Было начало десятого, когда они вернулись в порт. Улов сегодня был небольшим, зато время, проведенное в море, приятным. По крайней мере для Алексея. Во-первых, не штормило и его желудок не подпрыгивал к горлу. Во-вторых, они видели дельфинов. А в-третьих, Земских позволили встать за штурвал, и он бороздил море как бывалый рулевой.

Однако, когда «Бывалый» прибыл в порт, ему пришлось вспомнить об основных своих обязанностях и таскать мини-холодильники с уловом на берег. А потом еще палубу отдраить. Закончив работу, он улегся на корме, чтобы отдохнуть, но покой Леши был тут же потревожен Мартином. Мартышка вспрыгнула на грудь Земских и стала топтаться по человеку, не забывая при этом шарить по карманам его шорт.

– Отвали, Мартин, – шуганул обезьяну Леша. Но та отваливать не желала, хоть и получила по заднице. Тут же вернулась на прежнее место, но еще и куснула за бок.

Ойкнув от боли, Леша сел. Мартин на всякий случай отпрыгнул, но не с пустыми руками. В кармане шорт он отыскал жвачку и сунул ее в рот вместе с оберткой.

– Леха, – послышалось с берега. – Лех, принеси судовой журнал, будь другом!

Это капитан кричал матросу.

Земских поднялся в рубку, взял требуемое и вынес журнал Артуру. Неугомонный Мартин бросился следом. Соскучился, видно, по своему спасителю.

– Представляешь, глобальная проверка в порту? – Капитан был не просто расстроен – зол. У него желваки ходили и дергался кадык. Чувствительная мартышка передумала бросаться на руки Артура и взобралась на плечо Леши.

– Кто шерстит?

– Полиция.

– В связи с убийствами? – Артур кивнул. – Но нам переживать не о чем, не так ли? Никто из наших к ним не причастен?

– Надеюсь. Но даже если и нет, переживать всегда есть о чем.

– А, я понял… Ты о левых грузах?

– Чего-чего? – Артур был немного рассеян, листал журнал.

– К тебе, когда я дома один был, некто Марат заходил. Совсем забыл сказать тебе…

– Марат? – переспросил Артур.

– Худой, лысый, на груди набита русалка.

– Понял, о ком ты. – Капитан захлопнул журнал и стал смотреть на Лешу с вниманием. – И чего он хотел?

– К нам в команду, но я сказал, она укомплектована.

– Все верно.

– Еще Марат спрашивал, что, помимо рыбы, мы возим на «Бывалом». Ответил, что ничего. Он не поверил. И теперь я хотел бы узнать у тебя, на самом деле мы берем на борт какие-то запрещенные грузы или нет?

– У Корнилова на судах перевозят только легальные. Если узнает, что кто-то берет левак, карает.

На этом Артур разговор прекратил. Увидев кого-то из правления, махнул Леше рукой и унесся.

Земских с Мартином вернулись на судно.

Минут через пятнадцать, когда Леша уже хотел уходить, явился боцман. Притащил с собой битком набитый пакет и странный куст.

– Что это? – полюбопытствовал Земских.

– Цветы, не видишь, что ли?

– И где ты их взял?

– В парке наломал.

– Не хочу тебя расстраивать, но это не цветы, а кустарник.

– Но на нем же есть цветы, – и указал на крохотные желтые «звездочки», редко разбросанные по веткам.

– Хорошо, принимается. И для кого этот букет прекрасный?

– Для девушки, ясное дело.

– О, у тебя сегодня свидание?

– Да, – гордо ответил Эквадор.

– А я и смотрю, нарядный. – Леша только сейчас обратил внимание, что на боцмане была новая тельняшка, иной одежды он не носил, и чистые шорты. – Кто счастливица?

– Есть одна красотка в борделе хромого Карла. Зовут Кончита.

– По паспорту?

– Ага, – язвительно проговорил боцман. – А меня Эквадор. Прозвище у нее такое. И легенда. Всем говорит, что пуэрториканка. А на самом деле, думаю, молдаванка. Красивая, глаз не оторвать. Кудри во! – провел ладонью по пояснице. – Жопа во! – развел руки на полуметровую ширину, точно заядлый рыбак, демонстрирующий, какого огромного давеча хвостокола поймал. – А кожа цвета корицы.

