17
Нет, ничего в прошлую ночь не случилось, если не считать того, что мы с Сюзет целовались. Я отвез ее домой, провел до двери и затем уехал в отель, где проспал, сколько осталось времени, до того, как за мной заехал Рауль.
Рауля я застал беседующим с мадам Бланшар, и хозяйка отеля выглядела явно довольной его обществом. Рауль умеет быть обаятельным до невозможности, если хочет, конечно.
— Бернар, ваш друг совершенно очарователен, — сказала она мне вместо приветствия.
— Не верьте ни единому его слову, — заявил я. — Он лишь пытается вас соблазнить, но потом наверняка сбежит.
— От меня не сбежишь, — засмеялась она. — Всего хорошего, молодые люди.
Бежевый «ситроен» Рауля стоял перед подъездом.
— Давай сначала за Ианом, а потом выпьем кофе, пока будем ждать Джимми.
— У тебя вид невыспавшийся, — объявил он, включая передачу. — Чем ты ночью занимался?
— Был на свидании. Дальше без комментариев.
— Свидании или «свидании»? — он изобразил кавычки пальцами.
— Свидании без кавычек. С красивой девушкой, которую потом отвез домой и поцеловал у двери.
— Ты как школьник, честное слово, — вздохнул он сокрушенно. — Сколько тебе лет?
— Школьники экономят на завтраках, чтобы сходить в бордель на выпускной. Взрослые люди завязывают серьезные отношения.
— Поль, ты уверен, что ты стоишь серьезных отношений? — вдруг спросил Рауль. — Лично я не хочу обзавестись вдовой и парой сирот, если у меня что-то пойдет не так. Ты про это думал?
— Я про все думал и про это тоже, — ответил я. — Но иногда не все зависит от тебя самого.
Рауль обогнал медленно едущий фургончик с рекламой пива на борту и сказал:
— На твоем месте я бы держался от той девушки подальше. Хотя бы до тех пор, пока мы не убедимся, что за нами не гонится весь мир.
— Я так и пытаюсь сделать.
— Тебе решать, но… — он покачал головой. — Лучше, как я. Кстати, если у нас все получится, то открою здесь клуб вроде «Фламинго», с танцами и девками. Пойдешь в партнеры?
— У русских есть хорошая поговорка про раздел шкуры не убитого медведя. А американцы говорят, что иногда ты ешь медведя, а иногда медведь тебя.
— Ты суеверный. Можно хотя бы помечтать.
— Если только помечтать, — я протянул руку и, повернув ручку, приподнял лобовое стекло, чтобы в кабину задувало больше воздуха. — Не самая удачная идея показать, что сразу после ограбления у меня появилось много денег.
— Я могу показать, я не местный, — Рауль пожал плечами. — В Марселе у меня вполне респектабельное дело. А ты будешь теневым партнером, например.
— Можно подумать. Но после дела, сейчас я не готов это даже обсуждать. Здесь налево, мы же к нему домой.
— А, ну да.
— Бурлеск открой, там девки сразу раздетые, тебе меньше возни, — добавил я.
— А кстати, это идея. Сиськи и задницы, а во французском секторе даже соски закрывать не нужно. Прекрасная идея, дружище, просто прекрасная. Пригласим Джипси Роуз Ли или Шерри Бриттон, будем деньги лопатой грести.
— Кто эти достойные дамы?
— Поль, они лучше всех раздеваются на сцене и вертят задницей. Ты все же далек от настоящего искусства.
Иан ждал нас на улице, куря сигарету. Затем втроем мы доехали до американского сектора, где остановились у итальянского кафе, где мы с Раулем заказали капуччино, а Иан сначала затребовал чаю, чем вызвал явное замешательство, но потом согласился на эспрессо. Из кафе я позвонил Джимми и сказал, где находимся. Тот обещал подъехать через десять минут.
— Карта готова? — за столиком спросил Иан.
— Вот она, — я вытащил из кармана пиджака сложенный лист бумаги. — Все отмечено.
— Вроде бы понятно, — кивнул он, повернув ее к себе. — Это вторая машина? — он ткнул пальцем в отметку.
— Она самая.
— Завтра дерну, все будет нормально.
— Главное, чтобы умела быстро ездить. Хоть тут мы торопиться не должны, но сам понимаешь.
— Я не сраный ребенок, чтобы не понимать.
Вскоре к кафе подъехал маленький «Рено Сельтакуатр» болотного цвета, почти всю кабину которого занимала туша Джимми. История гласит, что Сингер не дал Джимми купить американскую машину, хотя тот присмотрел что-то в подержанных, достаточно большое под его комплекцию. Сингер сам на «рено» ездит в целях конспирации. Тогда Джимми, словно назло, купил вот эту самую «сельтакуатр» с тридцатичетырехсильным двигателем, куда с трудом умещался один. И если Сингер требовал его куда-нибудь подвезти, то каждый раз ругался из-за тесноты.
Джимми выбрался из двери с трудом, выпрямился во весь свой немалый рост, махнул рукой.
— Давай за руль, — я показал на «ситроен». — В него мы хотя бы все втиснемся.
Я сел впереди и понял, что «ситроен» тоже не совсем идеальная машина, если сидишь рядом с Джимми. И тронулась с места она с заметным усилием.
— Сначала давай на Пятую Авеню, там покажу, где встать. Запоминай место.
— Без проблем.
Вел Джимми хорошо. Впрочем, если бы он водил плохо, то Сингер не предложил бы его на роль «колес». А учитывая то, что рассказал о нем Маркам, Сингер вообще в грабительских делах эксперт, как бы невинно теперь не выглядел.
На Пятой Авеню я показал Джимми на небольшой проезд между двумя офисными зданиями.
— Сдашь сюда задом. Сиди за рулем, наблюдай в бинокль, только повязку не снимай. Тогда к тебе никто не подойдет, патрульные констебли Специальному дивизиону не мешают. Как только мы выбежим из двери, сразу врубай сирену и несись к нам что есть сил. Понял?
