47
В «куизинартовском» дворике

Хайди по непонятной причине отлично разбиралась в автомобильной броне. Может быть, это имеет какое-то отношение к Беверли-Хиллс, думала Холлис, пока Олдос вез их все глубже в Сити, или к финансовым пирамидам, или и к тому и к другому. Хайди и Олдос, с которым Хайди явно флиртовала (не переходя, впрочем, грань, за которой ей это могли бы инкриминировать), обсуждали, правильно ли Бигенд установил на передних дверцах электрические стеклоподъемники, отказавшись от пуленепробиваемой щели – через нее документы можно было бы передавать, не открывая дверцы и не опуская стекло. Хайди утверждала, что стеклоподъемники снижают уровень бронезащиты, Олдос твердо их защищал.

– Мне не хочется с ним сейчас встречаться, – сказал Милгрим. (Они с Холлис сидели на заднем сиденье.) – Я должен кое-что ему сообщить.

– Я тоже, – ответила Холлис, не волнуясь, услышит ли Олдос (хотя тот был увлечен разговором и вряд ли ее слушал). – Я ухожу от Бигенда.

– Уходите? – Лицо у Милгрима стало несчастное.

– Мередит раздумала мне говорить, кто модельер «хаундсов». Я выслушала ее объяснения и решила, что и мне не надо этим заниматься.

– И что вы будете делать?

– Скажу ему, что не могу. И покончу с этим. – Ей хотелось бы чувствовать ту уверенность, с которой она говорила. – А вы что должны ему сказать?

– Про Престона Грейси, – ответил Милгрим. – На него работает Фоли.

– Как вы узнали?

– Мне сказали. – Милгрим заерзал. – Сказал один человек.

– Кто такой Престон Грейси?

– Майк, – ответил Милгрим. – Она говорит, их всех зовут Майками.

– Кого?

– Спецвоенных.

– Он военный?

– Уже нет. Теперь торгует оружием.

– А кто она?

– Уинни, – с запинкой выговорил Милгрим. – Она… она полицейский.

Последнее слово прозвучало так, будто он сознается в разговоре и даже близости с существом совершенно иной биологической природы.

– Даже не совсем полицейский, – продолжал он. – Хуже. Агент СОГУМ.

Слово ничего не сказало Холлис.

– Это что-то британское? – спросила она.

– Нет. Она следила за мной от Миртл-Бич. Ее интересуют военные контракты, по крайней мере сейчас. Она меня сфотографировала в Севн-Дайлс. Потом пришла в гостиницу. Отдать вам ваш компьютер?

– Нет, конечно. Почему она за вами следила?

– Она думала, мы связаны с Грейси. Бигенд связан. Потом поговорила со мной и выяснила, что Бигенд просто думает о тех же заказах.

Теперь Милгрим говорил так тихо, что Холлис еле разбирала слова.

– Бигенд торгует оружием? – Она глянула на затылок Олдоса.

– Нет, – ответил Милгрим, – но Грейси хочет получить те же заказы. Легализоваться.

– И она сказала вам об этом, потому что…

– Потому что хочет, чтобы Бигенд знал, – несчастным голосом выговорил Милгрим.

– Так скажите ему.

– Мне нельзя было с ней говорить. – Он сжал руки, словно ребенок, старательно изображающий молитву. – Я боюсь.

– Чего?

Он еще ниже опустил плечи.

– Вообще боюсь. Всегда. Но… я забыл.

– Все будет хорошо, – сказала Холлис и тут же поняла нелепость своих слов.

– Мне очень грустно, что вы уходите.

Узкие улочки Сити с названиями по самым простым обиходным предметам или ремеслам. Наверное, очень древние. Холлис почти не знала эту часть Лондона.

– Далеко еще? – спросила она Олдоса.

– Почти приехали, – ответил тот.

Машин было очень много. Редкие новые здания напоминали о недолгом строительном буме до нынешнего кризиса. Логотип на одном из них Холлис видела прежде – на корпусе такси, в которое посадил ее Инчмейл после разговора о Бигенде.

Она легонько сжала стиснутый кулак Милгрима. Руки у него были очень холодные.

– Не волнуйтесь. Я вам помогу. Расскажем ему вместе, – пообещала Холлис и глянула Милгриму в лицо.

Глаза у него были закрыты.

Салон машины наполнила мелодия «Нажми на тормоза».

– Олдос, – сказал Олдос в свой айфон. – Да, сэр. Мисс Генри, мистер Милгрим и мисс…

Он обернулся к Холлис.

– Дайте мне телефон, – сказала она.

Олдос передал ей айфон.

– С нами Хайди, – сказала Холлис.

– Я ее не ждал, – ответил Бигенд, – но она может поиграть с воздушными шариками. Нам надо поговорить.

– Она поймет.

Холлис вернула айфон Олдосу, и тот поднес его к уху, выслушал что-то, сказал: «Да, сэр» и убрал телефон в карман черного пиджака.

– Мне и Милгриму надо поговорить с Губертом, – сказала Холлис Хайди.

Хайди обернулась:

– Тебе же вроде была нужна помощь.

