Оля лежала на кровати и щелкала телевизионным пультом. От Пахомовых она еле уехала. И Саша, и ее бабушка пытались оставить гостью до вечера. Саша, выписав все подчеркнутые слова из книги Дюма, пыталась сложить их в связный текст и надеялась на помощь подруги, а тетя Маня не могла отпустить Олю без ужина. И все же Крестовской удалось вырваться. Спасибо за это Олегу, который позвонил. И пусть он просто справлялся о делах, Оля сказала, что у нее встреча, и упорхнула.

Вернувшись в отель, помылась и легла передохнуть. Причем тело не устало, а вот мозг и нервная система – да. Думать о чужих проблемах и переживать из-за них так же тяжело, как и из-за своих.

Не найдя ничего интересного из телепрограмм, Ольга вырубила телевизор. Лучше ничего не смотреть, чем какую-то ерунду.

– А не искупаться ли мне? – спросила Оля у своего отражения в зеркале, расположенном напротив кровати. – Купальник я так и не обновила.

Мысль показалась удачной. Спрыгнув с кровати, Ольга кинулась к шкафу, чтобы натянуть на голое тело бикини.

Едва она успела это сделать, как в дверь постучали.

Подумалось, что это опять Паша, так и не заехавший за своим телефоном. Но Олю ждал сюрприз…

Открыв дверь, она увидела на пороге Лешу Земских.

– Привет, – растерянно проговорила она.

– Добрый вечер. Могу я войти?

Она посторонилась, впуская гостя.

– Ты не ругай администратора за то, что он сказал, где ты живешь.

– Не буду. Тем более я собираюсь съезжать.

– Когда? – Он плюхнулся в кресло и, проверив, много ли воды в чайнике, включил его.

– Как только риелтор найдет для меня подходящее жилье. Кстати, варианты обмена Сашиной квартиры тоже подыскиваются. Надеюсь, ты не передумал доплачивать?

– Нет, все в силе. Но хотелось бы ускорить.

– То есть завтра же сделать «ченж»?

– Я понимаю, что завтра это вряд ли, но тянуть тоже не стоит. В ближайший месяц хотелось бы уложиться.

– Я так понимаю, ты чаю хочешь?

– Очень.

– У меня ватрушки есть. Тетя Маня мне с собой пакет собрала. Будешь?

– Нет, я сыт, спасибо.

– Значит, просто чай?

– Да. Черный.

Оля тоже хотела чая. За то время, что она жила в «Приморской», запас пакетиков иссяк. Его в трехзвездочном отеле почему-то никто не пополнял, но она купила упаковку «Гринфилда».

– Мне понравился твой кавалер, – сказал Леша.

– Да, он классный.

– И вы прекрасно смотритесь, но…

– Только не говори, что он слишком молод для меня.

– А он молод?

– У нас есть незначительная разница в возрасте, но мне кажется, он выглядит как мальчишка. Я на его фоне как старшая пионервожатая.

– Не заметил…

– Тогда в чем «но»?

– Тот, на кого он работает, манипулятор со стажем. И не скажешь, что человек гнилой, нет. Не хуже других. Возможно, даже лучше. Но если твой – не твой Олег продолжит сотрудничество с ним, потеряется.

– Ты пришел, чтобы предупредить меня об этом?

– Конечно нет. Я вообще явился в «Приморскую», потому что забыл кое-что в номере, из которого выехал. Но сегодня такой странный день… – Он повертел головой. – Где мой чай? – Оля поставила перед ним чашку. – Оль, я прощения просить пришел.

– За что?

– За все.

– В нашем с тобой случае виноваты оба.

– Я с тебя ответственности и не снимаю, – усмехнулся Леша.

Крестовская упала животом на кровать. И, подперев подбородок кулаками, приготовилась слушать Земских.

– Я прожил чуть ли не полжизни с мыслью о том, что все делал правильно. С тобой расстался, с отцом расплевался, с Сашкой перестал общаться. Но вот сейчас… Сейчас! – Он поднял вверх оттопыренный указательный палец. – Я понял, каким был дураком.

– Как гласит народная мудрость, лучше поздно, чем никогда, – выдала Оля. Кроме этой избитой фразы ничего на ум не пришло.

И тут Земских удивил. Резко поставив чашку на тумбочку, он рухнул на пол, уткнулся лбом в край кровати и заплакал.

Вернее, Оле так показалось…

На самом деле Леша смеялся. Но горько. С надрывом.