— Пол, мне не все мозги отбили на боксе. Что дальше?
Я развернул карту и ткнул в отметку «2».
— Поехали к стоянке, где будет вторая машина. Иан, — я обернулся назад, — надо поставить ее туда как можно позже вечером. Не вообще с вечера, а именно позже, чтобы ночью кто-нибудь не угнал.
— В нее скорей метеорит попадет, чем в этом районе кто-то угонит твою сраную машину, — откликнулся Иан.
— Неважно. Даже такой шанс для нас слишком высок. Поехали.
Стоянка, на которой мы планировали бросить вторую машину, находилась за отелем «Карлтон». Там парковался персонал, но поскольку персонал разный, от горничных до управляющего, то и машины разные. И ночью стоянка не пустеет, так что вроде бы можно и на ночь вторые колеса бросить, но я хотел исключить даже самый минимальный риск. А ранним утром в отель едет очередная смена работников, и появление очередной машины вообще ничьего внимания не привлечет.
Когда мы подъехали к стоянке, я показал пальцем на угол дома, первый этаж которого занимал дорогой магазин.
— Высадишь нас здесь и сразу уезжаешь. Дальше мы сами. А ты куда?
— Еду до конца улицы, там направо и опять до конца, там будет двор за ремонтируемым зданием.
— Поехали. Потом вернемся сюда.
Далеко на псевдополицейской машине ехать не стоит, главное — выехать за границы «зоны паники», дальше машину надо бросать. «Ситроен» доехал до нужного места, остановился у подворотни.
— Замок я сменю за день до дела, — я показал на закрытые ворота. — Стройка остановилась, похоже, что у заказчика деньги закончились, так что здесь всегда пусто.
Окна трехэтажного здания были сплошь забиты дощатыми щитами, ворота двора заперты.
— Поставишь машину во дворе, запрешь ворота изнутри, затем польешь «бличем» все внутри, потом выбьешь доски у забора и выйдешь на Тридцать Третью, — я показал на схеме. — Вот сюда. Поехали.
Джимми кивнул, тронул машину с места, мы объехали квартал.
— Вон там, — показал я, — тебя будет ждать Сингер. Не выходи на улицу, просто махни рукой и дай ему подъехать. Не забудь сменить шляпу на кепку, надень очки. Все, на этом ты свое дело сделал, уезжаешь вместе с ним, потом снова заедешь за нами уже на его машине. Что непонятно?
— Вроде бы все понятно, — спокойно ответил Джимми. — Гарвард для этого не нужен.
— Согласен. Теперь меняемся местами и поехали к отелю. Проедем наш маршрут.
Вторые «колеса» должны были довезти нас до доков. Раньше я планировал бросить их в Маленькой Италии, но потом, с появлением новостей, сменил точку на ирландский район. Пусть фениев потом трясут, так будет лучше, благо новости про них ушли куда нужно.
Мы проехали мимо стоянки в очередной раз, а дальше я погнал «ситроен» в американский сектор, забирая по большой дуге вокруг предполагаемой «зоны паники». Проскочив американскую зону «лесенкой», меняя улицы, мы въехали в Маленькую Ирландию и уже там направились в сторону реки. Дома сменились складами, пакгаузами, в проездах рычали грузовики и сновали развозные фургоны и пикапы, и за большим складом я свернул в узкий и почти пустой проезд, никуда не ведущий.
— Здесь высаживаемся. Джимми, ты должен встретить нас на соседней улице, сейчас туда проедем. Мы пройдем между вот этими заборами, там только пешком протиснешься, и сядем в твою машину.
— Показывай, — кивнул Джимми.
В общем, маршрут был понятен. Думаю, что получится запутать следы достаточно для того, чтобы нас не нашли. И заодно во второй машине будут кепки и куртки вполне рабочего вида, а в машине, на которой приедет Джимми, шляпы и пиджаки. Оружие, протерев «бличем», бросим прямо в машине. И весь салон им зальем. Найдут — не страшно, а если украдут, так еще лучше. А машину так и вовсе лучше бы нашли.
Потом уже Рауль отвез Джимми к его машине, Иана в гараж, а меня в отель, где мы и расстались. До встречи с Маркамом оставался еще час, поэтому я позвонил Сюзет и просто проболтал с ней ни о чем минут пятнадцать, пока в линию не начали вклиниваться соседи с требованием освободить телефон. Тогда я пообещал заехать к ней позже и подвезти до работы, а заодно попросил альбом для агента.
Затем набрал Сингера.
— У меня небольшая просьба, — выдал я в качестве вступления. — У тебя ведь есть в приятелях тот агент, что работает с клубами в городе?
— Сол? — уточнил он. — Да, а что? Что-то важное?
— Для меня важное, это не по нашему бизнесу.
— Да? — он вроде как удивился. — Ну давай, вываливай.
— Мне нужно устроить в хорошее место одну девушку. Она танцевала в кордебалете в «Крейзи Хорс», но повредила ногу. Сейчас она о’кей, но место потеряно.
— Это личное?
— Да, личное.
— Даже не знал, что у тебя есть девочка. Ты скрытный, как… — он не договорил, видимо, не подобрав достойную метафору. — Я могу договориться о встрече, скажу, что ты мой друг, и попрошу отнестись с особым вниманием. А дальше сами разбирайтесь.
— О большем и не прошу.
— Позвони мне через четверть часа, может быть, что-то получится. Он обычно в это время у себя в офисе.
— Обязательно.
— Давай, жду звонка.
Сделает. Если Сингер за что-то взялся, то сделает. Кстати, надо бы с ним обсудить еще один вопрос: как бы напустить Жильбера порасследовать выставку. Что там за люди приедут? Все же мне кажется, что там все очень не просто. И этого самого Шаплена как-то обнаружить и прояснить, кто он такой и откуда взялся. Не очень вяжется должность устроителя выставки с такими фокусами. Я, конечно, ляпнул Жану-Мари про связанные руки и пулю в башке наугад, но не думаю, что далеко ушел от истины.
