Глава 19
– Таким образом, выкуп акций с привлечением долгового финансирования и связанное с этим повышение доходности инвестиций…
Сигнал о новом электронном сообщении пришел в тот момент, когда докладчик заканчивал выступление. Андрей поднял глаза – члены совета выжидающе глядели на него.
– У вас есть мнение по высказанной теме? Предложенная программа касается и вашего департамента, – милостиво уточнил начальник, пожилой мужчина с обрюзгшим лицом и горящим взглядом. Андрея всегда поражал юношеский энтузиазм босса.
– Рациональное зерно в озвученной концепции, несомненно, есть, однако для более однозначной характеристики необходимо изучить ее детальнее, – пропел он припасенную на все случаи отмазку.
До конца совещания Немов сидел как на иголках. А потом долго курил в своем кабинете, выпуская струю дыма в приоткрытое окно. Наконец затушил сигарету, сел за стол и открыл почту.
Десять фотографий. Десять кандидатов на смерть от его руки. Каждое фото сопровождалось краткой информационной справкой. Он вчитывался в каждое слово, пытаясь уловить, когда же екнет его сердце.
Список представлял собой перечень уголовников из Чикагской тюрьмы, осужденных на пожизненный срок.
Робин Уилсон, 29 лет. Изнасилование и убийство, незаконные производство и сбыт наркотических средств.
Джефри Лоу, 30 лет. Грабежи, двойное убийство с особой жестокостью.
Адам Косман, 34 года. Убийство при отягчающих обстоятельствах.
Винсент Лесли, 28 лет. Торговля оружием, грабежи. Расстрелял четверых прохожих.
Одна фотография привлекла внимание. Андрей увеличил масштаб: лицо молодого мужчины выделялось на фоне остальных. Его можно было назвать привлекательным, но вовсе не это приковывало взор. Девять лиц – озлобленных, обиженных, отталкивающих. На такие лица если и посмотришь, то сразу захочешь отвернуться – они источали почти осязаемую ненависть, желание смерти любому, кто попадал в их поле зрения. Эти лица хотелось пролистнуть и забыть. Кроме одного.
Чем дольше Андрей вглядывался в выразительные темные глаза, в скорбную складку на переносице и упрямо сомкнутые губы, тем отчетливее понимал, что именно так выглядел бы он сам, отними у него деньги, карьеру и надежду на будущее. От парня на фотографии исходила бешеная, дерзкая энергетика, какую редко встретишь в человеке. И вместе с этим в его напряженных плечах, в том, с какой обреченностью он смотрел в камеру, читалось запредельное, с трудом подавляемое страдание.
«Томас Крайтон, 27 лет. Обвиняется в вооруженном ограблении и убийстве».
Он вновь и вновь вчитывался в скудные строчки, ощущая какое-то несоответствие. Что здесь не так?
Андрей подошел к окну и посмотрел вниз, на засыпанную сугробами улицу – начавшийся ночью снегопад закончился лишь к утру, успев парализовать половину города.
«Томас Крайтон, двадцать семь лет, – проговорил он вслух. – Обвиняется в вооруженном ограблении и убийстве». И вдруг понял.
У всех остальных кандидатов стояла приписка «осуждены на пожизненное заключение». А у этого – «обвиняется». Он еще находится под следствием! Томасу Крайтону еще не вынесен приговор! Но тогда почему он попал в присланный список, где наблюдалась определенная тенденция отбора? Ошибка? Или твердая уверенность в строгом приговоре? А что, если он не виновен?
Резкая боль пронзила голову – как будто кто-то со всего маху вонзил в череп тесак и с садистской медлительностью проворачивал, погружая лезвие глубже. В глазах потемнело, Андрей со стоном потер виски, словно это могло уменьшить муку. Да что происходит? Откуда этот припадок? Трясущимися пальцами он открыл ящик стола, достал аспирин, растворил шипучую таблетку в воде и судорожно выпил, стуча зубами о край стакана.