– Хотел бы я посмотреть на эту Кончиту.

– Так в чем же дело? Пошли со мной.

– Куда?

– В бордель хромого Карла.

Алексей уже рот открыл, чтобы отказаться, а потом подумал: а почему бы и не сходить? Он ни разу не был в публичном доме. И слабо себе представлял, как это заведение (его же можно так назвать?) выглядит в реальной жизни, не в кино.

– А там обязательно кого-то заказывать из девочек? – решил уточнить Леша.

– Нет. Достаточно купить им выпивку. Я-то со своей. – И хлопнул ладонью по пакету.

– Портвейн?

– Он, родименький. Кончита любого мужика перепьет, поэтому взял три литра.

– Когда ты идешь к Карлу?

– Сейчас накачу немножко да двину. Ты как раз успеешь сполоснуться и переодеться в чистое.

У Земских, к счастью, имелась сменная одежда. Вручную постиранная, висела в шкафчике.

– Тогда я побежал в душ.

– Не торопись. Я люблю первые два стакана смаковать. К тому же Кончита сегодня с одиннадцати принимает.

– Я думал, бордели работают вечерами и ночами.

– В порту? Я тебя умоляю! Работа кипит круглосуточно. – Боцман уселся в свой персональный шезлонг. Он притащил его на «Бывалого» вместе с рюкзаком, в котором лежали сменные трусы, штаны и тельняшки, и никому не позволял занимать, кроме Артура. – А от девочек зря заранее отказываешься. Среди них такие конфетки есть…

– В отличие от тебя я не питаю страсти к продажным женщинам.

– Лех, присядь. – Эквадор убрал ноги с шезлонга и похлопал по освободившемуся месту.

– Мне ж мыться.

– Успеешь.

Земских сделал, как просили.

– Скажи мне, Леха, твоя сексуальная жизнь была богатой и разнообразной? – спросил Эквадор, наполнив пластиковый стакан, выуженный из пакета, своим любимым пойлом. На его запах тут же примчался Мартин, но сразу клянчить портвейн не стал, решил покрутиться рядом, обозначить свое присутствие.

– Она была полноценной, скажем так, – подумав, ответил на вопрос боцмана Леша.

– И не осталось никаких нереализованных фантазий?

– А у меня их и не было.

– Врешь.

– Извращенных – точно нет. Мне никогда не хотелось кого-то выпороть или стать для женщины мальчиком для битья. Золотые дожди и прочие забавы кажутся мне неприятными. Мужчины не привлекают вовсе. Как и трансы.

– И ты никогда не фантазировал о сексе с двумя девочками?

Каждый мужчина традиционной ориентации хоть раз в жизни мечтал о трио «жмж». Земских не исключение. Но поскольку почти всю сознательную жизнь он избегал всяких излишеств, то так и не реализовал себя в качестве доминирующего самца в маленькой групповушке.

– Ага, попался! – захохотал Эквадор. По лицу Леши прочитал, что поймал.

– Пойду я мыться, – решительно проговорил Земских и унесся в трюм, где имелась душевая.

Когда он, закончив водные процедуры и переодевшись в чистое, поднялся на палубу, то увидел идиллическую картину. Человек и обезьяна сидели в обнимку, пили портвейн и покачивались в такт латиноамериканскому танго, звучавшему из рупора одного из пришвартованных поодаль кораблей.

Но едва Леша подошел к шезлонгу, Мартин бросился к нему. Раньше Земских не замечал, что нравится животным. Теперь же сталкивался с их симпатией постоянно. Его полюбила и обезьяна, и коты Артура, и его же собаки. Возможно, причина в том, что в столице у Леши было меньше шансов войти в близкий контакт с живностью… Или же все дело в их чувствительности. Коты, к примеру, постоянно устраивались на животе Земских…

– Предатель, – сказал Мартину Эквадор и демонстративно допил его портвейн. Боцман был не из тех неженок, что побрезгуют брать стакан обезьяны. – Хрен больше получишь вино, понял?

Мартин что-то ответил оппоненту на своем языке.

