водой из фляжек лица, позавтракали, проверили оружие, боеприпасы, снаряжение и связные радиостанции. После чего капитан провел последний инструктаж.
Собрав всех вокруг себя в одной из комнат дома, он сказал следующее:
– Женя, ты занимаешь позицию на крыше жилого дома; запасная позиция внизу – окно, выходящее на соседнюю усадьбу. Валера, ты сидишь на крыше амбара, запасная позиция внизу – у разлома в каменном заборе. Я лезу на дальний граб, а в случае обнаружения тоже перемещаюсь к забору. Лейтенант, ты своих парней распределишь сам, но не забывай о главном: наши позиции должны быть прикрыты со всех сторон, чтобы ни одна бродячая кошка к нам не проскочила, пока мы крошим головы бандитам. Потому что, если мы начнем заниматься собственной обороной, – эффективность операции упадет в разы.
– Понял, капитан, – кивнул тот.
– Далее. Связь поддерживаем постоянно. Никто ни на одну секунду не должен отключать радиостанции, так как обстановка может поменяться в любое мгновение. Это тоже понятно? – Он обвел взглядом подчиненных. Последний довод был красноречив, и спорить никто не собирался. – Теперь конкретно по тебе, Женя. Я специально не стал загонять твою персону на дерево, хотя корячиться должен был ты как самый молодой.
Суров вскинул брови и хотел возмутиться, но командир продолжил, не дав раскрыть ему рта:
– На тебе самая ответственная задача: не прощелкать подход наших «вертушек». В десять или в самом начале одиннадцатого они будут рядом с Джадином и сами выйдут на связь.
– Понял. Что им передать?
– Скорее не передать, а вовремя услышать. Они должны сообщить место посадки транспортного вертолета. Это может быть площадка рядом с оврагом или центральная городская площадь. И еще они могут предложить помощь и прикрыть в том случае, если мы будем спешно сматываться с позиции. В общем, ты – наши глаза, уши и бронежилет для задницы. Уяснил?
– Чай, не футболист – понимаю с первого раза.
– Вот и отлично. Ну, и пара мыслишек общего характера. Первая касается снайперов. Начинаем «банкет» с самых «жирных» целей: полевых командиров, пулеметчиков, гранатометчиков и боевиков, находящихся рядом с пленными. Далее действуем по обстановке. Вторая мысль касается вас, – перевел взгляд на сирийцев капитан. – Как только мы расчищаем плацдарм, наступает ваше время. Сами не дергайтесь – ждите моей команды, иначе ненароком угодите под наши пули. Во дворе штаба вам нужно действовать молниеносно. Думаю, на эвакуацию плененных разведчиков у вас будет всего полминуты – не больше. Понятно?
– Так точно, – ответил лейтенант.
– Кстати, назови свой позывной.
– По рации меня все зовут «Анваром».
– Хорошо, пусть будет «Анвар». А я – «Юнкер».
– «Юнкер», – кивнув, повторил тот незнакомое слово.
На том инструктаж был закончен, и в пять утра Павел приказал занять позиции.
Самая простая и в то же время самая опасная позиция досталась прапорщику Гриду. Дело в том, что сарайчик, прозванный снайперами «амбаром», находился ближе всех к разделяющему участки забору. Дистанция до деревянного «подиума», где, предположительно, поставят пленных и вокруг которого сосредоточатся боевики, не превышала шестидесяти метров.
Щелчки «винторезов» с такого расстояния боевики не услышат, но позже – когда опомнятся и начнут палить по соседней усадьбе – могут ненароком и задеть Валерку. Ведь скрыться от противника за низким бортиком будет проблематично.
Вторая по сложности позиция досталась Павлу. С одной стороны, дерево, на которое он влез в предрассветных сумерках, отстояло от заднего двора штаба аж на сотню метров. Плюс шикарная густая крона, полностью скрывавшая стрелка от противника. Тем не менее, если во время операции его фигуру кто-то заметит – беды не миновать. Тут тебе ни кирпичных стен, ни других серьезных препятствий для пуль. Одна автоматная очередь, беспорядочно пущенная по кроне, и ты на девяносто девять процентов труп.
