Глава 8
К полудню пришло СМС-сообщение от Архипова. Он прислал Илье координаты Исаева и Чернова, а также телефон пенсионера Носова. К сообщению прилагалась приписка: «Скончалась любимая тетушка в городе Находка Приморского края. Срочно выезжаем всем семейством».
Мороз с облегчением выдохнул. Попутного ветра. Как говорится, шесть футов под килем. Сработал у человека инстинкт самосохранения.
«Как же приятно просыпаться с женщиной, к которой тебя тянет! Все отлично, кабы не этот груз на душе, – подумал Илья. – Она знает, что меня беспокоит, не донимает с ласками, хотя я и вижу, что ее тянет ко мне. Ей не так уж и важна моя не самая заурядная и спокойная профессия. А ведь за нашими домами могут следить», – мелькнула в голове капитана несложная мысль.
Он прогулялся до дома, вошел на кухню, стыдливо пряча глаза. Мама укоризненно покачала головой. Блудный сын вернулся. Рембрандт отдыхает.
– Сотвори ты такое в пятом классе, я бы тебя высекла. А теперь остается только плакать.
Он открыл было рот, чтобы напомнить, что в пятом классе еще не вступил в половозрелый период, а стало быть, все сказанное не имеет смысла.
– Прости, мама, – промямлил Илья с виноватым видом. – Такая уж планида у вашего сына. И ты, отец, не сердись, – сказал он насупленному Виктору Александровичу, входящему на кухню.
– Можем выпороть, – предложил тот. – Легче не станет, но традицию сохраним.
– Не надо. – Илья изобразил испуг и начал пятиться к выходу. – Ладно, уважаемые родители, я сегодня здесь, не дальше третьего дома по улице. Если понадоблюсь, пишите письма.
Отец и мать украдкой переглянулись. Значит, верной дорогой пошел их Илья. После смерти Насти Катя стала им родной дочерью.
Не меньше часа он таскал из колодца для Кати воду, при этом сутулился, делал постное лицо. Все это исключительно для пассажиров неказистого микроавтобуса, который стоял через дом, на противоположной стороне дороги. К окну никто не лип, но в машине находились как минимум двое, и были эти ребята явно не местные. Капитан делал вид, что не замечает посторонних, таскал воду с потерянным видом. Скверное состояние, когда знаешь, что тебя исподтишка разглядывают.
Он пытался поставить себя на их место.
«Какой приказ им дан? На ликвидацию всех причастных и подозрительных? Тогда они не стали бы торчать тут, а давно занялись бы работой. Значит, не все так просто.
Я жутко запуган после ночного происшествия. Возможно, данное событие вправило мне мозги, и я решил смириться с существующим порядком вещей. Зачем меня убивать, если я не стану больше совать свой нос в историю с гибелью сестры?
Но им надо убедиться в этом. Пусть я увижу слежку. Это пойдет только на пользу делу. Естественно, они не знают, где я служу и насколько поддаюсь устрашению».
Но дело он сделал полезное, обеспечил Катю водой на две недели. Потом Илья чинил пошатнувшуюся ограду. Мимо проходили сельчане, с интересом смотрели в его сторону, перешептывались. Проехал на велосипеде невезучий ухажер Витька Микульчин, скорчил гримасу.
«Может, ему на кошках сначала попробовать?» – подумал Илья, берясь за топор и проверяя на ощупь лезвие.
Микроавтобус так и стоял у третьего дома, мотал нервы.
Потом они сидели с Катей на веранде, пили чай с прошлогодними сушками. Катя смотрела на Илью, а тот – на надоевший микроавтобус. Пройтись до него и разобраться по душам стало бы непростительной ошибкой.
– Это они? – уныло спросила Катя.
– Они, – сказал Илья, решив, что глупо спорить с этой умной и наблюдательной женщиной. – Все в порядке, эти люди просто смотрят.
– Я понимаю. – Катя поежилась. – Убийцы не сидели бы на виду у всей деревни. Но все равно страшно.
– Все в порядке. – Илья стиснул чашку обеими руками, и она чуть не лопнула.
Он сам едва не разрывался от злости!
– Ничего, настанет время, и не мы, а они начнут бояться.
