«Длинный прыжок»: правда и мифы

Едва ли я ошибусь, если предположу, что подавляющее большинство моих читателей знают и даже, вероятно, любят знаменитый советский фильм «Тегеран-43». Великолепное созвездие актеров обеспечило картине громкий успех. Игорь Костолевский и Наталья Белохвостикова, Армен Джигарханян и Ален Делон создали запоминающийся образ покушения на лидеров СССР, Великобритании и США. За прошедшие со съемок годы были рассекречены и опубликованы многие документы, посвященные тем событиям. Однако не то что изменить, но даже поколебать представление у аудитории они не смогли. Хотя реальное противостояние спецслужб оказалось гораздо интереснее вымышленных.

Не столь давно самое транспарентное СМИ в мире – радио «Свобода» – заявило, что «история о покушении на лидеров «большой тройки» – это пропагандистский миф, выдуманный в Кремле уже в послевоенные годы». Либеральная общественность радостно подхватила открывшуюся им внезапно долгожданную правду и с огромным энтузиазмом побежала ее распространять. Для этой категории граждан вообще нет и не может быть в принципе ничего более сладостного, чем оплевать историю собственной страны. А тут такой прекрасный повод: никто на Сталина не покушался! И на примкнувших к нему Черчилля и Рузвельта также. Все это ложь советского агитпропа.

Подходили с этой блестящей идеей про кремлевский миф и ко мне. Спокойно выслушивал. Поправлял очки. И вежливо интересовался: известно ли им, кто такой Иван Агаянц? Вопрос этот почему-то категорически не нравился. Ведь как все хорошо складывается: кремлевские пропагандисты придумали покушение, которого не было. А вы, вместо того чтобы быть сбитым с ног этой грандиозной новостью, про какого-то Агаянца интересуетесь. Фамилию эту они, естественно, в первый раз в жизни слышали. Приходилось рассказывать.

Для начала, как сказал бы уже упомянутый нами выше штандартенфюрер СС Макс Отто фон Штирлиц, информация к размышлению. В 1936 году Агаянц становится сотрудником внешней разведки. Первые командировки – Франция и Испания. Он принимает непосредственное участие в операции по выводу лидеров испанской Компартии Диаса и Ибаррури в Москву. После возвращения на Родину становится заместителем начальника отдела Первого управления НКВД СССР. Агаянца было за что повышать. Он свободно владел французским, персидским, турецким и испанским языками, хорошо знал английский и итальянский. После начала Великой Отечественной войны он отправляется резидентом НКВД в Иран. Именно он руководил мероприятиями по выявлению и ликвидации нацистской агентуры в стране.

Подождите, скажет мне иной читатель, все эти подробности жизни этого весьма незаурядного человека очень интересны, но какое они имеют отношение к теме, если никакого покушения не было в принципе? Да, немцы хотели бы ликвидировать разом Сталина, Черчилля и Рузвельта во время Тегеранской конференции в ноябре 1943 года, но не вышло. А все остальное – красивый миф со значительными вкраплениями сюжетов из кино. Спорить будете?

Это крайне неблагодарное занятие – спорить с верующими людьми. Фанатичный блеск их глаз не способен потушить ни единый аргумент. Какие бы вы ни предоставили доказательства того, что покушение планировалось, результат известен заранее. Письменный приказ фюрера о немедленной ликвидации лидеров антигитлеровской коалиции? Так либеральная публика тут же объявит это наглой коммунистической фальшивкой, сфабрикованной, разумеется, по прямому указанию непосредственно Сталина. Логика их проста: если уж Иосиф Виссарионович заговоры против себя внутри страны придумывал и разоблачал, то никто не мешал ему заниматься тем же самым на внешнеполитическом уровне. Он ровно так и поступил.

Воспоминания участников операции? Там вам тут же скажут, что они приписали себе великие заслуги исключительно из корысти, в надежде на государственные награды, почести и иные материальные блага. Каждый либерально настроенный гражданин убежден: сотрудникам спецслужб верить категорически нельзя. Только если они не представляют близкие им по духу МИ-6 или ЦРУ. Во всех прочих случаях это, несомненно, очередная лубянская мистификация. Или даже провокация. Стыдно этого не знать.

Фотографии диверсантов Третьего рейха, которые они сделали на завершающем этапе операции и старательно сохранили для скептично настроенных великих знатоков истории спецслужб? Так они и это немедленно объявили бы фикцией и доказали, что на этих селфи изображен не условный Ганс Мюллер из полка особого назначения «Бранденбург-800», а какой-нибудь крестьянин Василий Васильков из Рязанской губернии, служивший в НКВД. Это он специально фотошоп сделал, чтобы запутать потомков. Но не на тех напал.

Даже если гипотетически допустить, что диверсанты в ту далекую эпоху вели прямой видеорепортаж с места подготовки террористического акта или, по крайней мере, снимали его по личному указанию обожаемого фюрера для дальнейшей демонстрации гражданам рейха в еженедельной германской хронике «Die Deutsche Wochenschau», то и в этом случае в ответ раздастся презрительный вопль: монтаж, невооруженным глазом видны постановочные сцены, актеры и массовка набраны с «Мосфильма». И сыграли они бездарно. Верить категорически нельзя.

Я сейчас вовсе не шучу. Именно так это и происходит с завидным постоянством. В Интернете и на различных эфирах. Сам неоднократно с этим сталкивался. Некоторые даже не отягощают себя долгими объяснениями, сразу презрительно, через губу, обвиняя вас в грубой и преднамеренной постоянной лжи по прямому заказу Кремля или Лубянки. Выстраивать с подобными гражданами даже подобие конструктивного диалога невозможно в принципе. С таким же успехом можно пытаться что-то доказать банке зеленого горошка. Остальным же я с удовольствием поясню некоторые детали того самого покушения.

Любому интересовавшемуся историей не по эфирам «Эха Москвы» известно, что во время Тегеранской конференции немецкие спецслужбы планировали операцию «Длинный прыжок». Руководить ею должен был непосредственно любимец Гитлера штандартенфюрер СС Отто Скорцени. До сих пор он считается диверсантом номер один в мире, хотя иных успехов, кроме похищения Муссолини, за ним почему-то не числится. Но биография у него действительно на зависть Джеймсу Бонду, не говоря уже о более скромных рыцарях плаща и кинжала.

