Книга: Убить Сталина. Реальные истории покушений и заговоров против советского вождя
Назад: Акция «Цеппелин»
Дальше: Загадка смерти Сталина

Покушения, которых не было

Я ничего не предпринимаю, но не буду препятствовать, если это сделает кто-либо другой.
В. фон Браухич
Не столь давно довелось мне услышать блистательный монолог. К бесконечному срыву покровов с очень непростой эпохи Сталина я уже давно привык. Но вот эти откровения прозвучали необычайно свежо. Полностью цитировать не буду, чтобы не утомлять вас долгими разглагольствованиями очередного неугасимого светильника разума. Тезисно это выглядит следующим образом: духовно-нравственное опустошение было привнесено в народ при Сталине в силу принудительного лицемерия. Каждодневная и обязательная ложь, быстро входившие в привычку двоемыслие и цинизм, искусственный энтузиазм, демонстрация общественно-полезной, но насквозь фальшивой активности разрушали душу. Человек учился разоблачать замаскировавшихся врагов, наймитов империалистических разведок и с душевным подъемом одобрять мудрые решения партии и правительства, чтобы героически пожертвовать собой.
Вступать с этим в полемику бессмысленно. И привел я подобный страстный монолог лишь для того, чтобы показать: именно с таких воззрений нынче многие и оценивают покушения на Сталина. Вот возьмем, к примеру, операцию «Медведь» – хитрый план японской разведки по ликвидации Иосифа Виссарионовича во время его отдыха в Сочи. Во многих книгах по теме эти события описываются одинаково. Был некий беглый полковник НКВД Люшков. И задумал он осуществить покушение во время приема товарищем Сталиным лечебных ванн. Набрал себе в сообщники шесть белогвардейцев из «Союза русских патриотов». И только благодаря деятельности советского нелегала Лео (кто это такой – до сих пор неизвестно) зловредные козни были предотвращены. Когда диверсанты пытались пересечь советско-турецкую границу, по ним открыли пулеметный огонь. Трое погибли, трое поспешили ретироваться.
Вот объясните мне, почему, критикуя «каждодневную и обязательную ложь» в эпоху Сталина, наши либералы сами лгут чуть ли 24 часа в сутки? На кого рассчитан рассказ про операцию «Медведь»? Начнем с простого: в 30-х годах звания «полковник НКВД» не существовало. Упомянутый Люшков был комиссаром государственной безопасности 3 ранга, что соответствует званию генерал-лейтенанта. Далее: «Союз русских патриотов». Такая организация действительно функционировала. Но не в Японии, а во Франции, и не в 30-х годах, а во время Великой Отечественной войны. И объединял этот самый «Союз» не врагов товарища Сталина, а напротив. Не случайно он потом будет переименован в «Союз советских патриотов», многие участники которого торжественно получат советские паспорта.

 

Г. С. Люшков, комиссар госбезопасности 3 ранга, ставший перебежчиком.

 

