16
На следующий день я проснулся поздно, примерно к ланчу. Долго стоял под душем, неторопливо побрился, в очередной раз помянув недобрым словом исчезнувшие усы, затем оделся и пешком дошел до кафе «Монпарнас», что расположилось недалеко от отеля на той же улице. Кафе оказалось недорогим, но кормили там вкусно, а кофе варил египтянин в феске, так что и тот оказался чрезвычайно удачным.
В кафе нашелся телефон, с которого я позвонил на «почтовый ящик», но никаких вестей от Маркама не поступало. Но в утренней газете много писали про скандал с агентами абвера, поэтому я решил проехаться мимо офиса Крауса и посмотреть, что там делается. Вернулся к машине, доехал до германского сектора, с удовлетворением заметил, что вход в офис закрыт, возле него дежурит полиция, отжимающая с тротуара целую кучу репортеров с удостоверениями прессы за лентами шляп. Хорошо, хоть что-то сработало как надо.
Затем нашел уличный телефон и дозвонился Сингеру, который оказался в магазине. Он на уличный телефон перезванивать не стал, ответил завуалировано:
— Твой товар дошел до покупателя. Они впечатлены.
— Насколько впечатлены?
— Очень сильно. А ты как думаешь? Еще новости есть?
— Никаких пока.
— Я бы на твоем месте полежал бы дома несколько дней, читая книги и слушая радио.
— Примерно это я сделать и планирую. — Тут он прав, для меня самое лучше залечь в тину и как можно меньше маячить в городе. Вся подготовка к делу нами уже закончена. Почти вся. — Но нам бы еще и с Джимми прокатиться, чтобы он знал маршрут.
— Завтра с утра можно. Где встретитесь?
— Я с утра позвоню, скажу куда подъехать.
— Хорошо. Найду человека ему на подмену.
На этом закончили, после чего я нашел бумажку с адресом, по которому жил Полу-Жан, и направился туда. Но по пути заехал на почту, отослал телеграмму с несуществующего адреса на несуществующий, но взамен получил бланк телеграммы.
Улица Вольтера пусть и не в дорогом, но приличном районе французского сектора. То есть Полу-Жану доходов жить прилично хватало. Не знаю только — с чего именно. Дом оказался обычным доходным, квартиры под сдачу, но именно дом, а не отель, что порадовало, потому что не придется преодолевать стойку с портье. Подъезд выходит прямо на улицу, так что я поставил машину чуть дальше, а потом вернулся к парадному. По почтовым ящикам определил, что нужный мне адрес на третьем этаже.
Естественно, массивная дверь со стеклом, закрытым решеткой, открывалась ключом, консьержа не было. Замок простой, так что вскрыл я его за такие секунды, что никто проходящий мимо просто не догадался бы, что орудую я отмычками. Щелчок, и я внутри.
Третий этаж у него, получается. Ладно, пройдемся. Я сунул руку под полу спортивного пиджака, расстегнул клапан кобуры с коротким «агентом». Так, вот дверь… за ней тихо. Если дома, то спит, скорей всего. Если не дома, то ничего страшного, зайду и осмотрюсь. Замок из приличных, но это именно на взгляд покупателя, а так чем угодно открыть можно. Люди полагают, кстати, что замок с плоским «английским» ключом и цилиндром надежней рычажного, но это ошибка. Просто рычажные бывают простенькие и дорогие, и дорогой вскрывать обычно куда сложней.
Ладно, звоним.
За дверью задребезжал звонок. Через недолгое время за дверью послышались шаги, в дверном глазке мелькнула тень, а я громко сказал, подставив бланк телеграммы так, чтобы он закрыл мое лицо:
— Телеграмма для мсье Дельмаса!
Почти сразу щелкнул замок, дверь начала отворяться, а дальше уже я ей помог, с силой толкнув и вломившись внутрь. А Жан-Мари Дельмас обнаружил себя ухваченным за грудки халата, а в лоб ему уставился револьвер.
— Даже не дыши, — прошипел я.
Дельмас дышать не стал, а просто по-женски взвизгнул, но я уже захлопнул дверь пяткой и втолкнул его в небольшую гостиную, а затем швырнул в кресло, которое чуть не перевернулось.
— Кто еще дома?
— Никого! — глаза у него буквально лезли из орбит, а сам Полу-Жан побледнел так, что хоть хорони.
— Не шевелись!
Я быстро заглянул в единственную спальню, на кухню и в ванную, но никого там не нашел. Похоже, что и вправду один.
— Узнал меня? — я снова навел револьвер на него.
Он лишь часто закивал.
— Как жизнь? — улыбнулся я. — Что нового?
— Все хорошо, спасибо… — он ответил так, словно я его загипнотизировал, механически и бездумно.
— Поговорим?
