Глава 24. Черный человек
Вопреки ожиданию, возвращение в город не получилось триумфальным. То есть торжественную встречу рашмерам не устроили, а ведь они это заслужили – пригнали два десятка овец и барашков. Не так уж много мяса на такую ораву, но на какое-то время снизит градус продовольственного вопроса.
Народ был занят – сотни людей сгрудились вокруг резиденции мэра, на их лицах можно было заметить беспокойство и даже страх – что-то случилось.
Через толпу пробился Далс и, подойдя к Трою, заявил:
– Второй раз из-за тебя связывают человека, и второй раз это заканчивается хреново.
– О чем ты?
– О том мутном субчике, которого вы вчера притащили. Его ведь повязали так же, как вашего переродившегося бойца, и он тоже подумал, что мы слишком скучно живем. Решил повеселить.
Трой ухватился за рукоять меча и напряженно спросил:
– Что он натворил?
– Он очнулся и что-то сделал с Дамиром. Бедолага зашел его проверить, тот вроде как заговорил, и наш Дамир превратился в балаганную куклу с выпученными глазами. Дошло до того, что попытался снять с темного колодки. Спасибо, что Матций стоял в дверях, все видел, поднял крик и сумел как-то вытащить Дамира. Теперь дверь в подвал закрыта, никто не хочет туда заходить. И никто не знает, успел Дамир освободить темного или нет. Матций не проверил, ему не до того было. С ним тоже неладно, он заикаться начал, а ведь всегда был смельчаком, при мне на пожаре двух детей вытащил из пламени, и это на втором этаже случилось, а дом не из самых низких. Сиганул в окно без раздумий, так и летел с дымящимся задом. А теперь трясется, как бы не тронулся всерьез. Говорил я, надо было сразу эту гадину сжечь. Он маг, он мозги набекрень выставляет, такие темные самые опасные.
– Что здесь делают все эти люди? – спросил Трой.
– Как это что? Собрались поговорить насчет темного и как раз подумывают сжечь мэрию. Подвал при этом тоже сгорит, и этот гад изойдет на угли вместе с ним. Дом хороший, жалко, но мы его отстроим заново – невелика беда.
– Немедленно убери людей от подвала, никто не должен приближаться к дверям. И поговори с алхимиком, должны быть какие-то эликсиры от такой магии.
– Говорил уже с ним, тот ничем не помог. Вроде бы и не магия это, поскольку темный был скован по рукам и ногам, он мало что может в таком состоянии. Просто голос у него как бы волшебный, умеет мозги пудрить. Не помогают от такого эликсиры Тарлея, и потому лучше сжечь темного мага, пока он еще что-нибудь не учудил.
– Сжечь всегда успеем.
Сказав это, Трой шагнул вперед и потребовал:
– Расступитесь, тут вам не балаган!
Толпа и без слов расходилась перед ним, как тонкий ледок расступается перед наваливающимся носом разогнавшегося корабля с крепким форштевнем.
Вход в подвал находился ниже уровня площади, пришлось спуститься на несколько ступенек и откинуть массивный засов. Прежде чем открыть дверь, Трой обернулся и не удивился, увидев, что все товарищи последовали за ним.
Тихо, чтобы не расслышали в толпе, произнес:
– Не заходите, следите снаружи, дверь я не стану закрывать. Если увидите, что со мной неладно, сразу вытаскивайте.
Миллиндра протиснулась мимо Бвонга, требовательно заявила:
– Трой, я пойду с тобой.
– У меня есть меч, который защищает разум, а у тебя ничего нет. К тому же лучше не рисковать двоим.
– Риска нет. То, что он использует, скорее всего, простой гипноз. Это никакая не магия. Я к гипнозу невосприимчива, это один из первых признаков, по которым отбирают рашмеров.
– Тогда, получается, я тоже. Так же, как все остальные.