Вернемся к Люшкову. Я не понимаю восторга некоторых публицистов от его деятельности. Уже договорились до того, что стали сравнивать его со Штауффенбергом. Очень принципиальный человек был. Настоящий патриот. Другой просто не мог бы произнести таких слов: «Я до последнего времени совершал большие преступления перед народом, так как я активно сотрудничал со Сталиным в проведении его политики обмана и терроризма. Я действительно предатель. Но я предатель только по отношению к Сталину». А вот теперь давайте рассмотрим деятельность этого изменника только по отношению к руководителю государства. Люшков передал японцам сведения исключительной важности: о дислокации войск на Дальнем Востоке, строительстве оборонительных сооружений, информацию о планах развертывания армии в Сибири и на Украине, раскрыл военные радиокоды. И вишенка на торте – выдал всех известных ему агентов советской разведки.
А был еще и психологический удар. Японские газеты растиражировали показания Люшкова, попутно увеличив в десять раз его данные по числу узников ГУЛАГа на Дальнем Востоке. Откуда впоследствии либеральные умы возьмут информацию о десятках миллионов политических узников советских лагерей, из которых до освобождения доживали единицы. С этой точки зрения покушение на Сталина действительно состоялось. И вышло удачным, чего нельзя сказать про другую историю. И не только потому, что Сталин к тому моменту был уже три года как мертв. Слишком уж бездарно сработали организаторы.
Апрель 1956 года. Прошло чуть больше месяца с момента доклада Хрущева «О культе личности и его последствиях» на ХХ съезде Коммунистической партии Советского Союза. Известный американский журнал «Лайф» опубликовал материал на тему исключительной международной важности: за что был расстрелян маршал Тухачевский? Читатель погружался в увлекательный мир величайших военных гениев всех времен, невинно убиенных азиатскими ордами кровавых сталинских чекистов. И, разумеется, не обошлось в этом деле без роковых тайн. А до них читатель всегда жаден.
Началось все с перебежчика Орлова. Статус обязывал его выделяться на фоне когорты неутомимых разоблачителей СССР. И он очень старался. Должен признать, получилось у него неплохо. Вот характерный пример творческого осмысления проблемы: «Это сообщение является самым сенсационным и, конечно же, тщательно охраняемым секретом в чудовищной карьере Иосифа Джугашвили, вошедшего в историю под именем Сталин. Эта тайна терзала душу Сталина и обрекала на смерть любого, кого подозревали в проникновении в нее». Оценили?
Поставьте себя на место западного читателя. Что он знал про Советский Союз? Исключительно то, что писали газеты про кровавого диктатора Джо, который загеноцидил все население своей страны и оккупированной им Восточной Европы. Про всесильное МГБ, которое готово ликвидировать любого врага коммунизма в любой точке мира. Про армию, которая подло грозит всему миру ядерным оружием. А тут вдруг читателю сообщают, что есть сокровенная тайна. Прямо как в русских сказках: смерть Кощея находится на конце иглы, игла – в яйце, яйцо – в утке, утка – в зайце, заяц спрятан в ларце, ларец висит на дубе, который, в свою очередь, растет на далеком острове Буяне.
Вот скажите, что такого еще можно было рассказать про Сталина, чтобы западный обыватель, побледнев, привстал со стула? Ежедневное собственноручное отрывание голов младенцам? Тайная операция по спасению Гитлера в мае 1945 года? Регулярные сатанинские мессы? Или что Сталин на самом деле женщина? Это все банально. Учитесь мыслить масштабно. Орлов так и поступил. Он нокаутировал аудиторию: Сталин – банальный провокатор, до революции бывший тайным агентом царской охранки.
Но огорошить почтеннейшую публику недостаточно. Надо это сделать убедительно, чтобы никто не посмел сомневаться. Лучше всего придать этому шпионский флер, в нужном месте не договорить, кое-где глубокомысленно закатить глаза. И вообще всем своим видом демонстрировать невероятную важность собственной персоны. Орлов сработал по высочайшим стандартам теории Станиславского. Итак, в 1936 году он попал в автомобильную катастрофу и вынужден был лечиться в Париже. Там его навестил двоюродный брат – заместитель начальника НКВД Украины, комиссар государственной безопасности 2 ранга Зиновий Кацнельсон. И, чтобы взбодрить изнывающего в клинике родственника, рассказал ему важную государственную тайну.
Когда коварный Сталин только-только надумал извести Тухачевского с Гамарником, он приказал народному комиссару внутренних дел Ягоде собрать компромат на вождей Рабоче-крестьянской Красной Армии. Сначала документы предполагалось изготовить, но хитрый и прозорливый Генрих Григорьевич предложил гораздо более перспективный план. Он отправил проверенного сотрудника в Ленинград, где хранился архив департамента государственной полиции. Там наверняка что-нибудь да найдется пикантного. На том и порешили. В результате чекист Штейн обнаружил папку, в которой хранилась анкета с прикрепленной фотографией Сталина.
Радость была всеобъемлющей. Штейн уже видел, как за находку важного свидетельства пламенной революционной деятельности любимого вождя его повысят в звании и наградят орденом Красного Знамени. Изображение рисовало невероятно приятную картину. Георгиевский зал Кремля. Пусть и не лично Сталин, но хотя бы всесоюзный староста Михаил Иванович Калинин торжественно произносит: «Поздравляю вас, товарищ Штейн, с заслуженной наградой и благодарю за верность нашей советской Родине и родной Коммунистической партии». А чекист ответит, как положено: «Служу трудовому народу!» И будут потом на улицах долго смотреть пионеры вслед орденоносцу и мечтать стать такими же верными последователями Сталина и Ленина, как Штейн.
Но счастье было недолгим. Внимательно прочитав найденный документ, несостоявшийся кавалер ордена Красного Знамени внезапно осознал, что не награды ему стоит ждать, а выстрела в затылок. Потому что документы свидетельствовали вовсе не о неутомимой подпольной работе будущего вождя народов, а о его провокаторской деятельности. Штейна пробрал могильный озноб.
Вне себя от ужаса, он понесся в Киев к своему лучшему другу – народному комиссару внутренних дел Украины, комиссару государственной безопасности 1 ранга Балицкому. Тот был потрясен ничуть не меньше Штейна. Вместе они еще раз скрупулезно изучили каждый документ и пришли к печальному выводу: да, товарищ Сталин активно сотрудничал с царской тайной полицией до середины 1913 года. Настроение у обоих испортилось необычайно. Каждый хорошо понимал: носители таких сведений долго не живут. Они получили повестку на тот свет.
