Книга: Убить Сталина. Реальные истории покушений и заговоров против советского вождя
Назад: Покушения, которых не было
Дальше: Послесловие

Загадка смерти Сталина

В эти скорбные дни все народы нашей страны еще теснее сплачиваются в великой братской семье под испытанным руководством Коммунистической партии, созданной и воспитанной Лениным и Сталиным.
Из обращения ЦК КПСС к народу 5 марта 1953 года
Полагаю, среди моих читателей нынче много тех, кто не застал реалий жизни в Советском Союзе в силу юного возраста. Им, привыкшим к тому, что любая информация всегда доступна, будет невероятно трудно поверить в существование черного книжного рынка. Тогда, в самом конце 80-х – начале 90-х годов, в Москве хорошие новинки можно было иной раз достать только у спекулянтов на Кузнецком Мосту. Они были способны ловко извлечь из пакета модный детектив или что-то популярное в жанре политических мемуаров. Это сегодня ты зашел в Интернет и читай все, что твоей душе угодно. А в то время нужно было изрядно постараться, чтобы, например, достать воспоминания вдовы Бухарина или «Они окружали Сталина». А ведь тиражи тогда были не чета нынешним.
Однажды увидел я в руках у одного из таких «жучков» маленькую неприметную книжку. Название ее буквально сбивало с ног, хотя в газетах и журналах перестроечной эпохи каких только смелых откровений ни звучало. Но эта книга выделялась даже на их фоне. Ее, вероятно, можно было и не читать. Достаточно название запомнить и потом осознать: «Загадка смерти Сталина». Любому сразу становится понятно, что не просто так умер великий вождь. Было что-то нечисто в этом деле.
Каюсь, купить книгу в ту далекую уже эпоху мне не удалось. Слишком много за нее просили. У школьника таких денег просто не было. Полагаю, что и не каждый взрослый готов был бы сразу выложить значительную часть своей зарплаты за маленькую книжку. Цена действительно сбивала с ног, и понятно почему: вышла «Загадка смерти Сталина» в издательстве «Посев», которое принадлежало Народно-трудовому союзу. Было у советской власти два главных врага: НТС и ЦРУ. Поэтому и цена на ярую антисоветчину была соответствующая. Но название и автора книги я запомнил и при первой возможности спустя годы книгу ту достал и внимательно изучил.
Написал ее Абдурахман Авторханов. Нынче это имя ничего не скажет подавляющему большинству россиян. А во времена перестройки оно звучало. Один из виднейших советологов, близкий к НТС, многократно выступал на радио «Свобода». А до этого в его жизни были участие в пропагандисткой группе ЦК ВКП (б) и добровольный переход на сторону гитлеровцев. Он и там служил по ведомству пропаганды. И после войны любимому занятию не изменял. Автор многих книг, среди которых «Сила и бессилие Брежнева», «Империя Кремля» и, разумеется, «Загадка смерти Сталина».
Ей выпала невероятно счастливая жизнь. На нее, разумеется без указания названия и автора, с завидным постоянством ссылаются и записные демократы, и убежденные сталинисты. И хотя книгу эту в нашей стране никогда не издавали, почти все интересующиеся темой ее читали. В пересказе десятков авторов. Зачастую они говорили цитатами из Авторханова объемом по пять-шесть страниц. В самом деле, зачем напрягаться, если все уже благополучно придумано и написано? И нет опасности быть уличенным в плагиате. Такова судьба многих произведений, вышедших в русской политической эмиграции. Авторы давно умерли и в суд не подадут.
«Загадка смерти Сталина» написана целиком на открытых источниках и построена на трактовке автором фактов, действительно имевших место. В ее пользу говорит и невероятно увлекательный стиль изложения вместе с очень простым языком. Никакого умножения смыслов. Все будет понятно даже неподготовленному читателю, тем паче что кроме названия существует еще и подзаголовок – «Заговор Берия». Тут уж самый непонятливый должен уяснить суть дела.
Именно это произошло в массовом порядке. Сначала на Западе, а после распада Советского Союза и у нас. Кого ни спросишь, все убеждены, что Сталина сжили со света коварные и неблагодарные соратники. Приступая к этой главе, я специально поинтересовался у своих читателей в твиттере на сей счет. Разумеется, мне тут же кратко пересказали канонический труд Авторханова, почему-то ссылаясь на Мухина, Полторанина и десяток других столь же характерных авторов конспирологической направленности.
Позвольте, скажет мне иной любознательный читатель, но зачем же вводить в заблуждение? За последние годы были рассекречены многие документы по теме. Да, с фактической точки зрения новые данные ничего к нашему знанию этой истории не добавляют. Но по целому ряду косвенных признаков можно судить, что Сталин пал жертвой покушения. Об этом свидетельствует фальсификация даты произошедшего у вождя народов кровоизлияния в мозг. А еще и место действия зачем-то скрывали. Хотя какая разница, где это произошло: в кремлевской квартире или на кунцевской даче?
А еще нельзя забывать про очень подозрительную задержку с вызовом врачей, которая, в свою очередь, множится на весьма странное поведение ближайших соратников вождя. Речь в первую очередь идет про Лаврентия Берию и Георгия Маленкова, в тот момент соответственно члена Политбюро ЦК КПСС и фактически заместителя Сталина по партии. Не так они должны были себя вести в тот тяжелый миг, совсем не так. И обратили на них внимание в те дни слишком многие. Это и дочь вождя Светлана, и сотрудники охраны Генерального секретаря, и врачи, пытавшиеся спасти Иосифа Виссарионовича. Так что был заговор! И не нужно спорить попусту.

 

В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов, Г. М. Маленков, Н. С. Хрущев, Л. П. Берия на трибуне Мавзолея. Март 1953 года.