– Если бы я осознавал тогда, что жизнь так скоротечна, все было бы иначе.

– Ты как минимум явился бы в загс? – Оля хотела немного сгладить ситуацию, потому задала этот вопрос со смехом.

Но Леша никак не желал переключаться на легкую волну.

– Если б ты узнала, что через пару месяцев умрешь, что бы ты сделала?

– Даже думать не хочу об этом.

– Ответь, пожалуйста.

– Провела бы их с близкими: с дочкой, папой, мамой.

– Это правильно. А мне вот не с кем проводить последние дни…

– Ты что, умираешь? – испугалась Оля.

Он ответил не сразу.

– Если бы… – пауза. – Умирал… – Тяжкий вздох. – Через два месяца… мне не с кем было бы провести последние дни.

– Нет в целом свете ни одного дорогого тебе человека?

– Увы. Мама умерла, отец для меня дяденька чужой, детей не «родил», а единственная женщина, которую я любил, это ты, и наши с тобой пути разошлись давным-давно…

– Значит, нужно найти того, кому дорог ты, и сделать его счастливым, пусть и на короткое время.

– Тут тоже неувязочка, – криво усмехнулся Алексей. – Нет таких людей. Хороший друг имеется, да, но я сомневаюсь в том, что осчастливил бы его своим каждодневным присутствием на протяжении двух месяцев.

– Я знаю человека, которому ты дорог.

– Серьезно? И кто же этот таинственный почитатель моей скромной персоны?

– Саша Пахомова. Она до сих пор любит тебя.

– Да брось.

– Я не шучу.

– С ума сойти… Значит, сдержала обещание.

– Какое?

– Не говорил я тебе, не хотел вашу дружбу портить, но она приходила ко мне.

– Когда?

– Тогда! – И махнул рукой за спину, что, по всей видимости, означало – давно, много лет назад. – Мы приехали с тобой сюда, чтобы сообщить родителям о том, что подали заявление. Естественно, и Саше сказали об этом. Она вроде бы порадовалась за нас, но поздно вечером пришла ко мне домой. Была пьяненькая. Говорила много и все какую-то ерунду. Когда я сказал, что мне пора, выпалила: «Я люблю тебя!» Меня это поразило. Нет, я, естественно, знал, что Саша долгие годы была неравнодушна ко мне, но думал, это прошло. А оказалось, нет. О чем она сообщила мне, а потом добавила: «Если у вас с Олей не получится, знай, я жду тебя. И не важно, сколько пройдет времени, прежде чем ты поймешь, что именно я – твоя женщина, я буду ждать… И любить…»

– Ты прав, она сдержала обещание. Хотя давно перестала надеяться на то, что ты поймешь – именно она твоя женщина.

Земских снова уткнулся головой в кровать. Оля встала, взяла чашку и протянула ему.

– Попей.

Леша отмахнулся.

– Давай завтра навестим Сашу вместе? – предложила Оля.

– Мы выходим в море в четыре утра. Вернемся через сутки.

– Хорошо, послезавтра.

– Думаю, мне лучше встретиться с ней тет-а-тет. Дашь мне Сашин номер?

– Если ты пообещаешь мне сохранить в тайне наш сегодняшний разговор.

– Конечно, сохраню.

– Тогда записывай.

Леша достал сотовый и ввел в его память номер Пахомовой. Затем поднялся с пола. Разгибаясь, поморщился.

– Что-то болит?

– Желудок.

– Дать активированного угля? У меня есть.

Земских почему-то хохотнул.

– Нет, спасибо. Я уже принял таблетку. Скоро пройдет. До свидания, Оля.

– Пока.

Через несколько секунд Леша скрылся за дверью, а Оля вернулась на кровать. Она не могла понять, почему ей так не по себе после разговора с Земских. Но покопаться в себе она не успела, позвонил Олег и сообщил, что через час будет в «Приморской».

Они сидели на берегу моря. Пили «Советское» шампанское, ели шашлык. Посуда – пластиковая. Салфетки – бумажные. Под попой полотенца. И все равно рай…

Пусть и не «Парадиз».

– Как тебе наш плебейский ужин? – спросил Олег, облизнув измазанные кетчупом пальцы.

– Он шикарен.

– Я того же мнения. Не хватает только музыки, но и это мы сейчас организуем. – Он выудил из кармана сотовый и пробежался пальцами по экрану. Вскоре из динамика полилась лирическая инструментальная композиция.

– Можно вопрос?