– Я и до этого знала, что на меня гипноз не действует. А вот насчет остальных не уверена, церковь все же проводит проверку бегло и с ошибками. Вон, Клюпса пропустила с его магической аллергией. Лучше не спорь со мной, вдвоем будет безопаснее.
– Если нам придется вас оттуда вытаскивать, ты, Веснушка, будешь второй в очереди, – пригрозил Бвонг.
– Не дождешься, толстяк.
* * *
В подвале было мрачно. Немного света пробивалось через крохотные оконца, тянувшиеся поверху вдоль стены, но основным источником являлась раскрытая настежь дверь. Трой чуть выждал, позволяя глазам привыкнуть к полумраку, зашел внутрь, остановился перед сидевшим на полу человеком. При этом неотрывно держался за рукоять меча.
Нет, вовсе не из-за опасения нападения. Хорошо рассмотрел, что руки так и скованы кандалами, а ногами пленник не может даже пошевелить, ведь на них нацеплена тяжеленная бревенчатая колодка с добротно забитым клином.
Тут дело в другом. Трой помнил, что за его оружием числится немало странностей, в том числе и необъяснимых. И слова Примуса тоже не забыл, особенно в той части, где он размышлял о том, что меч можно приравнять к амулету, защищающему сознание от разного рода магических атак.
Вдруг это и от гипноза поможет.
Пленник не спал. Сидел, прислонившись спиной к стене, колодку отодвинул, выпрямив ноги в струны. Скованные руки скрещены на груди, на губах легкая усмешка, неотрывно смотрит перед собой, не реагируя на вошедших.
Трой переглянулся с Миллиндрой, после чего задал стандартный вопрос:
– Кто вы?
Несколько мгновений ничего не происходило, затем черный человек, не поворачивая головы, перевел взгляд на Троя, усмешка его чуть усилилась, губы едва заметно дрогнули, голосом приглушенным, но при этом парадоксально сильным, произнес:
– Я мирный путник, которому здесь не рады.
– Не то слово, прямо сейчас наверху горячо обсуждают ваше скорое сожжение. Возможно, вместе с этим зданием.
– Люди так расточительны, это у них в крови.
– Вообще-то я спрашивал ваше имя. Также меня интересует род ваших занятий и место жительства. Ну так что?
– Я слишком стеснительный для таких разговоров, тем более с незнакомцами, – с нескрываемой насмешкой произнес пленник.
– А я тогда королева Раванекса, – не удержалась Миллиндра.
– Было бы неплохо, – кивнул темный, скорчив одобрительную гримасу. – Там они все до единой записные страхолюдины, а ты такая милая, что тебя запомнят на века.
– Имя?! – с нажимом повторил Трой.
– Я же сказал, что стесняюсь. Будет лучше, если ты представишься сам и представишь свою очаровательную спутницу. Это можно будет считать знакомством, а зачем стесняться знакомых?
– Я Трой, десятник церковных рашмеров, а это Миллиндра, боец моего десятка, – ответил Трой, сам не понимая, кто за язык дернул.
Этот человек самым наглым образом навязывает свою волю, безо всякой магии, одной лишь силой слова.
– Меня всегда поражало в церкви то, что они готовы беременных барышень облачать в ржавое железо, лишь бы те хоть каким-то боком подходили для Краймора.
– Мы назвались, теперь назовись сам.
– Мое имя вам может не понравиться, так что я, пожалуй, промолчу, так будет лучше для всех. Горожане и без того возбудились не на шутку, зачем их раздражать лишний раз.
– Магистр Глессернер, – напряженно произнесла Миллиндра. – Трой, это магистр Глессернер.
Трою названное имя ни о чем не говорило, но, судя по изменившемуся лицу Миллиндры, – пленник не из простых, личность известная.
Вот только не ему.
Черный человек широко улыбнулся:
– Умная девочка, можешь далеко пойти, если не променяешь интеллект на извечную бабскую глупость. Береги его, ты и правда мила, но первой красавицей тебя не назовешь, так что делай ставку на то, что в тебе сильнее всего, а не надейся на мордашку, как вы это любите.