— Как будет угодно мсье…
— Прекрасно! — я уселся в кресло напротив, положив руку с револьвером на колено, но ствол по-прежнему был направлен на него. — Тогда у меня всего один вопрос: как ты обратил внимание того парня, с которым я застал тебя в «Гранд-Отеле», на себя в клубе Оскар? А? — я вдруг вскинул револьвер и прицелился ему в лицо, а Полу-Жан снова взвизгнул и закрылся руками. — Не слышу ответа!
— Просто улыбнулся и подмигнул! Не стреляйте, мсье, я только подмигнул! Он сам подошел и заказал выпить.
— Кто сказал тебе познакомиться с ним? А? До трех считаю! Раз…
— Шаплен сказал! Шаплен, мсье! Роже Шаплен!
Ага, уже что-то.
— Кто такой Шаплен? Не испытывай мое терпение. Начал говорить — говори. Ты мне уже надоел.
— Шаплен — друг Жанин Леду, она приехала из Парижа недавно.
Жанин, хорошо. Не зря я их вместе видел.
— Дальше!
— Шаплен — это распорядитель выставки! В Вернисаже скоро выставка, Шаплен приехал ее организовывать!
Его уже трясет, надо же, какой нервный. Зато беседовать проще.
— А Жанин Леду?
— Она нас познакомила.
— Зачем Шаплену было нужно, чтобы ты переспал с тем парнем?
— Потом я должен был позвать его в одну квартиру, сказать, что это моя. И все.
— Сколько заплатили?
— Дали пятьдесят фунтов вперед и обещали сотню после.
— А в «Оскаре» ты сколько берешь?
Тут уже и он застеснялся.
— Ну?
— Пять фунтов.
— Дорого, — категорически заявил я. — Не стоишь ты столько.
— Это почему? — неожиданно возмутился он.
— Мне так кажется. Ладно, — я опустил ствол. — Где найти Шаплена? Говори, и я уйду.
— Я видел его только на Вернисаже, мсье, и разок в кафе, туда его Жанин привела. Кажется, живет в отеле где-то неподалеку, я так понял из разговора, — он начал понемногу успокаиваться.
— Как он выглядит?
— Такой, — Полу-Жан описал руками окружность, — немного в теле. Залысины вот досюда, — он показал на себе пальцем. — Голубые глаза… рот очень маленький. Такой, ну… и очень тонкие губы, их почти не видно. Одевается… как художник, небрежно.
— Говорит как?
— Он из Эльзаса, у него тамошний акцент.
— Хорошо, — я кивнул. Похоже, что он правду говорит, а проверить это прямо сейчас я все равно не могу. — Ты знаешь, кем был тот парень?
— Нет, мсье.
— Тебе лучше и не знать. Если увидишь его в будущем — исчезни немедленно, или окажешься втянут в историю, в которой ты долго не проживешь, понял? Понял?
— Да, мсье.
— От Шаплена своего тоже держись подальше. Да, он знает, что вас сфотографировали?
— Нет, — Полу-Жан замотал головой. — Тот парень сказал молчать об этом, а я и сам подумал, что лучше не говорить. Сказал, что тот идти отказался, что-то заподозрил и меня выгнал.
— И что Шаплен?
— Разозлился и все. Назвал меня тупым педиком, — тут он явно обиделся.
— Шаплен может не только назвать, — нагнал я ужасу. — Он может сделать так, что тебя найдут на обочине со связанными руками и пулей в башке. — Глаза Полу-Жана испуганно расширились. — Поэтому в твоих интересах забыть про мой визит. А в качестве ответной любезности я забуду о тебе навсегда. Договорились? — я поднялся из кресла.
— Да, мсье.
— Вот и умничка. Удачи в «Оскаре», богатых клиентов.
— Я не проститутка, мсье! — возмутился тот и даже попытался вскочить, но я снова толкнул, и Полу-Жан свалился обратно в кресло.
— Тебе видней. Всего хорошего, короче, — я убрал револьвер в кобуру и пошел к двери.
Маркама в номере не было, что не удивительно, так что решил перезвонить ему позже. Мой разговор с Полу-Жаном должен дать пищу для размышлений специальному агенту. Пусть вспоминает, кто привел его в «Оскар» и зачем. Интересно, по поводу банды «йеггов», то есть банковских грабителей, они что-нибудь уже предприняли? Насколько я понимаю, никого из этого списка прямо сейчас арестовать они не могут, улик на них нет, но должны установить слежку, я думаю. Или все же есть? Такое не раз уже бывало, что американские преступники тайно пробирались в Канаду или Мексику, и уже оттуда совершенно спокойно, со своими документами, ехали в Зону Большого Каира. Им даже паспорта не нужны, хватает и других документов, потому что по американским законам их сектор здесь — территория Соединенных Штатов, а дальше между секторами уже никаких границ, такой вот юридический казус получается. Поэтому бегут сюда многие из тех, кого обстоятельства на родной земле совсем прижали.