 

Собственно, я и не собираюсь. Однако должен сделать важное уточнение. Косвенные факты, относящиеся к болезни Сталина, скорее всего, действительно подтверждают версию заговора. Но, к огорчению многочисленных конспирологов, если этот самый заговор и был, то возник стихийно, а не стал итогом многомесячных разговоров вокруг до около людей из ближнего сталинского круга. Предпосылки действительно существовали. Сталин, судя по всему, планировал полную замену партийной элиты по методу 1937 года. Соответственно, и выступление многолетних верных соратников было против нового Политбюро ЦК КПСС и правительства, которые было сформировано по итогам XIX съезда КПСС. На выходе же получается, что не лишали Сталина власти Берия, Маленков и Хрущев. Иосиф Виссарионович сам упустил ее из рук в результате инсульта.
Вижу, как возмущается в эту минуту иной мой читатель. Какая, в самом деле, разница – стихийный заговор был против Генерального секретаря или тщательно подготовленный и выверенный? Главное в любом деле – достигнутый результат. Его заговорщики, безусловно, получили. Сталина похоронили, власть между собой быстро поделили. А все остальное – чистая софистика.
Я уже многократно говорил: большинство бед происходит от спешки. Сначала думайте и только потом действуйте. Те самые косвенные факты, которые все с такой любовью и трепетом обсуждают уже минимум лет тридцать, свидетельствуют о другом: Берия, Маленков и Хрущев задержали сообщение о болезни вождя для того, чтобы, распустив сформированный Сталиным президиум ЦК КПСС, начать руководить страной на троих. Власть в стране меняется между кровоизлиянием утром 1 марта и приходом к Сталину врачей спустя сутки.
Во всем мире написаны сотни биографий Сталина. Все авторы, описывая события марта 1953 года, используют две версии. При всем богатстве конспирологических теорий больше не нашлось. Основу первой составляют мемуары Хрущева. Он единственный из трех основных участников этих событий, кто оставил потомкам личное свидетельство. Вторая версия строится на воспоминаниях охранников. Появилась она значительно позднее исповеди Никиты Сергеевича. В принципе, обе стороны описали события примерно одинаково, отклонения зафиксированы лишь во второстепенных деталях. Скажу даже больше: Хрущев и охранники Сталина скорее дополняют друг друга, чем противоречат. Именно поэтому суммарное представление можно считать объективной картиной событий.
И вот тут следует первый неприятный вывод: красиво сложенная и многократно озвученная десятками авторов теория о злодейском заговоре Берии, Маленкова и Хрущева против Сталина не имеет под собой ни единого серьезного основания. Все построение базируется только на мотивах у этой тройки. Действительно, в первые месяцы 1953 года Иосиф Виссарионович представлял для Лаврентия Павловича, Георгия Максимилиановича и Никиты Сергеевича угрозу. Каждый из них не первый день жил на свете и расценивал внутриполитические тенденции последнего времени как перспективное приглашение на скамью подсудимых, со всеми крайне неприятными последствиями.
Но прежде чем мы посмотрим пристально на события марта 1953 года, предлагаю ненадолго заострить внимание на одной незначительной детали: здоровье товарища Сталина. Почему-то большинство рассуждающих про тот самый заговор выносят эту часть истории за скобки. Словно был Иосиф Виссарионович весь из дамасской стали, поэтому и случилось то самое кровоизлияние в мозг абсолютно неожиданно для всех. А ведь здоровье вождя много лет оставляло желать лучшего, мягко говоря.
Тот образ жизни, который привык вести Сталин, способен был оперативно отправить на больничную койку любого самого здорового человека. А великий вождь своим привычкам не изменял не то что годами – десятилетиями. Не выдерживали соратники, получая инфаркты и инсульты, и только Иосифа Виссарионовича никакая серьезная хворь не брала. Разбивалась о его стальной характер. Но это только на первый взгляд.
В 1946 году Сталин, вероятно, перенес инсульт. Я не случайно употребил здесь слово «вероятно». Дело в том, что история болезни вождя народов (а это многочисленные анализы, данные измерений давления, кардиограммы и т. п.) была впоследствии уничтожена. Поэтому мы можем только предполагать, что заболевание было серьезным. Сталин начал работать в «малых кремлевских кабинетах». Так назвали специально построенные беседки в парке ближней дачи.
Мы живем в эпоху бесконечного срыва покровов. В последнее время появилась очередная теория о том, что Сталин был лодырем, каких свет не видел. В кратком изложении она выглядит так: если суммировать время приемов в кабинете за любой месяц или год, то получается, что в среднем он работал два-три часа ежедневно. Примерно раз в неделю участвовал в заседаниях Политбюро, проходивших в течение трех-четырех часов. Но в эти дни в своем кабинете Сталин уже, как правило, не принимал. Кроме этого, он не посещал заводов и фабрик и очень редко бывал в Наркоматах. Почти вся его работа заключалась в приеме в кабинете и на заседаниях Политбюро. В итоге это демонстрирует очень слабую загруженность.

 

И. В. Сталин с неизменной трубкой.

 

Даже нет смысла подробно опровергать эту ахинею. Достаточно открыть журнал посещений кабинета Сталина. Он уже давно опубликован. Но даже не это главное. Все и всегда познается в сравнении. Я пока не встречал сведений, чтобы мудрейший вождь германского народа Адольф Алоизович Гитлер до войны на регулярной основе проводил совещания, например с оружейниками и конструкторами. А вот у Сталина почему-то Шпагин, Дегтярев, Токарев, Микоян, Гуревич и многие другие постоянно вызываются в Кремль. Я назвал пять фамилий, а можно назвать 500, причем из любой области. Результат будет тот же.
Очень легко рассуждать по любой теме, не имея ни малейшего представления о ней. Со времен незабвенного «волны падали вниз стремительным домкратом» ничего не поменялось. Вы попробуйте поговорить сначала три часа с оружейником, потом пару часов с писателем, а на десерт – час с народным комиссаром иностранных дел. И всюду вы демонстрируете глубокое знание темы и понимание стоящих на повестке дня проблем. Попробуйте в таком режиме пожить месяц. По итогам сможете, вероятно, порассуждать про слабую загруженность в кабинете лечащего вас врача.
Специалистам из Кремлевской больницы трудно завидовать. Неблагодарная у них была работа. Они честно пытались убедить товарища Сталина заниматься своим здоровьем не только во время отпуска. Тщетно. Единственное, чего удалось достичь, и то не сразу, Сталин бросил курить. Этот поступок был предметом особой гордости Иосифа Виссарионовича. Было чем гордиться, ведь курил он почти полвека. Какие воспоминания близко знавших его людей ни откроешь, обязательно наткнешься на эпизод о том, как Сталин медленно набивает трубку табаком из своих любимых папирос «Герцеговина Флор».
Но принципиального улучшения здоровья не произошло. Во-первых, логичным следствием этого стали проблемы с давлением, изменение цвета лица и чрезмерная раздражительность. А во-вторых, если глубоко копнуть, то выяснится, что курение было наименьшим злом. Гораздо больше проблем здоровью доставляли иные привычки Сталина: распорядок дня и долгие застолья с алкоголем. Как многие знают, он работал в кремлевском кабинете до глубокой ночи. Спать уезжал на дачу в Кунцево. Но перед сном всегда был обильный кавказский ужин с вином. В результате постепенно сложился такой ритм жизни: приезд в Кремль в 16 часов, работа до 23 часов, отъезд на дачу, ужин до 3 часов ночи. Назвать такой распорядок дня полезным для здоровья никак нельзя.
А теперь представьте себе, как выглядел рабочий день Сталина в годы Великой Отечественной войны! По самим приблизительным прикидкам, он работал в Кремле и на даче от 13 до 15 часов в сутки. Одно важное совещание перетекало в другое. Никаких выходных и отпусков не было предусмотрено; режим максимального напряжения зачастую за гранью человеческих возможностей. И наслаивалось все это на ежедневное употребление алкоголя.
Из этого, кстати, вовсе не вытекает становящееся популярным утверждение, что Сталин был алкоголиком. Доверимся свидетельству его ближайшего соратника Вячеслава Молотова: «Сталин много не пил, а других втягивал здорово. Видимо, считал нужным проверить людей, чтобы немножко свободней говорили. А сам он любил выпивать, но умеренно. Редко напивался, но бывало». А вот что касается любимых напитков, то тут показания разнятся. Молотов уверял, что Сталин предпочитал коньяк с чаем. А вот сотрудник НКВД Рыбин утверждал, что вождь признавал «Цинандали» и «Телиани». С другой стороны, это момент не столь важен. От ежедневного употребления что вина, что коньяка человек здоровее не делается. Кроме, вероятно, Черчилля. Но любое исключение лишь подтверждает правило.