Ладно, пора в «Пять окон», и вон человек у телефонной будки топчется со злобным выражением лица, ждет, когда я свалю отсюда к чертовой матери. По пути еще телефоны будут.
Вышел, обмахнул себя шляпой, потому что чуть не зажарился внутри, хоть на этой стороне тень, улыбнулся доброжелательно толстому злому мужчине с пятнами пота на пиджаке и прогулочным шагом направился к своей машине.
До бара не доехал, понятное дело, встал дальше по улице, осмотрелся, но вроде бы ничего подозрительного не заметил. Да и кажется мне, что Маркам теперь меня точно будет прятать от своих. Мало того, что я действительно источник полезной информации, так и лишнее могу его коллегам выболтать. Можно не прятаться. А еще здесь есть уличный телефон, с которого я перезвонил Сингеру.
— Сол будет ждать вас обоих в четыре. Запиши адрес, Шестая Авеню, сорок восемь, агентство «Лейферман и Партнеры», пятый этаж, дом с лифтером. Он сказал, что если девочка хорошая, то он ее пристроит на хорошее место.
— Спасибо, буду должен.
— Ты мне всегда должен, — вздохнул Сингер. — Просто ты этого не понимаешь и боишься признаться самому себе. Я тебе как отец родной.
— Спасибо, папа. Тогда не должен, я просто ценю твою любовь.
— Пол, ты неблагодарная скотина. Не понимаю, как я вообще с тобой дела веду.
— От детей не отказываются, их несут как крест до конца жизни. Ладно, мне пора.
Маркама я нашел в баре, он сидел в той же кабинке, в какой мы разговаривали в прошлый раз, нянчил стакан виски со льдом. Я решил, что для виски все же рановато, поэтому остановился у стойки и заказал лагер, и уже с бокалом присоединился к нему.
— Как дела? — мы пожали руки.
— Вы были правы, банда Шихана жила в «Смитс», в Ривер-Парадайз.
— А сейчас?
— Сейчас не знаю где. Их кто-то предупредил, и они успели смыться за несколько минут до того, как мы подъехали.
— Полиция?
— Разумеется, — он сморщился так, словно зуб заболел. — Больше никто и не знал. Из Бюро не течет, несмотря на все наши недостатки.
— Обидно, — кивнул я.
И мне не очень хорошо. Теперь еще и эту банду учитывать в пасьянсе, а там и прочего дерьма хватает.
— У меня есть для вас имя, — сказал я. — Шаплен. Роже Шаплен. Он распорядитель выставки в Вернисаже, которая откроется на днях.
— И что о нем?
— Это тот самый человек, который поручил Жану-Мари познакомиться с вами.
— Я сам… — Маркам привычно начал краснеть.
— Нет-нет-нет, — перебил я его. — Во-первых, он вам подмигнул, вы должны помнить.
— Откуда вы знаете?
— А я с ним пообщался и немного потряс. Из него выпал Шаплен. Жан-Мари должен был развить с вами знакомство и зазвать в какую-то квартиру, сказав, что сам там живет. Но он в ней ни разу не был и понятия не имеет, что должно было приключиться.
Маркам приобрел цвет свеклы, но при этом все же выдавил из себя вопрос:
— А что могло приключиться?
— Как минимум — сеанс фотографии. Но могу поспекулировать дальше.
Он просто кивнул в знак согласия и приложился к виски. Кубики льда звякнули в стакане.
— Я не думаю, что фотографий достаточно. Что бы я сделал на месте плохих людей, которые захотят подцепить хорошего парня на очень большой, тройной крючок?
— Что?
— Я бы подсыпал вам наркотик в напитки. Потом, пока вы лежите без чувств, убил бы Жана-Мари. Ножом, искромсал бы как можно страшней. Кольнул бы вас героином и оставил шприц с вашими отпечатками. Вложил бы в руку нож. И дальше уже договаривался бы. Нож оставил бы у себя и шприц заодно. Отпечатки, группа крови убитого и так далее. Плюс фото. Что бы вы делали потом?
Теперь Маркам побледнел.
— Не знаю.
— Вот и я не знаю. Бюро, может быть, вас бы и спасло, но работу вы теряете в любом случае, а вместо нее получаете на руки волчий билет до конца жизни. Или вы работаете на шантажистов.
Хорошо, проняло его, это видно. От детской наивности он все же не до конца излечился, даром что специальный агент.
— Рик, кто повел вас в «Оскар»?
— Его зовут Джеймс. Мы познакомились в баре отеля, просто разговорились. Он здесь часто бывает, работает в британском Форин-Офисе. Достойный, прекрасно воспитанный человек.
Мне захотелось закрыть лицо руками и застонать, но все же делать этого я не стал.
— Он вас сразу пригласил в «Оскар»?
— Нет, через пару дней. Мы… гм… разговорились, — Маркам опять начал возвращаться к привычно пунцовому оттенку. — Он… тоже, в общем…
— Понятно, — закивал я. — А в клубе он с кем-нибудь общался или здоровался?
— Гм… — он задумался. — Только на входе, когда нас проверили по списку.
— Там все здороваются, думаю, — я вздохнул. — Вы тоже наверняка поздоровались. А в самом клубе?
— Нет, он быстро ушел. Ему нужно было позвонить, потом он прибежал ко мне с озабоченным лицом и сказал, что у них проблемы и ему срочно нужно убежать. Я остался один.
— Вы еще встречались?
— Да, еще раз, там же, в отеле.
— Он живет в отеле?
— Нет, там живет какая-то важная персона, которую он вынужден обхаживать по поручению начальства.
— А что за персона?
— Я не спрашивал. Это не очень прилично.
— Несомненно, — осталось кивнуть мне. — Вы хотя бы описать Джеймса можете?