Но тогда и американские власти могут их арестовывать или требовать ареста, это уже недостаток сложившейся системы для тех, кто скрывается. Особых формальностей не требуется.
А не скататься ли мне в Ривер-Парадайз, просто осмотреться? Я мотель помню, там стоянка просматривается хорошо, и если там разом осела целая банда американских грабителей, то это даже по автомобилям можно определить. Это будут вместительные американские машины с мощными моторами, и по-другому никак. Потому что они предпочтут знакомые машины, потому что американские машины больше европейских, и потому что на них проще убегать.
Вот и вправду прокачусь туда, осмотрюсь. Время у меня есть. Или позвонить Сюзет? Она уже должна проснуться, я думаю. Да, сначала позвоню, потом поеду в Ривер-Парадайз.
Звонил из бара, заказав кофе и холодную воду, по обыкновению. И звонить пришлось долго, линия была занята с полчаса, пожалуй. Но потом трубку сняла сама Сюзет.
— Привет, это Поль, — представился я.
— Привет.
— Не разбудил?
— Нет, я уже давно встала. Как у тебя дела?
— Спасибо, у меня по обыкновению все хорошо. Ты сегодня работаешь?
— Да. А что ты хотел?
— Хотел пригласить на ужин, как мы договорились.
Она задумалась. Это хорошо, что она задумалась, а не отказала сразу. Потом Сюзет осторожно сказала:
— Я могу поменяться с подругой и выйти завтра. Если дозвонюсь.
— Это было бы замечательно. Мне перезвонить?
— Куда я могу тебе перезвонить? Так будет проще.
Я продиктовал ей номер, написанный на стене над телефоном. После чего вернулся к своему кофе, сказав бармену, что жду звонка. Сюзет перезвонила через пять минут:
— Я сегодня вечером свободна.
— Давай я заеду в восемь? Встану прямо перед аркой.
— Хорошо.
— Тогда до вечера.
Настроение как-то сразу вдруг взяло, да и поднялось. Пожалуй, что я уже по ней соскучился. Куда вести ее на обед? Такая девушка достойна и «Ла Террас», но не уверен, что она там будет чувствовать себя хорошо. Там и я себя хорошо не чувствую, не мое это место. Знаю, в «Ле Мезон Альзас», ресторанчик эльзасской кухни на Авеню Наполеон. Хороший ресторан, но не для светского общества, а кухня так и вовсе выше всяких похвал. А потом еще куда-нибудь сходим, в кино, например, на ночной сеанс. «Люмьер» открыт почти что до утра. Или еще что-нибудь придумаем.
Еще раз, наудачу, набрал номер Маркама, но он не появился.
Тогда в Ривер-Парадайз, огляжусь там.
Шустрый «пежо» проехал через город и помчался со скоростью в шестьдесят миль в час по шоссе. Хорошая машина, но мне мой «ви-восемь» нравится больше, если честно. И разгоняется куда живей, и как-то вообще… вот нравится и все тут. Ну да ладно, никуда он от меня не денется, а Иан заодно его обслужит, где нужно. Там и покрышки пора менять, и масло, и смазывать везде.
Вдоль всех шоссе росли высаженные через равные промежутки пальмы, но тени от них все равно никакой не было, и серая асфальтовая лента дороги раскалилась до марева. Машин не слишком много, в это время даже ездить стараются не слишком активно, в открытое окно ветер врывается горячий, никакой свежести не ощущаешь. Тут уже не раз вполне всерьез обсуждали переход на ночной рабочий день, чтобы самую жару проводить дома, в постели. Только открою секрет: в комнатах тоже не лучше, как окна не раскрывай. Хорошо, что у меня дома прямо над кроватью люстра с вентилятором, включишь — и широкие длинные лопасти, медленно вращаясь, все же создают какую-то иллюзию ветерка. А так везде пекло. Египет, что тут поделаешь.
Шаплен. Полу-Жан назвал некоего Шаплена, который привез выставку. Все крутится вокруг этой выставки, Жанин тоже с ней связана, Жанин же познакомила Полу-Жана с этим самым Шапленом. Кто это такой? Агент НКВД, как Краус и подозревал? Впрочем, что на самом деле подозревает Краус, известно только ему самому, что он мне говорит, может быть чем угодно. Но я очень сомневаюсь, что французская разведка будет так издалека подбираться к аукциону. Франция — член Антанты, как и Британия с США, другое дело, что ее чуть отпихнули от власти здесь…
Нет, все же Жанин тут не просто так. Именно она познакомилась с Марго в Лондоне, я это из постельных разговоров узнал. Сама. Обаяла, зазвала в Париж, Марго и растаяла, она ведь ничего не подозревает. Жанин была в кабинете вице-губернатора, но… не одна. Не самая лучшая ситуация для вскрывания сейфа, но это могла быть и просто разведка. Или что-то пошло не так, кавалер, например, появился неожиданно. А потом еще и Уилфрид.