 

И. В. Сталин. Одна из последних фотографий. XIX съезд партии. 1952 год.

 

Не стоит забывать и о возрасте. Генеральному секретарю Коммунистической партии в момент описываемых событий было 73 года. Не знаю, кто как, но я доверяю оценке генерала Судоплатова: «Я увидел уставшего старика. Сталин очень изменился. Его волосы сильно поредели, и хотя он всегда говорил медленно, теперь он явно произносил слова как бы через силу, а паузы между словами были длиннее». Это все к вопросу о том, что якобы ничто не предвещало смерти вождя.
А теперь, когда мы с вами получили хотя бы примерное представление о бэкграунде тех событий, переходим непосредственно к роковым дням. 28 февраля 1953 года. Поздний вечер. Рядом со Сталиным находятся члены Политбюро Хрущев, Берия, Булганин и заместитель Председателя Совета министров СССР Маленков. На тот момент времени они составляли ближний круг. Они садятся ужинать. Застолье затягивается. Как вспоминал позднее Хрущев, ужин закончился в 5 часов утра 1 марта.
Вождь пребывал явно в хорошем настроении, выпил, по его меркам, довольно много. Наконец гости разъезжаются. Каждый из них знает: уже через несколько часов раздастся звонок от Сталина с приглашением прибыть вечером на ужин. Такова традиция. И Хрущев, и Булганин, и Маленков, и, разумеется, Берия знают, что вождь очень последователен в своих многолетних привычках. Тем удивительнее было государственным деятелям так и не дождаться в тот день звонка от Сталина.
Как правило, многочисленные авторы, писавшие об этих событиях, делают в этом месте паузу, достойную Станиславского, и начинают намекать на отсутствие рядом со Сталиным в этот момент генерала Власика. Событие действительно не рядовое. Ссылаются обычно на Светлану Аллилуеву: «Николай Сидорович удержался возле отца очень долго, с 1919 года. Тогда он был красноармейцем, приставленным для охраны, и стал весьма властным лицом за кулисами. Он возглавлял всю охрану отца, считал себя чуть ли не ближайшим человеком к нему, будучи невероятно малограмотным, грубым, глупым, но вельможным». Не буду мелочно придираться, что вовсе не рядовым красноармейцем был Власик, а ответственным сотрудником Оперативного отдела ВЧК. Но в данном случае это вопрос второстепенный.
Власик был не просто охранником Сталина. Именно он отвечал за питание и транспорт вождя, организовывал праздничные демонстрации на Красной площади. И вот этого человека в декабре 1952 года смещают с должности и арестовывают в связи с «делом врачей». Трудно было ожидать иного. Именно Власик отвечал за обеспечение лечения членов правительства и за благонадежность профессуры. Этим список обвинений вовсе не исчерпывался. Генерал обвинялся в измене Родине. Он не дал хода письму Лидии Тимашук о предательской деятельности врачей-убийц, погубивших Жданова.
Считается, что на аресте Власика настоял Берия. Якобы ему было необычайно важно поставить рядом со Сталиным своего человека. Утверждающие подобное не удосужились даже хотя бы примерно изучить особенности той эпохи. Дело в том, что уже с 1947 года Власик был начальником управления по охране Министерства государственной безопасности СССР, а вовсе не личным телохранителем Сталина. Но что гораздо более важно – Николай Сидорович был арестован по личному указанию Иосифа Виссарионовича. Берия был, конечно, влиятельным человеком, но тут даже его полномочий было явно недостаточно.
На место Власика немедленно заступил сам министр государственной безопасности СССР Игнатьев. По совместительству. И также по совместительству – комендантом Кремля. Такой вот многостаночник. Был он выдвиженцем Маленкова. Старательный сотрудник. Выражаясь современным языком, успешный менеджер. Одно только плохо: о специфике чекистской работы Игнатьев имел весьма смутное представление. Семен Денисович с большим трудом санкционировал даже простейшие оперативные мероприятия. В более серьезных ситуациях он мгновенно впадал в панику, что сказалось в марте 1953 года.
Вопреки странным сегодняшним утверждениям, кандидатуру Игнатьева Сталин утвердил в пику Берии. Очень не хотелось Иосифу Виссарионовичу, чтобы земляк имел хотя бы какое-нибудь отношение к охране Кремля, правительственных дач, санаториев и иных объектов, где жил и работал вождь народов. Игнатьеву сложно позавидовать. В грядущих процессах ликвидации старой команды он должен был, судя по всему, исполнять роль Ежова. Именно Семен Денисович, получив от Сталина соответствующие инструкции, лично возглавлял оперативную разработку «дела врачей» и «грузинского дела». Их завершение было намечено на конец марта 1953 года. Десятки людей в результате смерти Сталина спаслись от добровольного признания в работе на эфиопскую разведку и избавились от пули в затылок.
Догадывался ли Игнатьев, какую роль в этой пьесе уготовил ему главный режиссер? Должен был. Просто так в Кремль, а тем более на дачу к Сталину, часто не приглашают и подробно не инструктируют. Осознавал ли Семен Денисович свою потенциальную судьбу после завершения очередного очищения партии от буржуазных отщепенцев? Вероятно, да. Но отказаться от предложения Сталина было смерти подобно. И это он тоже понимал, как и десятки его предшественников из числа приближенных к вождю. Каждому хотелось бы положить на плаху чужую голову, но клали свои собственные.
Итак, 1 марта 1953 года. Место действия – Кунцево. Не верьте странным утверждениям про роскошество дачи в Кунцево. Весьма аскетичное место. Из предметов, которые хоть как-то можно назвать дорогими, – мягкий ковер и диван. И два больших портрета на стенах: Ленин и Горький. Охрану объекта осуществляли исключительно сотрудники Министерства государственной безопасности. Оттуда же и обслуживающий персонал: повара и уборщицы. Всего их было более 100 человек.
В тот день на дежурство заступили помощник коменданта дачи Лозгачев, старший сотрудник Старостин и отвечающая за хранение и выдачу одежды и белья Бутусова. Она была из старожилов объекта, много лет, как говорили в старину, верой и правдой служила своему хозяину. Внутренняя телефонная линия на даче (а все помещения были связаны домофоном) работала без перебоев. Кроме этого, все комнаты имели аппараты правительственной связи и обычные московские телефоны. Позвонить туда, в принципе, могли члены президиума Политбюро ЦК КПСС, министр госбезопасности, начальник Генерального штаба и командующие военными округами. Но, разумеется, без острой необходимости никто этого никогда не делал. Так было и в тот день.
Обычно Сталин вставал между 10 и 11 часами утра. К этому времени охранники собирались на кухне и ждали звонка вождя. Рядом с ними сидит Бутусова. Она должна была отнести завтрак в кабинет. Когда часы пробили полдень, а во всех помещениях не было зафиксировано никаких движений, это было уже весьма странно. Но при этом охрана продолжает гонять чаи. Звенящая тишина стоит в час дня, в четыре часа дня и в восемь вечера. Никто не делает ровным счетом ничего: нет указаний на этот счет. Только в 23 часа помощник коменданта дачи Лозгачев, воспользовавшись прибывшим из ЦК пакетом, решается зайти в комнату вождя.
Увиденное вогнало его в ступор. Председатель Совета Министров, Генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза Иосиф Виссарионович Сталин лежал на полу в пижаме. Вождь великой страны был парализован и, по всей видимости, лежал без движения несколько часов. Лозгачев зовет остальных. Они переносят Сталина на диван и накрывают пледом. После этого начинают звонить своему непосредственному начальнику. Игнатьев, как и ожидалось, не был способен принять никакого решения. Он лишь посоветовал позвонить Маленкову, что и было сделано.
Обычно те, кто оправдывает удивительное поведение охранников, весь день не предпринимавших никаких действий, ссылаются на инструкцию Берии, которая якобы категорически запрещала всем сотрудникам дачи в Кунцево заходить в кабинет Сталина. Это чепуха. Такой инструкции не существовало в принципе, хотя действия, безусловно, четко регламентировались. Но как-то объяснить спокойное ожидание в течение почти тринадцати часов все-таки нужно. Почему не предпринималось никаких мер, когда Сталин не попросил за день хотя бы стакан чаю? Ситуация ведь явно внештатная, но охрана спокойно сидит в своем помещении. И Бутусова рядом с ними.