Характер этот былинный воин имел соответствующий. Еще в годы своего студенчества 15 раз участвовал в дуэлях на шпагах. Тот самый шрам на левой щеке – печальный итог одного из таких поединков. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Если у тебя в ближайших приятелях числится будущий начальник Главного управления имперской безопасности обергруппенфюрер СС Эрнст Кальтенбруннер, казненный потом по приговору Нюрнбергского трибунала за преступления против человечества, твой путь в жизни очевиден. Именно он рекомендует Скорцени вступить в НСДАП, а в дальнейшем и в СС.

Будущий главный диверсант рейха сделал успешную карьеру. Во время аншлюса он лично арестовал президента Австрии Микласа и канцлера Шушнига. Стал заслуженным и авторитетным нацистом. Репутацию свою он активно поддерживал. Во время событий «Хрустальной ночи» себя, разумеется, не обделил и стал владельцем роскошной виллы. Ее хозяин, будучи евреем, бесследно исчез. Его никто и не искал. А Скорцени стал преуспевающим владельцем национализированных у евреев нескольких предприятий. Не сам, разумеется, – официально хозяином числился его тесть.

Такие люди, как Скорцени, не могут оставаться в стороне от любой мало-мальски серьезной заварушки, что уж тут говорить про войну. Начавшаяся Вторая мировая сначала принесла ему сплошное огорчение. Он мечтал служить пилотом в Люфтваффе, но стать воздушным асом не получилось. Скорцени к тому моменту уже достиг возраста тридцати лет. Пришлось идти в войска СС, а там люди с подобной репутацией чрезвычайно ценились. Да и трудно было бы самому Скорцени служить в вермахте. Его поведение чрезвычайно диссонировало с традициями прусского офицерства. А в тот момент германская армия был еще не той, что нынче.

В декабре 1939 года Скорцени был зачислен в запасной батальон «Лейбштандарта СС «Адольф Гитлер». Личная гвардия фюрера. Многие историки считают ее самой стойкой частью в мировой истории, что не отменяет совершенных ею разнообразных военных преступлений. Пробыл там будущий главный диверсант недолго. Уже в марте 1941 года он получает первое офицерское звание – унтерштурмфюрер (лейтенант) артиллерийского батальона не менее элитной дивизии СС «Дас Райх».

Начавшаяся война против Советского Союза оказалась для Скорцени скоротечной. Уже в августе 1941 года он заболел дизентерией и попал в госпиталь. Там его наградили Железным крестом 2-го класса. На этом, по сути, его фронтовая карьера завершилась. Началась другая жизнь, больше похожая на приключенческий роман, в котором обильно перемешались правда и вымысел. И уже никто не разберется, чего больше было на обрывках пожелтевшей бумаги. Миф успешно подменил собой реальность.

В апреле 1943 года гауптштурмфюрер (капитан) Скорцени рекомендуется руководителем создаваемых частей особого назначения СС для проведения разведывательно-диверсионных операций в тылу противника. Именно он уже через несколько месяцев возглавит миссию по освобождению Муссолини, находившегося в заключении после свержения. Решение поручить Скорцени руководство операцией принимал лично Гитлер, выбравший его из шести кандидатур.

Он искал дуче по всей Италии. Главного союзника Гитлера постоянно перевозили с места на место. Наконец поиски увенчались успехом. Началась операция «Дуб». Классика жанра. В ней превосходно соединились невероятная дерзость, потрясающая удача и удивительная романтичность. Ни до, ни после спецслужбы не действовали так топорно. Но у Скорцени, по сути, и выхода другого не было. Особых знаний и навыков диверсионной работы гауптштурмфюрер СС не имел по определению. Расчет был сделан на внезапность и напор новичка. Это сработало.

Была захвачена канатная дорога, ведущая к отелю, где содержался Муссолини. Диверсанты перерезали все телефонные линии. Последовала высадка десанта, и начался штурм. Сопротивления охранники дуче почти не оказали. Фактически итальянский диктатор был освобожден без единого выстрела. Его благополучно доставили в Мюнхен. Скорцени сразу же стал известен на весь мир. Гитлер наградил его за операцию Рыцарским крестом, Муссолини обещал орден «Ста мушкетеров». Но это награждение так и не состоялось.

Теперь возвращаемся к покушению на Сталина, Черчилля и Рузвельта в Тегеране в том же 1943 году. План был прост, как все великое и дерзкое, и во многом походил на успешную для Скорцени операцию «Дуб». Шесть немецких диверсантов, включая двух радистов, были десантированы в 70 км от иранской столицы. Им предстояло пробраться в Тегеран, наладить связь с Берлином, подготовить условия для высадки основного отряда во главе с самим Скорцени. Покушение планировали организовать 30 ноября. Дата была выбрана не случайно – день рождения премьер-министра Великобритании сэра Уинстона Черчилля. И вот этот момент в фильме «Тегеран-43» отражен абсолютно достоверно. Помните великолепный монолог Армена Джигарханяна? «Две главные величины – время и место – мне уже известны. Теперь я точно знаю, что все трое встретятся 30 ноября приблизительно с 8 до 12 ночи в британском посольстве в Тегеране. Они сами об этом не знают, по крайней мере двое из них. Третий не придает этому значения. Пока. Это погребено в глубинах его сознания. Когда наступит время, все это всплывет. Из всего многообразия фактов, дат и мест меня только интересует британское посольство в Тегеране, только 30 ноября, только с 8 до 12 ночи. Да, день рождения. 30 ноября сэру Черчиллю исполняется 69 лет».

На подготовку операции ушло больше двух недель. Это только кажется, что организовать покушение невероятно просто. Все стали рабами голливудских мифов. В реальности трудностей значительно больше. Вы навьючены оружием и находитесь в другой стране, причем не европейской. Там ваш тип лица сам по себе примечателен на фоне местного ландшафта. И то, что у вас есть конспиративная квартира, мало что меняет. Против вас работают профессионалы, которые ничем не отличаются от местных жителей. Они тут свои. А вы – чужой, со всеми вытекающими из этого последствиями для дела.

