Первомай Тухачевского

Приступаю к этой главе не без внутреннего содрогания. С темой заговора Тухачевского я в той или иной степени связан почти четверть века. Прочитал многое из того, что было опубликовано в СССР и современной России, русской эмиграции и мировой печати тех лет. Появлявшиеся рассекреченные документы заставляли по-новому смотреть не то что на отдельные нюансы, но иной раз и на всю историю целиком. Существовал заговор или не существовал? Планировали убить Сталина или нет? По этому простому вопросу никакого консенсуса в обществе за последние годы не произошло. Сторонники Сталина уверены, что заговор был, и гневно клеймят маршала-предателя. Либерально настроенные граждане с этим категорически не согласны, при этом также не пылая особой любовью к Тухачевскому. Они ежедневно сходятся в ожесточенных схватках в Интернете, строго соблюдая традицию.

Вы никогда не пытались проследить, как менялось отношение в обществе к тем событиям? Поверьте мне, это невероятно увлекательно. Своей бесконечностью это напоминает латиноамериканский сериал. В 1937 году объявили, что герой Гражданской войны маршал Тухачевский оказался подлым врагом. Страна согласилась и потребовала сурово наказать негодяя, что и было оперативно исполнено. С тем и жили без малого двадцать лет, пока в 1956 году новый Генеральный секретарь КПСС Никита Хрущев не взялся бороться с культом личности и его последствиями.

Дело Тухачевского стало одним из ключевых аспектов начавшейся в обществе десталинизации. Стране объявили, что Михаил Николаевич был гений, каких до него не видел свет, и лишь его подлое убийство позволило мотоциклистам из дивизии СС «Мертвая голова» в 1941 году въехать в Химки. Граждане СССР привыкли слепо во всем доверять мудрому мнению родной партии и потому немедленно согласились с новой оценкой. По стране пронесся вал всенародного прославления Тухачевского. Как и всегда в таких случаях, без малейшей попытки критического анализа. Партия сказала, что был он гением, – не нам спорить с этим!

После отставки Хрущева наступила эпоха застоя и в возвеличивании маршала. Нет, его, как и прежде, превозносили до небес, но уже не столь всенародно и без стихийного энтузиазма масс. Но зато в годы перестройки с лихвой наверстали упущенное. Редкая неделя проходила без статьи в одном из центральных изданий про гениального полководца и ничтожного параноика Сталина, истребившего весь цвет РККА. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что многие советские школьники той эпохи могли без запинки произнести фамилии всех казненных вместе с Тухачевским гениев военной мысли. И не просто фамилии, а еще и со званиями.

Я хорошо помню то эпическое время. Сам с пионерским азартом на уроках политинформации и переменах рассуждал про подлейшее в мировой истории истребление светочей стратегических и тактических решений, титанов мысли и дел: командармов 1 ранга Якира и Уборевича, командарма 2 ранга Корка, комкоров Эйдемана, Путну, Фельдмана, Примакова, армейского комиссара 1 ранга Гамарника. И, конечно же, маршала Тухачевского. Что ни имя, то легенда Гражданской войны, гордость Рабоче-крестьянской Красной Армии. Символы славных побед над белогвардейцами и Антантой. Опора всего мирового пролетариата. Это словно о них писал основательно позабытый сегодня Эдуард Багрицкий: «А в небе над толпой военной, с высокой крыши, в дождь и мрак, простой и необыкновенный, летит и плещет красный флаг».

Потом наступили лихие 90-е годы. На волне распада страны и последовавшего постоянного национального унижения многие взялись переосмысливать сталинскую эпоху. Искали в ней утешения и благополучно находили. А потом ускоренным темпом неслись к чистой, как слеза комсомолки, абсолютной апологетике 30-х годов. Для этих людей Иосиф Виссарионович стал во всем и всегда правым, а Тухачевский, по их мнению, был жалким наймитом иностранных разведок. Не очень понятно, правда, каких именно, но кого и когда останавливали подобные пустяки, если все и так предельно ясно? С таким подходом к тем событиям мы и пришли в наше время. Привычно и отчасти счастливо продолжаем жить в знакомой парадигме «предатель – жертва произвола».