– Накатишь немного? – спросил у Леши Эквадор.

– Нет, спасибо.

– Херово? – он был крайне лаконичен.

– Сегодня бодрячком.

– Тогда что мешает немного затуманить мозг?

– Вот этого и не хочу. Он скоро умрет, и я даю ему шанс работать на полную.

– Я бы на твоем месте пил, не просыхая.

– Ты и на своем именно это делаешь, – рассмеялся Земских. – Ну что, пойдем? Уже без четверти одиннадцать. Можно выдвигаться.

– Эй, ковбой, попридержи коней. Я вкусил только один фужер божественного напитка.

– Цветы завянут.

– Еще надерем.

– Тогда двигайся. Я в чистом.

Боцман опустил ноги на палубу, давая Леше сесть.

– А в борделе кормят? – спросил он, угнездившись на шезлонге.

– Ты есть хочешь?

– Ага.

– Персик будешь? У меня с собой. – Он указал на пакет.

– То есть не кормят?

– Почему же? Там есть кухня. Но в трезвом уме есть то, что на ней готовят, не рекомендую.

– Тогда давай персик.

– Сам возьми.

Земских дотянулся до пакета и вынул крупный, спелый, но чуть побитый фрукт. Требовалось бы его помыть, но было лень снова спускаться в трюм, и Леша просто содрал с персика кожу.

– Я после нашего с тобой разговора задумался, – сообщил боцман. Второй «фужер» был наполнен и рассмотрен на свет. Для Земских пластиковый стакан содержал в себе мутную бурду, а Эквадор видел хрусталь, в котором плескалась рубиновая жидкость многолетней выдержки. – Ну, когда ты про жену мою будущую фантазировал, детей… И подумал я, а почему не попробовать? С Кончитой у нас тесная связь. Если я хожу в бордель, то выбираю ее, хотя есть девочки и подешевле. Когда прихожу я, она выбирает меня. То есть отказывается от более выгодных предложений, понимаешь?

– Это любовь, Эквадор, – заметил Леша без всякого сарказма. Что он мог знать об этом чувстве? У всех оно по-разному проявляется. Судить не ему.

– Что-то похожее на нее.

– Ты готов жениться на Кончите?

– Предложить ей это, – поправил его боцман, с наслаждением отхлебнув портвейна. – Понятно, не штамп в паспорте, кольца, фату и все дела…

– А что же?

– Серьезные отношения. Хочу, чтоб она стала моей. Готов забрать ее из борделя.

– Куда? Ты живешь на «Бывалом».

– Хату снять не проблема.

– Эквадор, ты такой дурачок.

– Чего? – грозно насупился боцман. И кулаки сжал. А каждый из них был размером со средний арбуз.

– В сердечных делах дурачок похлеще меня, а я тот еще простак. Даме надо сразу предлагать максимум. То есть штамп в паспорте, кольца, фату и все дела. На меньшее мало кто согласится. Тем более самая востребованная девочка из лучшего борделя города.

Эквадор разжал кулаки. Задумчиво почесал лысину.

– Думаешь?

– Уверен. Вспомни фильм «Красотка». Героине Джулии Робертс предлагали снять хоромы в Нью-Йорке, шофера дать, а она отказалась. Но стоило Гиру к ней по лестнице с куцым букетом в зубах забраться, так она сразу поплыла. Им сказка нужна. С рыцарем, что взберется на башню.

– Букет у нас есть, – сразу приободрился Эквадор. – Но бордель в подвале, так что я подняться не могу, только спуститься.

– Да я условно.

– Слушай, давай не будем события торопить? Я только начал все это обдумывать, а ты на меня насел.

– Эквадор, жизнь коротка. Она может пройти, пока ты думаешь. Вот тебе пример. – Леша стукнул себя кулаком в грудь. – Да и тебе долгих лет не нагадали. Спеши жить настоящим.

– Ты прав! – Боцман залпом выпил портвейн и решительно встал. – Пошли жениться.

Земских совсем иначе представлял бордель. Впрочем, как и киношники.

Когда Леша и Эквадор спустились в подвал, миновав железную дверь с окном, в которое выглядывал не мордоворот с бритым черепом, а бабулька в седых кудельках, то попали в обычный бар. Он даже был похож на «Пир» – излюбленное заведение старшего Земских.

