Дочка сидела перед компьютером с таким лицом, будто только что выиграла олимпиаду и в ее руках медаль, а не пучок волос.

– Я сделала это, ма! – радостно возопила Лена, увидев на мониторе Ольгу.

– Что – это?

– Состригла чертову косу!

– Ах, вот что у тебя в руке…

Волосы свои Лена не любила, они были кучерявыми и рыжеватыми, а ей хотелось прямые и темные, как у мамы. Но стричь их не давала, потому что в детстве начиталась библейских легенд и надумала, что в волосах заключается сила не только у Самсона, но и у нее. Чтобы снять обсеченные концы, Оле приходилось уговаривать дочь неделями…

И тут такое событие – Лена состригла косу!

– Повернись, – попросила Оля.

Дочка крутанулась. У нее оказался бритый затылок, хотя, когда она сидела передом, можно было подумать, что волосы забраны в хвост, а челка выпрямлена и покрыта лаком.

– Ничего себе, – ахнула Ольга.

– Что скажешь?

– Тебе очень идет эта прическа.

– Правда?

– Да, мне нравится. Как ты решилась?

– Захотелось что-то изменить в жизни, и, как любая представительница слабого пола, я начала с волос.

– Дите, ты меня пугаешь.

– Не волнуйся, ма, я не лишилась девственности. И даже не влюбилась. Короче, мое преображение никак не связано с мальчиками. Просто я взрослею.

– Когда ты так рассуждаешь, у меня складывается ощущение, что ты взрослая давным-давно.

– Ты-то как?

– Хорошо.

– Не похудела, а будто еще веса набрала.

– Вот спасибо, добрая девочка.

Лена рассмеялась:

– Но ты с этими пухлыми щеками еще красивее.

– Если хочешь на море, лучше прекрати этот поток сомнительных комплиментов.

– Умолкаю.

– Думаю приехать за тобой и показать город, в котором выросла. Как тебе идея?

– Она мне нравится, но не целиком.

– В смысле?

– Зачем за мной приезжать? Я сама прекрасно доберусь. Папа посадит в поезд, ты встретишь.

– Да я еще вещи кое-какие хотела взять…

– Привезу все, что скажешь.

– Поговори с отцом об этом.

– Сегодня же это сделаю. Ладно, ма, мне бежать надо, телефон вон разрывается, подружки ждут. До завтра!

– Целую, пока.

Но картинка уже пропала. Дочь отключилась.

– Тоже когда-нибудь станешь матерью и поймешь, как это обидно, – сказала Оля потемневшему экрану.

После этого убрала планшет и отправилась в ванную.

Смыв пот и пыль, Оля встала перед зеркалом и стала себя рассматривать. Дочь права, она еще пару кило наела. Еще столько же, и щеки станут как у хомяка, набившего полный рот зерна.

Оля скинула с себя полотенце, в которое обернулась после душа. Тело тоже округлилось, но не сильно. Раздеться ей перед мужчиной совершенно точно не стыдно…

И она готова была это сделать, когда они с Олегом проводили «последний» вечер, но он сказал:

– Я очень тебя хочу, просто невероятно. – И она чувствовала это, когда Олег ее обнимал. – Но я воздержусь от приставашек, как говорит мой сын.

– Почему? – требовательно спросила Оля. В лексиконе ее дочки тоже имелось такое слово, и она сейчас была не против приставашек.

– Я планирую вернуться через неделю. Но у меня может не получиться. И если такое произойдет, ты придумаешь себе что-нибудь… Типа он все врал, а сам хотел только мною воспользоваться.

– Поматросил и бросил?

– Как-то так. Но у меня намерения серьезные, поэтому я буду вести себя как джентльмен.

После этого он церемонно поцеловал ей руку, но тут же притянул Олю к себе и стал терзать ее губы.

– Это не по-джентльменски, – оттолкнула она Олега. – Ведите себя прилично, молодой человек.

– Буду, – выдохнул он. – А теперь позволь проводить тебя. Время позднее, а мне еще ехать в соседний город и собираться.

На том и расстались.

С того времени Олег позвонил лишь однажды. Проезжая мимо Олиной станции, шутливо спросил, не машет ли она ему платочком.