Из любой безвыходной ситуации существует минимум один выход, не считая самоубийства. Можно было бы, в принципе, продумать схему, согласно которой доблестные чекисты разоблачили коварные козни врагов и помешали им опорочить любимого вождя с помощью грубой фальшивки. Да, скорее всего товарищ Сталин не поверил бы и все равно отправил их в расстрельный подвал, но так хотя бы шанс был. Балицкий же поступил на редкость глупо. Он поделился полученными сведениями с командующим Украинским военным округом Якиром, который, в свою очередь, сообщил обо всем Тухачевскому, а тот – своему ситному другу Гамарнику. В результате о документах не знал уже только ленивый. Так возник заговор военных, за участие в котором они все очень скоро были расстреляны.
В этом месте Орлов настолько увлекся описанием увлекательной детективной истории с участием Кацнельсона, Штейна и Балицкого, что внезапно произнес слова, которые ему ни в коем случае нельзя было говорить: «Внезапное осознание того, что тиран и убийца, ответственный за нагнетание ужасов, был даже не подлинным революционером, а креатурой ненавистной охранки, побудило заговорщиков к проведению своей акции. Они решились поставить на карту свою жизнь ради спасения страны и избавления ее от вознесенного на трон агента-провокатора». Не будем мелочными и не станем заострять внимание на незначительной мелочи: кому именно была ненавистна царская охранка? Неужели поручику лейб-гвардии Семеновского полка Тухачевскому? Так он вроде бы тогда честно сражался за веру, царя и Отечество, не имея никакого отношения к революционной активности большевиков. Соответственно, и претензий к деятельности охранки у него быть не могло.
Повторяю, это мелочь. Важнее иное. Благодаря откровениям Орлова рушится как карточный домик и исчезает как снег под лучами солнца тщательно оберегаемый миф о безвинно убиенных красных командирах-гениях, которых истребил невероятно мнительный и потрясающе мстительный Сталин. Сами подумайте: как это Тухачевский может быть невинной жертвой, если в его планах значилось избавление страны от диктатора? Любой нормальный человек понимает, что речь идет о совершении государственного переворота. Подобное деяние однозначно трактуется уголовным законодательством, согласно которому Михаил Николаевич и его друзья понесли наказание.
Далее Орлов выражает глубокие соболезнования потомкам, что важнейшие документы о деятельности товарища Сталина в дореволюционную эпоху куда-то стремительно исчезли в том самом злополучном 1937 году. Но нет такой крепости, которую не могли бы взять большевики. Наш неутомимый разоблачитель хоть и стал перебежчиком, но привычки, приобретенные в родном советском обществе, сохранил и даже приумножил. Поэтому сразу после выражения многословных огорчений по поводу подлого уничтожения Сталиным компромата он торжественно переходит к главному: врешь, Иосиф Виссарионович, не возьмешь. Уцелела чудом фотокопия, и попала она не абы к кому, а к самому Генеральному секретарю ЦК КПСС Никите Сергеевичу Хрущеву.
И так удачно все вышло, что произошло это ровно накануне проведения ХХ съезда. Хрущев был настолько потрясен открывшейся ему внезапно истиной, что, выдергивая из почти и без того лысой головы остатки волос, рыдая и матерясь, взялся переписывать свою почти готовую речь к делегатам. Так и родился знаменитый доклад «О культе личности и его последствиях». Но не знал Хрущев, в силу своей ограниченности, что истинное положение вещей известно только Орлову, который являлся единственным носителем тайны Кацнельсона.
На западного читателя это, разумеется, произвело глубокое впечатление. Ему, не знающему советских реалий, не могла быть очевидна вся дикость подобного построения доказательной базы. В стране тогда не просто болтали, а делали это зачастую вместо производственных успехов. Особенно грешили им деятели Российской социал-демократической партии большевиков с дореволюционным стажем. Многие считали себя обделенными высокими постами и государственными наградами. И рассуждали о том, что у власти оказались явно не те, кому следовало бы. Их, верных ленинцев, отодвинули в сторону, а заправляет всем бывший народный комиссар по делам национальностей. Должность-то мизерная, а ведь как поднялся!
Повторяю, об этом болтали на любом уровне: от недовольных в ЦК партии и Совнаркоме до обиженных на заседаниях общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. И не какой-то незначительный по меркам страны Кацнельсон, которого в любой момент можно было заменить на условных Гогоберидзе или Вальцмана, а гораздо более знаковые фигуры. И что, всех расстреливать за распространение слухов про товарища Сталина? Ведь о чем только ни судачили: и что жену Сталин собственноручно застрелил, и Николаева на Кирова натравил, и с Троцким плохо поступил, и с Каменевым, и с Зиновьевым. Многих обидел великий вождь, но истину познали только благодаря Кацнельсону.
Он, кстати, у нас сегодня числится невинной жертвой политических репрессий и, разумеется, сразу же был реабилитирован после смерти Сталина. Талантливый организатор и верный член Коммунистической партии, он бы задал жару немцам, доживи до июня 1941 года! Одним только орлиным взором обратил бы в бегство печально знаменитую дивизию СС «Флориан Гайер». Так позвольте мне рассказать о некоторых фактах из жизни Зиновия Борисовича, чтобы каждый смог однозначно самому себе ответить на простой вопрос: можно ли доверять его безукоризненно честному мнению?
Он получил юридическое образование в Московском государственном университете, пусть и незаконченное. В годы Гражданской войны последовательно был заместителем председателя Особого отдела Юго-Западного фронта и Особого отдела 12-й армии. Кацнельсон прославился демонстративным попранием всех возможных правовых норм и исключительной даже для эпохи смуты беспощадностью. После разгрома Белого движения на юге России он стал начальником ЧК Архангельской губернии. Отличился жесточайшим подавлением выступлений старообрядцев и бунтов среди малых народов. Больше всех досталось коми и удмуртам.
И в дальнейшем Кацнельсон оставался верен своему образу. Именно он помешал Берии найти компромисс с меньшевиками, которые пользовались популярностью в Грузии. Результат вышел закономерным – многочисленные крестьянские волнения. Только личное участие Лаврентия Павловича в переговорах с восставшими помогло избежать масштабного кровопролития. Кацнельсон же был отправлен курировать раскулачивание на Северный Кавказ. Справился блестяще (с его точки зрения, разумеется). Залил кровью регион. И пока великий писатель Шолохов лично не пожаловался Сталину на творящийся там полный беспредел, не угомонился.