Он замер, закрыв глаза, и какое-то время сидел, боясь пошевелиться. Острая боль понемногу стихала, оставляя после себя тянущую, монотонную тяжесть. Наконец он смог сделать полноценный вдох, который не отозвался пронзительной резью в затылке. Андрей задышал глубже, постепенно успокаиваясь. Руки уже не дрожали, и перед глазами не плясали темные пятна. Он снова налил воды и выпил спокойнее.
Много лет назад, когда юный Андрюша впервые осознал свое желание, в его воображении почти мгновенно возник идеальный сценарий. В этом сценарии его жертва представала не исчадием ада, заслуживающим наказания, а самым простым человеком – со своими слабостями и достоинствами. Немов не хотел выступать в роли палача, обрушивая заслуженную кару на голову негодяя. Нет. Это бы перечеркнуло главную идею, весь смысл. Андрей жаждал чистого эксперимента, лишавшего его даже мельчайшего шанса на самооправдание. Он не собирался упрощать себе задачу, прикрываясь благородной целью и подбрасывая для совести удобную причину. Он хотел лишить кого-то жизни, следуя эгоистическому позыву – и только.
И теперь выходило, что его мечта не только приблизилась, но и готова реализоваться в своей совершенной форме, какой представлялась в фантазиях.
Андрей перечитывал короткую сопроводительную информацию о Томасе Крайтоне и с каждой секундой все сильнее верил в его невиновность. Возможно, это было самовнушением, попыткой подстроить реальность под личные запросы. Но он поспорил бы на правую руку, что его подозрения верны. Что-то было в лице этого парня… Что-то правильное, настоящее… Хорошее это было лицо.
Он всматривался в фотографию и задавался вопросом: а посмеет ли? Не переоценил ли свои душевные способности? Не спасует ли в последний момент? Андрей мысленно усмехнулся: прямо Родя Раскольников со своим «Тварь ли я дрожащая или право имею?» Ха-ха. А ведь и правда забавно: проделать столь долгий путь и засомневаться на финишной прямой. Ну уж нет.
Он торопливо напечатал ответ и нажал на «отправить». Виновен Томас Крайтон или нет, дни его сочтены. Как только Немов принял решение, внутреннее напряжение отпустило, и он с легкостью заставил себя перевести взгляд на таблицы на мониторах и погрузиться в работу.
Звонок раздался несколько часов спустя, когда Андрей парковался возле дома. Знакомый интеллигентный голос спросил по-английски, удобно ли ему говорить.
– Да, я вас слушаю, – ответил он, заглушив двигатель.
– Мне крайне неловко огорчать вас, но, к сожалению, у нас произошло чудовищное недоразумение. Выбранный вами кандидат попал в базу случайным образом. Наш сотрудник получил неточные данные по запросу, в результате чего мы вынуждены просить вас сделать другой выбор. Разумеется, мы с радостью предоставим вам скидку, чтобы хоть немного компенсировать ваше неудобство…
– Вам не нужно ничего компенсировать, – произнес Андрей вежливым, но не терпящим возражения голосом. – Я выбрал конкретного кандидата и не хотел бы его менять. Если это повлечет определенные затруднения и потребует дополнительных вложений, я готов потратиться.
В трубке повисла тишина. Немов терпеливо ждал, собираясь биться до последнего, отстаивая свой выбор. Черт побери, он нашел идеальную жертву и не планировал отказываться от нее лишь потому, что это влекло за собой некоторые сложности.
После долгой паузы американец ответил:
– Хорошо, мистер Немов. Если дополнительные расходы вас не смущают, думаю, мы сможем все устроить.
– Рад это слышать, – с облегчением протянул Андрей. – И как я ранее говорил, мне важно, чтобы его не напичкали наркотиками. Мне нужен адекватный человек, а не манекен, который даже не поймет, что с ним происходит.