К трем часам он вернулся домой, пообедал с родителями, помогал им вытаскивать старые матрасы, вешал на веревку, выбивал из них пыль. Илья делал вид, будто ничего не происходит. Мама успокоилась, но отец посматривал на сына странно. Он что-то чувствовал.
Микроавтобус сдал немного вперед и остановился за колодцем в тени акаций. Отсюда ребятам было удобнее наблюдать за клиентом.
«Менты? – ломал он голову. – Какой-нибудь ЧОП? Твердолобые телохранители Матвеева?»
Маячить на виду было перебором. Он ушел в дом, полчаса не появлялся. Потом выбрался за ворота с хозяйственной сумкой на плече, зашагал к Кате.
Из выхлопной трубы микроавтобуса заструился дымок.
Илья обнимал Катю в сенях, пытливо смотрел в глаза. Он ненавидел себя за то, что подвергал ее опасности.
– Хорошо, Илюша, я согласна. Выдержу это, – прошептала Катя.
Они отправились на речку, на ближний деревенский пляж, пятнадцать минут ходьбы. Он находился за восточной околицей, где река входила в крутую излучину. Вода музыкально журчала на перекатах. Берега здесь были высокие, заросли травой. К пляжу вели извилистые тропки.
Купальный сезон еще не начался, но сельчане уже отдыхали у воды. Мальчишки беспризорного вида, хотя у всех были семьи, ныряли с мостков, путались в подводных корягах, орали от страха, когда застревали, находя в этом свой экстремальный кайф. Лысоватый дядька съехал на старинном «газике» в воду и поливал его из лейки. Две пышнотелые молодухи резались в карты. Они уставились на Илью с Катей как на старых знакомых, заулыбались.
Илье пришлось кивнуть и тоже улыбнуться. Вовсе не факт, что с кем-то из этих располневших особ он не учился в одном классе.
Они лежали на тряпке, загорали. Точеная фигурка Кати в оранжевом купальнике идеально дополняла идиллический пейзаж. Их тянуло друг к другу, но он боялся даже прикоснуться к ней. Слухи в тот же миг покатятся лавиной. Мол, бесстыдство, секс на пляже!
Загар уже прилипал к коже. Они переворачивались, подставляли солнцу бока, говорили о своих пустяках. Капитан украдкой смотрел по сторонам. Микроавтобус не появлялся, но неприятные ощущения никуда не делись.
«В лесу сидят, – предположил Илья. – И охота им этим заниматься?»
– Я искупаюсь, – сказал он. – Хватит жариться.
– Да, конечно. Только смотри, чтобы черти в омут не уволокли. Они могут. Многих утаскивали.
Он помнил такие случаи. Бывало, что и трезвые люди пропадали. Шли купаться – и с концами. Водовороты на Томке коварные, омуты глубокие, течения в нижних слоях непредсказуемые. А уж сколько коряг и прочего дерьма осело в зыбкий ил!.. Двое его приятелей вот так утонули. Один в первом классе, другой в последнем, за пару дней до выпускного бала.
Здешние водовороты Илья знал наизусть. Он вразмашку доплыл до дальнего берега и только оттуда разглядел, что в леске над обрывом стоит знакомый микроавтобус, который с пляжа не видно. Возле него прохлаждаются двое крепких парней.
Он вернулся посвежевший, обтекающий, растянулся на покрывале, не удержался и чмокнул Катю в плечо.
– Это была ошибка, – сказала она утробным голосом, копируя интонацию Левитана.
– Да ладно, – отмахнулся он. – В полицию нравов не загремим.
– Как ты думаешь, за нами сейчас следят? – Она приоткрыла один глаз, покосилась на солнце, клонящееся к горизонту.
– Да, они в лесу над нами. Я даже рад этому. Пусть убедятся, что я на месте.
– Будет странно, если я завтра не выйду на работу, – заметила Катя.
– Хорошо, я отменяю свое решение. – Илья поморщился. – Ты пойдешь на работу к десяти утра. Сразу по прибытии позвонишь и сообщишь, что все в порядке. Будут рядом посторонние – проговоришь в иносказательном виде. Ты должна докладывать об этом каждый час. Заметишь что-то ненормальное – опять же сообщай. Можешь не звонить, а отправлять эсэмэс. Не получаю его – бью тревогу и иду на штурм.
