Глава 22
Астрономический детектив
Сентябрь, 2622 г. Авианосец «Слава» Планета Тэрта, система Макран
Прошла еще неделя.
На то, чтобы приводить в порядок родную роту, принимать пополнение матчастью и личным составом, времени Растову категорически не хватало.
Круглые сутки приходилось торчать в госпитале.
Лежать в электронных гробах.
Сидеть, скрючившись, в электронных утробах.
Врачи уверяли его, что все это – «плановое обследование выздоравливающего офицера».
Но Растов подозревал: две трети всех тестов делаются по просьбе родной контрразведки, которая ищет чоругские закладки везде, где может, – начиная от половых органов и заканчивая костным мозгом.
Также он не исключал, что и его мать не удержалась от того, чтобы попросить докторов проверить сына на наличие болезни Киссона-Ялинцева – чисто по принципу «чтоб два раза не вставать». А вдруг у чоругов развилась? На нее похоже.
В общем, Растов кое-как терпел.
Хотя душа, конечно, просилась в кафе у входа в парк «Семь добродетелей», к пенистому клонскому пиву «Счастье рудокопа» с киркой и кебабом на этикетке, к Х-передатчику (Нина!) или хотя бы в книжный магазин. Длинные ряды томиков на фарси успокаивали нервы Растова лучше всяких лекарств…
На авианосец «Слава» майора выдернули прямо из камеры спин-резонансного сканирования.
Вызову Растов обрадовался, как подросток. И на «Славу» бежал, точно на первое свидание…
В просторной инструктажной чаевничали четверо. Громко сербал из ложечки чай с абрикосовым вареньем Бондарович. Пил, отставив мизинец, по-муромски заваренный иван-чай красавец молчун из Главдальразведки – тот самый, уже виденный Растовым на военном совете, что сидел рядом с Александрой. Безмолвно глотали какао из голубых фарфоровых чашек монархического вида два новых постных лица, тоже военные.
Первый ряд кресел инструктажной был завален мягкими прозрачными контейнерами с вещами явно чоругского происхождения. Растов узнал глоббуры, перчатки и шлемы эзошей и, кажется, кибернетический переводчик. Остальные два десятка загогулин он не идентифицировал – по счастью, его плен был коротким.
В отдельной коробке лежал танковый гермокостюм, обожженный и окровавленный. «К.П. ЛИСТОВ» – прочел майор на закопченной нагрудной планке, и ему стало горько той особой, бурящей сердечную мышцу горечью, что знакома только тем, кто терял товарищей в бою. Он отвернулся.
– Присаживайтесь, товарищ майор, – пригласил Бондарович. – Сейчас будем мультики смотреть. Про приключения веселых раков на краю Галактики.
Растов вежливо улыбнулся и с досадой отметил: «А мне чаю даже не предложили».
Пока двое незнакомцев настраивали аппаратуру, он успел познакомиться с капитаном Главдальразведки.
– Я Комлев. Можно Владимир, – полушепотом сказал капитан. – Я должен ввести вас в курс дела.
Назвавшийся Комлевым был майору со дня военного совета интересен, ведь у него было лицо человека, не боящегося темноты, пустоты и холода, умноженных тысячекратно. Только такие и идут в Главдальразведку.
– Мы нашли обломки чоругских навигационных устройств с того улья, на борту которого вас держали в плену. В числе прочего смогли считать с глоббуров чоругского астропарсера протокол о тринадцати последних Х-переходах корабля. Можно быть стопроцентно уверенными, что как минимум один из этих Х-переходов был совершен к планете Арсенал…
– Но это же чудесно! – воскликнул Растов. – Значит, вы узнали ее координаты, так?