– На меня ваш гипноз не действует, я настоящий рашмер.
– У всех имеются свои слабости, и к каждой из них можно подобрать ключик. Впрочем, не беспокойтесь за свои юные мозги, сейчас мне нет смысла пробираться в ваши черепные коробки, это может обострить наши отношения. Мы ведь сейчас в некотором роде союзники.
– Союзники?! – удивился Трой. – Да я лучше с ядовитыми змеями союз заключу.
– И тем не менее, несмотря на весь твой скепсис, это так – мы действительно союзники. У меня тонкий слух, и я слышал то, что выкрикивало человеческое стадо за дверями. Они и на самом деле намереваются сжечь своего невольного гостя и настроены весьма серьезно. Но также обсуждалось и то, как на это нерадостное для меня событие отреагируют рашмеры. То есть рашмеры для них – авторитет, к вам прислушиваются. Таким образом, ты поможешь избавить меня от костра. Я, знаешь ли, люблю тепло, но не до такой же степени, так что охотно пойду на союз с людьми церкви.
– В таком случае никакие мы не союзники. Вы просто хотите, чтобы я вас защитил от толпы горожан, а это не союз.
– Верно, мальчик, все верно. Всякий союз подразумевает взаимность, односторонний союзный договор нежизнеспособен. Но у нас со взаимностью полнейший порядок.
– Я так не думаю.
– Это потому, что ты пока не знаком с моими возможностями. Я ведь могу многое тебе предложить.
– Ага. Попробовать заговорить или обмануть – вот и все, что можете. Вы сейчас всего лишь пленник, скованный по рукам и ногам, которого вот-вот могут сжечь вместе с этим домом.
– Оковы снять так же несложно, как надеть.
– Ну так снимите, мне хочется на такое посмотреть.
– Всему свое время, мальчик. Пролетая над этой долиной, я разглядел многое, скрытое от глаз тех, кто передвигается, не отрываясь от земли. Я видел рудники на юге, где твари заживо пожирали скрывавшихся там людей. Видел, как с севера, не разбирая дороги, карабкались на кручу орды обезумевших от пепла людей. Видел островок стабильности в царстве победившего хаоса – маленький городок на берегу озера. И теперь сижу в подвале одного из его домов и размышляю о своем ближайшем будущем. А оно, к сожалению, не радужное. Ты, Трой, все это понимаешь, но ты не знаешь то, что знаю я. Пепел выжег горы, и он же открыл калитку для запертых на юге тварей. Пользуясь высоким уровнем заражения, они перебрались через хребты. Зачем? Затем же, зачем и всегда – им нужна кровь. Где ее можно найти в долине? Да особо и не надо искать, почти вся она собрана в одном месте. Люди – первое, что привлекает пепельников. Они будто ненавидят свою старую сущность, яростно атакуют тех, на кого были похожи раньше. Благодаря тонкому слуху мне удалось узнать, что уже имело место одно нападение, но все завершилось благополучно. Но также слышал, что не все рабы пепла при этом погибли, несколько избежали смерти. В том числе среди них был матерый. Настолько матерый, что даже магический меч командира рашмеров с ним не совладал. А это плохо, Трой, очень плохо. И для меня, и для вас. В общем – для всех. Матерый пепельник за неделю не вырастает, нужны годы и годы, проведенные на зараженных равнинах, опасно близких к активным разломам. Свежий пепел и еда – вот и все, что им требуется. Этот монстр перебрался через горы, и для новообращенных он бесспорный лидер стаи. А может быть, просто ближайший помощник вожака, ведь не факт, что он явился один, вдруг есть и другие, причем куда опаснее. Он знает про город, он умеет чуять себе подобных, он их соберет и вернется. До этого момента здесь будет тихо, развитые твари не любят убиваться об толпу. Пепельники никуда не денутся, не надейся на это. Они вас слишком сильно ненавидят, чтобы оставить в покое. Так что можете наслаждаться последними часами иди деньками жизни, а можете попытаться что-нибудь сделать. Но только что? У тебя есть здравые идеи?