— Да, конечно. Среднего роста, чуть полноватый, ранние залысины, голубые глаза, почти нет бровей, очень редкие, рот маленький, тонкогубый. Носит очки в золотой оправе, очень хорошо одет, предпочитает школьный галстук, синее поле и белая с черным полоска. Прекрасный выговор, настоящий «королевский английский».
Похоже на описание Шаплена, если убрать очки и манеру одеваться. И прекрасный английский… а Полу-Жан сказал, что французский у того диалектный. Может быть, это способ скрывать то, что чистый французский не совсем его язык?
— Спасибо, — я записал приметы «Джеймса» в блокнот. — Рик, нельзя быть настолько неосторожным, вы все же агент Бюро и собираетесь возглавить отделение.
— Я занимался грабителями, — он даже чуть возмутился, — там не бывает всех этих подлых игр!
— А тут бывают. И все вокруг вас. Как бы то ни было, но этот Шаплен, о котором я вам рассказал, все это организовал.
— Если я начну заниматься Шапленом, то мне станут задавать вопросы, — голос Маркама как-то совсем ослабел. — А мне придется давать на них какие-то ответы. И чем для меня это все закончится?
Тут я задумался, очень глубоко. Вообще-то он прав, такое расследование ему точно боком выйдет, какие бы ни были пристрастия у директора Гувера. Триумфа не получится в любом случае.
— Дайте подумать, — я отпил пива. — А что с фениями?
— Британские власти начали облавы и обыски в своем секторе. Трясут ирландских гангстеров, стараются создать проблемы. Бюро подключилось в американском секторе, установили слежку, провели несколько обысков. Нашли, кстати, целую кучу динамита в одном доме.
Хоть это радует. Может быть, не дадут фениям выступить на аукционе, как те планировали. Пусть и дальше трясут. И с гангстерами правильный ход, они не любят такие проблемы, могут просто послать республиканцев подальше.
— Что-то по Бухалтеру?
— Ничего конкретного. Один источник подтвердил, что тот может быть в Большом Каире. Еще есть сведения, что сюда приехало несколько человек из чикагского «аутфита», так что…
— Что?
— Бюро отрицает наличие общеамериканского криминального синдиката и не участвует в расследованиях, — перешел он на официальный тон.
— Странно, — осталось добавить мне.
Они там что, самого директора поймали на горячем, или что? Для Гувера разгром Синдиката был бы самой лучшей рекламой, а они вот как.
— Бюро передало материалы в офис поверенного в американском секторе, — добавил Маркам. — У него есть люди, и они занимаются подобным. Такова политика, я ничего не могу сделать. В любом случае поверенный штата в курсе проблемы.
— Я понял. Давайте тогда к Шаплену и этому вашему Джеймсу, который, к слову, по описанию очень похож на самого Шаплена.
— Похож?
— Да, если не считать очков и манеры одеваться. Давайте подумаем, что каждый из нас может сделать друг для друга в этой неловкой ситуации.
— Что вы имеете в виду? — Маркам начал краснеть в очередной раз.
Прямо красна девица, сама застенчивость. Даже не верится, что он первый подошел к Полу-Жану, когда тот ему только подмигнуть успел.
— Я имею в виду, что мои ресурсы очень ограничены, — взялся объяснять я. — Я работаю почти что в одиночку. И при этом уверен, что Шаплен устроит чертову прорву проблем во время аукциона. Рассчитывал на то, что Бюро установит за ним наблюдение, сумеет проверить груз, который идет на выставку, проверить людей, которые приедут с грузом. У меня нет таких возможностей, это исключено. Я даже следить за ними не могу, не разорваться же мне.
— А, вы об этом, — он вроде как с облегчением выдохнул.
— Именно об этом, — кивнул я.
— Я могу дать знать, что есть подозрение на контрабанду… оружия?
— Скорей всего.
— Подозрение на контрабанду оружия и потребовать тщательно обыскать их груз.
— Даже это было бы неплохо, наверное. Что еще?
— Не знаю, — он опустил глаза и с преувеличенным вниманием уставился в свой стакан. — Больше ничего, наверное. Если я назову самого Шаплена, то он, если его арестуют, назовет меня. Так ведь?
Тут я не нашелся, что ответить. Хотел сказать, что я и сам могу рассказать про тайную жизнь специального агента Маркама, и даже проиллюстрировать ее картинками, но решил пока так не давить.
— Маркам, подумайте как-нибудь конструктивно, — сказал я самым доброжелательным тоном. — Если я прав, и эти люди устроят налет на аукцион, то Бюро тоже будет выглядеть не лучшим образом.
— Я пока не старший агент, — он чуть усмехнулся, неожиданно для меня. — Офис бюро останется, а вот нынешнего старшего агента из него уберут. Он за все и ответит.
То есть вот как… и тогда любимчик директора Гувера еще и повышение получит. Шаплен пока ему не страшен, у того только слова, кто им поверит? Я его своим неожиданным появлением в номере спас, получается, от судьбы куда горшей.
И что мне делать? Давить? Если гнаться за выгодой прямо сейчас, то давить. И тогда потом я заполучу личного врага в лице главы Бюро в Зоне Большого Каира. А проблемы на аукционе будут, я сам их устрою, так что нынешнему боссу точно не поздоровится. А вот если отступить назад, то наша добрая дружба с будущим главой ФБР в этом богоспасаемом городе должна сохраниться. По крайней мере, до тех пор, пока у меня на руках фотография. Но он не знает, есть ли копии в другом месте, так что дружбе быть вечной, если ей не злоупотреблять.
— Хорошо, Рик, — вздохнул я. — Организуйте хотя бы пристрастный досмотр. Максимально пристрастный.
— Это я могу обещать.
— Да, кстати, — спохватился я, вытаскивая из кармана сложенный листок бумаги, вырванный из блокнота покойного Отто. — Вот с этим вы тоже сможете помочь, наверняка.