– Да. Но все несколько осложнилось. – Она взглядом указала на Милгрима.

– Что с ним не так?

– Ничего.

– Не тушуйся перед ним. – Хайди перегнулась через спинку сиденья и ткнула Милгрима в колени, так что тот испуганно раскрыл глаза. – Он то еще говно. Как они все.

Олдос остановил машину. Холлис гадала, кто такие «они все». Зная Хайди, оставалось предположить, что речь о властных мужчинах. У нее к ним было довольно своеобразное отношение. Из-за этого-то ее романы с боксерами никому не давали соскучиться. И именно по этой причине Хайди нельзя было близко подпускать к музыкальному начальству.

Олдос нажал какие-то кнопки на приборной панели, отчего в машине что-то защелкало и залязгало. Потом открыл дверцу со своей стороны, вылез, захлопнул ее, открыл дверцу для Холлис и подал той большую теплую руку. Милгрим вылез следом. Хайди тем временем сама открыла дверцу и спрыгнула на асфальт. На ней были серо-зеленые кожаные бриджи и черные шнурованные сапоги на танковом ходу – еще один трофей мстительного уничтожения последних муйловых карточек.

Холлис глянула на здание, перед которым они стояли. Оно напоминало европейский кухонный комбайн девяностых годов производства «Крупп» или «Куизинарт»: металлически-серый пластик со скругленными углами. Олдос нажал что-то на черном брелоке. Автомобиль вновь залязгал и почти зримо содрогнулся, закупориваясь от внешнего мира.

Все подошли к входу, где ждал такой же высокий, но менее обаятельный коллега Олдоса. Холлис не помнила, как его зовут.

– Надеюсь, он не попросит меня пописать в баночку, – сказал Милгрим.

Холлис не поняла, к чему эти странные слова, и сделала вид, будто не услышала.

Они прошли в дверь между двумя чернокожими и дальше в закрытый внутренний дворик «куизинартовского» здания. Холлис, примерно представлявшая, сколько сто́ит недвижимость в Сити, воображала, как убивались застройщики по поводу этого чисто американского пустого пространства, каждый квадратный сантиметр которого можно было набить безоконными офисами. А так двор вздымался на пять этажей, прорезанных эскалаторами и опоясанных балконами из все того же не то металла, не то пластика. Словно макет гостиницы в Атланте.

Бигенд в тренчкоте стоял посредине, держа айфон на вытянутых руках, и, щурясь, водил по экрану большими пальцами.

– Мне надо поговорить с Холлис и Милгримом, – сказал он Хайди, протягивая ей айфон, – но это вам понравится. Управление высокоинтуитивное. Видео, разумеется, с носовой камеры. Начните со ската, потом попробуйте пингвина.

Бигенд показал наверх. Все подняли головы. Под равномерно подсвеченным стеклянным сводом висели пингвин и скат. Серебристый пингвин лишь приблизительно напоминал настоящего; скат – черное, дьявольски подвижное пятно – выглядел куда более натуралистичным.

– Попробуйте, – сказал Бигенд. – На удивление приятное занятие. Очень успокаивает. В здании сейчас никого нет, кроме моих сотрудников.

Хайди, запрокинув голову, посмотрела на аэростаты, если это были они, потом на айфон, который теперь держала так, как перед этим Бигенд. Подвигала пальцами. Одобрительно чертыхнулась.

– Сюда, – пригласил Бигенд. – Я снял два этажа офисов, но сейчас они все заняты. Мы можем посидеть здесь.

Он подвел их к Г-образной скамье из матированного алюминия под нависающей лестницей – в таком месте раньше была бы курилка.

– Помните амстердамского дилера, у которого мы купили вашу куртку? Его загадочного скупщика.

– Что-то смутно помню.

– Мы вернулись к этой истории. Вернее, к ней вернулся отряд стратегической бизнес-разведки, который я нанял в Гааге. Пример того, как Слейт заставляет меня выходить из зоны комфорта. Я никогда не доверял частным сыскным конторам, частным детективам, частным разведывательным фирмам и так далее. Впрочем, в данном случае они не знают, на кого работают.

– И? – спросила Холлис.

Она сидела на скамье, Милгрим рядом с нею, оба пристально смотрели на Бигенда.

– Я отправляю вас обоих в Чикаго. Мы полагаем, что модельер «Хаундс» живет там.

– Почему?

– Дилер имел еще сделки с тем скупщиком, который продал ему куртку. И куртка, и скупщик – из Чикаго.

– Вы уверены?

Бигенд пожал плечами.

– Кто модельер? – спросила Холлис.

– Я отправляю вас это узнать.

– Милгрим кое-что должен вам сообщить, – сказала Холлис, не зная, как иначе сменить тему и выгадать время на раздумье.

– Да, Милгрим? – спросил Бигенд.

Милгрим издал странный высокий звук, как лампочка, когда в ней перегорает нить. Закрыл глаза. Снова открыл.

– Женщина-полицейский, – сказал он. – В Севн-Дайлс. Которая меня сфотографировала. Из Миртл-Бич.

Бигенд кивнул.