– Мы уже кое-что делаем, – ответила Миллиндра. – Мы справимся.
– Девочка, ты ведь сейчас не имеешь в виду тот стук топоров и молотков да жужжание пил? Если так, то не такая уж ты умная. Какие бы стены вы ни возвели, они лишь на кратчайший миг отсрочат неизбежное. Вы здесь не проживете и неделю. Обидно, что я приму смерть вместе с вами. Или от огня сейчас, или от тварей, когда они сюда заявятся. Так что мы можем быть союзниками, а можем дружно умереть. Здесь ведь никого живого не останется.
– И вы, конечно, знаете способ, как всем спастись? – иронично осведомился Трой.
– Как разделаться с сотней-другой пепельников или даже больше? Для меня это не проблема, разумеется, знаю. Все, что мне потребуется, это большой подвал, куда не проникают прямые солнечные лучи. Так как я именно в таком и нахожусь, то все необходимое уже есть, остались лишь кое-какие мелочи и твердое решение одного юного рашмера. Дело лишь за твоей волей, Трой.
Тот, ничего не ответив, развернулся, направился к дверям. Миллиндра молча пошла за ним. За порогом Трой обратился к Далсу:
– Нам надо поговорить. Срочно. – Обернулся к Драмирресу: – Закрыть дверь и никого не пускать. Даже близко никто не должен крутиться.
– Да как я такую толпу отодвину?!
– А ты постарайся. Этот тип нам нужен живым, не дай его сжечь.
– Но они собрались как раз для этого.
– Как собрались, так и разойдутся. Очисти площадь, не позволяй никому даже смотреть на дверь подвала.
* * *
Расположились в той же приемной, где уже неоднократно беседовали тет-а-тет с сотником и пару раз с членами совета. Из троих присутствующих лишь Миллиндра здесь впервые, оглядывается с любопытством, а Трою тут уже каждое пятнышко на паркете известно.
– Что там вам наговорил этот черный сморчок? – с ходу взял быка за рога Далс.
– Помолчи минутку, – попросил Трой и обернулся к Миллиндре: – Кто такой магистр Глессернер?
– Что ты сказал?! – подпрыгнул на стуле Далс.
– Я же попросил, подожди минутку. Ну, Милли?
– Ты разве не знаешь?
– Нет.
– Ну и командир у наших рашмеров! – никак не мог уняться Далс. – Даже я такое знаю, стыд какой-то, а не десятник, куда катится церковь?! Ты хоть в Святой Круг веруешь?!
– Нет.
– Да забери меня пепел, мы тут точно все умрем с такими делами!
– Помолчи ты уже! Ну? Милли?
– Про Черный День ты хотя бы слышал? – спросила девушка.
– Конечно, при тебе сэр Транниллерс рассказывал. Это один из главных праздников.
– Не совсем. Я о том, с чего все началось.
– Да помню я. Век назад некроманты и прочие их темные союзники были разгромлены наголову. Великого Дома Смерти больше нет, а в те времена он был самым сильным объединением магов. С тех пор уцелевшие черные скрываются, на них охотятся по всему миру, часть из них вынашивает замыслы создания на Крайнем Юге своей империи, из-за этого большая часть Краймора находится под плотным контролем церковников.
– Все верно, даже странно, что ты не помнишь Глессернера.
– А должен?
– О нем все знают. После Черного Дня были составлены списки уцелевших темных и тех, кого считали уцелевшими. На них объявили повсеместную охоту. Магистр Глессернер – один из тех, чье имя было в самом начале списков.
– Быть такого не может, ведь целый век прошел, он должен умереть, а даже старым не выглядит. Ему и пятидесяти нет.
– Трой, ты разве забыл про магическое омоложение?