 

З. Б. Кацнельсон, комиссар государственной безопасности 2 ранга.

 

Последовал перевод по той же линии на Украину. Сначала начальником Харьковского областного отдела ОГПУ, а потом и вовсе был назначен заместителем народного комиссара внутренних дел Украины. Тут Кацнельсон начал действовать в свойственной ему людобойской манере. Он несет прямую ответственность за массовые репрессии в республике по итогам закона от 1 декабря 1934 года. Именно подобные деятели заваливали ЦК донесениями о готовящихся террористических актах озлобленных и неуравновешенных отщепенцев из числа пособников мировой буржуазии. Таким образом и создавались предпосылки для масштабного развития политических репрессий в 1937–1938 годах.
Кацнельсона снова повысили – сделали заместителем начальника строительства канала «Москва – Волга» по режиму. В его обязанности входил контроль за условиями содержания заключенных. Вы, зная теперь подробности биографии этого, уж простите, упыря, будете после этого удивляться большому проценту смертности заключенных? А потом последовал арест даже без предъявления стандартных обвинений в работе на парагвайскую разведку, и Кацнельсона прислонили к стенке. Он этого заслужил. И подозреваю, что Сталин ничего, кроме омерзения, в момент вынесения смертного приговора не испытывал.
Теперь возвратимся к поставленному ранее простому вопросу: вы верите в свидетельство этого самого Кацнельсона о работе Сталина на царскую охранку? Не торопитесь, подумайте спокойно. Оцените этого человека непредвзято. Даю подсказку: даже на Западе, с их-то ненавистью к политическому строю в России, далеко не все поверили. А ведь там подробности работы комиссара государственной безопасности 2 ранга в органах ВЧК – НКВД были, разумеется, неизвестны. Именно поэтому теорию Орлова нужно было поддержать более авторитетным свидетельством. Что и было с успехом сделано тем же самым журналом «Лайф» в одном из следующих номеров.
Дочь великого русского писателя Льва Николаевича Толстого проживала в США. Она и предала огласке на специально созванной для этого пресс-конференции еще один «уникальный» документ – письмо от 12 июля 1913 года. Автор – полковник Еремин, заведующий Особым отделом Департамента полиции, курировавший деятельность Российской социал-демократической партии большевиков. Входящий номер письма – 2989. Я приведу его полностью и потом разберу по пунктам. Итак:
«Начальнику Енисейского охранного отделения Железнякову. Совершенно секретно. Лично.
Милостивый государь Алексей Федорович! Административно высланный в Туруханский край Иосиф Виссарионович Джугашвили-Сталин, будучи арестован в 1906 году, дал начальнику Тифлисского Управления ценные агентурные сведения. В 1908 году начальник Бакинского охранного отделения получает от Сталина ряд сведений, а затем, по прибытии в Петербург, становится агентом Петербургского охранного отделения. Работа Сталина отличалась точностью, но была отрывочная.
После избрания Сталина в Центральный комитет партии в городе Прага, Сталин, по возвращении в Петербург, стал в явную оппозицию правительству и совершенно прекратил связь с Охраной.
Сообщаю, милостивый государь, об изложенном на предмет личных соображений при ведении Вами розыскной работы. Примите уверение в совершенном к Вам почтении».
Журнал «Лайф» тут же опубликовал факсимиле этого письма и подробно рассказал о его происхождении. После Гражданской войны документ, находившийся, разумеется, в руках колчаковцев, был благополучно вывезен ими в Маньчжурию, а оттуда в США, где хранился долгие годы у русских эмигрантов. Его подлинность подтвердил сам бывший жандармский генерал Спиридович. А это вам не какой-нибудь там Кацнельсон. Фигура видная. Что в Российской империи, что в эмиграции. Авторитетом пользовался серьезным. Мы ставить его под сомнение не будем, но скромно обратим внимание на нюансы.
Начнем с простого. Почему полковник Еремин, связанный с ценным агентом с 1908 года, называет его не привычным псевдонимом, а новым? Далеко не все члены Российской социал-демократической партии большевиков знали до революции, кто такой Джугашвили-Сталин. Скажу больше, сам Ленин в 1915 году просил своих соратников выяснить фамилию «Кобы». Это при его-то памяти. Оценили? Повторяю: какой смысл в совершенно секретном письме использовать псевдоним, который может быть неизвестен адресату?
Идем дальше. В письме грубейшим образом попираются все принятые в Российской империи правила делопроизводства. Некоторые положения действуют и до сих пор. В служебной переписке обязаны указывать должность и чин адресата и автора письма. Обратите внимание на текст. Почему-то пропущен чин Железнякова, и сам Еремин прекрасно обходится без должности и собственного чина. Больше того, даже собственную фамилию не указывает. Ограничивается скромной подписью.
Теперь внимательно смотрим на текст письма. Зачем сообщать в захолустный Енисейск такую информацию? Ценных агентов берегут, о них не говорят кому попало даже внутри собственного ведомства. Допустим, начальнику в Енисейске приспичило узнать, чем ему может пригодиться в будничных заботах по сохранению спокойствия в державе Джугашвили-Сталин. В этом случае он напишет соответствующий запрос по инстанции. И получит ответ, который должен начинаться с фразы: «В ответ на ваше письмо сообщаем…» В нашем случае этого почему-то нет.
Сколько очевидных ляпов при самом беглом взгляде на «документ»! Чтобы увидеть их, не нужно даже обладать опытом работы в спецслужбах, достаточно быть просто внимательным человеком. Таким, к сожалению, не был Никита Сергеевич Хрущев. И вместо того, чтобы по примеру товарища Сталина послать этот источник в такой-то матери, поручил КГБ провести проверку обнародованных данных. Чекисты поморщились, но приказ выполнили. Обстоятельно все изучили и вынесли вердикт.
Полковник Еремин действительно служил заведующим Особым отделом Департамента полиции с 1910 года по июнь 1913-го. После этого был переведен на службу в Финляндию. Таким образом, дата с приведенным письмом не совпадает на месяц. Открываем журнал исходящей корреспонденции Особого отдела Департамента полиции за 12 июня 1913 года. Документ № 2988 не отправлялся. Больше того: номера исходящей корреспонденции за интересующий нас период не четырехзначные, а шестизначные. Пытливым умам даже сообщу, что нумерация в Департаменте полиции начиналась с 93001.
Идем дальше. Снова внимательно смотрим на письмо. Адресовано оно начальнику Енисейского охранного отделения Железнякову. Существует список общего состава чиновников отдельного корпуса жандармов за 1913 год. В нем такой человек действительно указан. Но вот какая досада, не Алексей Федорович, а Владимир Федорович. И не начальником Енисейского охранного отделения он служил, а был прикомандирован к тому самому Енисейскому жандармскому управлению без штатной должности.
Обращаю ваше внимание на важные обстоятельства. КГБ проверял эти сведения по прямому указанию Генерального секретаря ЦК КПСС после доклада «О культе личности и его последствиях». Сами понимаете, ни малейших причин искажать информацию и обелять Сталина в тот момент у чекистов не было. Именно поэтому приведенных данных вполне достаточно, чтобы осознать: перед нами – заурядная фальшивка. И надо иметь очень своеобразный мозг, чтобы верить в нее 2016 году. Тем более что не является тайной, как готовилось и осуществлялось это психологическое покушение на Сталина.
«Письмо» было распрекрасно известно в кругах русской эмиграции. Впервые оно упоминается еще в 1934 году. Спустя три года его владельцы, входившие в «Союз русских фашистов» в Маньчжурии и имевшие тесные связи с представителями террористической организации «Братство русской правды», попытались его выгодно продать. Сразу двум разведкам – японской и немецкой. Самураи не готовы были платить золотом за кота в мешке и провели экспертизу документа. Результат вышел понятно каким, и от фальшивки отказались. Специалисты Третьего рейха обратились за консультацией к членам Национально-трудового союза нового поколения. Так тогда назывался всем хорошо известный НТС. Уж на что они были лютыми врагами советской власти, но даже им не пришло в голову выдавать грубую подделку за подлинный документ.
Это успешно сделали американцы. И в свидетели себе взяли уже упоминавшегося генерала Спиридовича. Как же мог профессионал, а генерал им, несомненно, являлся, не заметить всех диких нестыковок этого документа? Быть может, чувствовал себя душевно не очень хорошо? Нет, все было прозаичнее. Я прошу прощения за длинную цитату, которая сейчас последует. Но это надо читать полностью! Это настолько прекрасно и показательно, что даже в комментариях не нуждается. Готовы удивиться?
«Не является ли письмо Еремина подложным? Нет. И своими недоговорками, и всей своей «конспирацией» оно пропитано тем специальным розыскным «агентурным» духом, который чувствуется в нем и заставляет ему верить. Это трудно объяснить. Но я это чувствую, я ему верю. Этой внутренней правдой письмо и взволновало меня. Я долго не мог успокоиться, прочитав его. Это удивительный документ. Где-то в рассказах кавказцев о Сталине было указано, что его подозревали там, в молодости, в выдаче сотоварищей. Где-то это было. Верить надо содержанию письма, его внутреннему духу. Они категоричны. Сталин предавал своих».
Тут можно было бы и поставить точку в этой истории, но в современной России нашлись сотни людей, которые продолжают упорствовать в своих заблуждениях на счет подлинности этого письма. Их диапазон очень широк – от публицистов до докторов исторических наук. Последние особенно радуют. Один из них, в частности господин Арутюнов, заявил, что еще в 1961 году, работая в Центральном государственном архиве Октябрьской революции и социалистического строительства, изыскал важный документ в фонде Департамента полиции Енисейского губернского жандармского управления. Не ставя под сомнение заслуги этого человека перед отечественной историей, позволю скромно заметить, что такого архивного фонда в ЦГАОР СССР никогда не было. А значит, найти письмо полковника Еремина в несуществующем фонде попросту невозможно. Но кого и когда останавливали такие мелочи, если перед тобой великая цель?