Разумеется, резидентура Народного комиссариата внутренних дел тут же стала работать по немецким коммандос. Удалось получить информацию о том, где они находятся. Все шесть боевиков были схвачены. Когда Берлин узнал о провале группы, было решено отменить операцию. В Главном управлении имперской безопасности не тешили себя иллюзиями: если русским удалось оперативно засечь и обезвредить людей Скорцени, то нет никакого смысла посылать туда еще кого-то. Контрразведка начеку, вероятность нового провала чрезвычайно высока. Операция «Длинный прыжок» так и не состоялась.

А дальше начинается самое интересное во всей этой истории. Спустя двадцать лет после окончания Великой Отечественной войны Скорцени решил, что настало время делиться с благодарной аудиторией своими воспоминаниями. В частности, парижскому журналисту он поведал: «Утверждают, что я должен был со своей командой похитить Рузвельта во время Ялтинской конференции. Это глупость: никогда мне Гитлер не приказывал этого. Сейчас я вам скажу правду по поводу этой истории: в действительности Гитлер приказал мне похитить Рузвельта во время предыдущей конференции – той, что проходила в Тегеране. Но из-за различных причин это дело не удалось обделать с достаточным успехом».

То есть сам Скорцени подтверждает: операция готовилась. Но рукопожатным гражданам все равно кажется, что это была исключительно кремлевская провокация. Логика их рассуждений предельно ясна. Если «Длинный прыжок» не состоялся по воле Берлина, значит, вообще ничего не было. Мало ли какие проекты есть на бумаге. Главное в любом деле – результат. Раз в Сталина, Черчилля и Рузвельта не стреляли или не швырнули бомбу, то никакого покушения в принципе и не было. Подумать, а как проводить операцию почти без шансов на успех, им недосуг.

Я многократно говорил, что наши либералы унаследовали все худшие качества комиссаров. Это в первую очередь исключительное презрение к чужому мнению и принципиальное нежелание признавать собственные ошибки. Благодаря вот таким могучим интеллектуалам Красная Армия в годы Великой Отечественной войны несла иной раз слишком большие потери. Неважно, есть у тебя возможность успешного наступления или нет, – велено действовать решительно. Колебаться вредно, промедление смертельно. И бросались роты и батальоны зачастую в абсолютно бессмысленные со стратегической точки зрения атаки на деревни или высоты, которые ты иной раз на самой подробной карте не найдешь. Ведь главное – действовать.

И совершенно бездумно отправлялись солдаты в лобовую атаку, не обращая внимания на неподготовленность операции, огневые точки противника и минные поля. Без разведки, артиллерийской подготовки и авиационного прикрытия. Единственным итогом подобной тактики становилась гибель людей. И вот тут-то эти интеллектуалы с чувством выполненного долга начинают яростно звонить в вышестоящий штаб и орать: «Резервы, мать вашу, дайте резервы, операция на грани краха!» И если пополнение все-таки прибывало, все повторялось с самого начала. Без малейших угрызений совести.

Немцы воевать по такой методике оказались не готовы. Представьте себе такую картину. В тиши служебного кабинета сидит руководитель Главного управления имперской безопасности обергруппенфюрер СС и генерал полиции Эрнст Кальтенбруннер. Сидит и размышляет, как бы ему побольше и побыстрее уничтожить врагов Третьего рейха. И понимает, что «коммунистен, комиссарен унд юден» – это все же вторично. Нужно убить Сталина. Желательно вместе с Черчиллем и Рузвельтом. Как называл их фюрер, гениального типа, слабовольного алкоголика и парализованного архимасона. Без этого счастье всех партайгеноссе и прочих камрадов никогда не будет полным. И вызывает он своего друга Отто Скорцени. Только ему под силу провести столь дерзкую операцию.

Немедленно отбираются шесть отъявленных головорезов. Несколько дней подготовки, и они отправляются выполнять приказ своего горячо любимого фюрера – уничтожить лидеров стран антигитлеровской коалиции. Но следует провал. Скорцени отправляется к Кальтенбруннеру и докладывает: успешно осуществить покушение сложно. Коварные азиатские большевики взяли всех наших агентов. Руководитель Главного управления имперской безопасности напряженно думает. И признает в итоге правоту Скорцени. Посылать снова людей в Тегеран – обрекать их на верную смерть в сибирских лагерях. От плана отказываются.

Вопреки распространенным сегодня мифам, в СССР никто тайны из готовившегося покушения на Сталина, Черчилля и Рузвельта не делал. Уже 19 декабря 1943 года в газете «Правда» была опубликована любопытная информация: «По сообщению вашингтонского корреспондента агентства Рейтер, президент Рузвельт на пресс-конференции сообщил, что он остановился в русском посольстве в Тегеране, а не в американском, потому что Сталину стало известно о германском заговоре. Президент заявил, что вокруг Тегерана находилась, возможно, сотня германских шпионов. Для немцев было бы довольно выгодным делом, добавил Рузвельт, «если бы они могли разделаться с маршалом Сталиным, Черчиллем и со мной в то время, когда мы проезжали бы по улицам Тегерана».

Но дискуссия в обществе все равно не стихает. Было ли в действительности покушение на лидеров СССР, Великобритании и США во время конференции? Хотя спорить вообще не о чем. Историки службы внешней разведки уже, вероятно, себе мозоль на языке набили, повторяя из года в год одно и то же. Вот только слушать их категорически не желают, и совершенно напрасно. Ибо сразу выяснится, что отсутствует в принципе предмет полемики. Согласно рассекреченным архивным документам, первое донесение о том, что немцы готовят покушение на Сталина, Черчилля и Рузвельта, пришло от знаменитого советского нелегала Николая Кузнецова. Прошли те времена, когда эту фамилию знал каждый советский школьник. Поэтому для моих молодых читателей придется провести краткий ликбез.