«Зря мы афишируем наши отношения, – подумал он. – Хотя шила в мешке не утаишь, как ни старайся».
– Запомни еще вот что, – сказал он. – Ты понятия не имеешь, что со мной происходило, я тебе ни о чем не рассказывал. Ты знакома лишь с официальной версией гибели Насти. В школе нас с тобой связывали отношения, сейчас мы снова начали встречаться. Но человек я замкнутый, себе на уме. О службе не говорю. Ты знаешь только, что я офицер, служу в армии.
«Видимо, поэтому Матвеев и решил повременить с моим устранением. Он не знает, чем может обернуться для него моя ликвидация».
После заката он сходил домой, вскоре опять засобирался к Кате.
– Может, ты вещи с собой возьмешь? – ехидно осведомилась мама.
– Нет у меня вещей-то. – Он развел руками. – Гол как сокол.
Утром Илья проводил Катю до памятной ограды поместья, вернулся домой.
– Все в порядке, – вскоре доложила она. – Тяжелых взглядов пока не заметила.
Несколько раз он выходил во двор, мозолил глаза наблюдателям, которые так и торчали на дороге все в том же микроавтобусе. Илья забрался в сарай, начал чистить погреб от прошлогодних солений и засушенных мышей.
Регулярно поступали рапорты с заветного номера. «В Багдаде все спокойно». «На посту и вблизи ничего не происходит». «Над всей Испанией безоблачное небо».
В районе обеда Катя позвонила и зачастила, проглатывая слова:
– Я в туалете. Боюсь звонить из своей каморки. Вдруг там жучка поставили? Хозяин свалил на работу после моего прибытия. По традиции встал не с той ноги. Уехал на белоснежном «Кадиллаке». Его сопровождает скромный «Лендкрузер» с тремя верными циклопами. Никита носится по своему крылу как загнанная гиена. С каждым днем от него все больше пышет нервозностью. Я слышала, как он звонил своим корешам, одного называл Дэн, другого – Лысый. Жаловался, что никуда не может свалить с этой подводной лодки, костерил отца за то, что тот не дает ему спокойно жить, спрашивал про какую-то Светку. Мол, не спуталась ли с другим в его отсутствие? Илья, ему реально по фигу, что он убил девушку, – прошептала Катя. – Парень считает, что весь мир настроен к нему несправедливо. Он редкая сволочь и законченный эгоист.
Капитан пожелал ей выдержки и терпения, но вскоре сам занервничал. Он вышел с лопатой за ворота, решил – побороться с травой на подъездной дорожке.
Микроавтобус куда-то пропал, но у второго по счету дома на противоположной стороне Трубной улицы стояли неприметные «Жигули» древней модели. Одна передняя дверца водителя была приоткрыта, из нее вытекал сигаретный дымок. В лобовом стекле отражалось солнце, маскируя водителя и того человека, который сидел рядом с ним.
Родители посматривали на сына с подозрением, но предпочитали не будить лихо.
Потом он закрылся в комнате, отыскал в телефоне запись Носова, загнанную на дополнительную карту памяти, и стал в десятый раз ее просматривать. Илья, наполняясь злостью, глядел на безжизненное тело сестры, распростертое на дороге. Он слышал, как визжит отпрыск олигарха, которому патрульный, не разобравшись в ситуации, заламывает руку.
Эти стражи порядка недолго выполняли свои служебные обязанности. Так всегда было и есть на Руси. Существует быдло, жизнь которого гроша ломаного не стоит. Им правят избранные, которые выше Бога, и законы писаны не для них.
Ближе к вечеру он буркнул родителям, что хочет прогуляться, вышел из дома и побрел на сквозную дорогу. Оглядываться смысла не было. Те самые «Жигули» ползли за ним.
Сельчане посматривали на него с сочувствием, здоровались. Он отделывался вежливыми словами. Вчерашняя молодуха с пляжа томно улыбнулась из палисадника, выразительно поправила кудри. У Ильи усилилось опасение, что с этой особой он мог обучаться в одном классе.
Мороз шел через деревню, опустив голову. Забрался на пригорок, отправился через поле, к кладбищу. Нашел могилку Насти, опустился на пригорок под березу и битый час сидел в тени листвы, тупо глядя на свежий холмик, вокруг которого грудились увядшие цветы.