– И кто станет омолаживать беглого темного мага? Насколько я знаю, процедура непростая, почем зря ее не делают, такие места наверняка под контролем.
– Тут ты не прав, – вмешался Далс. – Вокруг этих дел вертятся огромные деньги, там тот еще бизнес. И некоторые вещи, которые нужны для процедуры, дико трудно достать. Особенно честным путем. Из-за них постоянно разные махинации проворачиваются. А где есть махинации, там обязательно отыщутся хитрые лазейки. Даже если у темных нет своей системы омолаживания, они все равно могут не стареть. Было бы чем расплачиваться, а в средствах этот сброд никогда не нуждался. Богатенькие твари, этого у них не отнять. Миллиндра, ты точно уверена, что это он?
– Не точно. Но по описанию он очень похож.
– Да мало ли там похожих.
– Этот говорит, почти не шевеля губами. А иногда вообще не шевелит. Это примета магистра Глессернера. Но хорошо бы посмотреть на его портрет, я ведь видела его еще в детстве, плохо помню подробности.
– Да где же я тебе найду портрет темного магистра? Спросить разве что у преподобного, но он не всегда помнит, что в сортире положено штаны приспускать, совсем плох, где уж ему вспомнить нужную книгу. Да и вряд ли такая у него есть, читать он вроде никогда не любил. Если это и впрямь Глессернер, мы в глубокой заднице, уж прости, девочка, за грубость, но другие слова на язык не лезут. Он та еще бестия, не из мелких. Слышал, что в первые годы все уж почти поверили, что он подох в муках. Но не удержался, объявился, вернул старый должок. Только не денежный – нехорошо обошелся с тем, кто здорово ему насолил в Черный День. Там много нехорошего случилось, в том числе и предательского с обеих сторон, многие друг на дружку озлобились без меры. Что такому человеку понадобилось в нашей долине?
– Может, он не сюда летел, – ответила Миллиндра. – Просто пролетал мимо. Рассказывал, что видел у нас разные места с высоты. Если вспомнить его слова и то, где мы его нашли, он или облетал долину по дуге, или искал безопасный проход на ту сторону гор, что на юге. Такая птица не может подниматься слишком высоко.
– Темные нами никогда не интересовались, – хмуро заметил Далс. – Разве что старая история с первым рудником, но там была мелкая шайка, не тот уровень для такого непростого некроманта. Но когда-нибудь все случается впервые. Если этому кренделю стало здесь интересно, могут и другие налететь. А нам только этого сейчас и не хватает, мать их…
– Он рассказывал о пепельниках, – продолжила Миллиндра. – Говорил, что они соберутся с силами и вернутся.
– Это я и без всяких темных знаю. Специально послал парочку браконьеров пошарить по округе. Западнее, за дорогой, они нашли свежие следы. Много следов. Это пепельники, их шайки крутятся под городом, но почему-то не подходят.
– Значит, темный прав, – заявил Трой.
– С чего это вдруг? Все темные – лживые сукины дети, им нельзя верить, даже если они утверждают, что вода мокрая. Он мог слышать, что кричали наши олухи за дверью, так и узнал о пепельниках, а теперь пытается заморочить нам мозги. Они мастера устраивать из пустого вранья знатную паутину, в такой даже мастодонт может запутаться. Что он вообще сказал? Обещал что-нибудь вроде алмазных гор?
– Сказал, что может избавить долину от пепельников, а остальные твари не так опасны, мы и сами с ними легко справимся.
– Ну да, конечно. А еще он обещал каждому мужику по бочке красного вина и по три пухлые бабенки с покладистыми характерами. У темных такие гнилые языки, что на них даже трупные черви жить отказываются. Не верю ни единому его слову.
– Я тоже, – кивнула Миллиндра.
– Надо и впрямь сжечь этого гада, пока он опять что-нибудь не натворил.
– Он наш пленник, на нем кандалы и колодка. Никуда не денется, – сказал Трой.
– Темные – изворотливые твари. До беды недалеко. Твой рашмер тоже был связан, и сильно это помогло?