 

И. В. Сталин, Г. М. Маленков, Л. П. Берия на трибуне Мавзолея.

 

Маленков сообщает о случившемся Хрущеву и Берии. Взяв с собой Булганина, они мчатся на дачу. 2 марта, час ночи. В комнату, где лежит Сталин, заходят Берия и Маленков. Пробыли они там недолго. Выходя, заявили столпившейся охране, что Иосиф Виссарионович спит, тревожить его не нужно. И поводов для волнений никаких нет. Прибывшие на дачу высокие гости спокойно разъезжаются по домам. Но охрану терзают смутные сомнения, что товарищ Сталин чувствует себя не очень хорошо. Хрущева, Булганина, Маленкова и Берию снова вызывают на дачу и требуют врачей. И даже министра здравоохранения.

 

Члены Политбюро ЦК КПСС Н. С. Хрущев и Н. А. Булганин.

 

Мысль здравая, хотя и запоздалая. Согласимся, не очень сложно отличить спящего человека от парализованного. Все участники событий понимают: Сталин провел в критическом состоянии минимум тринадцать часов. А значит, велика вероятность того, что у Союза Советских Социалистических Республик скоро появятся новый Председатель Совета Министров и новый Генеральный секретарь Коммунистической партии. Поставьте себя на место Маленкова, Берии, Хрущева и Булганина. Им еще до приезда на дачу должно было быть очевидным, что, если в комнате Сталина весь день стоит тишина, значит, что-то случилось. Следовательно, власть в стране начинает принадлежать им.
Я вполне допускаю, что кто-нибудь из них, а может быть, и каждый, звонил в тот обычный воскресный день Сталину по кремлевской «вертушке». Трубку никто не брал. Это означало, что нужно было не нестись сломя голову на дачу к Сталину, а договориться между собой о действиях в ближайшие часы. Я понимаю, что произнес только что запредельные по цинизму слова, но ведь и политика иной не бывает в принципе. Берия, Маленков, Хрущев и Булганин это прекрасно сознавали. Тем более что каждый из них имел основания для волнений: а не он ли станет главным обвиняемым во время нового процесса очищения партии от двурушников и предателей? Готовящиеся «дело врачей» и «грузинское дело» явно не просто так затевались.
Главная сложность при анализе тех событий и попытках реконструкции заключается в крайне скудной источниковой базе. По сути, все ограничивается весьма своеобразными воспоминаниями Хрущева и рассказами бывших охранников спустя 40 лет после произошедших событий. Именно поэтому остаются многочисленные вопросы по временному промежутку с одиннадцати утра 1 марта и до появления на даче врачей 2 марта в семь часов. Позвольте, скажет кто-то, но есть же свидетельство Светланы Аллилуевой! Оно безукоризненно. С этим я согласен, но только уточню важные обстоятельства, которые, как обычно, мало кому известны. Дочь Сталина об интересующем нас промежутке ничего не сообщает. Ее описание событий полностью укладывается в официальную советскую версию про случившийся 2 марта удар. Кроме этого, Светлана Иосифовна не знала о ночном визите в Кунцево Маленкова, Хрущева, Берии и Булганина.
И самое главное. Весьма интересный и содержательный рассказ Аллилуевой об этих событиях строится на показаниях важного свидетеля – экономки Истоминой. Она работала у вождя с 1934 года. Но в интересующий нас день ее на даче не было. Приедет она утром 2 марта и будет там находиться вплоть до момента смерти Иосифа Виссарионовича. А значит, о тех самых таинственных двадцати часах Истомина ничего рассказать Светлане не могла. Только если с чужих слов. Но и этого не произошло. И все остальные молчали.
Вообще, конечно, удивительная история. На даче в Кунцево работали десятки человек. Охранники и шоферы, садовники и повара, официанты и прочая обслуга. Но никто из них не поделился с дочерью Сталина о тех самых двадцати часах. Больше того: не рассказали ей даже про последний ужин. Причина проста: боялись нарушить должностную инструкцию. Берия, как и любой сталинский нарком, к такому относился невероятно требовательно. И даже когда всех этих людей уволили, они все равно молчали. Аллилуева пишет об этом с грустью и явной обидой: «Людей вышвыривали на улицу. Их разогнали всех. Многих офицеров из охраны послали в другие города. Двое застрелились. Люди не понимали – в чем их вина?»
Эти строчки кочуют из одной книги в другую. Каждый сослался на оценку Аллилуевой и сделал далеко идущие выводы. Многие совершили это вообще бездумно. Хотя логика решения очевидна: все сотрудники дачи в Кунцево слишком много знали. Каждый из них, по сути, являлся носителем государственной тайны. Их и следовало перевести на иные правительственные объекты, пусть и не в Москве. И главное: прежде чем обвинять в таком запредельном зверстве Берию, можно было бы, пусть и ненадолго, включить мозг. Во время событий 1937–1938 годов прислугу «врагов народа» зачастую не на иной объект отправляли, а ставили к стенке или гноили в лагерях. Аллилуева о них почему-то не сожалела. Не размышляла об их печальной судьбе. Как и десятки тех, кто методично повторяет ее слова.