 

А. И. Спиридович, генерал-майор Отдельного корпуса жандармов.

 

Одно это, в принципе, может свидетельствовать о крайне прискорбном явлении: представление общества об истории родной страны уже который год находится в коме. Государство привычно обреченно тратит значительные средства на искусственную вентиляцию легких. Дежурят у постели больного вице-премьеры правительства и спикеры Государственной думы. Иногда призовут в отчаянии какого-нибудь народного целителя, который невероятным усилием воли и призывом на помощь всех святых, в земле российской просиявших, все-таки заставит пациента на пару минут открыть глаза и посмотреть вокруг равнодушным, никого не узнающим взором. Этим мгновениям будут потом посвящены многочисленные пространные монологи легиона экспертов по никаким вопросам. Но улучшения состояния больного не последует принципиально.
О чем вообще можно говорить, если у нас профессионалы, которым за их интеллектуальную деятельность платит казна, демонстрируют иной раз настолько потрясающее невежество, что хочется попросить президента страны закрыть на пару лет исторические учреждения. Невозможно все время находиться в интеллектуальном тумане, но и выйти из него с такими поводырями нельзя. Взять хотя бы мой любимый пример. Экс-профессор МГИМО и, разумеется, доктор исторических наук Андрей Борисович Зубов, ныне полезший зачем-то в политику в рядах «Парнаса».
Выглядит он уходящей натурой. Вальяжный, горящие убежденным блеском глаза, эмоциональная, хотя и неторопливая, речь. А главное – ухоженные усы. С такими усами на плакатах первых лет советской власти когда-то красовались помещики и фабриканты. Дополняет картину монокль. Для полноты образа барина не хватает самой малости: сигары, цилиндра и трости. Впрочем, можно обойтись и без них, типаж не пострадает.
Широкой общественности Зубов стал известен после заявления о том, что возвращение Крыма в состав России ничем не отличается от аншлюса Австрии. Но это были еще цветочки. Потому что в дальнейшем Андрей Борисович с завидным постоянством начал выдавать одно удивительное откровение за другим. Не знаю, кому как, но мне невероятно понравилась вот эта бесценная мысль доктора исторических наук: «Степан Бандера сражался не с Украиной, а с тоталитарной советской системой, которая уничтожала всех граждан за любое инакомыслие. Поэтому любая попытка освободить их от этого государства уже была элементом справедливости. И в этом смысле бандеровское движение более оправданно с точки зрения морали, чем сталинское Советское государство. Вот это надо объяснять – последовательно и системно».
Тут можно было бы рассуждать чрезвычайно долго. Ограничимся лишь одним фактом. «Волынская резня», которую устроили бандеровцы. По разным оценкам, до 100 тысяч погибших. Теперь зададимся простыми вопросами. Является ли это преступление против человечества борьбой с советской тоталитарной системой? Считается ли убийство многих тысяч поляков справедливым, как утверждает Зубов? С точки зрения какой морали можно оправдывать уничтожение людей по национальному признаку? Известны ли господину профессору программные документы краевого провода ОУН? Вопросы можно продолжать еще долго.

 

Член Политбюро ЦК ВКП (б) А. А. Жданов.

 