– С ним другое дело, – нахмурился Трой.
– Чтобы удержать темного мага, нужны другие маги. Они знают все их штучки и умеют настоять на своем. А у нас тут даже жалкого клирика не осталось, заходи кто хочешь, делай что хочешь. Не город, а бедлам какой-то, и кто только меня дернул согласиться сюда переехать, не иначе демоны нашептали. В одном твой темный прав – рядом бродят пепельники, и они знают, что в городе полным-полно вкусной еды. Если их наберется серьезная орава, жди беды.
– Темный говорил, что много пепельников поднимается снизу, со стороны большой долины, – сказала Миллиндра.
– Да? – напрягся Далс. – Пожалуй, пошлю туда тех браконьеров, пусть посмотрят тихонечко на дорогу со стороны.
– Как дела у нас с укреплениями? – спросил Трой. – Я не вижу рогаток со стороны озера.
– А мы ведем две линии заграждений до самой воды, она защитит, пепельники плавать не очень-то горазды. Кучу дерева и сил сэкономим на этом.
– Дома на укрепленной линии пока что слабо защищены. Даже начинающие пепельники легко заберутся на крыши.
– Работают мужики, стараются как могут, быстрее никак не получится. Даже ночью спать не будут, все понимают, что это может жизнь спасти. Еще три десятка душ пришло с юга, говорят, там на руднике столько же осталось, побоялись идти. И какая-то тварь ночью утащила годовалого ребенка, тот даже не пикнул, нехорошей магией попахивает.
– Надо кого-то за ними послать.
– Далековато, засветло уже не обернутся, только если с утра. Не стоит людьми рисковать, тем более нужными, ведь кого зря туда не отправишь.
– Хорошо, но с утра не забудь. А что по оружию?
– Мастера работают, дротиков тяжелых много наделают.
Трой поморщился:
– По мне, так арбалеты куда лучше, а делать их можно быстро, технология у ваших кузнецов хорошо налажена.
– Так ведь стрелять мало кто обучен, а кидать – много ума не надо. Не сомневайся даже, дротики лучше. И на магическую проковку сильно не рассчитывай, она много силы с камней тянет, а перезаряжать их у нас не могут, всегда вниз возили, сейчас этот путь закрыт надолго. Так что арбалеты клепать один за другим не получится. И Окер просил тебя зайти, заказ какой-то для тебя готов. Загрузил ты нашего первого лентяя странными идеями, уже всем нажаловался.
– Он не похож на лентяя.
– Да этот боров неделю пашет как конь, а неделю готов гадить под себя, лишь бы лишний раз не пошевелиться. Переменчивый он у нас.
– А с виду не скажешь. Ладно, загляну. Только сначала к алхимику, там тоже заказ есть.
* * *
– Тарлей, с моим оружием почти все в порядке, но оно не действует против тварей. Я стрелял в сквайнингов, вот эти пули пробивали им тела, но не останавливали. Что я делаю не так?
Алхимик ответил уклончиво:
– Я мирный человек и в оружии не разбираюсь. Тем более в таком странном.
– Ни прибедняйся, я уверен, что ты все знаешь.
– Все никто не знает.
– Да говори уже, времени нет.
– Странно, что ты сам не понимаешь, в чем причина.
– Ты о чем?
– Если я правильно понял, твое оружие работает подобно праще, просто пулю толкает не ремень, а расширение раскаленного газа.
– Верно.
– Но от этого она не становится чем-то другим, в этом все и дело.
– В смысле?
– Это же просто свинцовая пуля, она, может, и проделает в твари дырку, только это ведь не заяц какой-нибудь, а тварь, выросшая на пепле. Такие создания живучие и крепкие на рану, если не попал во что-то очень важное, не остановишь. В голову надо бить, в шею – самые верные варианты. Даже в сердце сразу не убьет.
– Но праща не может выпускать пулю с такой скоростью, револьвер куда быстрее и мощнее, раны из него опаснее.