Теперь уже торопиться некуда. Все, что можно, уже сказано и написано десятки раз. Только вот с осмыслением этой темы по-прежнему плохо. Как, впрочем, и с пониманием всех иных непростых событий 30-х годов. Со времен блистательного определения Пушкина «мы ленивы и нелюбопытны» ничего, к сожалению, не изменилось. Только значительно хуже стало. Читать многие категорически не хотят. Им приятнее рвать на себе тельняшку аж до каблука хромового сапога и ожесточенно спорить. Идти по этому пути контрпродуктивно. Поэтому предлагаю спокойно и взвешенно изучить факты, документы, свидетельства и показания. Оценить их. Обдумать. И только после этого ответить самим себе на тот самый вопрос: пали ли маршал Тухачевский и его боевые соратники жертвами сталинской подозрительности или заговор с целью захвата власти и попутным убийством Генерального секретаря Всесоюзной Коммунистической партии большевиков действительно существовал?

Для затравки – одна цитата. Яркая, показательная и удивительная. «Мы должны ориентироваться на новую Германию. Германии, по крайней мере в течение некоторого времени, будет принадлежать гегемония на Европейском континенте. Я уверен, что Гитлер означает спасение для нас всех». Как вы думаете, кто это сказал? Нет, не Черчилль. И не Даладье. И даже не Троцкий, которого привычно можно обвинить в любой гнусности, подлинной и мнимой. Эти слова произнес первый заместитель народного комиссара обороны, маршал Советского Союза, кавалер орденов Ленина и Красного Знамени Михаил Николаевич Тухачевский. Оценили? Прониклись? Вы хотя бы раз слышали от защитников умученного гения про необходимость ориентации на фюрера? Можете не отвечать.

В данном случае интересны даже не столько сами слова, сколько обстоятельства их произнесения, место и адресация. Так вот, это было сказано в Париже, на приеме в советском посольстве. Обращался Тухачевский к министру иностранных дел Румынии Титулеску. Вдумайтесь в ситуацию. Идет дипломатический прием. Тухачевский – официальный представитель СССР. И в беседе с гражданином страны, чья разведка считалась в Москве одним из главных и самых опасных противников, позволяет себе вслух подобные высказывания. Это свидетельствует либо о вопиющей глупости человека, либо о чувстве полной вседозволенности. У некоторых людей эти качества успешно совмещаются.

Тухачевский до этого побывал в Берлине. Увиденное перевооружение вермахта, освободившегося от кабальных условий Версальского мира, весьма его вдохновило. «Красный Бонапарт», известный своей сильнейшей любовью к милитаризму, несколько раз за вечер повторил: «Они уже непобедимы». Согласимся, несколько странная оценка из уст первого заместителя наркома обороны СССР. За границей, тем более находясь на дипломатическом приеме, он должен был бы без устали превозносить родную Рабоче-крестьянскую Красную Армию. Ту самую, несокрушимую и легендарную, в боях познавшую радость побед. Но именно этого почему-то не произошло.

Многочисленным защитникам великого Тухачевского нет никакого дела до таких малоприятных подробностей. У них существуют свои пять заповедей, успешно сформулированных еще во времена первой десталинизации имени Хрущева. И следуют они им неукоснительно, на зависть самым ретивым деятелям святой инквизиции. Схематично святое писание для секты свидетелей Тухачевского выглядит следующим образом:

1. Во всей мировой истории не найдется военного гения, даже близко сравнимого с Михаилом Николаевичем.

2. Он единственный предсказывал грядущую войну с Третьим рейхом, а глупый Сталин только и делал, что мешал ему.