 

С. И. Аллилуева на руках отца.

 

Но даже не это самое интересное. С охранников никто не спросил за их странное поведение в те двадцать часов. Никто не поинтересовался, направив в темном кабинете свет лампы в глаза, почему, понимая, что с товарищем Сталиным происходит что-то странное, сотрудники МГБ продолжали спокойно пить чай? Объяснение этому может быть только одно. Все понимали, что охрана действовала строго по инструкции и докладывала своему непосредственному руководителю – министру государственной безопасности Игнатьеву. А вот то, что он в свойственной себе манере был не способен принять быстрое решение, не вина подчиненных. Это была беда лично Сталина. И именно она стоила ему жизни.
Предвижу возражения: Игнатьев наверняка советовался с Маленковым, Берией и Хрущевым. Без их ведома он никакого решения принять не мог. Для этого другие полномочия нужно иметь. А если заговор этих троих против Генерального секретаря существовал, вот ключевое доказательство их зловредной деятельности. Они уговаривают Игнатьева не суетиться раньше времени, а в результате бездействия вождь умирает.
С этим я согласен. Но в порядке возражения задам один простой вопрос: был ли член Президиума ЦК КПСС и министр госбезопасности СССР Семен Денисович Игнатьев умственно неполноценным? Разве не мог он предположить, что если с товарищем Сталиным все хорошо и он просто решил устроить проверку бдительности, как делал это много раз, то проблема у главного чекиста будет только одна? Ему предложат добровольно признаться в многолетней работе на разведку Боливии, а может быть, обойдутся и без этой никому не нужной формальности.
Это с одной стороны. А теперь посмотрим на складывающуюся ситуацию с другой. Для Берии, Хрущева и Маленкова Сталин представлял опасность только живым. Все строго по правилам, которые описал еще Стивенсон: «Да, у Билли была такая манера, – сказал Израэль. – «Мертвые не кусаются». И в самом деле: не будет Иосифа Виссарионовича – и никто не поволочет их, упирающихся и рыдающих, в расстрельный подвал по закономерным итогам, например, «дела врачей». В случае же с Игнатьевым ситуация диаметрально иная. Для него мертвый Сталин был гораздо более опасен, чем живой.
Проблема вот в чем: министр государственной безопасности СССР прекрасно понимал, что «дело врачей» – откровенная чепуха. Не мог он этого не понимать. И рухнет вся доказательная база при малейшей объективной проверке. Отвечать за все придется Игнатьеву и его следователям. Именно так и произошло. Рюмина в результате расстреляли, а карьера Семена Денисовича пошла на спад, пусть и не сразу. Не спасло даже то, что уже вечером 1 марта 1953 года «дело врачей» было закрыто.
Никакой ошибки в моих словах нет. Я прекрасно знаю, что официально это произошло несколько позднее. Но есть один прелюбопытнейший факт, на который почему-то мало кто обращает внимания. 2 марта 1953 года, понедельник. Выходят все советские газеты. А в них нет почему-то ни слова про «врачей-убийц». Нет многочисленных резолюций рабочих с требованием немедленно покарать отщепенцев и негодяев. Не требуют яростно того же самого юные пионерки и пожилые колхозницы. Не посвящают разоблачению и грядущему справедливому возмездию стихи казахские поэты из серии «фашистских ублюдков, убийц и бандитов, скорей эту черную сволочь казнить, и чумные трупы, как падаль, зарыть». И по радио об этом не было сказано ни слова, хотя еще накануне кремлевских врачей громогласно проклинали. И никто этим странным переменам не удивился.

 

И. В. Сталин и Н. С. Хрущев. 1936 год. Через двадцать лет последует доклад «О культе личности и его последствиях».

 