За стойкой стоял улыбчивый старик с залысинами и длинными седыми волосами. Они ниспадали на плечи и чуть завивались на концах. Леше старичок напомнил рокера из восьмидесятых, состарившегося, но не растерявшего задор.

– А вот и мой любимый клиент, – еще шире улыбнулся бармен, завидев Эквадора. – Приветствую тебя и товарища.

– Здорово, Карл. Это Леха, мой друг и коллега.

– Очень приятно. Присаживайтесь.

– А что пусто так? – Боцман плюхнулся на табурет возле стойки.

– Сам не догадываешься?

Эквадор пожал мощными плечами.

– В порту полиция шерстит, – озвучил предположение Леши хозяин борделя. – Все попрятались. Если дела об убийстве не закроют в ближайшее время, нам придется закрыться. На одном баре денег много не заработаешь. Кстати, будете что?

– Давай кофейку нам.

– Тебя, Эквадор, я знаю, ты не любишь напитки, приготовленные не тобой, а твой товарищ такой же?

– Ага, я его покусал, как зомби! – И оскалил зубы. – Карл, не хотим мы твоего пойла. Девочек нам предоставь. И сделай скидочку. Потому что мы единственные клиенты.

– Ребята, не вопрос. Возьмете всех, закрою заведение, и будете тут как хозяева.

– И сколько их?

– Четверо всего. На каждого по паре. Для таких молодых, здоровых, закаленных это же сущая ерунда, так?

– А то, – не стал спорить Эквадор. – Главное, чтоб моя среди них была.

– Кончита тут. Прихорашивается.

– А остальные кто?

– Лизетта, Монро и одна новенькая. Зовут Бэмби.

– Как олененка?

– Да. Юная, трепетная, невинная…

– Скажи еще девственница.

– Почти.

Карл, хитро улыбнувшись, поставил перед клиентами кофе. Он так быстро его приготовил, потому что не варил, а растворил порошок в чашках.

– Что у тебя за куст с собой? – поинтересовался Карл.

– Это букет.

– Оригинальный, – нашелся тот. – Так что, берете всех? Скидка огромная. Я никого больше до вечера не пущу, сам уйду, ключи Кончите оставлю.

– Лех, деньги есть?

Земских кивнул, а затем пожал плечами. При себе у него имелась сумма небольшая, пять тысяч, и он не знал, хватит ли этого, чтобы выкупить половину девочек на несколько часов, пусть и со скидкой.

– Давай, – сказал Эквадор.

Земских вытряс из кармана все, что было.

Боцман взял деньги и ушел с Карлом в подсобку, чтобы все обсудить. Тот на самом деле оказался хромым. Припадал на левую ногу так, что длинные седые волосы раскачивались как маятник.

Оставшись в одиночестве, Леша стал пить кофе. Это был вполне приличный растворимый порошок, и, можно сказать, он получал удовольствие от напитка.

Когда чашка опустела, из-за двери, что вела в какое-то неведомое помещение, выплыла женщина.

Леша сразу понял, что перед ним Кончита.

Эквадор описал ее правильно: кудри во (до талии), попа во (большая, и он называл ее пятую точку погрубее) и кожа смуглая, как у мулатки. Земских не назвал бы ее красивой. Груба, вульгарна и выглядит старовато, но в Кончите совершенно определенно была первобытная страсть, что так привлекает самцов, и доброта, которая, как думалось Земских, покорила Эквадора. Лично он бы, описывая лучшую девочку в притоне хромого Карла, в первую очередь отметил ее глаза. Не волосы, задницу или кожу. Леша был неравнодушен к зеркалам души. Он реагировал именно на глаза. И у Кончиты глаза были огромные, влажные, наполненные пониманием и добротой.

– Вы мне нравитесь, – не сдержался Леша и выдал эту фразу подошедшей к бару Кончите.

– Ты мне тоже, малыш, но сегодня я занята. – Она потрепала его по голове и взобралась на соседний табурет. Пышные ягодицы свесились с обеих сторон, а из-под короткого платья показалась резинка чулок.