– К сожалению, нет. Загвоздочка вышла, – сконфуженно поморщась, пояснил Комлев. – Если бы чоругский звездолет перемещался по Х-матрице при помощи двигателей, аналогичных нашим, ориентируя оси люксогеновых дюаров в упрежденную точку перехода и впрыскивая количество топлива, пропорциональное дальности прыжка, тогда нам не составило бы труда на основании этих данных установить координаты точки назначения. Но вы изволили перемещаться при помощи чоругских Х-ворот, будь они неладны! И чоругский протокол сохранил только абстрактный идентификатор конечных ворот, который нам ни о чем не говорит.
– «Мы прыгнули к воротам “Азов-19”» – вроде такого, да?
– Вот именно. – Комлев нахмурил черные брови. – И таких ворот у них в протоколе семь разных! С безликими идентификаторами!
– То есть мы не знаем ничего…
– Да, – с неожиданной радостью согласился Комлев. – Но у нас есть фотографии. И вы.
– А что я?
– Сейчас мы вместе посмотрим ключевые кадры видеопотока с контрольной навигационной камеры чоругского корабля. И вы поможете нам опознать те кадры, которые сделаны в системе, где расположена планета Арсенал!
Растов не смог на лету ухватить, какая в этом будет польза, но, боясь прослыть тугодумом, охотно закивал.
Из двух сотен кадров Растов с первого просмотра отсеял сто девяносто.
На одних не подходил цвет центрального светила.
На других были отчетливо различимы совершенно другие планеты – ни в чем не похожие на ту, что он видел.
На картинках третьей группы имелись только непримечательные россыпи звезд. Они не сообщали Растову ничего, кроме наибанальнейшего: «мы звезды, и мы существуем».
В то же время бывалый космический волк Комлев, к восхищению собравшихся, почти на всех этих фотографиях узнавал какие-то приметные астрономические вешки.
– Это звезда Арнеб, видимая из района системы ЗН-18720… Ну, примерно, – уверенно заявлял Комлев. – А здесь вот хвост Большой Медведицы. Но – ориентированный почти строго на зрителя… Хоть режьте меня, не знаю, где это. В любом случае далеко за пределами Чоругского Домината…
Нужно ли говорить, что Растов, всегда превыше других качеств ценивший в людях именно способность познавать, был восхищен капитаном? О да, Александра Браун-Железнова сделала правильный жизненный выбор!
В общем, из двухсот фотографий остались десять.
Пять из них имели невысокое качество, потому что были сделаны против света некой крупной красной звезды. В правой части каждого снимка этой серии блестел крупный объект, похожий на выкрашенный серебрянкой детский барабан.
Растову показалось, что это верхний терминал одного из орбитальных лифтов планеты Арсенал. Да и освещение казалось вроде бы похожим…
Что же до Комлева, то он поначалу не мог усмотреть ни одного выразительного астеризма или созвездия, позволяющего оценить местоположение этой звездной системы в Галактике. Однако быстрый разумом Бондарович попросил технических спецов выдать ту же серию с измененным балансом цветов, а также отфильтровать на ней все звезды шестой величины и более мелкие.
Стоило Комлеву бросить один взгляд на изуродованные фотографии – и он расхохотался.
– Как же я сразу не узнал?! Да это система Аж-ет! Я студентом туда на симуляции летал раз пятнадцать! Надо мной еще однокурсники глумились. Мы, мол, к клонским бабам все летаем… А ты – к ракам… Не пробовал, говорили, либидо проверить?
– И Аж-ет это точно не Арсенал? – уточнил Растов, впервые слышавший этот астроним.
– Конечно, нет.
Оставалось ровно пять неотбракованных фотографий.
И на всех была изображена… планета Арсенал!
На двух из них синел северный полярный регион с островками зелени и запоминающимся кругляком летающего наукограда.
Третья и четвертая фотографии запечатлели фрагмент экваториальной эстакады и огромный площадной приемник энергетической гелиостанции.
Ну а пятая – орбитальный лифт и некий крупный звездолет, похожий на морскую звезду.
Растов не знал, как откомментировать этот летающий объект. Пожимали плечами и Бондарович с Комлевым.