Объяснение этому может быть только одно: некто невероятно влиятельный приказал руководившему идеологическим отделом ЦК КПСС Суслову забыть про «дело врачей». Словно не было его никогда. Что и последовало незамедлительно. Все заинтересованные лица из организаций, отвечавших в СССР за агитацию и пропаганду среди населения, это распоряжение успешно выполнили. Свидетельством этому – то самое 2 марта 1953 года. Но вот кто отдал указание о немедленном завершении накачки общества против врачей, мы, вероятно, никогда не узнаем. Могу лишь высказать свою точку зрения. Это был Берия – чувствуется его стиль.
Но даже если это и так, то действовал Лаврентий Павлович явно не для того, чтобы спасти своего тайного фаворита Игнатьева. Ему было необходимо оградить себя лично от неприятных вопросов в ближайшем будущем. Доказывается это элементарно. Смотрим на карьеру Семена Денисовича в дальнейшем. Да, важных государственных постов он уже не занимал. Но в этом ли счастье? Он, главный исполнитель репрессивной политики в последние годы Сталина, не стал очередной сакральной жертвой ни после ареста и казни Берии, ни после опалы Маленкова, Булганина и Молотова. Свидетельствует это только об одном: у Хрущева к нему вопросов не было.
Игнатьев едва ли был непроходимо глупым человеком. Такие в окружении Сталина не задерживались в принципе. Даже Николай Ежов, которого в последние годы почему-то принято демонстрировать абсолютным недоумком, вовсе таковым не являлся. Старый большевик Москвин в свое время сказал о нем: «Не знаю более идеального работника, чем Ежов. Вернее, не работника, а исполнителя. Поручив ему что-нибудь, можно не проверять и быть уверенным – он все сделает. У Ежова есть только один, правда, существенный недостаток: он не умеет останавливаться». Так вот, Игнатьев явно понимал причины нездоровой тишины в кабинете Сталина 1 марта 1953 года. Как, собственно, и охрана, и Хрущев с Маленковым.
В Политбюро в тот момент шло острое соперничество между двумя группировками. С одной стороны – Хрущев и Булганин, с другой – Маленков и Берия. Но каждый из блоков прекрасно понимал: нельзя допустить утечки информации о здоровье любимого всем советским народом вождя. Последствия могут быть непредсказуемыми для всех. Сначала нужно решить, кто заменит вождя. А пока идут консультации на сей счет, стоит ввести в Москву войска. Они не помешают. И министр обороны СССР маршал Булганин отдает такой приказ.
Хрущев был не первый день в политике и прекрасно знал о тайном желании Берии: получить под свой полный контроль Министерство внутренних дел и Министерство государственной безопасности. Никита Сергеевич обсуждал с Булганиным, как можно было бы помешать этому. Действенного механизма они не нашли. Инициатива перешла к блоку Берии и Маленкову. Первый визит в Кунцево убедил их, что Сталин сошел с дистанции, но об этом еще было рано говорить вслух. Охрана получает строгий приказ не тревожить спящего вождя. И врачей не вызвали ровно потому, что сначала было нужно вернуть президиум Политбюро, который существовал до XIX съезда партии. Это ключевой момент для понимания всех событий марта 1953 года.
Тот самый партийный форум неукоснительно реализовал новое предложение Сталина: изменить структуру руководства партии. Политбюро, которое представлялось вождю рудиментом, заменил расширенный Президиум Центрального комитета КПСС. В него вошло 36 человек: 25 членов и 11 кандидатов. Но и это еще не все. Управлять процессом проще узким кругом, поэтому было сформировано бюро Президиума из девяти человек. В него не вошли политические тяжеловесы, без которых еще недавно невозможно было представить руководство страны, – Вячеслав Михайлович Молотов и Анастас Иванович Микоян.
Слишком неожиданного в этом было мало. Еще в 1949 году Молотов был снят с поста министра иностранных дел. Его имя постепенно исчезает со страниц газет. 16 октября 1952 года Сталин обрушился на него за мнимые ошибки, в том числе за то, что в конце 20-х годов тот поддерживал зажиточных крестьян, предлагая уменьшить налоги с работников сельского хозяйства. Сам Молотов так скажет об этом: «Перед войной мы требовали колоссальных жертв от рабочих и от крестьян. Народ был в колоссальном напряжении, а мы требовали: «Давай, давай!» А Хрущев напишет в своих мемуарах: «Он производил на меня в те времена впечатление человека независимого, самостоятельно рассуждающего, имел свои суждения по тому или другому вопросу, высказывался и говорил Сталину, что думает. Было видно, что Сталину это не нравится». При этом не стоит забывать, что мемуары у Никиты Сергеевича вышли весьма своеобразными. Относиться к ним нужно критически.

 

А. И. Микоян, В. М. Молотов, И. В. Сталин.

 