– Ну и что с того? Все равно простой пулей против крайморских тварей много не навоюешь, слишком уж они живучие. Вот будь она побольше, или на ней какие-нибудь лезвия закрепить, чтобы как следует мясо разворотило.
– Никакие лезвия на пулю не накрутишь.
– Ну придумай еще что-нибудь. Может, зарядить кристаллическим порошком? Да нет, ну его, опасно, там ведь столько пламени. Хотя…
– Что хотя?
– Пуля ведь попадает в плоть и контактирует с живой кровью?
– Ну да.
– Кровь – непростая жидкость. Это особая среда для обитания мельчайших существ, являющихся неотъемлемой частью организма. Они разносят по нему живительные соки и защищают от вредных микроскопических созданий. Это особая жизнь в жизни, и к ней применимо многое.
– К чему ты это говоришь?
– Вот, смотри. – Тарлей показал крошечный пузырек, заполненный чем-то бесцветным. – Думаю, вы, рашмеры, таскаете живые пластыри.
– Ну да, покупали, Миллиндра их очень расхваливала.
– Они называются так, потому что пропитаны этим составом и ведут себя, будто живые. Но только в ране и только при контакте с кровью. Это пробуждает скрытые процессы, пластырь тесно прилегает к поврежденному месту, надежно заклеивает его, и кровотечение прекращается. Просто, быстро и удобно. Если обработать так твои пули…
– То они не будут вызывать кровотечение, а это мне точно не нужно, – закончил за алхимика Трой.
– Все верно, – кивнул Тарлей. – Но это я так, ради живого примера рассказал. С кровью ведь можно реагировать по-разному, так почему бы это не использовать в твоих пулях?
– Как?
– Ну… Эти штуковины должны быть полностью свинцовыми?
– А что не так со свинцом?
– В нем можно проделать отверстие? Желательно несколько.
– В принципе можно, но зачем?
– В них надо разместить кое-какой состав. Его вообще-то запрещено изготавливать, но у меня совершенно случайно есть все необходимые ингредиенты, а город в отчаянном положении, и ты тут самый главный рашмер. Так что прикажи мне, и я сделаю что угодно, пусть даже это противоречит закону и моим убеждениям.
– Считай, что уже приказал, а теперь давай подробнее.
– Во влажной среде, при контакте с кровью, порошок разогревается до температуры кипящего масла, а при некоторых условиях и выше. Рана – влажная и кровавая среда, представь, что натворит такая пуля. До запрета подобные составы применяли в стрелах и болтах, даже попадание в руку или ногу почти мгновенно выводило воина из строя. Люди попросту теряли сознание от нестерпимой боли. Вылечить такое непросто, смертность, сам понимаешь, повышенная.
– Уверен, что пепельники и прочие твари будут терять сознание?
– Такие стрелы применяли и против них, причем успешно.
– Тогда почему запретили?
– Некоторые церковные запреты с трудом поддаются логическому осмыслению, – тактично извернулся алхимик. – Или даже вообще не поддаются.
– Пули из мягкого свинца, он сильно деформируется при ударах. В передней части пуль можно проделать неглубокие углубления и заполнить таким порошком. Сумеешь залепить их надежно, но не очень толсто?
– Ничего сложного в этом не вижу.
– При попадании пуля сплющится и порошок попадет в рану. Как быстро начнется реакция?
– Ты и до двух досчитать не успеешь.
– Отлично, сделай мне таких пуль штук пятнадцать. Испытаю их в деле. И хорошо бы нанести порошок на наконечники стрел и болтов. Сможешь?
– Какие сроки?
– Желательно прямо сейчас.
– Сейчас никак.
– Я образно выразился. Скажем, до вечера или до утра.
– Если пришлешь помощника. А лучше двух. Я не могу разорваться на десять частей, работы слишком много, и некоторые процессы придется контролировать непрерывно.
– Пришлю.