Я это рассказываю с одной целью: до тех пор, пока подобные господа будут расцениваться обществом как авторитеты в своей сфере, наше представление о невероятно сложной сталинской эпохе так и замрет навечно на уровне «письма Еремина». И можно проводить посвященные исправлению этой прискорбной ситуации заседания правительства хоть каждый день – ничего не изменится. Как сказал классик, разруха не в клозетах, а в головах. В нашем случае – проблема в идеологии, под которую подгоняются факты.
Есть у этой ситуации и удручающие последствия. В тени великого эпоса «Сталин был агентом царской охранки» остается гораздо более интересное «дело врачей». Готовились ли покуситься люди, давшие клятву Гиппократа, на членов советского правительства и лично товарища Сталина или нет? Профессиональные освоители грантов иностранных демократических фондов вывели универсальную формулу – «одна из многочисленных провокаций диктаторского режима Сталина, который сам инспирировал это дело». С кем ни поговоришь, только это и услышишь. Без подробностей. Никто не может назвать не то что фамилии этих врачей, но даже ответить на простой вопрос: когда и с чего начинается это самое дело?
Сегодня про Андрея Александровича Жданова если и вспоминают, то исключительно в свете бредовых утверждений экспертов «Эха Москвы» о том, что он объедался в блокадном Ленинграде пирожными да ананасами. Запущен был этот миф еще во времена перестройки. Авторы никак не могли поверить, что все представители советского партийного руководства жили весьма скромно. Некогда им было посмотреть, например, на список личных вещей Сталина, который был составлен после его смерти. Аскет во всем, он настоятельно требовал того же и от своего окружения. И относился к любым злоупотреблениям соответственно. Впрочем, это отдельная история.
Вернемся к Жданову. Он был, выражаясь современным языком, одним из политических тяжеловесов сталинской эпохи. Умер еще не старым человеком. Но ничего загадочного в его смерти нет: Жданов страдал от гипертонии, атеросклероза, грудной жабы и сердечной астмы. Огромная нагрузка в работе, частые многочасовые ночные совещания у Сталина, постоянное нервное перенапряжение – все это способно расшатать даже самое богатырское здоровье. Жданов задыхался во время разговора, лицо покрывалось розовыми пятнами. После нескольких фраз он делал паузу и глубоко втягивал в себя воздух.
Именно со смерти Жданова и начинается то самое «дело врачей». Виной всему – многочисленные спекуляции западных изданий. Если английские газеты подчеркивали близость покойного к Сталину и характеризовали его как одного из самых видных деятелей Коммунистической партии, то, например, в некоторых французских СМИ последовали сенсационные заголовки из серии «Убит главный ненавистник демократии». Естественно, что в СССР на это обратили внимание. Успешный поиск и разоблачение врагов были одним из ярчайших проявлений всей сталинской эпохи. Разумеется, и в этом случае отказываться от традиции не стали. Хотя и выдержали паузу.
13 января 1953 года на четвертой полосе газеты «Правда» в разделе «Хроника ТАСС» появилась заметка «Арест группы врачей-вредителей». В ней, в частности, говорилось: «Преступники признались, что они, воспользовавшись болезнью товарища Жданова, неправильно диагностировали его заболевание, скрыв имевшийся у него инфаркт миокарда, назначили противопоказанный этому заболеванию режим и тем самым умертвили товарища Жданова». Естественно, что не одним только Андреем Александровичем ограничивались планы врагов. Список потенциальных жертв включал в себя маршалов Василевского, Говорова и Конева, адмирала Левченко, генерала Штеменко и многих других видных деятелей Советского государства. Сталин не упоминался, но он считался главной целью любого заговора по умолчанию.
Надо понимать особенности той эпохи. Для любого советского человека статья в главной газете страны априори считалась путеводной звездой. Не нужен даже вердикт прокурора, все предельно ясно даже ребенку. В обществе немедленно развернулась масштабная пропагандистская кампания с требованием жестоко покарать «убийц в белых халатах». И только смерть Сталина, наступившая через полтора месяца, остановила не менее грандиозное повторение массовых арестов 1938 года.
Сегодня мы можем восстановить хронологию тех событий. В Министерство государственной безопасности СССР поступило заявление врача Кремлевской больницы Тимашук. Они выражала глубокие сомнения в профессиональных способностях светил отечественной медицины. Оставить такой сигнал без проверки органы, разумеется, не могли. В обстановке строгой секретности следственная часть по особо важным делам взялась за работу. С амбулаторных карт всех высших руководителей партии, государства и армии сняли копии. Изменили фамилии пациентов и отправили фельдъегерской почтой в ведущие медицинские институты страны. А затем внимательно изучили вердикты врачей.
Вы сомневаетесь, каким именно он был? Разумеется, была успешно вскрыта «целенаправленная работа по расшатыванию здоровья и обострению имевшихся заболеваний всех пациентов без исключения». По-новому взглянули и на смерти Горького, Фрунзе, Куйбышева, Щербакова. И, разумеется, Жданова, боль от потери которого была еще свежа у всего советского народа. О полученных результатах расследования немедленно доложили руководству страны. Последовало решение об аресте кремлевских врачей.
Как мы помним в случае с делами Енукидзе и Петерсона, Тухачевского и Гамарника, основой для следствия послужили многочисленные оперативные мероприятия. Здесь все было значительно проще. Письмо врача Тимашук – и закрутилась без раскачки карательная машина. Но что содержалось в исходном документе и, главное, когда оно было написано? Случилось это еще в августе 1948 года. Место действия – правительственная дача на Валдае. Воздух там был целебным и, как рассчитывал Жданов, должен был ему помочь.
Но член Политбюро и секретарь Центрального комитета Всесоюзной Коммунистической партии большевиков был уже слишком больным человеком. Состояние его нисколько не улучшалось от отдыха на природе, а, напротив, стремительно ухудшалось. Из Кремлевской больницы к нему едут врачи. Жизнь ответственного работника Советского государства под угрозой. Жданова нужно спасти.

 

Л. Ф. Тимашук, инициатор «дела врачей»

 

Откроем следственное дело врачей. Терапевт Майоров на одном из допросов рассказал, как происходили события: «Прилетела врач-кардиографист Тимашук. Проведя электрокардиографические исследования, Тимашук сообщила мне, что она считает, что у Жданова инфаркт. Я ответил, что, согласно клиническим данным, непохоже. Однако она продолжала утверждать, что у Жданова все-таки инфаркт. Это озадачило не только меня. Единодушно пришли к выводу, что Тимашук не права, и диагноз инфаркта миокарда не подтвердили, продолжая лечить Жданова от прежнего заболевания».
То есть перед нашими глазами предстает классический пример образованщины. Ох уже эта вечная манера удивительных людей безапелляционно высказывать свою точку зрения и упорствовать в заблуждениях. Многие наивно полагают, что это массово происходило в нашей стране исключительно в лихие девяностые. Поверьте, в эпоху Сталина это случалось гораздо чаще. Такие вот Тимашуки заняли посты после массовых репрессий 1938 года, и именно их деятельная глупость закономерно привела ко многим печальным последствиям первых месяцев Великой Отечественной войны. Но спрашивать с них за это было бессмысленным занятием. Сталин это хорошо понимал.
Тимашук, разумеется, яростно продолжала отстаивать внезапно открывшуюся ей истину и требовала строгого постельного режима для больного. Была Лидия Федосеевна советским человеком той эпохи и понимала, что нужно перестраховаться. А лучший способ для этого успешно проверен прошлым десятилетием – донос в компетентные органы. 29 августа 1948 года она пишет жалобу на деятельность своих коллег начальнику Главного управления охраны МГБ СССР генералу Власику. В письме подробно сообщается о различиях в оценке состояния здоровья Жданова.
После проверки сведений о поступившем сигнале докладывают Сталину. Многие, наверное, сейчас подумали, что было тут же открыто уголовное дело, обыски и аресты начались у всех фигурантов истории. Заговор против лидеров государства – не шутка. Как бы не так! На сообщении главы МГБ Абакумова проставлена резолюция Генерального секретаря: «В архив». Туда письмо Тимашук и отправилось. Вспомнили о нем только через четыре года. Все это время положение бывшего гинеколога, которая перепрофилировалась в терапевта, было сложным. Слишком серьезное заявление она сделала, не будучи при этом лечащим врачом Жданова. Поставила под сомнение авторитет ведущих специалистов. Письменно отказалась от собственного диагноза. В любой момент ее могли уволить из Кремлевской больницы с «волчьим» билетом.
Казалось бы, в истории пора ставить точку. Странная женщина сделала громкое заявление, ее выводы вполне ожидаемо не подтвердились. Нечего расследовать. Не с чем идти к прокурору. Именно так чекисты считали вплоть до появления так называемого «дела Еврейского антифашистского комитета». Тогда в их поле зрения попал профессор 2-го Московского медицинского института Яков Этингер. Будучи подлинным научным светилом в своей области, он регулярно привлекался к лечению лидеров Советского государства. Был он, разумеется, хорошо знаком и со многими врачами из Кремлевской больницы.