Он лично ликвидировал одиннадцать генералов и высокопоставленных чиновников оккупационной администрации Третьего рейха. Список его жертв очень внушителен. Среди них – генерал Даргель, заместитель рейхскомиссара Коха, прославившийся карательными акциями против мирного населения, председатель Верховного суда на Украине Функ, вице-губернатор Галиции Бауэр, имперский советник Гель, генералы и офицеры вермахта и СС. Но Кузнецов был не просто ликвидатором, пусть и высочайшего класса. Он прежде всего был великолепнейшим разведчиком.

Именно Николай Иванович весной 1943 года получил ценнейшие разведывательные сведения о подготовке Третьим рейхом крупной наступательной операции в районе Курска с использованием новых танков «Тигр» и «Пантера». Кроме этого, Кузнецов выяснил точное местонахождение полевой Ставки Гитлера «Вервольф» под Винницей. В его непосредственную задачу входил сбор информации о передвижении воинских частей вермахта, о планах гестапо и СД, о поездках высокопоставленных сотрудников рейха по оккупированным территориям. Кузнецов справлялся блестяще.

Так вот, о покушении на Сталина, Черчилля и Рузвельта Николай Иванович узнал из беседы со штурмбаннфюрером СС фон Ортелем. Тот совершил непростительную ошибку для профессионального разведчика: случайно проговорился и не придал своим словам должного значения. А он всего лишь рассказал, как руководил разведывательной школой, где и готовились некоторые исполнители будущей операции. И даже пообещал привезти персидский ковер.

Не стоит также списывать со счетов знакомство советской агентуры с обстановкой в Тегеране. Именно благодаря этому удалось своевременно получить информацию о десантировании шести коммандос. Должен невероятно огорчить отрицающих покушение на лидеров стран антигитлеровской коалиции. В архиве службы внешней разведки хранится дневник унтершарфюрера СС Рокстрока. Он был радистом в той самой группе. Так вот, согласно этому безукоризненному свидетельству, мы можем судить, насколько серьезно немцы готовились к покушению.

Важно учитывать, что на помощь нашей нелегальной резидентуре в Тегеране были отправлены специальные оперативные группы Народного комиссариата внутренних дел и Главного управления контрразведки Народного комиссариата обороны. Совместными усилиями они предотвратили покушение на Сталина, Черчилля и Рузвельта. Это, кстати, возвращаясь к уже вечному вопросу о том, чем именно занимался СМЕРШ в годы Великой Отечественной войны.

Президент США пожелал лично увидеть кого-нибудь из офицеров, фактически спасших ему жизнь. Ему пошли навстречу. Сталин представил ему подполковника Кравченко. Рузвельт весьма удивился невысокому званию контрразведчика и попросил, чтобы за проявленный героизм он был произведен в генералы. Черчилль поддержал коллегу. Иосиф Виссарионович не стал отказывать союзникам по коалиции и произвел тридцатидвухлетнего сотрудника СМЕРШа в генерал-майоры.

И лишь в последние годы мы узнали про одного из главных героев той знаменитой операции советских спецслужб. Многие эпизоды биографии «Амира» едва ли когда-нибудь станут достоянием общественности. Существует непреложное правило: все, что относится к деятельности иностранных резидентур, не имеет срока давности. А значит, не подлежит рассекречиванию. Но и того, что нам сегодня известно, более чем достаточно, чтобы хранить память про этого безукоризненного советского офицера. Это Герой Советского Союза, полковник КГБ СССР Геворк Андреевич Вартанян.

В 1930 году, когда ему было шесть лет, его семья выехала в Иран. Отец Геворка был связан с иностранным отделом Объединенного государственного политуправления. Соответственно, командировка за границу проходила по линии разведки. Именно под влиянием отца он уже в 16 лет решил посвятить свою жизнь защите Родины на невидимом фронте. Геворк Андреевич так вспоминал спустя полвека про судьбоносную для него встречу в феврале 1940 года, когда он установил прямой контакт с резидентурой НКВД в Тегеране: «Я вышел на встречу с советским резидентом. Это потом я узнал, что Иван Иванович Агаянц – легендарный советский разведчик. Был он человеком строгим и в то же время добрым, теплым. Долго я с ним работал, до конца войны, и разведчика из меня сделал он. Занят был, но встречался со мною, учил, натаскивал».

Геворк Андреевич получил оперативный псевдоним «Амир» и первое задание: собрать группу из молодых и надежных ребят для помощи советской разведке. Вартаняну не составило труда справиться с этим: состав группы был интернациональным. Все они были выходцами из СССР и буквально горели любовью к Родине. Их было семеро, готовых сражаться с нацизмом. И пусть тогда еще никакой профессиональной подготовки у них не было, иной раз не это главное. Тонкостям наружного наблюдения они учились на ходу. Эту семерку, передвигавшуюся по Тегерану на велосипедах, Агаянц назвал «Легкой кавалерией». Потом их станет восемь – к ним добавится сестра одного из активных членов резидентуры Гоар. В дальнейшем она станет женой Вартаняна и проживет вместе с ним почти полвека на нелегальном положении.

В 1941 году двое из «Легкой кавалерии» попали под наблюдение полиции. Их пришлось срочно переправлять в Советский Союз. Вартанян, как имевший с ними постоянный контакт, был задержан полицией. Геворк Андреевич сделал вид, что готов сотрудничать. Согласился показать полиции людей, с которыми он якобы общался. Не обманул. Действительно показал. Только не тех. Мешавшие работать советской резидентуре были арестованы и провели в тюрьме полгода. Сам Вартанян пробыл в тюрьме три месяца.

Сегодня все почему-то уверены, что Иран в годы Великой Отечественной войны не представлял никакого интереса для немцев, а значит, и не таил опасности для Советского Союза. Наивное заблуждение. Речь даже не идет о стратегической важности региона, где сходились интересы великих держав. Достаточно будет одного факта: в те годы в Иране трудилось около 20 тысяч граждан Третьего рейха. Торговцы, банкиры, инженеры, военные инструкторы… Идеальная среда для внедрения нелегалов. Руководил резидентурой штурмбанфюрер СС Франц Майер, и был он явно не из последних разведчиков в мире. Не забываем также про иранцев, работавших на Третий рейх. Группа Вартаняна выявила более 400 агентов. После советско-британской оккупации страны в августе 1941 года они были арестованы. Многие были потом успешно перевербованы для работы на СССР и Великобританию.