Так вот, бюро Президиума, в котором не оказалось Молотова и Микояна, получилось в результате сугубо декоративным органом. После съезда оно собралось на совещание лишь два раза. Проходили они в кабинете Сталина в Кремле 31 октября и 22 ноября 1952 года. И оба раза на совещание не приглашался Ворошилов, который был членом бюро. Само по себе это говорит о многом. Коба почти демонстративно игнорировал старого соратника Клима. Но при этом это самое бюро оказалось незаконным, и в принципе любое его решение можно было бы оспорить. Дело в том, что в принятом на съезде новом Уставе партии само существование подобного органа не было предусмотрено.
16 октября 1952 года, когда советская печать известила народы СССР о некоторых административных решениях съезда родной Коммунистической партии, все узнали о создании Президиума ЦК КПСС и его составе. А вот о бюро «Правда» и «Известия» почему-то не сообщали. Не сочли газеты это необходимым. В результате о бюро вообще почти никто ничего не знал. Больше того, даже решения этих девяти человек не публиковались в партийных изданиях и не рассылались по райкомам и обкомам необъятной советской Родины.
Получилась парадоксальная картина: товарищ Сталин зачем-то создает бюро Президиума Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза, но существует ли этот орган и за какие направления работы отвечают его члены – неизвестно никому, кроме вождя. Для приведения правительства в законный вид, а именно этого и хотели достичь Маленков с Берией, нужно было получить решение пленума ЦК КПСС.
Казалось бы, в чем проблема? Люди – сплошь авторитетные, созывай пленум и принимай нужное решение. Перечить никто не посмеет, Сталин всех от такой привычки отучил. Однако на практике все оказалось не так просто. Проект реорганизации должен был предложить Президиум ЦК КПСС, к которому и перешел весь функционал прежнего Политбюро, а не бюро Президиума, о котором в стране толком никто не знал. Нельзя все начинать с юридического нонсенса.
Можно было, конечно, созвать полный состав Президиума и закрыть этот казуистический вопрос, но ни Маленков, ни Берия на это, разумеется, не пошли. Дело в том, что подобное решение проблемы означало бы прежде всего легализацию этого органа советской власти. А цель у Лаврентия Павловича и Георгия Максимилиановича была совершенно иная: ликвидировать вообще это порождение последних желаний Иосифа Виссарионовича. Судя по тому, как станут развиваться события в дальнейшем, Хрущев и Булганин эту инициативу всецело одобряли.
2 марта 1953 года. Врачи только допущены до Сталина. Сформирован новый орган партийного руководства и проводится первое его заседание. Что характерно, в кабинете Иосифа Виссарионовича в Кремле. Секретари советского вождя, который больше никогда не прибудет в этом качестве, старательно фиксируют в журнале посетителей всех пришедших на совещание. Первым входит Берия. Он садится во главе стола, но не на стул Сталина. Стул остается свободным. Никто не спешит занять ключевое место.
Формально на этом совещании нет председательствующего, лишь Лаврентий Павлович выделяется своей инициативностью. Приглашены все члены бюро Президиума, включая и Ворошилова. Компанию им составляют члены бывшего Политбюро, которых Сталин не включил в новый состав руководителей страны. Их трое: Молотов, Микоян и Шверник. Наконец, последним участником того совещания становится председатель Центральной контрольной комиссии Коммунистической партии Шкирятов. Кворум есть, можно приступать к делу.
Разговор у лидеров Советского государства вышел невероятно кратким, даже учитывая все сложные обстоятельства текущего исторического момента. На все ушло 20 минут, а какие именно вопросы затрагивались – неизвестно. Сегодня мы можем только предполагать содержание той беседы. Выскажу свое мнение: они собрались для того, чтобы утвердить себя в новом качестве в новой жизни. Жизни без Иосифа Виссарионовича Сталина. Вероятно, Берия кратко обрисовал ситуацию и пояснил, что эта беседа предварительная. Основное совещание впереди.
Оно состоялось уже вечером и также вышло достаточно коротким. Потребовался всего час, чтобы решить несколько ключевых проблем. Судя по дальнейшим событиям, обсуждалось решение о ликвидации того самого расширенного Президиума Центрального комитета, реформа правительства и созыв пленума ЦК КПСС на 5 марта 1953 года. Никто тогда не знал, что в этот день умрет Генеральный секретарь, великий вождь и учитель Сталин. Было в этом что-то символичное.
Не ищите черную кошку в темной комнате. Повторяю, никто из пришедших тогда на совещание в Кремль не мог знать, сколько именно проживет Иосиф Виссарионович после инсульта. Дата выбиралась из сугубо практических соображений. В полном пленуме ЦК участвует около 300 человек. Не все они находятся в Москве, некоторые достаточно далеко. А значит, за один или даже два дня собрать их невозможно. Самая ближайшая реалистичная дата, когда можно приступить к работе, – 5 марта. Потому на тот день и пал выбор.
Дальнейшие события всем хорошо известны и не вызывают никаких споров. Вечер 5 марта. Сталин еще жив. Лидеры Советского государства созывают не пленум ЦК КПСС, опасаясь неприятного разговора о том, почему вдруг нужно демонтировать созданную на последнем съезде партийную конструкцию. Берии, Маленкову и Хрущеву не следовало попусту терять времени. Поэтому они собирают совместное заседание Центрального комитета КПСС, Совета министров и Президиума Верховного Совета.
Разговор снова вышел коротким, потребовалось чуть больше 40 минут. Но за это незначительное время власть в стране окончательно перешла от Сталина к его преемникам. Все решения были признаны окончательными, внутрипартийной дискуссии не предусматривалось. Но при этом учитывалось, что Иосиф Виссарионович был еще жив. Поэтому его, разумеется, включили в состав нового Президиума ЦК КПСС. Вошло в него всего одиннадцать человек. Но людей, беззаветно преданных Сталину, там уже не было. В частности, не вошел в новый состав Пантелеймон Пономаренко, который до последнего своего вздоха сохранял верность вождю.
Интересно, как происходило это заседание с психологической точки зрения. Константин Симонов оставил безукоризненное свидетельство на сей счет: «Маленков и Берия говорили живо, энергично. Что в их голосах, в их поведении не соответствовало преамбулам и скорбным концовкам, связанным с болезнью Сталина. Было такое ощущение, что освободились от чего-то давившего на них, связывавшего их. Они были какие-то распеленатые, что ли». Окончательно они станут свободными через час после окончания заседания. Врачи констатировали смерть Сталина.

 

Газета «Правда» от 6 марта 1953 года.

 

6 марта 1953 года. 16.00. Колонный зал Дома Союзов. Начинается церемония прощания с вождем. Сталин лежит в гробу в своем любимом мундире с генеральскими петлицами, погонами генералиссимуса и золотыми пуговицами. Кроме орденских планок, на кителе красуются Золотые Звезды Героя Советского Союза и Героя Социалистического Труда, хотя при жизни вождь носил только последнюю.

 

Март 1953 года. Москвичи прощаются с И. В. Сталиным.

 

Около гроба стоит почетный караул – верные многолетние соратники вождя. Климент Ефремович Ворошилов и Вячеслав Михайлович Молотов, Анастас Иванович Микоян и Лазарь Моисеевич Каганович. Рядом и активные участники всех последних дней – Лаврентий Павлович Берия, Никита Сергеевич Хрущев и Георгий Максимилианович Маленков. Мимо них с рыданиями проходят тысячи людей. Боль от потери даже большая, чем в январе 1924 года, когда хоронили Ленина.
Прощание со Сталиным продолжалось три дня и три ночи. 9 марта в 11 часов гроб начали вносить в Мавзолей. После окончания церемонии был произведен артиллерийский салют, сразу за которым последовали гудки всех промышленных предприятий Москвы. По всей территории Советского Союза начались пять минут молчания. После траурного марша прозвучал гимн, и над Кремлем вновь подняли спущенный после смерти Сталина государственный флаг. 9 марта 1953 года в 12.10 по московскому времени в стране официально началась новая жизнь. Без Сталина.
По-разному сложились судьбы героев этой истории. Начнем с Берии. В политической борьбе он очень быстро проиграл Хрущеву. Уже 26 июня Никита Сергеевич, заручившись поддержкой военных, созывает совещание Совета министров СССР. На нем ставится вопрос о соответствии Лаврентия Павловича занимаемой должности и снятии его со всех постов. Среди прочих обвинений упоминается работа на английскую разведку в 20-х годах. Берия пытается защищаться. Если его назначал пленум ЦК КПСС, то только он и может снять его с должности. Поздно. В зал входит группа генералов во главе с маршалом Жуковым и арестовывает Берию.
Начинается показательная расправа в худших традициях 1937 года. Будущий главный десталинизатор Хрущев воссоздал все необходимые элементы той эпохи. Тут и шпионаж в пользу западных стран, и стремление ликвидировать советскую власть для восстановления господства буржуазии, и организация незаконных репрессий, и моральное разложение. Все члены ЦК КПСС выступают с заявлениями о вредительской деятельности Берии. 27 июля следует контрольный выстрел: секретный циркуляр 2-го Главного управления МВД СССР. Согласно этому документу предписывается повсеместное изъятие любых художественных изображений Берии.

 

10 июля 1953 г. Газета «Правда» публикует сообщение об аресте Л. П. Берии.