3. Тухачевский был настолько исполином разума, что и Сталин, и Гитлер мгновенно покрывались мокрой испариной при одном лишь упоминании его славного имени.

4. К 1937 году фюрер боялся Тухачевского уже просто панически. Он подкинул Сталину фальшивый компромат на маршала, в надежде, что того немедленно расстреляют. Так и произошло.

5. Если бы Сталин не прислонил гения к стенке, 22 июня 1941 года Гитлер просто не посмел бы напасть на Советский Союз.

Ни годы перестройки и нового мышления, ни публикация многочисленных архивных документов не смогли повлиять на мироощущение «шестидесятников» и их идейных последователей. Очень упорные в своих заблуждениях люди. Информация о том, что Тухачевский использовал газы при подавлении Тамбовского восстания (с нашей сегодняшней точки зрения это классическое преступление против человечества), не только не пошатнет веру в могучего стратега, но даже не заставит их хоть на секунду задуматься. Посмотрят одухотворенным взором сквозь вас и продолжат заученно повторять заповеди. Им хорошо в своем уютном мире.

Во времена Хрущева появилась и была блестяще отточена версия о том, что глупый Сталин поверил фальшивым документам о заговоре Тухачевского, которые подготовили по указанию Гитлера. В очень кратком изложении она выглядит так. Бывший белогвардейский генерал Николай Скоблин, ставший успешным советским разведчиком, 16 декабря 1936 года сообщил представителю немецкой разведки, что в СССР готовится военный заговор, во главе которого стоит первый заместитель наркома обороны маршал Тухачевский, с которым он совсем недавно провел тайные переговоры в Лондоне.

Верхушка заговорщиков находится в контакте с генералами вермахта и разведывательной службы Третьего рейха. Естественно, немцы тут же ухватились за возможность одним ударом обезглавить всю Рабоче-крестьянскую Красную Армию. На высочайшем уровне были изготовлены фальшивки, которые спустя некоторое время оказались на столе у Сталина. Мнительный вождь тут же репрессировал всех своих стратегов, что, разумеется, сказалось в 1941 году. Отражать гитлеровскую агрессию оказалось некому. В результате за беспробудную сталинскую дурь и невероятную глупость мы получили четыре года страшной войны и заплатили за победу цену в 27 миллионов бесценных человеческих жизней.

Прошли годы. Эта теория постепенно наполнялась дополнительными подробностями. Сталин представал в ней исключительно умственно неполноценным и бездарным ничтожеством. Ни единого проблеска разума не наблюдалось у Иосифа Виссарионовича. Но, справедливости ради, эту историю придумали не ретивые перья советского агитпропа, выполняя решительное указание Хрущева. Они ее элегантно позаимствовали у бывшего руководителя немецкой разведки Вальтера Шелленберга и его тезки, советского перебежчика на Запад Кривицкого. Их откровения были украшены красочными подробностями – и блюдо готово, извольте отведать.

Давайте разбираться. Начнем со свидетельства главного советского диверсанта генерала Судоплатова. Он категоричен: «Миф о причастности немецкой разведки к расправе Сталина над Тухачевским был пущен впервые перебежчиком Кривицким, бывшим офицером разведки. Выдумку ставшего в эмиграции психически неустойчивым человеком позднее использовал Шелленберг в своих мемуарах, приписав себе заслугу в фальсификации дела Тухачевского».

Упомянутый Шелленберг в своих послевоенных мемуарах сообщает удивительные детали блестящей операции германских спецслужб: «Сталин предложил деньги за материалы о «заговоре». Гейдрих потребовал три миллиона золотых рублей. Часть «иудиных денег» я приказал пустить под нож, после того как несколько немецких агентов были арестованы ГПУ, когда они расплачивались этими купюрами».