Но из этого вовсе не следует, что советские и английские нелегалы ходили по Тегерану под ручку и коротали вечера в неспешных беседах о творчестве мастеров фламандской живописи. Ничего подобного. Да, они были в тот момент союзниками, но кто знает, что последует завтра? Именно поэтому Вартанян получил из Москвы приказ поступить в открытую в Иране британскую разведшколу. Там готовили агентов для заброски в СССР. Геворк Андреевич смог установить личности обучавшихся, что помогло обезвредить их после отправки на задание. Последовал закономерный протест советской стороны, и разведшкола была закрыта.

С таким послужным списком девятнадцатилетний Геворк Вартанян и подошел к операции «Длинный прыжок». Благодаря действиям агентуры удалось установить, что немцы перекрасили волосы хной, один из группы изображал муллу. Сначала оружие, снаряжение и рацию везли на верблюдах, но в Тегеран доставили уже на грузовике. Конспиративная квартира (вернее, вилла) находилась в самом центре города, недалеко от посольств Великобритании и СССР. Очень удобно для организации наблюдения. Именно оттуда радисты вышли на связь с Берлином. Это их в конечном счете и сгубило.

Группа Вартаняна совместно с английскими коллегами запеленговала передачу. Сообщения смогли расшифровать. После тщательной подготовки операции все немецкие коммандос были захвачены. Некоторых удалось перевербовать. Началась привычная в таких случаях радиоигра. И тут встал логичный вопрос: стоит ли продолжать операцию? Покушение на Сталина – вовсе не шутка. Еще неизвестно, как отреагирует Москва и лично нарком Лаврентий Берия. А он мог и погоны за такое сорвать, и голову с плеч.

Действительно, поставим себя на место Берии. Наденьте мысленно пенсне и отправляйтесь на прием к Сталину в Кремль. Вы во всех деталях рассказываете великому вождю о ходе операции и в конце говорите: мы предлагаем передать в Берлин информацию, что все готово к приему основного отряда Скорцени. А есть ли, товарищ Берия, гарантия, что не переиграет нас главный гитлеровский диверсант? – спросит Сталин и пристально посмотрит вам в глаза. И пока вы будете думать, великий вождь продолжит неторопливо задавать вопросы. Вы убеждены, что не подали перевербованные немцы своим подельникам сигнал о работе под контролем? А если групп будет не одна, а две? И не может ли так получиться, что исполнители покушения уже находятся в Тегеране, а все происходящее – дезинформация?

Согласимся, вопросы логичные. Отвечать на них нужно так, как требует Сталин: четко и кратко. И что мог бы сказать в такой ситуации народный комиссар внутренних дел? Гарантии того, что сигнал о работе под контролем не подан, у него нет. Как нет и уверенности в том, что пленные диверсанты сказали всю правду без утайки. Стоит ли ради этого рисковать жизнью любимого вождя ради взятия в плен Скорцени? Ответы очевидны. Именно поэтому в Берлин передали донесение: группа раскрыта, обеспечить проведение операции не представляется возможным. Только после этого руководство Главного управления имперской безопасности отказалось от «Длинного прыжка».

Дальнейшее было делом техники. За несколько дней до начала конференции лидеров стран антигитлеровской коалиции были проведены аресты немецких агентов. Последним взяли резидента. Штурмбаннфюрер СС Франц Майер ушел в глубокое подполье. Его удалось найти на армянском кладбище, где он работал могильщиком. Отрастил бороду и покрасил ее – не помогло. Обидно ему было сознавать, что главную операцию спецслужб Третьего рейха сорвала группа юношей под руководством девятнадцатилетнего Геворка Вартаняна. Некоторые из арестованных агентов были переданы англичанам, остальных вывезли в Советский Союз.

Проведению конференции больше ничего не мешало. Необходимо хотя бы кратко рассказать о том, что на ней происходило. Даже не в политическом смысле – об этом сегодня известно достаточно хорошо, – а в психологическом. Ведь готовившееся покушение на лидеров СССР, Великобритании и США было хоть и важным событием, но отнюдь не ключевым в те дни. Это сегодня, когда говорят про Тегеран-43, сначала вспоминают сорванную операцию Скорцени и лишь потом, да и то мимоходом, сами переговоры.

А ведь англо-советские отношения после визита Черчилля в Москву, когда он заявил Сталину, что второго фронта в 1942 году не будет, были в тот момент весьма натянутыми. Неудачи с поставками вооружения в северные порты СССР их только усугубили. В письме от 17 июля британский премьер сообщил, что на некоторое время посылка конвоев прекращается. Сталин ответил достаточно резко. Это был полный достоинства резкий протест против решения союзников в то время, когда Красная Армия находилась в угрожающем положении под Сталинградом и остро нуждалась в поставках сырья и вооружений.

Второго фронта все не было, и англо-советские отношения закономерно продолжали ухудшаться. Личный представитель президента США Уилки заявил в Москве, что в Белом доме были не против начала военной операции против Третьего рейха в 1942 году, но Черчилль и английское военное командование чинили препятствия. Разгром армии Паулюса под Сталинградом несколько смягчил жесткость Сталина в отношении к союзникам по коалиции.

Параллельно советский лидер распустил Коминтерн. В условиях Второй мировой войны идеи всемирной революции окончательно перестали быть актуальными. А вот Запад они, конечно же, пугали. Именно поэтому упразднение организации было с удовлетворением и пониманием воспринято союзниками. В октябре 1943 года в Москве состоялась конференция министров иностранных дел стран антигитлеровской коалиции. Переговоры прошли в дружественной атмосфере. Иден и Корделл с удовлетворением восприняли возможность обсудить послевоенную политику со Сталиным и Молотовым. Принятое совместное заявление было важным шагом к образованию Организации Объединенных Наций. Дальше последовала Тегеранская конференция союзников.