Одевшись, Оля покинула ванную. Сделала себе кофе и вышла с чашкой на балкон. «Академический» дом когда-то был мечтой всех горожан, включая детей. Просторные комнаты с высоченными потолками, лифт, мусоропровод – в их захолустье это считалось шиком, детская площадка во дворе и у каждого ответственного квартиросъемщика свой сарай и гараж-ракушка. В настоящее время всем этим удивить было трудно. В городе настроили жилых комплексов, два из которых имели категорию люкс. «Академический» дом перестал считаться самым престижным, и все равно жить в нем было почетно. Поэтому его обитателями были люди по меньшей мере приличные. Единственное исключение – арендаторы квартиры Земских. Толпа работяг одной из бывших республик СССР, они много шумели, не соблюдали чистоту и постоянно готовили что-то вонючее. В данный момент эта шатия оккупировала детскую карусель, гоняла на ней и гоготала. Так как наступил вечер и дети разошлись по домам, их играм гастарбайтеры не мешали, а вот покою родителей – да. Но стоило кому-то прикрикнуть из окна, мужики, как переспелые персики, попадали с карусели, потом поднялись с земли и потопали к себе. Готовить что-нибудь вонючее.

Оля, допив кофе, хотела уйти с балкона, но тут увидела отца Леши. Он вышел из сомнительного заведения под названием «Пир» и прошел к пустевшей карусели. Плюхнувшись на стульчик, засеменил ногами, чтобы раскрутиться. Но что-то пошло не так, и Николай Эрнестович шмякнулся на землю. Оля охнула.

Поскольку старший Земских продолжал лежать лицом вниз, она бросилась в комнату, натянула на себя джинсы и футболку и выбежала из квартиры. Спустившись с третьего этажа по лестнице, Оля вышла на улицу и бегом направилась к Николаю Эрнестовичу.

Ей было страшно. А что, если он расшибся насмерть?

Крестовская тронула мужчину за плечо, затем встряхнула. Он не отреагировал.

И тут до слуха Оли донесся стон.

Жив!

Она перевернула Земских на спину и выкрикнула:

– Вам плохо?

В ответ услышала:

– Нэээ… Мне харашоооооооооо…

– Николай Эрнестович, у вас лицо разбито.

– Где?

– Тут. – Оля ткнула в левую щеку, по которой из неглубокой, но обширной раны текла кровь.

Земских открыл глаза. Глаза у него были темно-карими, почти черными и очень живыми, яркими. Леша пошел в мать и унаследовал голубую радужку и спокойный, даже чуть ленивый взгляд.

– Я не помню, кто ты, – проговорил Николай Эрнестович. Язык его заплетался. – Но я тебя знаю. И ты нравишься мне.

– Вы мне тоже. Давайте я помогу вам подняться!

– Нет, мне и так хорошо.

– Вас может полиция забрать, если в таком виде застанет.

– Плевать.

– Оштрафует, – нажала на нужную клавишу Оля.

Земских тут же сел.

– Хрен они от меня денег получат! – Он попытался сложить пальцы в дулю, но не вышло. – А ты кто?

– Я Оля Крестовская.

Затуманенный алкоголем мозг не сразу выдал нужную ассоциацию, но все же это случилось:

– Лешкина несостоявшаяся жена.

– Она самая.

– Обалдеть. А ты чего тут? Красавица, королева и все дела… Уехала куда-то… Куда?

– Я жила в Самаре.

– Красивый город, был там. А вернулась зачем?

– Я приехала друзей навестить.

– А мой Леха? – Оля пожала плечами. – Ты видела его? – На сей раз она кивнула. – Совсем другой.

– Повзрослел.

– Нет, я не про то. – Он поднялся на ноги. Падение будто так встряхнуло Лешиного отца, что сначала он стал совершенно невменяемым, а потом резко отрезвел. – Ты вон тоже повзрослела, а все такая же. Хоть и щеки накусала. А он другой. Совсем…

– Не заметила.

– За его спиной смерть стоит.

– Скажете тоже, – фыркнула Ольга. Хотя ей стало не по себе, когда она услышала слова старшего Земских.

– Ты просто не сталкивалась с больными часто. Я в медицине двадцать пять лет проработал. Но чуять смерть начал, конечно же, не сразу. Это с опытом приходит.

– То есть думаете, что Леша… не жилец?

– Не жилец, – эхом повторил Земских. Потом махнул рукой и побрел прочь.