На самом «козырном» месте разместился счастливчик Женька. Этому повесе и раздолбаю всегда везло. Сейчас он распластался на плоской крыше жилого дома, просунув толстый ствол «винтореза» в небольшую щель между булыжниками, из которых был сооружен бортик высотой шестьдесят сантиметров. Размеры крыши, высота бортика и десяток подобных щелей позволяли Женьке легко менять позицию и безнаказанно вести прицельный огонь по противнику. А дистанция в восемьдесят метров и относительная бесшумность «винтореза» обещали вообще оставаться незамеченным. Под левой Женькиной рукой лежала мощная связная радиостанция с развернутой антенной, под правой – несколько запасных магазинов.
Свои ранцы с провизией и запасной одеждой снайперы оставили внутри дома. С собой на позиции взяли только оружие, боеприпасы, оптику для наблюдения, радиостанции, индивидуальные перевязочные пакеты, по паре гранат, фляжки с водой и по одной плитке шоколада.
Забравшись на дерево в начале шестого утра, Павел обследовал обширную крону граба и наткнулся на неплохое местечко между раздвоенных сучьев на высоте шести метров. Сидеть на твердой древесине было неудобно, но в его практике доводилось терпеть и не такие неприятности.
Со всех сторон шелестела листва. Обзор в сторону штаба банды был отличным, если не брать в расчет нескольких мешавших веток.
С помощью ремней капитан закрепил на толстой ветке разгрузочный жилет с магазинами и оглядел позиции товарищей. Его местечко было выше крыш, поэтому Женьку и Валерку он прекрасно видел.
– «Второй», я – «Юнкер», как устроился? – вполголоса произнес он в микрофон рации.
– Нормально, – коротко ответил Суров. – Но в Нахабине было лучше.
В Нахабине жила его последняя пассия, с которой он на полную катушку отрывался на широкой кровати.
Улыбнувшись ответу, Андреев все же одернул:
– Отставить открытый текст!
– Слушаюсь и повинуюсь, мой командор…
– «Третий», ты как? – обратился Андреев к прапорщику.
– И я нормально. Дворик как в тире.
– Понял. Смотри в оба…
Далее наступило затишье. Снайперы, стараясь двигаться как можно меньше и плавней, дежурили на выбранных позициях, сирийских спецназовцев вообще не было видно – все они расположились в доме, прикрывая различные направления.
Во дворе соседней усадьбы иногда появлялись люди, но интереса ни они, ни их деятельность не представляли. Какая-то женщина выгнала из подсобного помещения десяток баранов и погнала их к воротам, по улице в это время проходила отара, подгоняемая чабаном. Затем молодой мужчина пронес из сарая в дом охапку хвороста, потом взялся мести задний двор. А два вооруженных боевика, лениво переговариваясь, слонялись по переднему двору.
Павел долго рассматривал плоскую крышу двухэтажного дома, но дозора так и не заметил. Это было странно, так как в предыдущих операциях в здешних краях снайперы постоянно сталкивались с хорошо организованной охраной жилищ, облюбованных террористами. И дозорный пост на крыше был неотъемлемой частью этой охраны.
«Наверное, в Джадине они чувствуют себя в полной безопасности, – заключил капитан. – Во-первых, до линии фронта далековато. Во-вторых, в городе разместилась крупная банда, и это придает уверенности».
Утро радовало тишиной, солнечной и безветренной погодой. До удушающей жары было еще далеко. Осматривая округу сквозь оптику бинокля, Андреев удивлялся превратностям судьбы.
«Кто бы мог представить, что эта идиллия скоро нарушится криками религиозных фанатиков и показательным убийством шестерых молодых парней?» – с грустью размышлял он.