— Что это?
— Это два телефонных номера, на которые могли звонить эти ребята. Вместо районов буквы, но цифры на месте. Хотелось бы узнать адреса.
— Буквы… буквы могут совпасть с разными районами.
— Понимаю. Но это единственное, что может дать хоть какой-то след. Это и в ваших интересах.
— Хорошо, я посмотрю.
— Когда можно будет связаться?
— Завтра к вечеру.
На этом мы и разошлись. Может, они хотя бы банду Шихана достанут, хотя бы это умеют делать.
Мысли постепенно сходятся к тому, что этот Шаплен запросто может представлять главную опасность для нашего дела. Другой бы на моем месте так же запросто пришел к мысли о том, что Шаплена-Джеймса лучше всего заранее устранить, но это другой. Я верю, что такие мысли ведут твою душу прямо в преисподнюю, пусть я и не религиозен. Как только ты начал принимать подобные решения «на всякий случай», ты уже не человек, а некая подлая тварь, просто носящая человеческое обличье. И я даже не могу быть полностью уверен в том, что Шаплен именно то, что я о нем думаю. Да, он явно собирался шантажировать Маркама, но цель шантажа так же может быть бесконечно далека от моих проблем.
Но вот хотя бы посмотреть на него стоит… только как это сделать и не вскрыться самому? Там рядом Жанин без нижнего белья, которая узнает меня в единый миг. Жильбер, пожалуй что Жильбер. И у него осталось много связей в полиции, и особенно во французском секторе, так что он может организовать Шаплену проблемы с другой стороны. А чем больше у тех проблем, тем ниже вероятность, что они полезут грабить аукцион. Если они вообще собираются его грабить.
Краус? Краус выведен из игры, но не уверен, что до конца. Встречаться с ним не обязательно, а вот дать знать по телефону, например… черт, я же уехал, и мне выгодно сохранять такое положение до конца. Если у Крауса есть люди, которые могут проверить пересечение границы, то они это подтвердили. Впрочем, он так же может догадаться, что я вернулся по другим документам, он же не ребенок, черт возьми, и не стеснительный Маркам с его странной наивностью.
Но единственный телефон Крауса, который мне известен, наверняка прослушивается, тут двух мнений быть не может.
Эльзас… эльзасский акцент у Шаплена. Может, Полу-Жан поверил ему на слово, а может, и узнал сам. Черт, я забыл спросить. И что тогда выходит, если у Шаплена эльзасский акцент? А то, что Эльзас с Лотарингией — спорные территории, предмет войн между Францией и Германией. В результате франко-прусской войны французы их потеряли, а по Базельскому миру вернули, но с особыми правами для тех, кто считает себя немцами. А что, если Шаплен считает себя как раз таким немцем?
И что тогда?
А тогда может выйти так, что работает он не на НКВД, а на тот же абвер, например. А мне Краус рассказал красивую сказку. Зачем? Да затем, чтобы я в сейф залез, он понимал, что мне это сделать проще всех. Вычислил меня. В сейф я залез, меня сразу попытались увезти, но тут случилась неудача. Я на свободе, и они меня потеряли. И у Крауса проблемы. Но если вся эта ерунда с Шапленом — его рук дело, то проблемы не так уж и велики.
Фении? Фении работали на абвер? Может быть так, а может и не так. Это могло быть для отвлечения внимания, а еще он мог ставить сразу и на чет, и на нечет, и на зеро, покрывая фишками все поле. С китайцами он тоже связан. Но поручить такую операцию наемным бандитам или тем же фениям… нет, если целью стоит не устройство скандала, а именно сами камни, в чем я ни капли не сомневаюсь, то делать этого не стоит. Лучше привезти сюда профессионалов. Опытных, тренированных бойцов, которые сделают все как надо.
Жанин? Он говорил, что Жанин придерживается левых взглядов. И Марго говорила о ней то же самое, что Жанин старательно изображает из себя пай-девочку в присутствии родителей Марго, а сама чуть ли не коммунистка. И без белья… но это к делу вроде отношения не имеет. Все верно, в богемной среде принято быть левым, даже среди знаменитостей таких людей не перечесть. Правых и консерваторов мало, а тех, что за свободу, равенство и братство — не счесть.
Ее могли разыграть втемную, под правильными лозунгами. Пусть поможет освобождению угнетенных и все подобное. Жанин веселая, жизнерадостная, неглупая, но как-то не выглядит она злым гением. Хотя… раз согласилась завести знакомство с Марго и подобраться к семье, ее тоже недооценивать не стоит.
Вот как бы это прояснить? Как узнать точно, кто она такая? Ради каких идеалов или прибылей она взялась за это дело?
Так, к Краусу вообще не суюсь, как бы не вышло хуже. Подожду ответа от Маркама, что даст обыск… черт, да ничего он не даст, если Шаплен работает на абвер, а не на большевиков, у них и тут всего стреляющего хватает. Да, но… но если досмотр что-то даст, то тогда это НКВД. Так? Так. А если не даст, то Шаплен работает на Крауса. А может и Краус на Шаплена. Но это уже не принципиальная разница.
Люди, люди для дела… они уже здесь? Очень может быть, в германском секторе, пусть он и не самый большой, под триста тысяч человек живет, никаких проблем спрятаться. Тогда зачем весь этот цирк с выставкой? Для чего? Если Краус подкинул мне мысль о новых людях, да еще указал на Жанин, то выставка попадает под подозрение, там и сама Жанин, и Полу-Жан, которого я, впрочем, не должен был встретить, и Моник Франсуа, если она как-то с этим связана… и поводы для шантажа сразу на разных людей создаются. Кто-то еще очень важный уже на крючке?
Моник Франсуа, как говорят американцы, legit, то есть она не новый человек, она на самом деле звезда кабаре, она давно знаменита, так что подставным лицом быть не может. Тогда чем ее могли заинтересовать в том, чтобы она завела интрижку с вице-губернатором? Или это вовсе не она, а он? А я просто сдал Краусу возможность его шантажировать? Было бы неприятно, если так. Впрочем, не велика трагедия.