 

М. Д. Рюмин, заместитель министра Министерства государственной безопасности СССР.

 

Именно этот факт и не понравился следователю по особо важным делам Министерства государственной безопасности СССР полковнику Рюмину. Был он крайне неприятным человеком, если выражаться тактично. А если назвать вещи своими именами, это был безмозглый костолом. Одно только его прозвище говорит о многом – «Кровавый карлик». Согласимся, чтобы заслужить такое после Ежова, нужно было очень постараться. Михаил Дмитриевич себя в этом смысле не жалел, буквально горел на работе.
Его подследственные в полной мере испытывали на себе весь арсенал жестких методов допроса. Но не только этим был славен Рюмин. Он лично написал донос на своего непосредственного начальника Абакумова и потом вел следствие, превратив создателя СМЕРШа в инвалида. Его все три года заключения держали в кандалах, в холодной камере в половину человеческого роста. Но вины своей Виктор Семенович не признал. Невероятной внутренней силы был человек.
Рюмина же эта неудача не подкосила. На его счету и так называемый «сионистский заговор», когда врагами народа были объявлены еврейские деятели культуры и искусства. Не обошел он своим вниманием и евреев – офицеров МГБ. Стоит ли удивляться, что на основе показаний профессора Этингера Рюмин тут же слепил новое громкое дело о врачах-убийцах, которые неправильным лечением убивают руководителей партии и правительства?
Он проявил такое рвение, что несчастный профессор умер в камере после одного из допросов. Следствие шло полным ходом и подтверждало опасения Сталина, что без масштабного заговора тут не обошлось. Одно лишь незначительное обстоятельство портило общую картину: не было собрано серьезной доказательной базы. Рюмин сбил кулаки о несчастных врачей, которые упорно не признавали за собой вины. Но фактов не было. И тут кто-то вспомнил про письмо Тимашук. Ее немедленно вызвали и обстоятельно допросили. После этого и появляется то самое сообщение ТАСС про «врачей-убийц».

 

Указ о награждении Л. Ф. Тимашук орденом Ленина. После смерти Сталина его отменят.

 