Илья собрал их и выбросил в ближайшую яму. Цветы должны быть свежими – или их вообще не надо.
Неподалеку возилась на могилке незнакомая старушка. Она была как зомби, вяло что-то чистила садовыми граблями, подвязывала покосившуюся секцию ограды. На не самом дорогом памятнике размещался портрет сравнительно молодой женщины, видимо, дочери. Могилка тоже была свежая. В этой части они стали появляться лишь недавно.
Сквозь листву просматривалось поле, слышался перестук товарняка. Виднелись «Жигули», стоящие у противоположного края поля.
Когда Илья вышел с кладбища, солнце клонилось к закату. Пассажиры «Жигулей» стоически несли службу, прокуривали салон старенького авто.
Капитан подавил желание изувечить их вместе с машиной, выбрался на дорогу и стал спускаться к деревне. «Жигули» постояли немного и тронулись за ним. У поворота на Трубную он зашел в сельмаг. На фасаде этого торгового заведения еще красовалась выцветшая реклама «ковбоя Мальборо», пережившая лихие девяностые и пятнадцать лет так называемого культурного капитализма.
Долго Илья там не задержался. Вышел, весь согнувшийся, с траурным лицом – притворяться ему не пришлось – и побрел домой. Из пакета торчали горлышки двух бутылок водки.
Он хорошо представлял себе, как разозлились наймиты, пасущие его. Они гробили здоровье на жаре весь день, а этот парень никуда не собирается, будет водку жрать!
Подходя к дому, Илья боковым зрением заметил, что «Жигули» свернули за ним на Трубную и встали в начале улицы. Пакет со спиртным он повесил на штакетник, посмотрел по сторонам – нет ли охотников похитить сокровище? – и отправился в дом.
Разговор с родителями был короток. Через пять минут Илья спрыгнул с крыльца и зашагал обратно. На его лице цвели пунцовые пятна. Он не стал дожидаться, пока отец и мать выйдут на крыльцо – уж явно не за тем, чтобы помахать ему платочком – забрал водку, вывалился наружу и чуть не бегом припустил к Кате.
Ключи у него имелись. Илья заперся в чужом доме, перевел дыхание, сунул водку в холодильник и стал подглядывать в окно. «Жигули» проехали мимо и встали у соседнего двора.
Снова стало тихо. День клонился к вечеру.
С очередным докладом позвонила Катя.
– Матвеев еще не прибыл. Маргарита Львовна, пьяная в дрова, спит в шезлонге у бассейна. В апартаментах Никиты подозрительная тишина. Я только что покушала с поварихой, есть не хочу. Что-нибудь придумай себе.
– Ты скоро закончишь? Все спокойно?
– Все тихо, Илюша. – Женщина понизила голос. – У меня еще нет паранойи, но как-то подозрительно спокойно. Через час начну собираться.
– Огромная просьба, Катюша. – Илья снова начал смущаться. – Я тут затеял небольшую постановку. Сможешь сама дойти?
– Хорошо. – Она помедлила. – Мы с Ульяной вместе пойдем. Она на кухне работает, живет в Быстровке, сегодня наши смены кончаются одновременно. Что случилось, Илюша?
– Ничего. Будь осторожна. Придешь домой, устроишь мне сцену. Дескать, напился в стельку, лыка не вяжу, и все такое.
– Ты хочешь напиться? – не поняла она.
– Очень, – признался Илья. – Но не буду. Завтра мне нужно полдня. Пусть эти черти думают, что я отхожу с похмелья.
– Господи, опять ты что-то задумал.
– Все в порядке, жду тебя.
Замысел Ильи основывался на вполне реальном допущении. Парни, сидящие в «Жигулях» – не семи пядей во лбу. Обладателей впечатляющих IQ не отправили бы на такую работу.
Катя прибежала домой около девяти вечера. «Жигули» стояли на том же месте как привязанные. Женщине эти авантюры были совершенно не нужны, но любимый человек просил помочь ему.
– Ты сошел с ума! – полетел из открытой двери надсадный женский крик. – Илюша, я тебя очень прошу, не пей! Ты этим ничего не исправишь, тебе не станет легче! Умоляю, не надо!