Проклятье, ум за разум заходит. Игра в покер вслепую, карт никто не открывает, ставки вслух не называются, количество игроков неизвестно, все в полной темноте. И может, даже играют не в покер, а в подкидного дурака, но тебе об этом не говорят.
Как проверить Жанин? Именно она может быть индикатором.
Понятия не имею, как ее проверить. Пока мне просто нужно доехать до отеля и переодеться к вечеру. Чертова жара, постоянно приходится менять хотя бы сорочки, да и очередной душ тоже не помешает.
Из отеля я выехал чуть заранее, заглянув по пути в оружейный магазин. Купил патронов тридцать восьмого, вместо тех, что мы с Сюзет расстреляли на свалке, а заодно заказал ствол к «сэведжу». Выбрасыватель и боек я сам подправлю надфилем чуть-чуть, а ствол заменю, и тогда мой любимый пистолет вновь будет «легализован». А затем, подумав, выложил шесть фунтов за еще один «сэведж», запас карман не тянет. Привык я к нему. Добавил пять коробок патронов, я с ним еще и практикуюсь много.
— А вот это вы видели, сэр? — знакомый продавец вытащил из витрины револьвер с длинным стволом. — Новый патрон, три — пятьдесят семь «магнум», самый мощный из всех, что есть сейчас на рынке.
— Я читал в журнале, но пока не видел, — я взял оружие в руки.
— Ствол восемь с половиной дюймов, но есть четыре дюйма и шесть. Патрон в два раза сильней, чем этот, — продавец показал пальцем на две коробки «тридцать восьмого», которые я купил.
— Покажите все, — попросил я.
Тот выложил на прилавок еще два вороненых револьвера с ручками из красного дерева. Рукоятки серьезные, сильно расширяются к низу, держать удобно. Самый длинный ствол показался неудобным, слишком перевешивает вперед, да и под пиджак его уже трудно спрятать, а вот шестидюймовый понравился. Хороший прицел, с таким я и за пятьдесят метров в яблоко попаду.
— Сколько?
— Семь фунтов, сэр. Кобура? Сколько патронов вам нужно?
— Давайте… тоже пять коробок, пристреляюсь. Кобуру на плечо, вон ту. И да, еще добавьте коробку семь — шестьдесят пять, — вспомнил я про «вальтер» с глушителем.
— Прекрасно, сэр, — продавец выложил их на прилавок.
Я открыл одну из коробок «магнума», посмотрел на пулю. Не мягкая, как у тридцать восьмого, а полуоболочечная, с плоской «головой».
— Очень мощный патрон, сэр, — пояснил продавец. — Мягкую просто сорвет с нарезов.
— Да, я понимаю.
— Что-нибудь еще? Винтовки? Посмотрите, — он взял со стойки винтовку строгих форм с вороненым стволом и ореховым ложем, показал мне. — «Винчестер», новая модель «семьдесят». Под два — пятьдесят семь «робертс», лучшая винтовка на оленя в наше время.
— Здесь есть олени? — удивился я.
— Рядом черная Африка, сэр. Любая антилопа ваша с этой винтовкой.
— Пока нет времени на охоту, — вздохнул я. — Удается выехать только в тир. Может быть позже.
— В любом случае спасибо. Шестнадцать фунтов и пять шиллингов, сэр, — продавец пробил чек, провернув ручку кассового аппарата. — Сейчас выпишу карточки. Сертификат?
Я достал из кармана «сертификат благонадежности» и приложил к нему свое водительское удостоверение. К сожалению, именно свое, но магазины никуда эти сведения не отсылают, хранят сами, так что вскрыться мое присутствие в городе перед кем не надо не может. Затем отсчитал шестнадцать фунтов банкнотами и добавил «корону», то есть монету в пять шиллингов.
Продавец медленно, пером и тушью, заполнил карточки на пистолеты, тщательно сверив серийные номера, а затем выдал мне еще какой-то сертификат с вензелем «Смита-и-Вессона».
— Они выдают гарантию к каждому проданному револьверу, сэр, — пояснил он.
Когда карточки просохли, он протянул их мне вместе с сертификатом, а покупки сложил в большой пакет из толстой бумаги.
— Всего хорошего, сэр.
— Приятно иметь с вами дело, Джо, — ответил я любезностью.
На выходе посмотрел на часы — да, вполне можно ехать за Сюзет. К тому же машину надо заправить.
Я дождался ее на уже привычном месте у арки. Распахнул дверь, сам вернулся за руль. На ней было знакомое красное платье, маленькая сумочка и соломенная шляпка. В машине мы быстро поцеловались, и у меня на губах остался вкус помады.
— Вытри, — засмеялась она. — Не догадалась накрасить губы позже.
— Ничего страшного, — я стер помаду носовым платком. — Пистолет у тебя с собой?
— Боишься?
— Еще как, — кивнул я. — Дай мне на минуточку, — я вытащил из кармана карточку, которую привез с собой, авторучку и спросил: — Как тебя правильно зовут, по документам?
— Сюзет Валери.
— Мину-уту… — я вписал ее имя в следующую строчку после своего, после чего протянул карточку ей. — Вот теперь все по закону. И вот еще, — я достал запасной магазин, уже заполненный патронами, протянул следом. — Это тоже твое.
— Это тебе, — она протянула мне сверток. — Мои фотографии.
— Завтра нас ждет агент, так что пусть останутся у тебя.
— Нет, на работе это могут украсть, просто чтобы напакостить, — замотала она головой. — Оставь у себя.
— Хорошо. Но нас ждут в три. Сможешь проснуться?
— Смогу даже не ложиться, — она засмеялась. — Если мне найдут работу…
— Ты должна выглядеть свежей и великолепной, как сейчас. Ты должна всех покорить.