– Все ваши требования будут в точности соблюдены. Через несколько дней я позвоню вам, чтобы сообщить, когда и куда лететь. Будьте готовы.
О да! Он будет готов.
Андрей вылез из машины и постоял, наслаждаясь холодным вечером. Мимо проехал грязный, неопределенного цвета автомобиль, водитель которого пытался отыскать свободное место и колесил по дворам многоэтажек. Немов достал из пачки сигарету и закурил, невольно представляя будоражащую картину ближайшего будущего. Какие глаза будут у Крайтона, когда он увидит своего убийцу? О чем он подумает? Инстинктивно закроется, уходя от удара, или встретит смерть без колебаний? Андрей сказал организаторам, что не хочет знать, каким образом они убедят жертву повиноваться. Может быть, он спросит об этом потом, когда все будет кончено. А может, и не спросит. В легкой таинственности есть свое очарование.
Ночью ему не спалось. Он пробовал смотреть «Во все тяжкие», но постоянно отвлекался на собственные мысли. Заварил крепкий чай, но так и не выпил, оставив его остывать на столе. Шатался по квартире, не зная, за что зацепиться, чтобы вынырнуть из отупляющей нетерпеливой тоски. Весь мир заполнила тишина – такая густая, что даже время увязало в ней, остановилось. Немов испугался, что замершие стрелки часов больше никогда не сдвинутся, и он так и будет парить в тугом безвременье, в полушаге от конечной цели.
«Так и спятить легко», – Андрей тряхнул головой, с усилием возвращаясь в реальность. Нужно чем-то занять себя, поговорить с кем-нибудь. Да только нет у него ни одного знакомого, которому бы он мог открыться или хотя бы просто позвонить посреди ночи, чтобы поболтать ни о чем. Он успешный финансовый аналитик, у него не бывает мгновений слабости – по крайней мере, так должны считать все окружающие. Разве что… Андрей пролистал список контактов в телефоне, нажал на вызов абонента, но тут же оборвал соединение, устыдившись порыва. Что за бред в самом-то деле?
Через десять секунд дисплей айфона ожил. Соня перезванивала.
– Привет! Не знаю, случайно ты меня набрал или нет, но решила уточнить.
– Прости, я тебя разбудил?
– Нет, я читала.
– В три часа ночи?
– Что в этом странного? Ты вот тоже не спишь.
– Туше.
Молчание.
– Соня?
– Да!
– Туше – термин из фехтования. Признание поражения.
– Спасибо, что объяснил. А то я устала после каждой нашей беседы насиловать гугл. Ты хотел меня о чем-то спросить? У тебя все в порядке?
В ее голосе звучала неподдельная теплота, и Андрей вдруг размяк, поплыл.
– Если бы ты узнала, что твоя единственная заветная мечта, о которой ты грезила с юности, вскоре сбудется, что бы ты почувствовала?
– Хм, – Соня задумалась. – Загрустила бы, наверное.
Ответ его удивил.
– Почему загрустила бы?
– Когда у тебя много желаний и они осуществляются потихоньку, на протяжении всей жизни, это весело. А когда одно… К чему же тогда стремиться после того, как оно исполнится?
– Не стремиться. Наслаждаться покоем, – с сомнением произнес он.
– Я не великий философ, ты знаешь, – девушка держала трубку так близко, что он слышал ее дыхание. – Но вывод напрашивается сам собой: если счастье в покое, зачем вообще ставить цели?
– Я не знаю, в чем счастье. А ты?
– Раньше мне казалось, что счастье – когда тебя любят.
– А сейчас?
– А сейчас мне так не кажется, – выпалила Софочка и осеклась, смутившись.
Андрей улыбнулся.
– Ладно, извини, что лезу. Спокойной ночи, Соня.
Две вещи в женщинах оставались для него загадкой: оргазм и мыслительный процесс. И то и другое слабый пол умеет имитировать. Попробуй разберись.
Он поставил мобильный на зарядку, забрался в постель и спустя пять минут уже спал.