Первое заседание состоялось днем 28 ноября в советском посольстве. Английская и американская делегации насчитывали по 30 человек, тогда как со Сталиным были только Молотов, Ворошилов и переводчик Павлов. Выступая на конференции, лидер СССР говорил взвешенно, спокойно, свои мысли выражал весьма четко и лаконично. Больше всего его раздражали длинные и туманные речи, которыми зачастую грешил Черчилль. На конференции Сталин проявил интерес к непосредственным военным планам союзников, особенно относительно второго фронта. Он также много говорил о послевоенном устройстве Европы, будущем Польши и Германии, об установлении и сохранении мира.

Черчилль и Рузвельт много и охотно говорили о боевых действиях в Восточном Средиземноморье, о вовлечении в войну Турции, о посылке англо-американских кораблей в Черное море. О чем угодно, кроме открытия второго фронта. Сталин же вновь вернулся к вопросу о высадке союзников во Франции. Распылять силы на операции в Средиземноморье было бы ошибкой. Надо все усилия сосредоточить на операции «Оверлорд». Черчилль, всегда увлекавшийся множеством вариантов в планах, противопоставлял этому возможность операций на Балканах. Терпение Сталина иссякло.

К концу заседания 29 ноября советский лидер, глядя в глаза премьер-министру Великобритании, сказал: «Я хочу задать господину Черчиллю очень прямой вопрос относительно операции «Оверлорд». Премьер-министр и британская делегация действительно верят в эту операцию?» – «Если вышеуказанные условия для этой операции будут созданы ко времени, когда она назреет, мы будем считать своим прямым долгом перебросить через Ла-Манш все имеющиеся у нас в наличии силы против немцев», – ответил Черчилль. Это был типичный ответ опытного дипломата, полный оговорок и риторики. Сталин же хотел услышать простое «да», но от комментариев воздержался.

30 ноября Черчиллю исполнилось 69 лет. Как он вспоминал позднее, это был очень насыщенный событиями и памятный день. Утром британский премьер-министр попросил Сталина встретиться с ним, чтобы объясниться по поводу операции «Оверлорд». Переговоры продолжалась менее получаса. Черчилль сказал, что он полностью поддерживает план высадки союзников во Франции, но не согласен с американским планом высадки в районе Бенгальского залива против японцев. Сталин вновь подчеркнул важное значение высадки на севере Франции и сказал, что эта операция будет поддержана мощным наступлением советских вооруженных сил. К удовольствию Иосифа Виссарионовича, открытие второго фронта было назначено на май 1944 года.

Вечером на ужине отмечали день рождения Черчилля. Однако он был омрачен одним неприятным инцидентом. Рузвельт произносил тост в честь начальника Генштаба Великобритании генерала Брука, но вдруг поднялся Сталин и заявил, что хочет продолжить тост. Затем он сказал, что Брук недостаточно дружелюбно относится к Красной Армии, не отдает должного ее прекрасным качествам, и он надеется, что в дальнейшем он будет питать больше дружеских чувств к солдатам Красной Армии.

Брук был очень удивлен такими словами и решил ответить: «Я весьма удивлен, что вы, маршал, сочли необходимым выразить мне обвинения, которые не имеют под собой абсолютно никаких оснований. Вас ввели в заблуждение подобные макеты, и вы не заметили истинных чувств дружбы, которые я питаю к воинам Красной Армии». С непроницаемым лицом Сталин повернулся к Черчиллю и сказал: «Мне нравится этот человек. Он говорит правду. Я должен поговорить с ним потом». После ужина английский генерал подошел к нему и вновь выразил недоумение по поводу высказанных обвинений. Сталин, улыбнувшись, ответил: «Дружба, которая возникает из недоразумения, – самая крепкая». И крепко пожал руку англичанину.

Черчилль, по наблюдению его врача, в присутствии Сталина обычно нервничал. Советский лидер часто ставил английского премьер-министра в затруднительное положение своим незаурядным, дисциплинированным умом, евразийским взглядом на проблемы, тайной, которую Черчилль не в силах был понять. Но больше всего – реальностью абсолютной и непоколебимой власти, с которой главе британского правительства никогда не приходилось сталкиваться. Он старался добродушно воспринимать колкости и шутки Сталина, но однажды, на том памятном ужине, он так и не понял, шутил Сталин или говорил серьезно, и сорвался.

Говоря о наказании немцев после войны, Сталин сказал, что их Генштаб надо ликвидировать и что военная мощь Германии зависит от 50 тысяч офицеров, которых надо расстрелять. Может быть, это было сказано и серьезно, но фельдмаршал Паулюс и другие немецкие офицеры уже находились в советском плену, и отношение к ним было вполне уважительным.

Сталин верховенствовал на конференции. Его замечания были краткими и четкими, всегда били в точку. Он ни разу не ошибся в оценках военной обстановки. В этом отношении он превосходил и Рузвельта, и Черчилля. Обладая очевидным величием и незаурядностью, он не был лишен обаяния и иногда излучал простое человеческое тепло, что компенсировало его требовательность и непомерную жесткость, когда он защищал то, в чем видел интересы Советского Союза.

А теперь предлагаю вновь вернуться к тому самому «Длинному прыжку». Наблюдается парадоксальная коллизия. Либеральные граждане категорически не хотят верить в покушение на глав трех государств. Архивные документы в России сплошь сфальсифицированные, это понятно даже ребенку. Ветеранам КГБ СССР они не доверяют по определению. Но зато с огромным восторгом цитируют мемуары Скорцени. Разумеется, не в части Тегеранской конференции. Тут они считают, что знаменитый диверсант немного заговорился. А вот в остальном он категорически прав.

Должен их огорчить. Тот самый «коммандос рейха № 1» и «гений секретных операций» не совершил ничего, что может восприниматься как образец действий специальных служб. В чем он несомненно достиг грандиозного успеха, – так это в самопиаре. Скорцени с таким редким усердием рекламировал свои свершения, подлинные и мнимые, что в какой-то момент все в мире уверовали: это гений диверсионной работы, которому необходимо слепо поклоняться.

И совершенно напрасно. Разбирать подробно все его многочисленные воспоминания и размышления я не стану. Это вообще тема, пожалуй, отдельной большой книги «Неправда в мемуарах битых немецких стратегов и гениев, которым помешал победить ничтожный фюрер и скверная погода в России». Пока же предлагаю пробежаться по страницам книги Скорцени, внимательно присмотреться к его откровениям, отнестись критически и потом ответить самим себе на простой вопрос: можно ли целиком и полностью им доверять?