Жанин знает Полу-Жана, а того тот самый Шаплен подвел к специальному агенту Бюро Маркаму. Зачем? Что можно с этого получить? Шантаж, не зря же они должны были пойти в какую-то квартиру. Зачем шантаж? Чтобы знать о планах ФБР на время аукциона, например. И заодно о планах полиции, потому что делиться с Бюро ими будут. Все верно.
Если Краус прав, то помимо Шаплена в городе должна появиться боевая группа. Они уже здесь? Или приедут с выставкой? Скорей всего. Там авангардное искусство, то есть художественная ценность многих экспонатов будет куда как сомнительной, а это значит, что спрятать то же оружие можно внутри.
Купить в городе? В принципе, это несложно, но мне кажется, что у НКВД достаточно местных связей не найдется. Они тут совсем чужаки, так что проще привезти. Не рано я сбросил обличье Ван Дер Меера? Сходил бы на открытие выставки, огляделся… нет, я тогда мог до нее просто не дожить, вон как все закручивается.
Да и не будут боевики изображать художников, я думаю. Скорей обслуживающий персонал, он никому в глаза не бросается. Но если Жанин уже своя в доме лорда Бриггса, то она наверняка целится на сейф. И если до него доберется рано или поздно, то пойдут грабить через ту же дверь. Но вот как подойдут к ней? Тоже через тоннель? Или это их следы в тоннеле и были?
Нет, надо Бюро на них нацеливать, пусть создадут максимум проблем. А Маркама напугать вероятным шантажом и всем прочим страшным. И опять же, не следует ли организовать анонимный звонок лорду Бриггсу? И внаглую ему сказать, что Жанин работает… НКВД будет слишком, пожалуй… на группу банковских грабителей? Нет, именно этому он и не поверит, она не тот тип. А что сказать? Что-то такое, что должно отлучить ее от дома, чтобы не шлялась возле кабинета. Забираться туда просто так, ночью и втихаря, даже я не решусь, очень сложное место. А нет сейфа — нет и кода от двери, верно?
Что придумать, что придумать… стоп, а пусть Маркам даст знать по своим каналам. И не самому вице-губернатору, а, например, в соответствующую службу. И те уже намекнут лорду Бриггсу, например. И вот тогда он точно все воспримет всерьез, тут уже никакого сомнения… черт, тогда код в двери сменят. Нет, нельзя сдавать Жанин, нельзя, прямая связь с кодом проявится сразу. Черт бы ее побрал, со всем ее нижним бельем, которого она не носит.
Ни в коем случае нельзя поднимать тревогу вокруг сейфа. Эту проблему следует решать самому. Как — не имею ни малейшего представления. Попробовать вычислить боевиков и устроить им какие-нибудь неприятности в последний момент? А как я их вычислю? Опять не знаю. Только не вывести никого на Жанин, ни в коем случае, дальше дурак сообразит — что там к чему.
Проклятье.
Тут навстречу мне пронеслись два автомобиля, серый седан «бьюик» и двухцветный «терраплан», битком набитые людьми в шляпах. Быстро пронеслись, я слышал рев моторов, обгоняя попутные машины, как будто те на месте стояли. И затем, когда я почти доехал до Ривер-Парадайз, следом, завывая сиренами, пронеслись сразу три немаркированных «форда» Специального дивизиона полиции, а следом за ними серый седан «додж», на котором я успел разглядеть правительственные номера. Это не за теми двумя, случайно?
Похоже, что я угадал. Потому что у поворота к мотелю стояло сразу несколько машин, сплошь с такими же правительственными номерами, и именно «форды» и «доджи», а возле них люди с оружием, с повязками на рукавах и без них. И среди людей я разглядел специального агента Маркама, державшего панаму в одной руке и «томми ган» в другой.
Задерживаться я не стал, понятное дело, проехал мимо. И попробую угадать… они приехали за американской бандой, но те успели смыться. Именно успели, потому что та погоня никаких шансов догнать их не имела. Скорей, они просто кинулись в направлении города наугад.
Дальше я развернулся и, чтобы не мелькать лишний раз, свернул на узкую боковую дорогу, которая вскоре вывела меня на Александрийское шоссе, и уже по нему я вернулся обратно в Большой Каир. Смысла задерживаться и наблюдать точно не было. Никакого.
С уличного телефона позвонил Раулю. Тот ответил не сразу, да еще и сонным голосом.
— Удачная ночь?