— Ты слишком многого от меня ждешь, — она вздохнула.
— Не думаю. Ты себя недооцениваешь. Поехали.
— Ты просто такой эксперт в танцах, что уже все обо мне знаешь, — Сюзет вздохнула.
— Я просто знаю. У меня очень развита интуиция.
Я довез ее до «Фламинго», где она вышла и направилась к служебному входу. Не удержавшись, я полюбовался ей сзади, а потом, когда дверь за ней закрылась, задумался.
Как-то мне вся эта история с Шапленом покою не дает. Хотя бы увидеть его было бы неплохо, запомнить лицо. А еще лучше сфотографировать и показать Маркаму, но не уверен, что получится. Нет, все же лучше договариваться с Жильбером, то есть встречаться с Сингером. Насколько безопасно к нему ехать самому?
Тоже сложно ответить, но постоянная конспирация иногда очень мешает. Нет, все же сперва позвоню с уличного телефона и договорюсь о встрече.
Сингер встречаться в магазине не захотел и вообще позвал в бар на другом краю американского сектора. Похоже, что у него там какие-то дела ожидаются, вот он перед ними и договорился со мной. Пришлось ехать, мне он нужен.
Бар незнакомый, назывался странно — «Насос Шеллера», — но внутри выглядел вполне обычно, хотя размерами он был с изрядный ресторан. Эстрада в углу, сейчас на ней никого, свободное место перед ней, то есть тут по вечерам танцуют. Нашел столик, попросил кофе, который оказался американским, то есть невкусным. Сингер зашел, едва я пригубил. Сам он заказал бурбон с водой.
— Какие новости? — он уселся напротив.
— Есть работа для Жильбера. Большая. Не знаю даже, как он с ней справится.
— Что за проблема?
Я рассказал ему все, с подробностями. И про Жанин, и про Шаплена, и о своих подозрениях поведал. Сингер задумался. Всерьез задумался, надолго. Потом вдруг сказал:
— Если ты прав, то фении могут здесь быть ни при чем.
— Почему?
— Именно потому, что дело слишком сложное, им его не доверят. И еще одна тонкость: они не слишком хорошо управляются, там главарей больше, чем бойцов. Могут оставить добычу себе и тянуть деньги с германцев. Чем их прижмешь? Разоблачишь? — Сингер усмехнулся. — Так они себя не стесняются, это не барышня в ванной, у которой вдруг открылась дверь.
— А груз оружия, который срочно закупили ирландцы?
— Гангстеры, не фении, верно?
— Да. Но они всегда перепродавали часть республиканцам.
Сингер отпил бурбона, даже посмаковав его, затем сказал:
— Пол, ты упускаешь одну подробность, а она здесь решающая.
— Какую подробность?
— Лепке. Здесь назревает гангстерская война, пришлые будут отжимать рэкет у Антенуччи и корсиканцев. Как думаешь, ирландцы останутся нейтральными? Лично я сомневаюсь.
— Примкнут к приезжим?
— Конечно. Сицилийцы выдавили их из большей части доков, отобрали почти весь профсоюзный рэкет, не подпустили к каналу наркотиков. А новые люди… у них нет всего этого бреда о том, что только кровь «старой родины» дает право войти в круг. Я еврей, ты знаешь, сегодня встречаюсь с ребятами из Мидтауна, там их район, еврейский. И встречался до этого.
— И что?
— С ними тоже разговаривали. Их зовут создать новый синдикат. Ходят слухи, что Макси Геллер, он у них за босса, уже встречался с кем-то от Лепке. Думаю, что ирландцам тоже предложили подобное. В Чикаго «аутфит» так и делился всегда, не только итальянцы, какие-то рэкеты под ирландцами, и они тоже входят в Синдикат.
Тут уже задумался я. А что, вполне логично получается. Сингер прав в том, что подчинить фениев — задача не из простых. Скорей даже невыполнимая. Они между собой договориться не могут, группы враждуют, вожди сменяются по не зависящим от крепости здоровья причинам. Как такими управлять извне?
И если ирландцы получили предложение примкнуть к Синдикату, то спешная закупка оружия объясняется легко. Тем более что именно ирландцы всегда были самыми склонными решать вопросы стрельбой. Не убийствами из-за угла, а именно большими налетами.
— Тогда выходит, что мы вообще не туда смотрели все время.
— Я бы так не сказал, — Сингер снова отпил, облизнув губы. — Связь с абвером у них точно была, сомнений нет. Но фении работали с немцами по контракту. Думаю, что людей Антенуччи и корсиканцев завалили все же они. И они вполне заслужили нынешние проблемы, там действительно копперы все вверх дном переворачивают. Но вот на аукцион они не пойдут.
— Тогда остается Шаплен.
— Похоже.
— Как проверить, насколько Жанин настоящая?
— Я не знаю, это не мой профиль, — Сингер поморщился. — Давай говорить с Жильбером, надеюсь, он сможет заплатить кому-то в полиции, кто свяжется с Парижем, или с кем там у них принято связываться в таких случаях. Ты прав, я думаю. Это все чертовы немцы. Все сходится. Они просто скакнут на аукцион, возьмут товар и отсидятся в городе. И потом уйдут. А камни, может быть, и вовсе здесь перегранят, прямо в посольстве, и тогда на выезде никто не засечет Силу. Сколько там их? Хорошо если портфель, не больше.
— Как дальше поступим?
— Попробую ему дозвониться сейчас, посиди, — Сингер отставил свой бурбон и направился к телефонной кабинке в дальнем углу зала, у входа в туалеты.
Вернулся он минут через десять, сказал:
— Заказывай себе вторую чашку или что-то другое, Жильбер сюда приедет. Мне пришлось перенести встречу, поеду позже.
— Я лучше сэндвич закажу или что-то еще, — поднялся я из-за стола. — С утра ничего не ел.