– А почему вы думаете, товарищ Растов, что эта «морская звезда» снята на орбите Арсенала? – спросил скептически настроенный Бондарович.
– Орбитальный лифт очень характерной конструкции.
– Ну и чем же она такая характерная? Вы и про объект на фотографии из системы Аж-ет сказали, что это чоругский орбитальный лифт!
– Погорячился.
– Аргументация не больно убедительная…
– В любом случае, – заметил Комлев, – вот эти четыре фотографии, с орбитальной эстакадой и границей индустриальной зоны, по описаниям точно подходят под Арсенал.
– Согласен, – кивнул разведчик. – Ну и как на этой серии фотографий мы можем найти подсказки насчет координат системы?
Комлев надолго задумался, картинно подперев голову рукой.
Он вертел фотографии так и эдак. Разглядывал в огромном увеличении. Затем в монохромном варианте.
И, наконец, в негативе. В этом случае чернота космоса стала молочно-белой, а разбросанные по ней звезды превратились в разновеликих черных мух.
– Ну что там? Какие выводы? – спросил Бондарович, откровенно теряя терпение.
Капитан Главдальразведки поглядел на него взглядом медиума.
– Тут вот какое дело… – нехотя ответил Комлев, потирая пальцами переносицу. – Вот эта чертовня, – он постучал пальцем по маловыразительному астеризму в виде россыпи черных мушек на пятом негативе, – звездное скопление, именуемое у клонов Дахмой. Наши братья по Великорасе считают, что здесь есть некое визуальное сходство с их традиционной погребальной башней… Но все дело в том, что фотография не позволяет судить о расстоянии до Дахмы хотя бы с точностью в сто парсеков. Это значит, что мы установили местоположение системы с планетой Арсенал крайне приблизительно… Искомая система может быть помещена в этакий цилиндр длиной в пятьсот световых лет и поперечником… ну, положим, в двадцать. Внутри этого цилиндра и находится искомая система… Но это ведь тысячи звезд!
Бондарович веско кивнул, удваивая свой безвольный подбородок.
– Понимаю… Хреново.
– Нам бы какие-нибудь еще зацепки, картинки…
Вслед за тем в голову обоим офицерам пришла одна и та же мысль. Они синхронно посмотрели на Растова. Но высказать свою мысль вслух почему-то не спешили.
– Вы о чем молчите, товарищи? – настороженно спросил майор.
Смущенный Бондарович отвел взгляд и, виновато улыбнувшись, сказал:
– Если честно, я понимаю чоругов с их ментоскопом… Вы ведь, товарищ майор, небось, битый час в иллюминатор глядели! Вот бы и нам вашими глазами поглядеть!
– Ментоскопировать? Меня? Ни за что! – сказал Растов как бы в шутку. Но – на сто процентов всерьез.
– Да конечно, конечно! – Бондарович ритуально поднял руки, дескать, я ничего не делаю и не собираюсь.
– Ну правда, товарищ майор. – Комлев просительно поглядел на Растова. – Может, напряжете память? Вспомните какое-нибудь характерное небесное тело? Лучше всего, конечно, яркую туманность выразительной формы… Или, на худой конец, звездное скопление? Ментоскопия – это, конечно, лишнее. Но можем, если надо, гипнотерапевта позвать. У нас, помню, в экипаже похожий случай был… Так гипнотерапевт помог инженеру-двигателисту вспомнить все, что требовалось…
Но Растов уже не слушал. Он сидел с закрытыми глазами и припоминал. Перелистывал страницы книги памяти.
Зачем ему гипнотерапевт?
Гипнотерапевт ему не нужен.
Он сам себя и убаюкает, и психически простимулирует.
– Вообще-то, – начал он неуверенно, – там звездное небо не шибко богатое. Вы и на фотографиях это видите. У меня сложилось впечатление, что система находится внутри газопылевого облака… Из-за чего по некоторым направлениям невооруженным взглядом не видно ни черта вообще… Но вот вспоминается мне только группа звезд, довольно ярких… Серповидная такая…
Бондарович радостно заерзал и стал похож на собаку, которой пообещали скорый выгул.