– Она агент, – Милгрим снова закрыл глаза, – следственного отдела главного управления Минобороны.

Он открыл глаза, осторожно убеждаясь, что жив.

– С которым, признаюсь, я еще дела не имел, – проговорил Бигенд после паузы. – Американка, как я понимаю?

– Все из-за штанов, – продолжал Милгрим. – Она следила за штанами. Потом появились мы, и она решила, что мы связаны с Фоли и Грейси.

– Что из-за Оливера так и есть.

Холлис давно не слышала, чтобы Бигенд называл Слейта по имени.

– Она просила рассказать вам про Грейси.

– Охотно вас выслушаю, но, возможно, дело упростится, если я поговорю с ней сам. Общение с американцами – не совсем новая для меня задача.

– Она вынуждена вернуться, – ответил Милгрим. – Здесь она не может узнать того, что ей нужно. Вы оказались не тем, что она думала. Просто конкурент Фоли и Грейси. Но она хочет, чтобы вы знали про Грейси. Что ему не понравится ваша конкуренция.

– Уже не нравится, – сказал Бигенд. – Он перевербовал Слейта, скорее всего – на отраслевой выставке одежды для корпуса морской пехоты в Южной Каролине. Если Слейт не вышел на него сам, что я тоже не исключаю. А она объяснила, для чего хочет это мне сообщить, ваша неназванная и, возможно, безымянная агент?

– Уинни Тун Уитакер.

– Через дефис? – спросил Бигенд.

– Нет.

– Так объяснила? Зачем хочет сообщить мне про этого человека?

– Она сказала, вы богатый и у вас есть юристы. И если она может поставить вас у него на пути, то почему бы не попробовать. Я так понял, она злится, оттого что не может его прищучить.

– Понятное чувство. – Бигенд, в своем огромном тренчкоте, подался вперед. – И когда вы с ней все это обсуждали?

– Она пришла в гостиницу, – ответил Милгрим. – После нашей с вами встречи. И сегодня я с нею обедал во вьетнамском ресторане.

– Так кто начальник «Фоли»?

– Майкл Престон Грейси. – По лицу Милгрима было видно, что он мысленно проверяет, правильно ли вспомнил имя. – Майор в отставке. Армия США, десантные войска. Он тренирует полицейских за границей, организует для них поставки через своих друзей. Иногда это такое снаряжение, какое им закупать не положено. Но он хочет перейти к тем же контрактам, что и вы. Моделирование, производство. Она сказала, это стадия легализации.

– Ясно, – кивнул Бигенд. – Он настолько вырос, что может нанять настоящих юристов.

– Так она и сказала.

– Сложный этап. Водораздел. Не все его преодолевают. К тому времени, как появляется смысл легализоваться, дело уже бывает очень большим и насквозь нелегальным.

– Я знал наркодилера, который купил центр продажи «саабов», – осторожно вставил Милгрим.

– Вот-вот, – сказал Бигенд и покосился на Холлис.

– Она просила объяснить, что Грейси опасен, – продолжал Милгрим, – и что он считает конкурентов врагами.

– «Слушай врагов, – сказал Бигенд, – ибо через них говорит Бог».

– Что это значит? – спросил Милгрим.

– Еврейская пословица, – ответил Бигенд. – Очень глубокомысленная.

Что-то качнулось в трех футах над его головой. Скат, трепещущее матово-черное пятно в размах детских рук.

– Охрененный кайф, – донесся издалека голос Хайди. – Я слышала каждое ваше слово!

– Будьте другом, уведите его отсюда, – крикнул Бигенд, не давая себе труда поднять голову. – Попробуйте теперь пингвина.

Черные крылья колыхнулись, и скат, совершенно как настоящий, неторопливо поплыл прочь, едва не задев нависающую лестницу.

– Очень затягивает, – сказал Бигенд, обращаясь к Холлис. – Скоро ваше локативное искусство преобразится благодаря дешевым видеодронам.

– Мне они не кажутся дешевыми.

– Эти да, – ответил Бигенд. – Но к Рождеству появятся в продаже недорогие платформы. Однако Фесто гениальны. Мы выбрали их за полную фантастичность, за подсмотренные у природы движения. Они не быстрые, зато люди принимают их за галлюцинации.

Милгрим кивнул и сказал:

– Он едет сюда. Грейси.

– В Лондон?

– Она сказала, он скоро здесь будет.

– У него есть Слейт, – ответил Бигенд. – Так что он знает, что штаны нас интересовали исключительно в плане базовой промышленной разведки. Мы ничем ему не навредили. И «Фоли» тоже.

Милгрим, широко открыв глаза, смотрел то на Бигенда, то на Холлис.

– Мой друг попал в автокатастрофу, – сказала та. – Я должна оставаться в городе, пока не узнаю, что с ним.

Бигенд нахмурился:

– Я его знаю?

– Нет, – ответила Холлис.

– Ничего страшного. Я не планировал отправлять вас прямо сейчас. Скажем, через четыре дня. За это время вы узнаете, выкарабкался ли ваш друг?

– Надеюсь, – ответила Холлис.