Не будем мелочными и не станем ехидно спрашивать, как можно пустить под нож золотые монеты? А главное – зачем? Это – второстепенный момент. Главное состоит в том, что великолепно сработанная немцами фальшивка почему-то никогда не фигурировала ни на допросах, ни на процессах 1937 года, да и позднее тоже. В следственных делах обвиняемых, в архивах ЦК КПСС и КГБ СССР нет ни слова про эти документы. И вот тут возникает вопрос: какой смысл было тратить три миллиона рублей царским золотом, чтобы полученные материалы тут же куда-то таинственно исчезли?

Снова обратимся к воспоминаниям Павла Судоплатова: «Как непосредственный куратор немецкого направления наших разведорганов в 1939–1945 годах утверждаю, что НКВД никакими материалами о подозрительных связях Тухачевского с немецким командованием не располагал. Так называемые компрометирующие материалы об амбициях Тухачевского, поступившие из-за рубежа, были не чем иным, как выдержками из материалов зарубежной прессы».

С Судоплатовым полностью согласен и бывший в то время начальником отдела «Иностранные армии Восток» в германском Генеральном штабе генерал-майор Карл Шпальке: «Ни СС, ни какой бы то ни было партийный орган не были в состоянии вызвать или только запланировать падение Тухачевского или его окружения. Не хватало элементарных предпосылок, а именно знания организации Красной Армии и ее ведущих личностей».

И лишь одно в этой красивой истории абсолютная правда: Скоблин действительно встречался с маршалом Тухачевским в Лондоне в 1936 году. Например, в одной из газет русской эмиграции в Париже писали: «Во время состоявшихся якобы свиданий Тухачевского со Скоблиным в Париже обсуждался вопрос о выработке такой программы-минимум. На первых порах должна была быть установлена диктатура Тухачевского. Скоблин был знаком с текстом и одобрил его». Но, по иронии судьбы, именно этот единственный правдивый эпизод все считают красивым мифом. Так бывает.

Примем за веру, что Тухачевский был настолько опасен фюреру, что тот спал и видел, как бы его устранить. Чтобы некому было вести в бой с тысячелетним германским рейхом азиатские орды лубянских комиссаров и вертухаев. Все в жизни Гитлера было подчинено этой единственной цели. С ней он ложился спать и с ней же просыпался под неодобрительные взгляды Евы Браун. Но вот ведь досада какая: в апреле 1945 года, когда до краха нацистского режима оставались считаные дни, фюрер дал свое последнее интервью в жизни. И в нем он произнес поистине исторические слова: «Вермахт предал меня, я гибну от рук собственных генералов. Сталин совершил гениальный поступок, устроив чистку в Красной Армии». Согласитесь, это несколько подмывает всю концепцию.

Но в главном-то Гитлер, несомненно, оказался прав! – возбужденно воскликнет иной читатель. Тухачевский был величайший военный стратег, гениальный тактик и уникальный провидец. Именно поэтому фюрер и стремился избавиться от него. Понимал бесноватый, что очень кисло ему придется, имея дело с таким-то исполином разума, который, вонзая орлиный взор в карту, заранее знал содержание всех тайных приказов Адольфа Алоизовича. А так – расстрелял тупица Сталин гениального полководца и получил закономерный разгром в июне 1941 года. Чуть Москву супостату не сдали без Михаила Николаевича.

Согласимся, ни один нормальный человек не захочет столкнуться в бою с величайшим военным практиком и теоретиком. Разгром тут неминуем, можно даже не сопротивляться. И один лишь незначительный факт портит всю эту великолепную картину. Дело в том, что Тухачевский никогда не был ни великим полководцем, ни гениальным стратегом. И именно по этой скромной причине не мог в принципе составлять угрозу не только империалистическому монстру в лице Германии, но даже и странам поменьше и послабее: Польше, Румынии и Болгарии.