– Давайте я вам такси вызову, – крикнула ему вслед Оля.

Николай Эрнестович не ответил. А вскоре скрылся за домами. Хорошо, что в «Пир» не пошел.

Оля в задумчивости вернулась домой. К пьяным бредням она обычно не прислушивалась, но старший Земских озвучил ее опасения. Да и не только ее, еще Сашины. Как раз она была первой, кто предположил, что с Лешей что-то не так…

Крестовская разделась. Натянула на себя полюбившуюся футболку с Валуевым.

Поэтому и приехал на родную землю, чтобы встретиться тут со старухой с косой?

Но до этого исполнить свою детскую мечту и стать моряком. Оля помнила, что он грезил об этом. Даже в мореходку хотел поступать, да отец настоял на медицинском институте.

Зазвонил телефон, Оля взяла сотовый, поднесла к уху.

– Добрый вечер. Надеюсь, не разбудила? – Это была Саша Пахомова.

– Нет, я не сплю.

– Ты извини меня за сегодняшнее поведение.

– Саш, я все понимаю. Ты как?

– Странно.

– Хочешь поговорить об этом?

– Нет. Я звоню по другой причине. Кажется, я разгадала папин шифр.

– Серьезно? И что же означали все эти слова?

– Цифры.

– Не поняла.

– Я написала каждое на отдельной бумажке и раскладывала в разных комбинациях. Но как ни разложи, хрень выходит. Тарабарщина. И тогда подумала: а что, если не на сами слова отец внимание хотел обратить, а на их положение на странице.

– Как это?

– Четвертое слово в первой строке. Это либо 14, либо 41. В общем, я составила два варианта послания. Хотя их может быть больше.

– И что, по-твоему, означают эти цифры? Номер телефона?

– Нет, цифр слишком много.

Оля услышала сигнал, который сопровождает доставку сообщения. Кто-то прислал ей смс.

– Номер лицевого счета? – озвучила еще одно предположение Крестовская.

– У меня была такая мысль. Но когда я еще раз пролистала книгу, увидела то, чего не заметила до этого. А именно – запятые. Отец подчеркнул две запятые, понимаешь? А еще на трех страницах поставил галки над текстом.

– Это нули.

– Ты тоже догадалась! – возбужденно воскликнула Александра. – Но все равно было не понятно, что эти цифры значат, пока я не нашла еще тире. То есть две десятичные дроби, не одна.

– И что в итоге получилось?

– Похоже координаты. Широта и долгота.

– На какое место они указывают?

– Близкое к нашему городу. И находится оно в открытом море.

– Яснее не стало, не правда ли?

– Полной ясности нет, ты права, но я докопаюсь до сути.

– Нисколько в этом не сомневаюсь.

Крестовской хотелось закончить разговор и прочитать смс, но она ждала, что подруга попрощается с ней первой. Однако Саша продолжила диалог:

– Оль, Леша не звонил тебе?

– Нет. А тебе? Я дала ему твой номер.

– Он сам попросил? – взволновалась Саша.

– Да.

– Я так хочу его увидеть.

Решила промолчать.

– Может, мне самой ему позвонить?

Ольга вспомнила последний разговор с младшим Земских и выпалила:

– Позвони. Вдруг он сам не решается?

– И что сказать?

– Спросить, как дела, например.

– Глупо.

– Попросить помощи. Тебе предстоят еще одни похороны и…

– Ты же знаешь, я не умею просить. Как и быть благодарной. Простите меня за это. Вы с Пашей столько сделали для меня, а я… Я хоть раз вам сказала спасибо?

– Леша дал мне задание найти обмен для тебя. И готов добавить пятьсот тысяч. Вот тебе повод для звонка. И возможность поблагодарить одного из нас.

– Ты серьезно сейчас? – ее голос дрогнул.

– Саш, конечно, серьезно. Я уже смотрела некоторые варианты, но они меня не устроили. Я продолжаю искать для тебя удобное жилье. Не хотела говорить, пока не найду.

– Мне нужно все это переварить.

– Понимаю. Поэтому прощаюсь и желаю тебе спокойной ночи.

– Пока.

Когда в динамике раздались гудки, Оля открыла сообщение. Оно было от Олега. И содержало всего одно слово: «Скучаю…»

– Краткость – сестра таланта, – фыркнула Оля. И ответила Олегу еще талантливее: «И я!»