Изначально список отщепенцев славного советского общества был невелик – всего девять фигурантов. Вошел в него и профессор Егоров. Его вина состояла в том, что он понизил в должности Тимашук после истории с ее диагнозом Жданову. То есть проявил себя как социально чуждый элемент. Но следствию этого было мало. Не может заговор против лидеров Советского государства и лично Сталина состоять из каких-то девяти человек. Поэтому на основе их показаний были арестованы еще десятки людей.
Тимашук стала известна всему Советскому Союзу. Это от ее недремлющего классового сознания не укрылась предательская и преступная деятельность «врачей-отравителей». Ее наградили высшей наградой страны – орденом Ленина. Газета «Правда» писала в те дни: «Имя врача Лидии Федосеевны Тимашук стало символом советского патриотизма, высокой бдительности, непримиримой, мужественной борьбы с врагами нашей Родины. Она помогла сорвать маску с американских наймитов, извергов, использовавших белый халат врача для умерщвления советских людей».
До сих пор не смолкают споры: чем бы закончилось «дело-врачей», проживи Сталин дольше? В годы перестройки был популярен миф о том, что шпионов и двурушников в медицинских халатах планировали повесить на Красной площади. Странное утверждение. Обычно в СССР избегали подобной театральности. Большинство врагов народа было расстреляно подальше от людских глаз. Исключение сделали для самой отпетой дряни – пособников немцев в годы Великой Отечественной войны. Например, фигурантов Краснодарского процесса казнили на центральной площади города в присутствии около 50 тысяч человек. Однако подобные исключения лишь подтверждают правило.
Всех фигурантов «дела врачей» спасла смерть Сталина. В развернувшейся в Политбюро борьбе за наследство эта постыдная история была однозначно лишней. Поэтому арестованных без лишней шумихи освободили, немедленно восстановили на работе и полностью реабилитировали. Их место в камерах заняли другие люди. Прежде всего – Рюмин. Его арестовали через 12 дней после кончины великого вождя и учителя, а через год с небольшим Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила его к высшей мере наказания с конфискацией имущества. С расстрелом долго тянуть не стали.
Тимашук повезло больше. Ее не поставили к стенке и даже не привлекли за дачу ложных показаний. Всего лишь лишили ордена Ленина. Раз нет «дела врачей-убийц» – нет и никакого подвига. Нечего обесценивать главную награду страны. А чтобы Лидии Федосеевне совсем уж обидно не было, ее наградили спустя год орденом Трудового Красного Знамени за долгую и безупречную службу. Безукоризненная формулировка, не придерешься.
А сейчас я скажу то, что очень многим может категорически не понравиться. Но и не произнести этих слов не смогу. Надо быть честным. Тимашук очень сложно упрекнуть в чем-то серьезном. Да, она не была светилом советской медицины и поставила ошибочный диагноз Жданову. Так случается регулярно. Не побоялась отстаивать свою точку зрения. Хотела сделать как лучше, но получилось, к сожалению, как всегда. Если вдуматься, то ее донос – классический пример человека, который радеет за дело. Другой вопрос, что в эпоху тотальной образованщины она встала в один ряд с большими учеными.
Едва ли она писала свое письмо в надежде получить повышение по службе или заработать иные материальные блага. По сути же, благодаря деятельности даже не Рюмина, а Хрущева ее имя стало нарицательным. А при чем тут Никита Сергеевич? – гневно спросит меня какой-нибудь сверяющий пульс жизни с «Эхом Москвы». Дело в том, что Тимашук стала фигурантом того самого доклада «О культе личности и его последствиях». Большинство тех, кто восхищается хрущевской принципиальностью, этот документ никогда не читали. Поэтому познакомлю их с таким хрущевским пассажем: «Собственно, никакого «дела» не было, кроме заявления врача Тимашук, которая, может быть, под влиянием кого-нибудь или по указанию (ведь она была негласным сотрудником органов госбезопасности), написала Сталину письмо, в котором заявляла, что врачи якобы применяют неправильные методы лечения».
Вдумайтесь в реалии той эпохи. Достаточно одного предложения, озвученного с большой трибуны, в котором к тому же, вероятно, сознательно искажается подлинный ход событий, и к тебе на всю оставшуюся жизнь приклеивается постыдное клеймо провокатора, да еще и антисемита. И слушать твои объяснения никто не станет, можешь даже не стараться. Коллеги начнут смотреть на тебя с искренним презрением. «Шестидесятники» будут неистово проклинать тебя до самой смерти. А тот самый Хрущев уже и думать про тебя забыл. Такая вот цена за участие в очередном несуществующем покушении на Сталина.
Кстати, о заговорах, которых не было. После «письма Еремина» и «дела врачей-убийц» те события не только значительно померкли, но и полностью оказались на обочине общественного внимания. А ведь было время, когда их активно обсуждали. Давайте исправим эту несправедливость. Интересного в них, конечно, крайне мало, но наше общее представление об эпохе они, несомненно, дополнят.
Первое так называемое покушение произошло в ночь на 26 августа 1931 года. Место действия – Ривьерский мост в Сочи. Правительственный «Бьюик», в котором находились Сталин и Ворошилов, попал в аварию. Охрана открыла стрельбу. Шофер грузовика, с которым столкнулась машина Генерального секретаря, с места происшествия скрылся. Его, разумеется, быстро нашли. В ту ночь он был страшно пьян, своей вины в ДТП не отрицал. Но и намерений убить Иосифа Виссарионовича и Климента Ефремовича, разумеется, не имел.
Спустя месяц произошло еще одно экстраординарное событие. Сталин отдыхал на правительственной даче в Гаграх. В один из дней он захотел совершить морскую прогулку к мысу Пицунда. На обратной дороге катер был обстрелян из винтовки. Раненых и убитых не было. Немедленно провели следствие. Выяснилось, что стреляли пограничники: их забыли предупредить об этом катере. Однако все три выстрела были предупредительными. Старшему наряда пограничников сержанту Лаврову дали пять лет лагерей. После смены народного комиссара внутренних дел с Ягоды на Ежова его дело истребовали из архива, и ставший «орудием троцкизма» сержант был расстрелян как террорист.
Следующий эпизод произошел в мае 1935 года. Самолет Ант-20 столкнулся в воздухе с И-5. Обе машины упали на землю, все члены экипажей и пассажиры погибли. Официальная версия – несчастный случай и халатность. Но за границей заговорили о покушении на Сталина. Варшавская газета «Меч» напечатала обращение пилота И-5 Брагина, в котором он, признавая себя противником большевизма, собирался сознательно пойти на таран самолета, где должны были находиться Сталин, Молотов, Орджоникидзе и Каганович. Но, скорее всего, речь идет о фальшивке. В Речи Посполитой ими не брезговали. Ни тогда, ни сейчас.
Особняком стоит в этом перечне, пожалуй, лишь дело Николая Дмитриева. Это самая мутная история. В ноябре 1942 года он спрятался на Лобном месте Красной площади. Как только из Спасских ворот Кремля выехала правительственная машина, этот красноармеец-дезертир открыл огонь. Он успел сделать несколько выстрелов, прежде чем был схвачен охраной. Только одна из пуль попала в цель. Была разбита фара в автомобиле председателя комитета продовольственно-вещевого снабжения Красной Армии Анастаса Микояна. Никто не пострадал.
На допросе террорист заявил: «До войны наши руководители в газетах и по радио всегда утверждали, что, если начнется война, мы будем драться на территории противника. А вышло наоборот – немец все дальше идет, уже до Москвы дошел. Сколько людей полегло. Вот я и решил устроить свой личный суд над верховной властью за обман народа». Считалось, что Дмитриев был психически болен. Проведенное следствие не выявило ни единой его связи с врагами народа. Кристально чистая биография парня из рабочей семьи. Это не помешало спустя восемь лет расстрелять бывшего рядового Московского корпуса ПВО по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР.
Вот, казалось бы, классическое покушение. В лучших традициях боевой организации партии социалистов-революционеров. Только эпоха тогда была уже совершенно иной. И одиночка, даже обладая профессиональной подготовкой, совершить его был неспособен. Позвольте, скажет мне кто-то, но Штауффенбергу почти удалось взорвать Гитлера, а Освальд убил Кеннеди. Все так, за исключением одного пустяка. Система охраны вождей СССР подобные операции исключала в принципе.
Сталин далеко не случайно называл себя лучшим учеником Ленина. Он таковым и был во всем, в том числе в вопросах обеспечения собственной безопасности. История покушения Каплан (о нем я подробно рассказывал в книге «Тайна личности Ленина») была тщательным образом изучена соответствующими ведомствами. И выводы были сделаны правильные. Потому и не нашлось желающих внести в кабинет товарища Сталина бомбу в ноябре 1941 года. При советской системе охраны вождя отечественный аналог графа Штауффенберга был бы остановлен если не на первом посту охраны, то на втором – с гарантией в 300 %.
В стране, где шпиономания на определенном этапе была едва ли не ключевой сферой интересов общества, иначе и быть не могло. Это только в последние тридцать лет у нас безостановочно льют грязь на силовые ведомства. Но в то время на территории Советского Союза царил всепоглощающий культ НКВД. «И недаром лучшие чекисты боевые носят ордена» – это не просто строчка из популярной тогда песни. Если угодно, это образ жизни. Мечта каждого комсомольца. И с этой точки зрения Сталин был великолепно защищен. Чего, кстати, нельзя сказать про Гитлера. На драгоценную жизнь фюрера германской нации неблагодарные немцы покушались более 40 раз. И хотя было в Третьем рейхе гестапо папаши Мюллера и не менее преданный вождю «Гитлерюгенд», толку от них было немного.
А вот когда Иосиф Виссарионович зачем-то заменил своего многолетнего начальника охраны, тогда и случились события, которые многими расцениваются как убийство. К этой истории мы и переходим.
Назад: Акция «Цеппелин»
Дальше: Загадка смерти Сталина