— Неплохая, — голос стал довольным. — Случались лучше, но все равно неплохая. Хороший клуб, мне понравилось. Когда еще пойдем?
— Уж точно не сегодня, — хмыкнул я. — Завтра с утра встречаемся все вместе, проедемся с Джимми.
— Во сколько? — тут голос обрел деловитую нотку.
— Заезжай за мной в десять утра, потом подхватим Иана.
— Сделаю. Как у тебя все прошло?
— Нормально. Отвез ее домой.
— Просто домой? — Рауль вроде бы даже возмутился. — И зачем ты туда вообще ходил?
— Я ходил в клуб. А ты пошел в бордель.
— Она взяла даже больше, чем берут в борделе, — он захохотал. — Но отработала все деньги до последнего сантима.
— Тут пенсы, балбес.
— Пенсы больше, а она именно до сантима. В общем, я не против ее еще раз увидеть, выбирай вечер.
— Завтра обсудим, — я повесил трубку.
Маркаму звонить бесполезно, он пока топчется у мотеля. Что у меня еще по плану? Да, Иана предупредить. Но я к нему просто заеду, это по пути.
Иан был у себя, копался под капотом не самого нового «обёрна». Он попытался пожать мне руку, но я поспешно спрятал ее за спину.
— Не отмоюсь потом.
— Белоручка, — ухмыльнулся он. — И брезгуешь рабочим человеком. А на нас весь мир держится.
— Угу, особенно когда рабочие люди воруют машины на продажу.
— Это мелочи, кто будет это учитывать, когда труба всех нас призовет на Страшный суд? Да никто. Не до того будет.
— Кто из нас первый об этом заговорил? Ладно, будь готов завтра с утра, мы с Раулем заедем.
— Домой лучше заезжайте, посплю тогда.
Иан мало того, что всегда сидел здесь допоздна, так и в гараж приходил чуть ли не с зарей. Даже не понимаю — зачем ему деньги, разве что построить еще гараж, в десять раз больше, поставить кровать в офисе и вообще его не покидать. И паб напротив, дверь в дверь, чтобы ходить было ближе.
— Что насчет второй машины?
— Нашел «Рено Виваспорт» тридцать пятого года, выглядит новым. Дернем в ближайшие дни, все будет нормально.
— Хорошо. Надеемся на тебя. Она вообще как, ездит?
— Ездит. Там восемьдесят сил и отлично управляется. Будут деньги — купи себе такую вместо своего «форда».
— Даже говорить не смей про мой «форд».
Радио в машине принесло новость о стрельбе в Маленькой Ирландии. Кто в кого стрелял — непонятно, но свидетели показали, что был труп и двое раненых, всех увезли на машинах. Может, свои дела, а может быть, как-то развиваются события после того, как Сингер слил информацию корсиканцам. Я купил в автомате пару вечерних газет, но и в них подробностей было не больше. Ладно.
Ко двору на улице Гинемера я подъехал почти ровно в восемь. Встал у самой арки, вышел из машины, глянул на тот бар, откуда в прошлый раз подошли двое апашей, но никого сейчас не увидел.
Сюзет вышла в пять минут девятого, на этот раз не в красном, а в пестром шелковом платье с рукавами «двойная бабочка» и с цветком в самом низу выреза. Шляпку она не надела, лишь подколола с боков волосы. Походка, ее походка меня просто чарует, она даже идет словно пританцовывая.
— Сюзет, — одной рукой я снял панаму, а вторую протянул ей, провожая к машине. — Добрый вечер.
— Добрый вечер, — она чуть улыбнулась и терпеливо дождалась, пока я со всей доступной галантностью открою перед ней дверцу.
— Куда мы едем? — спросила она уже в машине, когда я уселся за руль.
— В «Ле Мезон Альзас», знаешь такое место?
— Знаю, но никогда не была. Мы туда попадем?
— Я зарезервировал столик.
Место действительно популярное, так что после визита к Иану я туда заехал.
— То есть у нас все же самое настоящее свидание с ужином? — улыбнулась она.
— А ты не ужинаешь?
— Я ужинаю. И завтракаю. И обедаю. И ем в перерывах. Меня невозможно прокормить, но при этом не толстею.
— Даже в этом мне повезло.
— В чем именно? — она чуть вскинула бровь.
— В том, что мне не придется есть одному. Я люблю ужины.
— Я тоже, не беспокойся.
И на этом я тронул машину с места.
Ресторан был полон, но я все же вовремя занял столик, посадили нас удачно, ближе к окну, с видом на авеню. Заказали улиток, большой лотарингский салат на двоих и форель, ко всему этому хороший эльзасский рислинг. Публика вокруг была… да нам под стать, наверное. Как я уже сказал, место светским не считается, а днем сюда ходят перекусить те, кто работает неподалеку, цены приличные.