За спиной бармена на стене висела черная доска с написанным мелом меню. Ничего не вдохновило, но я и вправду голодный, так что заказал чизбургер с жареной картошкой и бутылку пива.
— Номера на мою машину готовы? — спросил Сингер, когда я вернулся.
«Рено» у него неприметный, но все же лучше номера сменить, когда он будет забирать Джимми с места, где тот оставит «фордор».
— Да, давно уже.
— Занеси при случае, чтобы в последний момент все не делать.
— Обязательно.
— Джимми сказал, что вы все вчера объехали?
— Да, по всем точкам. Когда человек твой приедет? Немного нервничаю из-за того, что с ним до самого последнего момента непонятно.
— Скоро, все будет нормально.
— Сингер, что он должен сделать? — уставился я ему в глаза. — Черт возьми, я план составляю, а на самом ответственном месте у меня дыра до сих пор. Так нельзя, у всякой тайны должна быть мера.
— Самого человека я не знаю и никогда не видел, — ответил Сингер. — Я знаю людей, которые его пришлют. А им я доверяю.
— И что он должен сделать?
— Он вырубит всех, кто будет на первом этаже. Вы снесете люк и спокойно войдете внутрь, откроете дверь, зайдете в сейф и так же уйдете. Все.
— Как он их вырубит? — я начал терять терпение понемногу.
— У него есть камень, — Сингер вздохнул, явно пересиливая самого себя. — У них есть, он его привезет. Он заряжен на два-три раза, люди просто потеряют сознание. Часа на два.
— Кому может быть нужен такой камень? — удивился я.
Камни — игрушки дорогие. Их заряжают на всякое, но обычно на то, что долго работает. Как камень Антенуччи, просто на удачу при опасности. На здоровье. На молодость. Но вот так, как единоразовое оружие… это просто слишком дорого.
— Они давно это планируют?
— Конечно, — Сингер не стал отпираться. — Я еще в Штатах познакомился с ними.
— И сюда поэтому переехал?
— Не только. Но в том числе и поэтому.
— Это Роттердам, так?
— Роттердам, — кивнул он. — Все будет нормально, они сделают свою часть работы, я сделаю свою.
— А нас потом никому не закажут?
— Нет. Это опасней, чем забыть про нас. Если промахнутся, то правда всплывет. И какими бы эти бородатые мудрецы не были бы крутыми в своем городе, их большие ребята в порошок сотрут, никто им тогда не поможет.
— Согласен.
Это и вправду так. Большие дела, что бы о них не думали, проворачиваются на доверии и некоем балансе осторожности. Мы знаем, что они знают, но они знают, что мы знаем, и пока все участники выполняют свои обязательства, то у всех все хорошо. Если же кто-то шагает за границу оговоренного, что рушится вся схема по принципу домино. Нам с этими роттердамскими делягами лучше всего потом оставить друг друга в покое, целее будем.
Принесли чизбургер, который оказался неожиданно вкусным, а картошка так и вовсе была выше всяких похвал. Неожиданно, потому что американскую жратву я именно жратвой и считаю, на уровень еды она пока еще не выросла. Нельзя жить во французском секторе, рядом с Маленькой Италией, и есть вот это, что они едят. Ну, максимум пара ресторанов на Бродвее предлагает что-то такое, что я есть могу, тот же «Нью-Йорк Стрип», правильно приготовленный, но все равно гарнир с кукурузой меня вгоняет в тоску.
Хотя, может, это я с голоду так чизбургер слопал.
Затем поболтали, раз в кои-то веки, на отвлеченные темы. Сингер еще раз поручился за Сола, сказал, что лучше него в городе никто не работает. Попытался расспросить о Сюзет, но я отделался общими фразами, настаивать он не стал. Может быть так, беседу поддерживал, а может, в одну из своих папочек хотел еще листочек бумаги всунуть, кто знает.
Потом подъехал Жильбер, я увидел через окно, как его серый «шеви» остановился на противоположной стороне улицы. Он перешел дорогу, попутно выдернув газету из автомата у трамвайной остановки, посмотрел на вывеску бара и вошел внутрь, сразу обмахнувшись шляпой. Сингер махнул ему рукой, показывая, где сидим.
— Есть работа? — Жильбер не стал тратить время на долгие вступления.
— Есть, — сказал Сингер, открывая свой блокнот. — В городе есть странный человек со странными привычками. Хотелось бы узнать о нем больше. Но с ним лучше быть осторожным.
— Все зависит от цены, — кивнул Жильбер.
Заломил Жильбер всерьез, у нас даже с собой требуемой суммы не нашлось, Сингер пообещал оставить ее у Джимми, а я обязался привезти свою долю расходов в конверте и забросить в почтовый ящик магазина. В свою очередь Жильбер пообещал навести справки о Жанин через какие-то связи, а заодно сказал, что наймет помощника.
— Деньги не столько мне, — пояснил он, — сколько для дела. Мне придется дергать разные ниточки и хотелось бы, чтобы при этом звенели колокольчики. Люди оказывают услуги не бесплатно, а здесь я вижу целый лист необходимых услуг.
— Что насчет лорда и Моник Франсуа? — спросил Сингер под конец разговора.
— Они встречаются, в отеле. Нам удалось снять их вместе, но на улице, в номере не получилось. Вице-губернатор не тот человек, к которому стоит вламываться силой. Поэтому на вторую часть оплаты пока не претендую.
— Можно пока оставить это дело, думаю, — вмешался я. — Шаплен намного важней.
— Если он работает в Вернисаже, то найти его будет несложно, — Жильбер, отдуваясь, распахнул пиджак, под которым мелькнула рукоятка револьвера. — Главное — понять, насколько он проверяется насчет слежки. Если он профессионал, то даже вдвоем следить будет трудно, придется делать это «кусочками», и тогда все может растянуться надолго.
— Действуй, как получится, — сказал Сингер. — Нам хотя бы узнать — с кем он встречается.