Вот, к примеру, июнь 1941 года. Скорцени описывает, как его дивизию перебросили на территорию генерал-губернаторства (так во время оккупации называлась Польша). На самой границе СССР он готовился принять участие в боях с большевизмом. И сразу же совершен нордический подвиг: штурм Брестской крепости. Супердиверсант ковал себя в огне, как и положено каждому настоящему викингу. Валгалла замерла от такого безукоризненного проявления подлинного воинского духа. А я, прежде чем замирать в немом восторге, задам необычайно простой вопрос: вас совсем ничего не смущает в этом рассказе? Подскажу: все дело в части, в которой служил Скорцени. Напоминаю тем, кто уже забыл. Моторизованная дивизия войск СС «Дас Райх» входила в состав 46-го моторизованного корпуса 2-й танковой группы Гудериана, наступавшей в составе группы армий «Центр». Дивизия действовала южнее Минска, переправилась через Днепр у Могилева, принимала участие в боях у Ельни. А Брестскую крепость штурмовала 45-я пехотная дивизия вермахта. К ней, как несложно догадаться, Скорцени не имел никакого отношения. Если, конечно, не считать национальность. Дело в том, что она изначально комплектовалась из австрийцев.

Ладно, это не принципиально. Дело вкуса. Европейскому читателю гораздо приятнее будет узнать, что Скорцени не был замечен в многочисленных военных преступлениях дивизии «Дас Райх», а стоически штурмовал Брестскую крепость. За это, видно, и получил Железный крест 2-го класса. Потому что иных подвигов за гением диверсионной работы не числится. В воспоминаниях описан вообще лишь один пример: во главе пятерых солдат он отправился проложить связь с тылом дивизии. Почему этим должен заниматься офицер артиллерийского дивизиона, а не штабные связисты, нам не объясняют.

Дальше – больше. В битве под Москвой, где до того непобедимый вермахт испытал первое унижение, Скорцени не участвовал – лечил в Вене приступ воспаления желчного пузыря. На этом его подвиги на фронте и завершились. Что не помешало размышлять на страницах книги о том, почему не была взята Москва. Откроем воспоминания Скорцени: «Стратегия войны у рейха была лучше, наши генералы обладали более сильным воображением. Однако, начиная с рядового солдата и до командира роты, русские были равны нам – мужественные, находчивые, одаренные маскировщики. Они ожесточенно сопротивлялись и всегда были готовы пожертвовать своей жизнью. Когда наши позиции были атакованы вновь прибывшими сибирскими дивизиями, наши потери превысили 75 процентов».

Самому Скорцени явно не хотелось пополнить собой список безвозвратных потерь вермахта. Он прекрасно понимал, что шансов выжить в этой мясорубке будет не очень много. Не ожидал он такого ожесточенного сопротивления от недочеловеков. А значит, безопаснее выполнять задания горячо любимого фюрера где-нибудь в другом месте. Можно в Европе, где тебя не обстреливают коварно вездесущие русские партизаны. А еще лучше – в глубоком тылу.

Знаменитое освобождение Муссолини только на первый взгляд кажется блестящей операцией спецслужб, которую старательно изучают спецназовцы всего мира, в глубине души мечтая повторить хоть какие-нибудь ее элементы, если уж невозможно превзойти ее в целом. Так вот, если внимательно изучить детали той акции, вы придете к прямо противоположным выводам. Напомню, что диверсанты должны были прилететь на планерах. Согласимся, задумано эффектно, даже талантливо. За исключением некоторых пустяков. Два планера разбились. 31 диверсант погиб, еще 16 получили тяжелые травмы. Таким образом, потери составили свыше 40 % еще до начала операции. И счастье Скорцени, что охранники Муссолини не открыли стрельбу. Едва ли кто-то ушел бы живым из той заварушки.

Настоящей катастрофой закончилась его попытка оказать помощь отряду немцев в районе реки Березины. Дело в том, что Скорцени стал классической жертвой дезинформации. Никакого отряда к тому моменту уже давно не существовало. 18 августа 1944 года советский разведчик Александр Демьянов, которого немцы считали своим агентом под псевдонимом «Макс», доложил: в районе Березины более двух тысяч солдат и офицеров вермахта чудом избежали разгрома. Требуется немедленная помощь. Скорцени отправил на разведку восемь парашютистов. Все они были пойманы, некоторые согласились работать на НКВД и гнать дальше в Берлин дезинформацию.

А теперь откроем воспоминания гения диверсионной работы и посмотрим, как он описывает эти события: «Наше радио уловило ответ. Сначала прошел настроечный сигнал, затем особый сигнал, означавший, что наши люди вышли на связь без помех (нелишняя предосторожность: отсутствие сигнала означало бы, что радист взят в плен и его силой заставили выйти на связь). И еще великолепная новость: отряд существует».

Не скрывая радости, Скорцени взялся помогать. Для поддержки отряда было отправлено 13 радиостанций, 255 грузов с вооружением, обмундированием, продовольствием, боеприпасами и медикаментами. Не каждый интендант достигнет таких успехов в своей работе. И все это добро, разумеется, досталось сотрудникам НКВД. Но самое удивительное, что в марте 1945 года несуществующему отряду скинули с самолетов Железные кресты и пустые наградные листы, а командир был даже повышен приказом Гитлера в звании и стал кавалером Рыцарского креста.

Слышу возражение: откуда Скорцени было знать про секретную операцию советской контрразведки? Он получил информацию, проверил ее и действовал, как и положено в таких случаях. С этим я не спорю. Лишь скромно обращаю ваше внимание на нюансы. Март 1945 года. До краха тысячелетнего рейха остаются считаные недели. А где-то в белорусской глуши уже семь месяцев героически тонет в болотах и питается шишками немецкий отряд. И Скорцени не делает ни малейшей попытки проанализировать ситуацию, трезво взглянуть на вещи. Но защитники гения на такие мелочи никакого внимания не обращают.