– Я знаю. Эквадор – мой друг. Я пришел с ним.

– А, ты тот малахольный, что бросил престижную работу в Москве, чтобы стать матросом?

– Да, это я, – не стал возражать Леша.

– На идиота вроде не похож, – просканировав Земских взором, вынесла вердикт Кончита.

– А так? – Он состроил дебильную рожицу.

Женщина шутливо треснула Алексея по затылку, затем спросила:

– Что это за веник?

Естественно, речь шла о букете, который Эквадор принес для своей королевы. Он лежал на полу рядом с пакетом, в котором покоился портвейн. Цветочки успели подвять, а листья скукожиться. Хотя и до этого веник выглядел не лучшим образом.

– Это экзотическая икебана для леди, – завернул Земских.

– Чего? – не стала облегчать ему жизнь Кончита.

– Букет для вас. От Эквадора. Между прочим, штучная работа известного флориста. Эксклюзив.

– По-моему, куст, сорванный в палисаднике.

Леша готов был и дальше, как говорят в народе, нести пургу, но тут распахнулись сразу две двери. И в бар хлынули люди. Поскольку зал был крайне мал, пять человек его заполнили чуть ли не сразу.

– Вижу, все в сборе, – хлопнул в ладоши Карл. – Тогда я представляю друг другу гостей и хозяек, девочек я называю только так, и удаляюсь.

– Мамашу с собой забираешь? – поинтересовалась Кончита. Леша понял, что речь о бабусе, что впускала их. – Или она остается, чтобы следить за всем?

– Мамаша уходит со мной. И ты знаешь, кем она мне приходится…

– Женой, – шепнула она Земских.

– И я с вами, – пискнула одна из девиц, тощая, бледная, судя по синим мешкам под глазами – наркозависимая.

– За тебя заплатили, дура, – рявкнул на нее Карл.

– Я в групповухах не участвую! Когда мы с тобой договаривались о работе, то я соглашалась только на традиционный секс.

– Это ты, что ли, Бэмби? – скривил рот Эквадор.

– Я.

Боцман расхохотался.

– Кикимора ты.

– Да пошел ты… – И, закончив фразу матом, показала ему оттопыренный указательный палец.

– Сама топай. На фиг ты кому сдалась. А деньги, Карл, я не возьму назад. На девочек их раскидай.

– Ты мужик, Эквадор. Уважаю.

– Хрен он моржовый, – не унималась Бэмби. Пришлось Карлу вмешаться и влепить ей затрещину. Такое обращение с женщиной покоробило только Земских. Остальные же восприняли поступок сутенера равнодушно. Все, кроме Кончиты, она одобрительно кивнула.

– Ладно, я остаюсь, – разом присмирела Бэмби.

– Нет уж, дорогая, вали, – ответила ей одна из девиц. Судя по пергидрольным локонам и алым губам – Монро. Когда-то, лет десять назад, она наверняка походила на голливудскую диву, но сейчас совсем нет. Ее пышное тело поплыло, кожа увяла. Возможно, ей было не больше тридцати пяти, как Мерлин в последнем фильме, но проститутки быстро стареют. Но все равно девочка Карла к себе располагала. Она была уютной и очень милой.

Лизетта тоже Леше понравилась. Маленькая, ладная, конопатая, она имела бы амплуа «инженю», если бы пошла в театр, а не на панель.

Пока Земских рассматривал девочек, Карл увел Бэмби. Его жена последовала за ними.

Два клиента и три проститутки остались одни.

Проговорив это про себя, Леша сначала поежился, потом усмехнулся. Не думал он, что когда-нибудь окажется в подобном месте и в такой компании.

– Ну, что, девчули, накатим? – хлопнув в ладоши, азартно воскликнул Эквадор.

Девчули были не против и, защебетав, бросились к барной стойке, чтобы взять стаканы и тарелки под персики.

– Не стесняйся, морячок, – проходя мимо Леши, прочирикала Монро и легонько толкнула его бедром.

– Заметно, что я стесняюсь? – шепнул Земских Эквадору.

– Не, держишься молодцом. Это она с тобой заигрывает. Как она тебе?

– Милая.

– Ты даешь, Леха! – хохотнул Эквадор. – Сказать так о проститутке!