Он огрызался так, чтобы его слышали люди, проходящие по улице, но старался не переигрывать.
Потом дверь закрылась, в доме загремела музыка. Несколько раз Катя ее выключала, но непобедимый русский шансон опять взрывался так, что тряслись стены. Со временем благоразумие все же победило, музыка оборвалась.
– Какого черта ты сюда явилась? Отстань от меня! – раздавался пьяный голос. – Иди работай, дай мне умереть спокойно! Я хочу выпить, имею право!
В одиннадцатом часу вечера Катя завопила:
– Не кури дома, ступай во двор!
Илья вывалился на крыльцо, швырнул со всей дури пустую бутылку из-под водки. Она красиво перелетела через двор, ограду и плюхнулась в грязь на проезжей части. Наблюдатели вполне могли заметить этот номер.
Илья загоготал, начал курить, яростно выпуская дым. Потом он вернулся в дом и хлопнул дверью.
Гульба продолжалась. Двор периодически сотрясали крики. Плакала женщина. Потом на пару часов стало тихо.
После перерыва банкет продолжился. Илья распевал песни, бродил по двору, делал вид, что ломает ограду.
Для русской деревни в подобном поведении не было ничего необычного. Это вам не тихая Швейцария.
Женщина крикнула, что идет спать на чердак, и больше не подавала признаков жизни.
Снова наступила тишина. К четырем часам утра она лопнула. Илья орал, что его в этом доме никто не уважает, как, впрочем, и в других. Он увольняется из армии, пошли все к черту! Вторая бутылка прочертила дугу, шмякнулась в грязь рядом с первой и тоже не разбилась.
Концерт был недолгим. После двух бутылок водки стоять на ногах проблематично. Офицер растянулся на крыльце, с трудом поднялся и убрался в дом. Уже светало, когда настала окончательная тишина.
– Ох, Мороз, Мороз… – с расстройством прошептала Катя, прижимаясь к нему. – Скоро петухи запоют, вставать тебе надо. Ты уверен, что должен идти?
– Конечно, милая. – Он поправил подушку, обнял женщину, прильнувшую к нему. – Зачем тогда это бурное представление? Мне нужно время до обеда, может, подольше. Они не должны знать, что я покинул деревню. Тебе ведь не надо завтра на работу, да? Вот и отлично. Выйди во двор часиков в одиннадцать, пообщайся с соседями на тему о том, что твой жених нажрался как свинья, теперь до вечера не проснется.
– Хорошо. – Она томно вздохнула. – А ты точно мой жених? Я могу всем об этом рассказать? Не повернешь оглобли?
– Обещаю, – проговорил он. – Когда у нас первая электричка в город?
В шесть утра он выбрался в огород через окно, прокрался по грядкам, перелез за сараями на чужой участок. Собаки там уже не было. Илья выяснил, что некие доброжелатели от души накормили брехливую псину куриными костями, и она благополучно сдохла. Новую хозяева пока не завели.
Капитан крался вдоль ограды, перелез через другую и оказался в переулке, выходящем на соседнюю улицу. Обход затянулся. Деревня уже просыпалась, горланили петухи, мычала рогатая скотина. Он обогнул кладбище с обратной стороны и вышел на железнодорожное полотно в трехстах метрах от платформы, где уже скопились люди, желающие уехать в город.
Илья запрыгнул в первый вагон, отыскал свободное место у окна, надвинул на глаза какую-то пошлую панаму и продремал все сорок минут до вокзала. Там он приобрел бургер в закусочной, на ходу съел его. Нужды в общественном транспорте не было, все находилось в зоне пешей доступности.
Город уже проснулся. По нему сновали машины, чадили тяжелые фуры, идущие транзитом через Новославль.
В десятом часу утра капитан прохаживался вдоль жилого дома переменной этажности, построенного по особому проекту. Три подъезда, клумбы пестрили разноцветными тюльпанами.
Илья всматривался в номера машин, припаркованных поблизости. Налицо весь цвет мирового автомобилестроения. Не скажешь, что русская провинция.
На детской площадке заспанный качок выгуливал миролюбивого бульдога. Видимо, он выбирал собаку по своему образу и подобию.