 

Вместе с Лаврентием Павловичем в полном соответствии с упомянутыми традициями 1937 года арестовываются и члены его команды. Достаточно просто перечислить некоторые имена, чтобы понять серьезность подхода: министр государственного контроля СССР Меркулов, первый заместитель министра внутренних дел Кобулов, начальник 3-го управления МВД СССР Гоглидзе, министр внутренних дел Грузинской ССР Деканозов, министр внутренних дел Украинской ССР Мешик. Советские газеты, опять же по традиции 1937 года, немедленно назвали этих заслуженных чекистов, которыми еще вчера гордилась вся страна, «бандой Берии». Всех их, разумеется, расстреляют. Лаврентия Павловича поставят к стенке на несколько часов раньше остальных. В последующие годы приговорят к высшей мере или длительным тюремным срокам еще десятки людей из команды Берии.
Маленкову повезло значительно больше. Его не расстреляли. Георгий Максимилианович взялся проводить реформы. В частности, именно он выдвинул тезис о возможном мирном сосуществовании капиталистической и коммунистической систем. Он же провозгласил борьбу с коррупцией, как это бы назвали в наше время. Тогда это называлось «привилегии и бюрократизм партийного и государственного аппарата, который погряз во взяточничестве и разложении морального облика коммуниста».
Но долго бороться за чистоту риз верных ленинцев ему не пришлось. Уже в 1955 году Маленков был подвергнут резкой критике и смещен с должности председателя Совета Министров. Но расстрельного подвала он избежал, заняв пост министра электростанций с сохранением членства в Президиуме ЦК КПСС. Это, разумеется, Георгию Максимилиановичу весьма не понравилось. На Хрущева он затаил обиду. В этом Маленков был не одинок. Многих из сталинской когорты обидел Никита Сергеевич.
В 1957 году вместе Молотовым, Кагановичем и примкнувшим к ним Шепиловым Маленков предпринимает попытку сместить Хрущева с должности первого секретаря ЦК КПСС. Закончилось все крахом. Пленум ЦК в июне рассмотрел дело об «антипартийной группе» и вывел Маленкова из состава ЦК. Георгия Максимилиановича перевели на должность директора электростанции в Усть-Каменогорске. А в 1961 году еще и исключили из КПСС и отправили на пенсию. В партии его, кстати, потом не восстановили, в отличие от Молотова.
У Булганина на первых порах все было хорошо. После смерти Сталина Военное и Военно-морское министерства СССР объединили в Министерство обороны. Николай Александрович возглавил новое ведомство, параллельно оставаясь первым заместителем председателя Совета Министров. Когда сместили Маленкова, его место занял Булганин. Но подобный рост не мог оставаться вечным. Хрущеву вчерашние товарищи мешали наслаждаться властью в полном объеме.
В марте 1958 года при формировании правительства Верховным Советом нового созыва Булганин не был переназначен на пост председателя Совета Министров. Его пост занял, разумеется, сам Никита Сергеевич. Нет, он не сам себя выдвинул. Боже упаси! Это сделал Ворошилов. А спустя несколько месяцев для Булганина вообще все закончилось. Его направили в Ставрополь. Даже не на пост главы городского комитета партии. Берите выше – Николай Александрович был назначен председателем совнархоза!
Но это было еще только начало унижения. В сентябре 1958 года Булганин был выведен из состава Президиума ЦК КПСС. Спустя два месяца его лишают звания Маршала Советского Союза, понижая до генерал-полковника. А ведь в годы Великой Отечественной войны Николай Александрович был членом Военного совета последовательно Западного, Прибалтийского и 1-го Белорусского фронтов. Кроме этого, с ноября 1944 года он являлся членом Государственного комитета обороны, а с февраля – членом Ставки Верховного главнокомандующего. Но Хрущеву не было до этого ровно никакого дела. В 1960 году Булганина отправили на пенсию.
Про Никиту Сергеевича подробно рассказывать смысла нет. Этапы его кипучей деятельности всем прекрасно известны. От ошарашившего всю страну доклада «О культе личности и его последствиях» до ставшей темой многочисленных анекдотов кукурузной эпопеи. Но на один нюанс я все же хотел обратить ваше внимание. Хрущев пришел к власти в результате стихийно возникшего заговора против Сталина. И лишен он был власти также посредством заговора.
Это был уникальный для советской системы случай. Впервые руководитель государства не умер на посту, а был снят со всех должностей и отправлен на заслуженный отдых. 14 октября 1964 года, предъявив полный набор обвинений от волюнтаризма и грубого администрирования до бездумной и необоснованной реорганизации государственных структур, пленум Центрального комитета освободил Никиту Сергеевича Хрущева от обязанностей первого секретаря ЦК КПСС, члена Президиума ЦК КПСС и председателя Совета Министров СССР. Возраст у него был преклонный и состояние здоровья оставляло желать лучшего. Круг замкнулся.
Когда-то Антон Иванович Деникин очень точно заметил: «Проклятие предательства не даст счастья. В конце этого пути – политическое и моральное рабство». Так вышло и с участниками последнего покушения на Сталина (если это можно так назвать). Глядя на разбитого параличом всесильного вождя, они договорились поделить власть. Разом забылись собственные многочисленные панегирики вождю. А я, как человек неприятный, напомню, что именно они говорили еще за несколько лет до этого.
«Сталин строил, очищал и укреплял большевистскую партию и отстоял чистоту ленинских принципов. Живи долгие годы на радость всему народу, любимый Сталин!» Эти слова принадлежат Хрущеву. А вот монолог Берии: «Вооруженные мудрым сталинским учением о революционной бдительности, наша партия и весь советский народ научились разоблачать и решительно пресекать всякие проявления подрывной работы внутренних и внешних врагов». Интересно, вспоминал ли Лаврентий Павлович собственную пламенную речь на даче в Кунцево ночью 2 марта 1953 года?
Но точнее всех высказался Маленков. Он просто процитировал самого Сталина: «В результате правильной организационной политики партия достигла той невиданной гибкости, благодаря которой она в состоянии в любой момент перестроить свои ряды и сосредоточить сотни тысяч своих членов на большой работе, не внося замешательства в свою среду». Пророческие слова. В марте 1953 года и в дальнейшем ровно так и вышло.
Партия продемонстрировала удивительную гибкость. Поверила, что Берия и весь цвет МГБ – преступники, и списала их в утиль. Убрала с глаз долой большевиков еще ленинской школы: Молотова, Кагановича и Ворошилова. И именно эта гибкость в результате привела к полному краху в 1991 году не только КПСС, но и всю страну. Вот эта удивительная степень сгибаемости позвоночника – главное предостережение потомкам.
Назад: Покушения, которых не было
Дальше: Послесловие