– Серповидная? – Комлев оживленно подался в сторону Растова. – Большая? В терминах угловых минут? Ну или проще… Если с лунным диском сравнивать, на Земле, то больше или меньше?
Растов снова закрыл глаза. И принялся мерить соответствующую страницу книги памяти школьной линейкой.
– Ну, пожалуй, два диска полной Луны… Или чуть больше… Но не сильно.
Комлев просиял.
– Вопросов больше не имею, – сказал он.
– И? – Это был Бондарович. – Где это?
Перед тем как заговорить, Комлев включил голографическую карту Галактики. Совершая пассы, точно рыбак, вытягивающий непослушный невод, он подтащил к себе и укрупнил внутренний край рукава Ориона, на котором примостился жирный полип Чоругского Домината.
– Смотрите, – сказал Комлев. – Вот примерно тот цилиндр, упирающийся в созвездие Дахма.
Повинуясь манипуляциям капитана, участок карты, похожий на сардельку, загорелся желтым цветом.
– А вот, – Комлев проткнул желтую сардельку ортогонально близ дальнего конца, – направление на то, что товарищ майор назвал «серповидным объектом». В действительности это звездное скопление МЮ-1700 «Колесо». Просто половину ярких звезд, составляющих верхнюю часть обода колеса, заслоняет от наблюдения вот этот очень близкий объект Аро-Панина, – Комлев ткнул в зловещую черную миногу. – Короче говоря, планета Арсенал находится… где-то здесь! – Капитан уверенно очертил сведенными на толщину сигареты указательным и большим пальцами крошечную горошину пространства. – Тут, легко видеть, не более двадцати звезд, их уже можно обследовать полным перебором.
– Превосходно! – с облегчением выдохнул Бондарович. – Я сейчас же высылаю звездолеты-разведчики… И я лично поставлю свечку в корабельной церкви «Славы», чтобы вы не ошиблись!
В этот момент перед ними возник безмолвствовавший доселе технический спец.
– Извините, товарищ капитан второго ранга, – вкрадчивым голосом сказал он. – Напоминаю вам, что полную запись состоявшегося разговора и все сопроводительные материалы мы должны немедленно выслать в Совет Обороны. Подтверждаете?
– А куда деваться? – развел руками Бондарович.
На следующий день Растова снова вызвали на «Славу», во все ту же инструктажную.
Но только на этот раз комната была набита, как голубятня. Да так, что чины уровня капитан-лейтенанта просто стояли в проходах. Подпирать переборку пришлось и самому Растову.
Но он был не в обиде! От широты военных замыслов командования захватывало дух, и руки майора сами потянулись к рычагам!
Растов узнал, что вчера состоялось заседание Высшего Государственного Совета, где выступили Левицкий и его отец. После чего перенос боевых действий на территорию инопланетного врага был одобрен с умеренным преимуществом в два голоса сверх требуемых законом двух третей.
Также ему поведали, что проведенная Х-крейсерами разведка в объемах «горошины» поперечником десять парсеков, которую они локализовали вместе с Комлевым, дала результаты. Планета Арсенал обнаружена!
К слову, выяснилось, что инструментальными средствами и звезда, и планета были открыты давным-давно. Земной астрономии система известна как COROT-240 еще с XXI века. Другой вопрос, что астрономическими наблюдениями на таких огромных расстояниях невозможно было установить, что в системе COROT-240 находится именно планета-завод, а не заурядная безжизненная «суперземля».
Дослушав, Растов поаплодировал вместе со всеми. Отведал изысканную панна-котту в обществе Комлева и Александры, которые были как дети рады тому, что именно впечатления недавнего пленного Растова помогли разведке вычислить доселе невычислимый Арсенал. После чего майор с нежданной теплотой обнялся с особенно белобровым и розовощеким Илютиным, которому тоже предстояло участвовать в операции.