На балкон второго этажа выбрался тщедушный светловолосый юнец с золотой цепью на впалой груди. Зевнул, потянулся. Харкнул вниз, сунул в зубы сигарету, сделал несколько затяжек, скривился так, словно его заставили курить молодую крапиву. Выбросил бычок и убрался.
Илья посмотрел под балкон. Там явно выпала месячная норма окурков. Если на площадке было три квартиры, то этот балкон принадлежал той, в которую он и направлялся. Пока все шло неплохо. Машины с нужными номерами на парковке не было.
Он вытащил мобильник, набрал городской номер, фигурировавший в сообщении Архипова. В квартире на втором этаже зазвонил телефон. Илья слышал это с улицы.
Юнец отозвался не сразу, отвечал недовольно и хрипло:
– Да!
– Доброе утро, – вежливо сказал Илья. – Это из банка «Элегия» беспокоят. Чернова Леонида Аркадьевича я могу услышать?
– Нет его, – ворчливо отозвался парень. – На сотовый звоните.
– Понятно, спасибо, – поблагодарил Илья. – Он, видимо, на даче живет?
– Да, – проворчал юнец. – Оттуда и ездит на работу.
– Спасибо большое, мы обязательно свяжемся с ним по сотовому. А Чернова Елизавета Сергеевна случайно не дома сейчас?
– Говорю же, на даче. Там они с матерью живут.
Илья еще раз поблагодарил собеседника и оборвал связь. Что и требовалось доказать. Он надеялся, что не зря приехал сегодня в город.
Ему осталось преодолеть две двери – в подъезд и квартиру.
– Что еще? – отозвался тот же голос, но уже в домофоне.
Илье повезло еще и в том, что этот дом не охранялся, а людей во дворе почти не было. Основная масса жильцов уже разбежалась по своим делам.
– Уборка подъездов, – проблеял Илья с чудовищным акцентом.
– Достали! – рявкнул парень, но впустил специалиста по клинингу в подъезд.
Илья шмыгнул внутрь, поднялся на второй этаж. Дверь в квартиру была солидная, даже отряду спецназа пришлось бы с ней попотеть. В подъезде царила тишина. Он выждал минуты полторы, прежде чем позвонить в квартиру.
– Блин, какого хрена? – прорычал парень, прилипая к глазку.
Илья согнулся, чтобы тот увидел пошлую панамку, откопанную Катей в древнем сундучке.
– Водички в ведро налейте, – проблеял Илья. – Я подъезд убирать…
– Больше негде набрать? – рявкнул юнец.
– Так не открывают нигде.
– Кретин, мать твою! Ладно, давай.
Лязгнул замок, приоткрылась дверь. В щель высунулась рука, чтобы забрать ведро, которого, понятно, не было. Илья ударил по ней, вставил ногу в щель и рванул створку на себя. Парень охнул, вывалился наружу.
Мороз оттолкнул его и вошел в квартиру.
Клиент попятился, побледнел. Обычный парень лет девятнадцати, с голым пузом, в полосатых штанах, с жуткого похмелья. Действительно, почему не пить, если предки на даче, а работать и учиться не надо?
Илья вошел в просторную прихожую, сурово сдвинул брови, захлопнул дверь. Развивать успех надо было стремительно, пока этот мелкий гаденыш не опомнился.
– Мужик, ты кто? Чего надо? – пискнул Денис Чернов, один из корешей Никиты Матвеева.
Вежливо ли отвечать ударом на вопрос? Джентльменские повадки капитан оставил во вчерашнем дне. Он отвесил парню крепкую затрещину. Тот споткнулся, растянулся на коврике, расшитом абстрактными узорами, замахал конечностями, побледнел как египетская мумия.
– Полиция… – проблеял он.
– Это ты напрасно, я уже здесь. – Илья хищно осклабился и выстрелил служебным удостоверением. – Только хуже, чем полиция. Попались, молодой человек! Капитан Невашев. Федеральная служба по борьбе с террором. Вы слышали о такой? – Он сунул корки под нос парню, лежащему на полу, предусмотрительно прикрыв пальцем фамилию. – Не дергаться и молчать, пока не разрешу говорить! Чернов Денис Леонидович? Отвечайте быстро! Кто-нибудь есть еще дома?
Перепуганный парень начал отталкиваться ногами, чтобы отъехать от агрессивного пришельца.