Миф о военном исполине восходит ко временам Гражданской войны. При этом подавляющее большинство рассуждающих на эту тему старательно обходят некоторые ключевые нюансы. Потому что они не только не укладываются в систему безостановочного восхваления Тухачевского, а напротив – рушат ее до основания. Начнем с простого. Величие полководческого гения проверяется в боях с равным, а лучше – с более сильным противником. Так было во все эпохи. Одно дело, имея минимум пятикратное превосходство на фронте и широкое партизанское движение в тылу, успешно громить адмирала Колчака. И совсем иное – сойтись в схватке с армиями западных стран. Такого опыта у Тухачевского не было в принципе.

Интервенция Антанты могуче выглядит только на страницах творческого наследия золотых перьев советского агитпропа. Да, оружие они белым регулярно поставляли. И даже несколько портов заняли. Но как только в Великобритании и Франции начались революционные процессы в виде забастовок в поддержку Советской России, так союзники сразу и исчезли. Стремительно, словно не было их никогда на просторах России. Немцы ушли сами до этого, у них начались другие проблемы. Японцы на Дальнем Востоке предпочитали не вступать без особой надобности в боевые столкновения с частями Красной Армии. Для этого существовала малочисленная рать Приамурского земского собора.

Тухачевский активно, яростно и успешно сражался против врага внутреннего. Забудьте вы уже утверждения советского кинематографа. У белогвардейцев были перманентные проблемы с численностью, оружием, продовольствием, боеприпасами и медикаментами. И в первую очередь – с привлекательной для обывателя идеологией. А без нее победить в Гражданской войне невозможно. В тылу у Колчака слаженно и бесперебойно работало большевистское подполье. Все попытки контрразведки адмирала хотя бы на время нейтрализовать красных нелегалов ни к чему не привели. Но это все второстепенно. Главное в ином.

А кого, собственно, самозабвенно громил Тухачевский на Восточном фронте Гражданской войны? Давайте вспомним, что в 1918 году Белое движение находилось в зачаточном состоянии. Легендарный Кубанский ледяной поход Добровольческой армии генерала Корнилова – это всего четыре тысячи участников. В 1919 году было уже получше с этой точки зрения. Колчак собрал силищу, не поспоришь. Но грозную только в теории. Ее основу составляли мобилизованные крестьяне, которые норовили удрать при первой же удобной возможности, а иной раз и не дожидаясь ее. Это означает, что боеспособные части в лучший период правления Верховного правителя России не превышают нескольких десятков тысяч человек.

Победа в Гражданской войне приходит зачастую не на поле боя, а в тылу. Описывать все безобразия в колчаковских владениях я не возьмусь. Это отдельная неподъемная тема. Важно иное: Тухачевскому было очень комфортно громить противника, у которого дезертирство являлось нормой. Тут справился бы каждый. Но как только ему довелось встретиться на поле брани совсем с иной армией – последовал закономерный разгром. То самое «чудо на Висле», которое стало с тех пор национальной гордостью поляков.

Первым итогом деятельности выдающегося военного теоретика и практика стало попадание в плен десятков тысяч солдат и командиров Рабоче-крестьянской Красной Армии. В лагерях их морили голодом, оттого и смертность была столь высокой. Не такой, конечно, как в нацистских лагерях во время Великой Отечественной войны, но с поправкой на эпоху в целом сравнимо. Вторым результатом деятельности гениального полководца стал переход в состав Польши Западной Белоруссии. И, наконец, апогей: после разгрома под Варшавой правительство Советской России отложило в долгий ящик идею мировой революции. А ведь это была основная государственная идея.

Тухачевский своей вины, разумеется, не признал. Как говорил один киногерой, ничтожные твари, меня без хрена не съешь. Не застрелился, как положено русскому офицеру при таком позоре. Даже в отставку не подал. Напротив, начал активно огрызаться. Виноватыми оказались все. Прежде всего Сталин, Ворошилов и Буденный. Оставим эти вздорные обвинения на совести «красного Бонапарта». Посмотрим, как оценивал ситуацию непосредственно его противник в той битве. В своих воспоминаниях маршал Пилсудский отметил: «Образ человека, который анализирует только свой мозг или свое сердце, намеренно отказываясь или просто не умея увязывать свои мысли с повседневной жизнедеятельностью войск, которая не только не всегда отвечает замыслам и намерениям командующего, но зачастую им противоречит. Многие события в операциях 1920 года происходили так, а не иначе именно из-за склонности пана Тухачевского к управлению армией как раз таким абстрактным методом». Сказано исчерпывающе.