– Любой, какой пожелаешь.

– Тебе нравится твой работодатель?

– Я нахожу его отличным мужиком, но я вроде уже говорил тебе об этом.

– Слышала, что он беззастенчивый манипулятор.

– Как и все политики.

– И как долго ты собираешься на него работать?

– Да я, собственно, уже закончил. Вчерашний ужин, можно сказать, был «комплиментом» от клиента. Я получил не только гонорар, но и благодарность за работу в виде приглашения на ужин. Но я сказал, что у меня свидание, и отказался, тогда Устинов сделал красивый жест и дал нам с тобой возможность провести вечер в «Парадизе».

– Тебе не кажется это подозрительным?

– Что именно? – Олег вытер руки салфеткой и улегся на спину, подложив под голову свой рюкзак.

– То, что Устинов перестал нуждаться в твоих услугах, едва обнаружилось тело Пахомова?

– Нет. Потому что я сделал свою работу. Единственное, кого не отыскал, так это Глеба Симоновича. Но он, а вернее, его останки, как ты правильно сказала, обнаружились и без меня. И, кстати, Устинов предложил мне работу на постоянной основе. Но я отказался.

– Почему?

– Я птица вольная. Не хочу клевать из кормушки. Мне нравится самому добывать пищу.

– И когда ты возвращаешься в Ростов?

– Завтра.

– О…

– Что значит это «о»? – спросил Олег, приподнявшись на локте.

– Ничего. Просто возглас удивления.

– Я вернусь через неделю.

– Зачем? Ты же отказался от кормушки?

– Ради тебя, Оля. Если ты еще будешь тут, я приеду. Вернешься в Самару – примчусь туда. Снова улетишь на Тенерифе – подамся в те края. Но на Канары попозже, у меня шенген кончился. Так что, если я тебе не совсем безразличен, лучше пока в России останься.

– Еще на пару дней не можешь задержаться?

– Никак. У сына день рождения послезавтра, я всегда его лично поздравляю.

– Сколько ему исполняется?

– Девять.

– Какой большой.

– Ты постоянно забываешь, что я уже взрослый мальчик, еще и рано женившийся.

– Действительно, – рассмеялась Оля.

Олег сел, чтобы снова наполнить стаканчики.

– Поздравляю тебя с днем рождения сына, – сказала Крестовская, подняв свой пластиковый «фужер».

– Заранее не поздравляют. Поэтому давай выпьем за…

– За?

– Этот город, что свел меня с тобой!

– Строчка из песни? Только там про Сочи. И про поцелуи.

– За поцелуи тоже выпьем. – И едва Оля сделала глоток шампанского, Олег прижался к ее губам своими.

Они самозабвенно целовались, пока не услышали странный звук: то ли смех, то ли писк. Отстранившись друг от друга, оба повернулись, чтобы увидеть его источник.

– Я узнаю этого парня, – усмехнулась Оля, увидев мартышку в тельняшке. Обезьянка скакала вокруг эффектной дамы в блестящем платье с глубоким декольте и пыталась запрыгнуть к ней на руки.

– Артур, убери животное, – крикнула дама мужчине, который стоял поодаль. Судя по всему, он выгуливал обезьяну. И это был не вчерашний тип с подводками на веках. Другой, вполне адекватный, даже симпатичный.

– Поль, ну тебе трудно погладить его, что ли? – пробасил Артур.

– Может, мне его еще поцеловать? И сколько раз повторять, называй меня Паулиной.

– Хорошо. – Мужчина схватил обезьянку и прижал к груди. Она протестующе верещала до тех пор, пока ей не сунули конфету. – Паулина, ты куда направилась?

– В ресторан. – И указала тонким пальчиком, украшенным массивным авангардным кольцом, на «Приморскую». – Хочу поужинать.

– С мужем?

– С мужем, – фыркнула красавица, и ее переполненные гелем губы заколыхались, как потревоженные медузы. – Я без понятия, где мой драгоценный супруг пропадает целыми днями. Совсем свою Паулину позабыл, позабросил.

– Забот у него много, что поделать.

Тут мартышка, слопавшая угощенье, снова начала вырываться. И Артур торопливо выпалил:

– Ладно, пойдем мы. Что-то Мартин сегодня беспокойный.

– Так от него алкоголем разит. Споите животное, черти.

И, махнув ручкой Артуру и его питомцу, заспешила к гостинице. А Оля с Олегом, обменявшись веселыми взглядами, вернулись к прерванному занятию.