— Уже соскучился, — сказал я, когда мы чокнулись бокалами.
— Приятно слышать, — улыбнулась она. — Но мы вроде бы недавно расстались.
— Прозвучит банально, но показалось вечностью. Как улитки?
— Прекрасные, — кивнула Сюзет. — И вообще мне место нравится. Жаль, что здесь не танцуют.
— Ты не устала танцевать?
— Танцевать я, наверное, никогда не устану. Только танцы во «Фламинго» к этому не относятся. Но я надеюсь, что там временно.
— Ты там давно?
— Чуть больше двух месяцев, — после короткой паузы ответила она. — Ищу другую работу. Но с этим трудно, работы мало.
— Во французском секторе?
— В любом. Я и на английском говорю. И немного на итальянском.
Да, в этом особенность Большого Каира, здесь даже дети болтают на двух-трех языках. Никуда не денешься, иначе жизнь усложнится. Большая Депрессия и по этому городу катком прошлась, с работой до сих пор тяжело, хотя жизнь вроде бы начала быстро выправляться.
— У тебя есть агент или кто-то подобный?
— Откуда? — удивилась она вопросу. — Я просто девочка из кордебалета, хожу сама везде, читаю объявления.
— Не искала другую работу?
— Я люблю танцевать, — она опять чуть улыбнулась. — Другая работа… в универсальном магазине? Пишбарышней? Мама заставила меня пойти на курсы машинисток, но… нет, даже представить себя не могу в таком месте. И мне пока хватает на жизнь, во «Фламинго» я зарабатываю больше. Там много таких как я.
— И не только таких.
— И не только, — согласилась она. — Примерно половина девушек уходит с клиентами, в этом проблема. Поэтому в моем районе никто не знает, где я работаю, даже мама не говорит соседкам.
— А что говорит?
— Что я в кордебалете. Как и раньше. Кстати, там заработок был даже меньше, просто мне нравилось. И я хочу вернуться к танцам на сцене.
— Не хочу показаться… гм… не знаю кем, но у меня есть возможность познакомить тебя с агентом.
Я не наврал, я точно знаю, что у Сингера есть постоянный покупатель антиквариата, который даже не агент, а Агент с большой буквы. Который работает чуть ли не с половиной кабаре и клубов в Большом Каире. Мы даже пару раз встречались в магазине, в кабинете Сингера. Не думаю, что Сингер откажется мне в этом помочь. Другое дело, что в моей защите и анонимности возникнет брешь, Сингер будет знать мою девушку… если она моя девушка, конечно, и агент сможет ее найти, но брешь уже возникает. Мне бы сейчас точно не следовало ездить с девушкой по ресторанам, лучше было бы подождать. Но ждать почему-то очень не хочется, поэтому мысль я загоняю подальше, за угол. Пусть там тихо посидит и не мешает мне быть счастливым.
— И ты думаешь, что он мне поможет?
— Если не поможет этот агент, то не поможет уже никакой другой. Этот лучший в городе.
— Это было бы замечательно. Просто замечательно. Я могу дать тебе свой фотоальбом, агенты обычно его просят.
— Вот и договорились.
Когда ужин закончился, я спросил у Сюзет:
— Куда бы ты хотела поехать теперь?
— Я бы потанцевала. С тобой. Предлагай.
Не могу сказать, что сюрприз, чего-то подобного я и ожидал.
— Свинг?
— Можно и свинг, — она улыбнулась. — Я слышала, что сейчас вообще Эпоха Свинга.
— Тогда нам в американский сектор, в «Ритм-энд-Басс». Это не клуб, скорее бар, даже не слишком большой, но там играют хорошие музыканты и все танцуют. Была?
— Нет. Но я тебе доверяю.
Что я делаю? Отказался ехать в «Коттон» с Раулем, а теперь несусь с Сюзет в американский сектор? Но поздно, слово сказано, а оно не воробей. И ловить его совсем не хочется. В общем, на этом мы поехали.
По дороге, извинившись, остановился возле телефонной кабинки и позвонил Маркаму в номер. На этот раз он ответил сразу:
— Я пытался вас найти через номер, что вы оставили.
— Вынужден извиниться, я был вне города сегодня весь день. Что-то случилось?
— Случилось. Нам надо встретиться.
— Я могу встретиться завтра днем, в ланч. Или позже.
— А сегодня? Я бы подъехал в «Пять окон», — голос у него звучал озабочено.
— К сожалению, я сейчас не один и не хотел бы, чтобы эти люди видели вас, — напустил я туману. — У меня для вас тоже есть новости.
— Не для телефона?
— Можно и по телефону, просто подробности уже при встрече. Хорошо подумайте, Рик, кто именно пригласил вас тогда в тот клуб и зачем. Это, как оказалось, не просто так. Вам пытались создать проблему. И, может быть, пытаются и сейчас.