И вот с таким, выражаясь современным языком, бэкграундом Тухачевский взялся обосновывать необходимость реформ в РККА. Именно эти события обычно объявляются главной причиной неготовности СССР к войне с Третьим рейхом. В кратком изложении конструкция выглядит так. Непроходимо тупой Сталин вместе со своими еще более бездарными прихлебателями Ворошиловым и Буденным упорно выступал за развитие кавалерии, искренне считая ее главной ударной силой РККА в грядущих боях с фашизмом. Гениальный Тухачевский и озаренные благодатным огнем его разума всяческие Якиры и Гамарники выступали за развитие танковых войск. Сталин, в силу своей непроходимой глупости, отправил мудрейших теоретиков в расстрельный подвал. И противостоять танковым ударам Гудериана и Гепнера стало некому. Насаживать по семь германцев на пику не вышло. Отсюда и последовала закономерная катастрофа 1941 года.

Согласимся, звучит очень правдоподобно. Сталин действительно дружил с Ворошиловым и Буденным и был склонен доверять их оценкам. Тухачевского сотоварищи действительно не любил и расстрелял по списку. Только вот к спору кавалеристов с танкистами все это никакого отношения не имеет в принципе. Многие, вероятно, будут сильно удивлены, но к грядущей войне в СССР подошли по всем правилам. Сделать успели достаточно. Понятно, что идеальной готовности не бывает в принципе. Всегда что-нибудь да не получается. Но усилия однозначно не прошли даром. Запаса хватило, чтобы после сокрушительных поражений лета 1941 года и так называемого «учебного» 1942 года закончить войну в Берлине, доведя гениального сына германского народа до самоубийства.

Только вот никакого отношения величайший мыслитель Тухачевский к созданию отечественного военно-промышленного комплекса не имел. Он был занят исключительно другим. Его действия являются классическим образцом бездарной агитации и пропаганды, которая, к сожалению, со временем станет нормой в СССР. Вот вам яркий пример. После победы в Гражданской войне красные командиры, естественно, решили проанализировать полученный опыт. Согласимся, было что обдумать лихим кавалеристам. И тут же встал вопрос о стратегии ведения войны. Одни доказывали, что это незыблемо для всех государств, другие, напротив, утверждали, что в боях против белогвардейцев родилась принципиально новая стратегия. Поучаствовал в дискуссии и Михаил Николаевич Тухачевский. Вот что он, в частности, сказал: «Не отрицая вечных сторон стратегии, наоборот, анализируя сущность Гражданской войны, мы, руководствуясь этими вечными истинами, хотим указать на те новые данные стратегии Гражданской войны, которых нам раньше не приходилось учитывать».

Скажите честно, вы что-нибудь поняли? Перечитайте еще раз. Стало яснее? Так вот, это гениальнейшие слова. Их можно трактовать как угодно. И если выяснится, что все пошло не так, всегда можно будет признаться: не доросли мы до исполинских высот разума Тухачевского. Не по Сеньке сия шапка. Предупреждал нас провидец, но мы оказались слишком бездарны для осознания мудрейшего завета. Поняли неправильно. Не оценили. На этом и был построен культ маршала во времена Хрущева. Некоторые до сих пор угомониться не могут, буквально млея от восторга при каждом упоминании величайшего полководца и военного мыслителя. Все неприятные факты ими привычно игнорируются.