– А как надо?

– Офигенная, горячая, заводная… – На этом запас цензурных комплиментов закончился, и Эквадор перешел на матерные.

Земских все еще не мог привыкнуть к тому, что у моряков половина лексикона состояла из бранных слов, поэтому прервал боцмана:

– Твоя самая офигенная, горячая и заводная, одобряю твой выбор.

– А корма какая, а?

– Как у трансатлантического лайнера класса люкс.

– Вот умеешь же, когда хочешь! – Боцман стукнул Лешу кулаком в предплечье. Вроде не сильно, играючи, но Земских аж охнул. Силищи в Эквадоре было немерено.

Пока мужчины шептались, женщины накрыли на стол. Разлили портвейн по стаканам, намыли и выложили горкой персики, ссыпали в тарелку пакет фисташек и веник, который Эквадор сунул-таки Кончите, поставили в ведро для льда. После этого все расселись и подняли тост за знакомство. Леша даже сделал глоток пойла, чтоб к нему не приставали с вопросами, почему он не пьет.

– Мальчики, кто-то из вас знал бывшего мэра Пахомова? – спросила «инженю», пригубив портвейн и закусив его орешком. У нее были такие маленькие ручки, что они напомнили Леше лапки Мартина.

– Я не местный, и ты, бейба, в курсе этого, – ответил ей Эквадор, схватив Кончиту за пышный зад и перетащив себе на колени.

– Я знал, – решил поддержать беседу Леша. – Мы жили в одном доме, и я учился с его дочерью в одном классе.

– И какой он был?

– Я знал его как соседа и отца моей подруги. В этих двух качествах – идеальным. А почему ты спрашиваешь?

– Ты что, ничего не знаешь?

– О его смерти – знаю.

– Это он обнаружил тело, – «сдал» Лешу Эквадор.

– Правда, он был весь изглодан? – прошептала Монро, хлопая накладными ресницами.

– Нет. Только наш Мартин пальцы на его руке сожрал, – ответил боцман.

Заявление вызвало кучу брезгливых возгласов: «фу», «бе», «пакость». Первой отошла та же Лизетта:

– Значит, и жену Пахомова не раз видел? – обратилась она к Земских.

– Конечно.

– Она правда была невероятной красоткой?

Леша стал припоминать маму Саши, но ее черты стерлись из памяти.

– Выглядела эффектно, – сказал он. – Была самой модной в городе. Люксово одевалась, делала авангардные по тем временам прически, всегда ходила на каблуках.

– А фигура, физиономия?

– Стройная, миловидная. Но ничего выдающегося.

– А я что говорила! – вскричала Монро. – Баба как баба.

– Да про нее тут легенды ходят. Якобы королевой была. Клеопатрой.

– Читала, что знаменитая правительница Египта не блистала красотой, – заметила Кончита.

– Твоя любимая Джей Ло тоже на «Мисс мира» корону не взяла бы, но хороша чертовка, так?

– Девочки, объясните, из-за чего сыр-бор? – вмешался в бабий спор Эквадор.

– Ее труп нашли в порту.

– Дженнифер Лопес? Или Клеопатры? Дай Посейдон первой доброго здоровья…

– Пахомовой! – Кончита дернула кавалера за усы.

– То есть женские останки… – начал Леша, но Монро не дала ему закончить фразу:

– Да. Двадцать с лишним лет назад жену Хомы убили, и именно ее, а точнее – то, что от нее осталось, нашли в порту недавно.

– И ты ее знала при жизни?

– Видела несколько раз. Она постоянно тут мелькала. Я хорошо помню эту женщину. Как-то она сюда завалилась, в притон Карла, чтобы своего любовника найти.

– Постой. Ты тут работаешь больше двадцать лет?

– Да. Скоро «серебряную свадьбу» отмечу, – хрипло рассмеялась Монро.

– Тебя что, из садика сюда забрали?

Женщина не просто просияла, она засветилась.

– А сколько мне лет, по-твоему? – кокетливо тряхнув грудями, промурлыкала она.

Леша знал, что сколько ни скажи, всегда будет много, поэтому ответил:

– Тридцать три.

– Мне сорок два.