– Никого нет. Вы не имеете права, я буду жаловаться…
Илья демонически захохотал, схватил парня за руку, рывком поднял, толкнул в комнату.
Неплохо живут обеспеченные люди. Приличная кубатура, обстановка, интерьер, телевизор в полстены. Приятно сводить концы с концами на прожиточный максимум.
Мальчонка скулил, отступал к стене.
– Сесть! – рявкнул Илья, выстреливая пальцем в кресло. – Не шевелиться!
У Дениса подкосились ноги. Он повалился в кресло, хотел что-то вымолвить, но закашлялся, побагровел. В гостиной попахивало табаком и вчерашней выпивкой. Под окном выстроились бутылки из-под не самого дешевого пива и прочих жидкостей. Дверь на балкон была раскрыта, ветер теребил дорогие тюлевые шторы.
Из спальни вышла длинноногая пепельноволосая девчонка, закутанная в простыню. Она была опухшая, растрепанная. Явно пила наравне с парнем.
– Ой!.. – сказала представительница прекрасного пола, делая квадратные глаза.
Руки барышни ослабли. Она едва не выронила простыню.
– А вы кто? – спросила эта особа.
– Хрен в пальто! – прорычал Илья. – Федеральная служба по борьбе с террором! Имя!
– Кулема… – промямлила девица. – Ой, нет. Маша Кулемина.
Тоже большая интеллектуалка.
Илья оттер девицу плечом и заглянул в спальню. Тоже завидная кубатура, огромная родительская кровать, предметы одежды на полу, использованные презервативы. Молодец Денис, неоднократно сменил резину.
– Одевайся, – приказал Илья. – И чтобы через две минуты твоего духу тут не было. Не успеешь – будем тренироваться. А потом в тюрьму поедем.
Большой любовью тут, видимо, не пахло. Испуганная одалиска сбросила с себя простыню, кинулась собирать одежду.
Илья вышел в гостиную, строго уставился на Дениса, приклеенного к креслу. Ясное дело, эта дура не будет никуда звонить.
Через пару минут она пронеслась мимо, наспех одетая. Она виновато стрельнула глазами в Дениса, метнулась в прихожую, схватила туфли, обуваться не стала, выпрыгнула за порог и хлопнула дверью.
Воцарилась многозначительная тишина. Илья сверлил взглядом парня, парализованного страхом. У того подрагивал подбородок, с губ сочилась слюна. Капитан почувствовал тошноту.
– Трахаемся, значит, без зазрения совести? – процедил он. – А также бухаем? – Илья кивнул на инсталляцию из стеклотары. – Молодец, так держать. Ты, главное, не останавливайся. Из тебя выйдет отличный алкоголик.
– Я не понимаю, что вы хотите, – жалобно прошептал парень.
– А я объясню. – Илья приблизился к нему, плавно переступая с пятки на носок, и парень втянул голову в плечи. – Не бойся, – успокоил его Илья. – Бить не буду. Если сам, конечно, не напросишься. Сиди, не рыпайся. – Капитан достал телефон, отыскал на нем нужный файл. – Внимание на экран, Дэн, или как там тебя. Сейчас твоему вниманию будет предложена запись. Ты ее внимательно просмотришь, а потом мы побеседуем. Будешь рыпаться – я вызываю машину с решетками и везу тебя в Москву, в СИЗО. Там ты дашь исчерпывающие показания, но это не значит, что тебя отпустят.
– Я ничего не сделал, – пискнул Денис.
– Возможно, – допустил Илья. – Но годика на четыре тебя закроют. За пособничество и дачу ложных показаний.
– Я никому не пособничал…
– Заткнись! – Илья отвесил парню дружескую затрещину и сунул под нос телефон.
Пошла запись.
Дэн начал бледнеть, поежился. На бледной коже стали проявляться пунцовые пятна. Вряд ли он задумывался, с какой точки сделана запись, откуда она вообще взялась. Его трясло, и этим стоило немедленно воспользоваться.