А мы люди не гордые и напомним кое-что из списка интеллектуальных просчетов гения. Тухачевский отменил заказ на 37-мм противотанковую пушку. Сторонники Михаила Николаевича любят рассуждать, что к 1941 году она устарела и не могла противостоять современным танкам вермахта. С этим я не спорю. К началу Великой Отечественной войны эта пушка действительно уже не поражала воображение своими боевыми качествами. Но почему-то с точно таким же презрением Тухачевский отнесся и к 76-мм пушке. На вооружение она поступила только потому, что конструктор рискнул обратиться напрямую к Сталину. А так бы страна могла вступить в войну почти без современной артиллерии.

Ладно, скажет иной защитник Тухачевского, гений немного просчитался. Отвлекли его, вероятно, в этот момент чем-то более важным для обороноспособности страны. Наверное, очередную дикость Ворошилова вынужден был исправлять. Но в остальном-то исключительно прав Михаил Николаевич. Это ведь именно он разработал систему «Ответного удара». То есть на нас подло и без объявления войны нападает противник, мы тут же переходим в наступление и моментально сокрушаем супостата малой кровью на его же территории. Аспид-басурман сдается. К власти приходит пролетариат, и в состав СССР принимается новая республика. Мысль невероятно ценная. Жаль только, что, как и все у Тухачевского, почему-то не реализуемая. Попробовали в первые дни Великой Отечественной войны действовать так и получили тут же закономерный разгром.

И так во всем. Гениальный провидец выступал против минометов, но зато трепетно относился к танкам Т-28 и Т-35. Это ведь не беда, что у них броня способна была отразить только выстрел из пистолета или винтовки. И вовсе не важно, что в этот самый момент в Германии начали разрабатывать противоснарядную броню. Главное, что Тухачевский выступал за развитие танков. Я с этим не спорю. Но что в этом гениального, скажите на милость? Одновременно с ним за то же самое ратовали Гудериан и де Голль в Германии и во Франции соответственно. Но их почему-то в исполины разума не записывают. Не заслужили. И сейчас вам станет понятно почему.

Декабрь 1927 года. Только что страна торжественно отметила десятилетие пролетарской революции. Но Тухачевский зорко смотрит в завтрашний день. Он предлагает Сталину не мелочиться, а создать в ближайшие годы в Советском Союзе 100 тысяч танков. Оценили масштабность мышления? Содрогнулись от невиданной мощи? И все было бы хорошо, за исключением незначительного пустяка. В годы Второй мировой войны столько танков не смогли выпустить все участвовавшие в ней страны, вместе взятые. Не потянули. При том, что на армию работало большинство заводов. А тут предлагалось сделать в одном отдельно взятом государстве с не самой мощной и передовой экономикой.

Но даже и не это главное. Тухачевский ратовал за танк Т-35. Это действительно был монстр. 11 человек экипажа, пять (!) башен и три пушки. Мировая буржуазия бы не просто содрогнулась от ужаса, а немедленно получила бы инфаркт, только завидев в бинокли эту колесницу разрушения. И лишь одна незначительная мелочь помешала долгожданному триумфу: в бою управлять этим танком было невозможно. Но разве на такой пустяк нужно обращать внимание? Главное ведь, что гениальный провидец ратовал за танковые войска. И совершенно неважно, что получилось все не благодаря, а как раз вопреки Тухачевскому. На веру в миф времен Хрущева это никак не влияет.

Предварительный итог. Никаким военным гением Тухачевский не был. Ни стратегическим, ни тактическим, ни полководческим. Его гибель сама по себе трагична и поучительна. Но никакого урона обороноспособности страны она не принесла. Напротив, Сталин таким варварским способом избавил армию от вопиющей некомпетентности и постоянных проявлений глупости. Я понимаю, что это звучит запредельно цинично и жестоко, но такова правда. Это факт. И как его ни поверни, фактом он быть не перестанет.