Но все это лишь прелюдия к апогею. Арденнская операция. Гитлер поручает захватить мосты и обеспечить тем самым успех немецкого контрнаступления. Действовать предстояло смело и решительно. Сил не жалели. В триумф искренне верили. Скорцени, не мелочась, формирует для выполнения задания танковую бригаду. 3300 солдат и офицеров, включая мотопехоту, артиллерийские и противотанковые подразделения. Их предполагалось одеть в американскую форму и дать соответствующее оружие. Разумеется, все они должны были говорить по-английски.

Согласимся, смелый замысел. Едва ли найдется в истории сопоставимый пример диверсионной операции. Молодец Скорцени, каждую мелочь продумал, каждый нюанс рассчитал! Лишнее доказательство того, что в Тегеране ему немного не повезло. А так бы точно осуществил покушение на лидеров антигитлеровской коалиции. Куда там Сталину и Черчиллю с Рузвельтом тягаться с таким-то исполином!

Признаюсь честно: я тоже так считал, когда четверть века назад впервые читал мемуары главного диверсанта. Был потрясен глубиной замысла и масштабом исполнения. И так же был уверен: спасло Иосифа Виссарионовича в Тегеране только чудо. И лишь потом, спустя годы, когда стали доступны во множестве источники по теме, я пришел к закономерному выводу: все это сплошная и безостановочная хлестаковщина. Выведенная, впрочем, на мировой уровень и с огромным успехом тиражируемая многими до сих пор.

Подождите возмущаться, сейчас я вам все популярно объясню. Уверяю, через пару минут вы придете точно к такому же выводу. Для начала вот вам маленький факт: из трофейной техники, которой предстояло вооружить ту самую бригаду, Скорцени получил целых два американских танка (один из которых был к тому же сломан), десяток бронемашин и грузовиков, а также несколько джипов. Вы сами, надеюсь, понимаете, что этого очень мало. И Скорцени принимает мудрейшее решение: недостаток техники возместить немецкими «тиграми» и самоходными установками «Фердинанд». То есть фактор внезапности сразу выбрасывается. Потому что только форменный идиот, увидев, что на тебя движется колонна «тигров» при поддержке «фердинандов», радостно воскликнет: о, это же наши парни из Алабамы и Кентукки, зададим мы немцам нынче жару!

На этом неприятности не закончились. Больше того, они с этого только начинаются. Стрелкового оружия на всю бригаду Скорцени также категорически не хватило. Боеприпасы почему-то взорвались, и вооружить удалось лишь одну роту. Вместо американской формы головотяпы-интенданты зачем-то прислали английскую, да еще и с нашитыми на нее знаками военнопленных.

Но даже и это еще не все. Со знанием английского языка случилась форменная катастрофа. Во всей бригаде (а это, напомню, более трех тысяч человек) читать Шекспира в подлиннике способны были только десять бойцов. Что характерно, это были моряки. Остальные могли успешно исполнять роль только глухонемых американцев в английской форме со знаками военнопленных.

В результате, даже собрав в одну роту всех знающих язык противника и вооружив их правильным оружием, Скорцени ничего не достиг бы. Потому что именно у этих людей в принципе не оказалось никаких навыков диверсионной работы. И выполнить поставленную фюрером задачу они не могли бы при всем своем желании.

Я рассказываю столь подробно про этот яркий пример жизни в интеллектуальном тумане лишь с одной целью. Показать, что с таким подходом к делу совершить покушение на Сталина, а тем более на всех вместе лидеров стран антигитлеровской коалиции невозможно, как ни бейся. Да, мог быть достигнут какой-нибудь промежуточный успех. Так и получилось. План был дерзкий и на первом этапе сработал. Но провал – единственный и закономерный итог всей подобной деятельности.

Однажды один из представителей партии социалистов-революционеров с горечью заметил: «На тирана послали барышню с хлопушкой. Стоит ли удивляться неудаче?» Если кто-то не понял, речь шла о знаменитом покушении Каплан (я о нем подробно писал в книге «Тайна личности Ленина»). Так вот, эта методология «на тирана с хлопушкой» ярко проявилась и в данном случае. Несопоставимы масштабы Черчилля и Рузвельта со Скорцени. Про сравнение, даже гипотетическое, со Сталиным и говорить не приходится.

Скажу больше: во всем Третьем рейхе не нашлось ни единой фигуры, которой была бы под силу подобная акция. В следующей главе мы подробно рассмотрим еще одну попытку покушения на Сталина, и все с тем же результатом – между нулем и ничем. Одно дело – уничтожать людей в концлагерях, сжигать дотла деревни, вешать, расстреливать, морить голодом. И совсем другое – продемонстрировать хоть какую-то игру ума. С этим у исполнителей грандиозных замыслов фюрера категорически не сложилось.

Но при этом неправильно сознательно принижать деятельность советской контрразведки, а именно этим сегодня занимаются многие публицисты. В данном случае НКВД и ГУКР СМЕРШ сработали блестяще, проведя образцовую операцию. Больше того – по сути, сформировав новые законы жанра. И огромная историческая несправедливость состоит в том, что Агаянц и Вартанян сегодня никому не известны, даже в России. Что уж тут говорить про Запад!

Убежден: будь в активе ЦРУ подобные операции, о них бы напоминали всем с завидным постоянством и необычайным упорством. Выходили бы подробные биографии, печаталась бы приключенческая литература, на основе которой Голливуд потом снимал бы один блокбастер за другим. Собственно, ровно это мы и наблюдаем в случае со Скорцени, хотя поводов для безостановочной глорификации своей персоны он предоставил, мягко говоря, немного. Но свято место пусто не бывает. И именно поэтому все ассоциируют «Длинный прыжок» исключительно с гитлеровским диверсантом, а вовсе не с теми, кто его переиграл.

Справедливо ли это? Прозвучит, наверное, парадоксально, но чекисты той эпохи жили по принципу «Когда начинаются выстрелы, разведка заканчивается». Скорцени любил бряцать оружием. Агаянц и Вартанян считали, что мысль всегда должна опережать действие. Так они и войдут в историю. Гитлеровский диверсант – объект восхищения у европейского обывателя, нелегалы – у российских интеллектуалов. Каждому свое.