Выходит, Монро вышла на панель в шестнадцать-семнадцать. И, отпахав в секс-индустрии почти двадцать пять лет, осталась еще вполне привлекательной. Не спилась, не скололась. Судя по глазам, не скурвилась. И Леша отвесил ей совершенно искренний комплимент:

– Ты прекрасно сохранилась!

– Спасибо, морячок.

– Но что там с Пахомовой?

Монро, естественно, хотела бы еще послушать дифирамбы, но ответила на поставленный вопрос:

– У нее был любовник. Турок. Работал младшим помощником капитана на торговом судне. Был красив так, что все бабы в нашем борделе были готовы обслужить его даром. И он этим пользовался. Захаживал.

– Ты тоже с ним спала? – спросила Лизетта.

– Нет. Я в проститутки пошла, чтоб денег заработать. Даром не спала. Даже с красивыми. Бизнес есть бизнес.

Рассказывая, она осушила стакан. Леша подлил ей портвейна. Впрочем, как и остальным. А себе взял кофе Эквадора – свой он давно выпил.

– Этот турок, я не помню, как его звали, он был младше Пахомовой… Ее имени я тоже не назову.

– Катерина, – подсказал Земских.

– Да пофиг. В общем, она такой страстью пылала к своему любовнику, что страх потеряла. Другая бы на ее месте с оглядкой изменяла, все же муж – большой человек, есть дочка… А этой все нипочем. Как будто бессмертной была, как Дункан Маклауд. Это Карл о ней так говорил в те годы. Помните, сериал был популярный «Горец»?

– То есть Пахомов без сожаления расправлялся с неугодными людьми?

– У него для этого был свой человек – Котя. Друг детства. Только и его Хома замочил в конечном итоге.

– Его останки на «Юнге-2» были?

– Да.

– А кто же второй? Труп, насколько я слышал, так и лежит в морге неопознанным.

– Его помощник, наверное. Не один же Котя работал.

– Слушай, а турок, которого нашли в рыбацком контейнере два десятка лет назад, был не тем самым?..

– Ты про ту «маньячную» историю?

Эквадор, увлеченный оглаживанием бедер Кончиты, встрепенулся.

– Слушайте, я и не знал, что попал в такое интересное место! С виду тухлый городок, а оказывается, тут такие страсти кипят… Что за история с маньяком?

– Да ты ее знаешь, – шлепнула его по руке псевдопуэрториканка. – Сам мне рассказывал. Про то, как вашего хозяина чуть не закрыли за тройное убийство.

– Да, было такое. Но при чем тут маньяк?

– Газеты тогда пестрели заголовками, в которых это слово фигурировало, – ответила ему «инженю». Леша поразился бы тому, как грамотно она составила фразу, но ему уже шепнули, что Лизетта имеет диплом преподавателя начальных классов («Училка, епрст!»). – Тема была модной в те годы, ее подхватили журналисты.

– Только турок, которого в контейнере нашли, не любовник Пахомовой, – перебила ее Монро. – Тот уплыл к себе…

– Ушел, – поправил ее Эквадор.

– Ой, эти мне мореманы! Ладно, ушел. А Пахомова осталась ждать его.

– Как тезка моя, – мечтательно пропела Кончита.

– Я одну знаю, и она мужик с бородой по фамилии Вурст, – хохотнул Эквадор. – В «Евровидении» победила.

Девушки встретились взглядами и, разведя руками, дружно закатили глаза.

– Как я понимаю, речь о героине мюзикла «Юнона и Авось», – предположил Леша. – «Я тебя никогда не забуду, я тебя никогда не увижу…» Слышал наверняка эту арию?

– Да, ее Караченцев пел.

– Правильно. И играл он графа Николая Резанова, который полюбил Кончиту Аргуэлло, но вынужден был уехать в Россию…

– И она ждала его тридцать пять лет, – с надрывом проговорила Монро. – Пока не получила достоверных сведений о его смерти.

– Печальная история, – пробормотал Эквадор. – А чего ж этот граф так долго барышню мучил?

– Он, православный, несколько лет ждал разрешения на брак с католичкой, но умер где-то под Красноярском.

– Кончита, ты католичка?