— Я не думаю…
— Не надо думать. Я просто знаю, — я сделал ударение на последнем слове. — И у меня есть доказательства.
— Давайте встретимся на ланч, — вздохнул он. — Там же?
— Давайте там же.
— До завтра.
Я вернулся в машину, уселся за руль.
— Извини, просто важный разговор по работе. Никак не мог застать человека дома.
— Ничего, я слушала музыку, — в машине играло радио и именно свинг. Сестры Босвелл, насколько я узнал мелодию, оркестр Оррина Такера.
— Тогда поехали слушать музыку дальше.
— И танцевать.
— И танцевать.
Бар «Ритм-энд-Басс» расположился в не самой богатой зоне Бродвея, но все же место было хорошим. Основал его переехавший из Сент-Луиса джазовый басист Оскар Паркер, игравший со всеми знаменитыми оркестрами, наверное. Поэтому здесь всегда была прекрасная музыка, потому что поиграть приезжали многие, а местный квинтет Паркер собрал сам и иногда лично выходил на сцену.
Конечно, для настоящих джазменов играть свинг было даже немного унизительно, они считали, что тем самым продают джаз, но под свинг танцевали, и танцующая публика заполняла место, делая его прибыльным. Хотя раз в неделю случалась и чисто джазовая ночь, и поклонники импровизации и виртуозного владения инструментами специально ее ждали.
Швейцар запустил нас внутрь, но столик сразу не достался, пришлось довольно долго сидеть в баре, но Сюзет все равно выглядела счастливой. В зале хватало и черных, хотя в Большом Каире их совсем мало. Занимали они дальний угол зала. Никаких правил на их счет в городе не было, но привычки остались на месте, похоже. Да и сектор все же американский, так что в зале американцы были в большинстве.
И мы танцевали, разумеется, и в программе был не только свинг. И во время медленного танца под «оритмиченный» блюз рука Сюзет легла на револьвер, висевший у меня на боку. Глаза ее удивленно расширились, ладонь сдвинулась, но сразу она ничего не сказала. И спросила намного позже, когда мы, уставшие и довольные, уселись в «пежо» и я завел мотор.
— Поль, а почему ты с револьвером?
— Привычка, — я чуть пожал плечами. — Мне часто приходится работать с ценностями. И я люблю стрелять. Умеешь?
— Нет, — она покачала головой. — Это страшно?
— Это громко, — я засмеялся. — Но довольно весело. Хочешь попробовать?
— Прямо сейчас?
— Если ты готова, то и прямо сейчас. Но придется ехать за город и стрелять в свете фар.
— Так даже интересней, нет?
А почему бы и нет? Коробка патронов к «агенту» в машине есть, а мне вовсе не хочется, чтобы этот вечер заканчивался. Давно я не чувствовал себя настолько счастливым и веселым.
— Ты права. Поехали!
И мы поехали. За самую окраину американского сектора, на автосвалку, куда хозяин пропускал людей за совсем небольшую мзду, привязывая на это время двух здоровенных собак. Я там сам стрелял чаще, чем в тире. Хозяин же, невысокий сухощавый дедуган с большим «кольтом» одинарного действия в кобуре на бедре, был бессменным. Он жил в маленьком домике на этой самой свалке и всегда был рад заполучить лишний фунт.
На стук в дверь он выглянул сразу.
— А, теперь ты и девочку решил развлечь, так? — ухмыльнувшись, сразу догадался он. — Мое почтение, мисс, — он приподнял с лысеющей головы мятую соломенную шляпу.
— Добрый вечер, сэр, — заулыбалась ему Сюзет.
— Мисси, сторожей на свалках не зовут «сэр», — засмеялся он, решив поприбедняться. — Зовите меня Хэнк, — он протянул ей руку.
— Сюзет, — снова улыбнулась она.
Хэнк подозвал собак и запер их в вольере, а сам открыл ворота, дал проехать машине и пошел вперед, призывно махнув рукой.
— Там дальше есть фонарь, — пояснил он. — И фары оставь включенными.
Грунтовка-проезд, корявая и неровная, тянулась между высоких штабелей, выложенных из старых и битых машин. В конце ее оказалась небольшая площадка возле гидравлического пресса, и там Хэнк зажег фонарь.
— Вот вам старый «остин», — показал он на остов белого автомобиля без колес. — Разнесите его в щепки, мисси.
Сунул ему фунт, и Хэнк с довольным видом убрал его в карман комбинезона.
— Нечаянный доход всегда приятен, Пол, — он показал мне большой палец. — Развлекайтесь.
Я огляделся по сторонам и приметил пару банок из-под машинного масла. Подобрал, поставил одну на капот, а вторую на крышу «остина», вернулся к Сюзет и вытащил револьвер из кобуры.