– Смотри внимательно, не отворачивайся! – приказал Илья. – Помнишь ту памятную ночь? Видишь парня? Это ты, Дэн. Хочешь, увеличу лицо? Нет? Так веришь? Ты узнал, вижу по твоим честным глазам. – Он выключил телефон и убрал его в карман. – Следственным комитетом возбуждено уголовное дело по факту гибели гражданки Мороз. Компетентным органам известно, что произошло на самом деле. Мы знаем, что натворил Никита Матвеев, с которым ваша компания гуляла в ту ночь до поросячьих соплей, и как поступил его отец Эдуард Геннадьевич. Он отмазал Никиту, верно? Подставил невиновного Кулика. Замял дело, подключив свои связи. Вашу компанию предупредили, чтобы помалкивали. Ну и как оно живется после такого, Дэн? Мертвая девушка ночами не является? Судя по твоим гуляниям – нет. Ладно, мне плевать. У тебя есть шанс не сесть, поскольку лично ты злостного преступления не совершал. Даешь правдивые показания, и мы закроем глаза на твое поведение. Уловил? Повторяю для особо продвинутых тупиц: следствию доподлинно известно обо всем, так что отпираться бессмысленно.
– Но вы же из службы по борьбе с террором, – запинаясь, пробормотал парень. – Какое отношение?..
– Ты не видишь дальше своего носа, сынок? – Илья сомкнул брови. – Хорошо, я объясню. Человек, который отмазал своего сына, проходит фигурантом по нескольким делам, одно из которых связано с террористической деятельностью. Первый вопрос о вашей компании, находившейся в ту ночь в машине. Где они?
– Я не знаю, – пробормотал Денис. – Никита сидит в усадьбе своих родителей. Это за городом. Координат я не знаю, никогда там не был. Шпага улетела с матерью в Болгарию. Им срочно нужно было уехать. Светку Пархоменко родичи тоже куда-то спровадили, кажется, в Подмосковье. С ней сейчас никак не связаться. Лысый здесь. Он вчера говорил, что в полдень у него свидание с новой телкой в баре «Шайба».
– Я понял. Заткнись. Итак, сейчас я включаю запись, и ты даешь признательные показания. Все понятно? Я задаю вопросы. Ты правдиво, без всяких двусмысленностей на них отвечаешь.
– Подождите, я не могу, – взмолился парень, и в воспалившихся глазах заблестели слезы. – Меня же убьют, я не доживу до завтра. Эдуард Геннадьевич точно прикажет своим быкам меня прикончить. Он предупреждал, чтобы мы молчали.
– Заслужил. – Илья усмехнулся. – Знаешь, приятель, жизнь – занятие не для всех. Ты же не собираешься оставаться вечно молодым и пьяным? Ладно, расслабься, я шучу. Угрозы Эдуарда Геннадьевича больше не актуальны. Дни его сочтены. Не будешь болтать о моем приходе – никто и не узнает. Не зли меня, Дэн, колись. Я включаю диктофон. А то осерчаю, самолично душу выбью, Матвееву ничего не оставлю.
Парень даже не заметил, что вместо диктофона Илья включил видеокамеру. Капитан небрежно держал телефон у колена, развернув глазок объектива в нужную сторону.
Он задавал наводящие вопросы. Где гуляли, с кем? Как вышло, что пьяный Никита сел за руль? Куда направлялись? Что было после столкновения? Что случилось после того, как пьяную компанию привезли в отделение?
Парень заикался, путался в словах, выгораживал себя. Дескать, он был против, чтобы Никита вел машину, но его никто не слушал, все смеялись. В чем он виноват?! Это машина Никиты – ему и решать.
Дэн сбивчиво повествовал, как они сидели в обезьяннике. Никиту увели на допрос. Потом появился некий капитан Каретников, смущенный, кусающий губы, и приказал всем проваливать через заднее крыльцо.
Отец Никиты, злой как щука, предупредил, не дай боже кому-нибудь проговориться. Такой болтун вмиг отправится на тот свет.
Парень, тяжело дыша, добрел до бутылки с минералкой и опустошил ее в один присест.
– Хорошо, гражданин Чернов, – официальным голосом сказал Илья. – Будем считать, что часть своих грехов вы искупили. В ближайшее время вас вызовут для дачи официальных показаний. Я категорически не советую вам их менять, гражданин Чернов. – Глаза капитана спецназа сузились в щелки. – Этим вы окончательно загубите свою молодую жизнь.