– Я атеистка.

– Я тоже. И это значит, нам ничто не помешает соединиться. – Эквадор жарко поцеловал ее руку. – Только не верю я этому Резанову. Поматросил девицу и бросил. А она, дура, ждала…

– Как и Пахомова, – вернулась к теме обсуждения Монро. – От мужа пряталась, чтоб не помешал уехать с любовником. Но, как видно, тот вычислил ее и умертвил.

– Потому что турецкий граф Резанов не вернулся за своей русской Кончитой, – подвела итог Лизетта. – Как правильно сказал Эквадор, поматросил и бросил. Одно дело кружиться с красивой русской женщиной, другое – брать за нее ответственность. – И, зашмыгав носом, ушла в туалет.

– У нее тоже были отношения с моряком, – разъяснила Монро. – Только с румыном. Он три раза в год приходил в наш порт и всегда встречался с Лизеттой, она тогда еще в школе работала. Обещал жениться, с собой увезти. Расписывал, как жить будут. В каком доме. На этот дом он у Лизки деньги и вымогал. И эта дура давала. Сначала копила, от своей зарплаты откладывала, потом стала занимать, а в конце концов кредит взяла под какие-то страшные проценты. Не стоит и говорить о том, что как отдала она жениху эти деньги, больше его не увидела. Семь лет прошло с тех пор. Она все еще выплачивает долги. И плачет…

Леша сам готов был расплакаться. Он видел перед собой не жриц любви, похотливых или алчных самок, а женщин с изломанной судьбой.

– Ты их больно-то не слушай, – шепнул Эквадор. – У каждой шалавы есть рвущая сердце история. Не всегда правдивая.

– То есть Лизетту не кидал моряк из Румынии?

– Фифти-фифти. Может, да, а может, нет. Просто я смотрю, ты расчувствовался, а этого делать не надо. – Эквадор отвернулся от Леши, чтобы запечатлеть на шее Кончиты смачный поцелуй. – Девочка моя, а не уединиться ли нам?

– Как скажете, граф.

Боцман тут же поднялся, закинул свою избранницу на плечо и поволок в одну из комнат, сокрытых за дверью. Едва они скрылись, Монро пересела, заняв ближайшую к Земских позицию. Можно сказать, «нога к ноге». Едва их тела соприкоснулись, барышня томно прошептала:

– Морячок, может, последуем за ними?

– Нет, давай тут останемся. Так хорошо сидим.

– Ты меня не хочешь? – Леша не знал, что ответить. А Монро еще больше распалилась: – Тебе Лизетта больше нравится?

– Вы обе прекрасны, но каждая по-своему.

– То есть ты будешь нас обеих? – услышал Земских голос «инженю», она вышла из туалета.

– Девочки, а давайте проведем последующие часы в простой болтовне и веселье?

– Выходит, ты брезгуешь нами?

Леше всегда думалось, что проститутки только и мечтают о том клиенте, которому не надо секса. Но, как оказалось, нет. Они обижаются, если их не вожделеют. А поскольку Земских были симпатичны обе жрицы любви, он не хотел их обидеть.

– Я болен, – выдал он. – Смертельно. И пришел сюда, чтобы провести время в компании приятных женщин.

– Чем болен? – Лизетта тоже села рядом.

– У меня рак. Последняя стадия.

Барышни ахнули и вцепились в его руки. Монро в левую, «инженю» в правую.

– Простаты? – спросила последняя.

– Нет, желудка.

– Значит, младший морячок, – Монро указала на пах Алексея, – фурычит?

– Утренняя эрекция есть? – перевела или полюбопытствовала Лизетта.

– Все функционирует. Но… Нет желания.

Барышни заговорщицки переглянулись и стали гладить Земских, одна по груди, вторая по бедрам.

Леша испугался:

– Девочки, я не потяну вас двоих! У меня ни разу не было секса втроем, и я даже технически не знаю, что делать…

– Тебе ничего делать не надо, – шепнула ему Монро.

– Мы сами, – выдохнула ему в ухо Лизетта. – Просто расслабься…

Земских мысленно забегал по комнате, вырывая при этом волосы, но внешне остался спокойным. И дал девочкам увести себя в «нумера».