— Держи. Вот так, смотри, — я показал, как правильно ухватить рукоятку. — Держи двумя руками, так проще целиться. Не самый точный револьвер, если честно… Смотри, чтобы мушка оказалась как раз напротив вот этой прорези, — черт, у этой модели даже целика нет, револьвер рассчитан на стрельбу с «дистанции ножевого удара». — И верх мушки наведи на середину банки… взведи курок большим пальцем… сильней тяни, не бойся… и не бойся выстрела.
Бах!
Револьвер подбросило, пуля ударила в борт машины.
— Я глаза закрыла, — честно объявила Сюзет.
— Видел, — кивнул я. — Не нужно закрывать глаза, потому что тогда лучше даже не стрелять. Давай еще раз… и держи оружие крепче, чувствуешь, как оно прыгает?
— Громко очень, — пожаловалась она.
— Я предупреждал. Давай так, — я встал сзади и взял ее за локти. — Напряги кисть и локоть, но не слишком сильно.
— Руки! — сказала она, но при этом чуть оттолкнула меня попой.
— Иначе никак, единственный метод обучения.
— Ну, если только так, — Сюзет хихикнула.
Первая банка упала через восемь выстрелов. Вторая через двенадцать. Но затем на каждую было израсходовано всего по два, потом три выстрела на обе, а затем уже по одному.
— Видел? — она гордо повернулась ко мне, и я успел перехватить ее руки с револьвером.
— Видел. Но целься все же туда, в меня не нужно.
— Мне понравилось! — объявила она. — Только все равно громко.
— У тебя еще половина коробки. Заряжай сама.
С этим она справилась легко. Затем несколько раз промазала от самоуверенности, но все равно банки пришлось возвращать на место несколько раз.
— Видишь? Прирожденный стрелок.
— Ты сомневался? — она подчеркнуто гордо посмотрела на меня. — Когда-нибудь куплю револьвер себе.
Я покачал головой, на минуту усомнившись в том, что собираюсь сделать, но затем нагнулся, задрал штанину и вытащил из кобуры маленький «маузер».
— Давай теперь ты попробуешь попасть из него.
— А почему ты его так носишь? — удивилась она.
— Так незаметней.
— Ты не гангстер? — это уже прозвучало серьезно. — Мне не верится, что ты работаешь на банк.
— Нет, я не гангстер. Я — «свободный художник», много чем занимаюсь. Но не гангстер. Оружие просто люблю.
— Чем ты занимаешься? — спросила она уже в упор. — Если мы встречаемся, то будь со мной честным.
— Мне трудно сказать, потому что я не знаю, как это называется, — я усмехнулся. — Не гангстер. Не граблю хороших людей. Не убийца. Не принадлежу ни к каким «семьям», — это слово в городе знали. — Но я авантюрист. Живу случайными заработками. Иногда большими. Иногда сталкиваюсь с опасными людьми, поэтому ношу оружие. Потом расскажу больше. Но пока тебе решать, встречаться со мной или нет.
— Ты опасный человек? — конкретней вопрос не сформулируешь даже, наверное.
— Нет. Но иногда рядом со мной может быть опасно.
Соврать нельзя. Кому угодно можно, но ей нельзя. Особенно сейчас, когда надо делать выбор.
— А сейчас?
— Немного, — кивнул я. — Но не для тебя. Пока не для тебя.
— Тогда покажи, как стрелять из этого, — кивнула она.
Как я и ожидал, маленький пистолет легко лег в ее маленькие ладони, и в банки она не промахнулась уже ни разу. Затем я достал запасной магазин, вставил его в рукоятку и протянул пистолетик ей.
— Пусть будет у тебя в сумочке. Надо его достать, сделать вот так, — я дослал патрон, — и затем выстрелить в то, что тебе не нравится, как в банку. — Я снова разрядил оружие, загнал патрон в магазин и вставил его на место снова.
— Это законно?
— Ты же законопослушный гражданин?
— А ты сомневался?
— Просто уточнил, — усмехнулся я. — Тогда все законно. Бери. Этот пистолет куплен в магазине совершенно официально, и я могу дарить его кому хочу.
Я ожидал, что Сюзет запротестует, но она совершенно спокойно убрала «маузер» в свою сумочку. Затем сказала:
— Мне все равно — кто ты такой, и все равно — чем ты занимаешься, но если я узнаю, что ты плохой человек, то уйду немедленно. Ты меня понял?
— Я тебя понял.
— В нашем районе хватает всяких людей, и бандита я могу найти себе и там, — она посмотрела мне в глаза. — Поклянись, что ты не из них.
— Я не из них, клянусь.
Тогда она просто шагнула вперед и поцеловала меня в губы.
— Это значит, что я тебе поверила. Не обмани меня.