Затем Растов забрал в оперативном отделе предназначенный для него пакет и вернулся в расположение батальона.
Бойцы деловито собрались вокруг командирского танка. Подошли и несколько других офицеров полка.
Растов залез на броню.
– Товарищи! – сказал он, непонятно чему широко улыбаясь. – В июне мы с вами закончили одну войну. А сейчас, в сентябре, нам предстоит закончить другую. Я имею в виду, конечно, войну с альянсом чоругов и ягну…
– Мы с пониманием! – крикнул кто-то из толпы.
– Так вот, нам необходимо разгромить, – Растов прочистил горло, – планету Арсенал. Этот Арсенал – не что иное, как чоругская всегалактическая кузница техники и вооружений. И именно поэтому чоруги держали ее местоположение в строжайшем секрете… Но теперь мы знаем, где ее искать. Разрушением ключевых объектов планеты займутся наши доблестные военно-космические силы. А нам предстоит снискать себе славу в захвате «Круга Вычислителей» – самоходного города, где сидят чоругские ученые. Так сказать, чоругского наукограда…
– Какого-какого града? – поинтересовался из первого ряда Кобылин, вытирая руки о спецовку; как знал Растов, этот жест свидетельствовал о крайней степени интереса.
– Самоходного наукограда, – повторил майор. – Он выглядит как большой летающий корабль. Но летает сравнительно невысоко.
– Тоже на дейнексе, что ли? – спросил Мирошник.
– А шут его знает, коллега, – отвечал Растов. – Кажется, что это, по сути, обычный дирижабль, но, может, есть там и дейнекс-камеры… Так вот, предстоит нам с вами следующее: нас высаживают Х-крейсера. Вы, наверное, знаете, что подобным образом был захвачен конкордианский космодром Керсасп на Паркиде. Но нас-то с вами на Навзар бросали «Буревестниками», не шибко комфортно было…
– Помним, не забыли, – язвительно бросил Игневич.
– Ну вот… Десантные Х-крейсера выйдут из Х-матрицы не где-то «далеко на орбите», а точно по месту. В считаных метрах от поверхности. Поэтому мы достигнем не только оперативной, но и тактической внезапности. Развернемся прямо перед чоругским городом ученых… В этом – основная особенность операции! И, будем надеяться, единственная. Но мы еще обсудим детали на борту Х-крейсера «Алексей Исаев»… А пока у нас есть трое суток на то, чтобы привести в идеальный порядок матчасть и получить от интендантов спецоборудование.
– Какое еще спецоборудование? – насторожился старшина Вергун.
– Я сам пока не знаю… Не успел бумаги дочитать, к вам торопился.
– А про отпуска там начальство ничего не говорило? – спросил лейтенант Бирн.
– Почему же, говорило. И полковник Кунгуров, и адмирал Канатчиков знают, как сильно мы задолбались быть везде надеждой и опорой… Они помнят, что это мы дали отпор чоругским шагающим танкам. И что Вару-20 тоже мы… того.
– И что?
– Кунгуров обещал после операции «Цунами» повышение всем, повторяю, всем участникам. Лично я повышение уже получил – и теперь командую нашим батальоном.
Когда стихли восторженные выкрики, Растов продолжил:
– Также обещан месячный отпуск. А адмирал Канатчиков обмолвился о том, что каждый танкист, который подстрелит хотя бы один движитель чоругского наукограда, будет представлен к званию Героя России.
В толпе одобрительно присвистнули.
– Звезда Героя за один выстрел? Жить можно! – одобрительно осклабился Игневич.
«Может, там не один выстрел, а два боекомплекта и таран… Движители – они разные бывают», – по-думал закоренелый реалист Растов. Но по своему обычаю промолчал, чтобы не подрывать боевой дух вверенного ему подразделения.