А вот теперь, когда мы получили представление, что из себя представлял Тухачевский, посмотрим пристально на события 1937 года. Сегодня благодаря массиву рассекреченных и опубликованных документов мы можем точно воспроизвести хронологию событий. И сразу же упираемся в устойчивый миф: было все благополучно в рядах Красной Армии, а потом вот неожиданно возник 1937 год. Это абсолютная чепуха. Разработка военных началась еще за двенадцать лет до этого. А вернее сказать, бывших господ офицеров Русской императорской армии никогда рабоче-крестьянская власть не выпускала из поля зрения.

Еще в 1925 году агент ГПУ Овсянников отмечал в донесении, что у Тухачевского наблюдается «бонапартизм». Само по себе это, разумеется, не тянуло на преступление, но по реалиям той эпохи органы получили возможность задуматься над фактом, проанализировать и потом пристально присмотреться к объекту. И не только к нему. Многие сегодня забывают, например, про дело «Весна». Тогда, в начале 30-х годов, в его рамках было арестовано более 3000 офицеров и генералов – бывших носителей золотых погонов, перешедших на сторону большевиков.

Теоретически в их числе легко мог оказаться и бывший поручик лейб-гвардии Семеновского полка. Тем более что в документах следствия его фамилия многократно упоминалась. Сталин писал тогда Орджоникидзе: «Тухачевский оказался в плену у антисоветских элементов и был сугубо обработан антисоветскими элементами из ряда правых. Возможно ли это? Конечно, возможно, раз оно не исключено. Покончить с этим делом обычным порядком (немедленный арест и прочее) нельзя. Нужно хорошенько обдумать это дело». Обдумали действительно обстоятельно. Несколько лет на это ушло.

Согласно официальной версии всех этих событий, заговор сформировался в 1932 году. Руководили всем народный комиссар внутренних дел Ягода, первый секретарь ВЦИК Енукидзе и любимец партии Бухарин. Потом военным закономерно захотелось самим решить все вопросы, и во главе встал Тухачевский. Расценивая (и небезосновательно) себя как элиту общества, бывшие герои Гражданской войны планировали установить собственную диктатуру. Было составлено два плана действий. Первый предусматривал поражение в грядущей войне с Германией, свержение Сталина и заключение мира на условиях противника. Второй строился на возможности совершения переворота в мирное время. Правительство должно было быть арестовано.

Сталин узнал про существование заговора зимой 1937 года. Последовали превентивные меры. Первыми жертвами стали политические лидеры: Бухарин, Ягода, Енукидзе. Военные получили очень ясный сигнал: и об их планах Генеральный секретарь ВКП (б) уже осведомлен. Ворошилов открыто заявил, что в рядах армии действует вражеская организация. Тухачевский понял, что медлить нельзя, и назначил переворот на 1 мая. Идеальная дата. Парад на Красной площади позволяет ввести в столицу войска. Но Сталин этот ход разгадал. Были приняты совершенно беспрецедентные меры безопасности. На крышу ГУМа посадили снайперов, все пропуска в Кремль заменили. Ворошилов взял с собой в тот день пистолет. Все эти факторы стали известны заговорщикам, и от своего плана они отказались. Им это не помогло.

24 мая 1937 года маршал Тухачевский был арестован. Уже через два дня он начал давать показания. Откроем следственное дело № 11923 из архива Федеральной службы безопасности: «Народному комиссару внутренних дел Ежову. Заявляю, что признаю наличие антисоветского военно-троцкистского заговора и то, что я был во главе его. Обязуюсь самостоятельно изложить следствию все, касающееся заговора, не утаивая никого из его участников и ни одного факта и документа. Тухачевский».

Он действительно все рассказал, без утайки. Назвал фамилии. Что ни человек, то легенда первых лет советской власти. Фельдман, Примаков, Путна… Об одном из участников хотел бы рассказать особо: Артур Христианович Артузов. Создатель советской контрразведки и разведки. Это он разрабатывал и был активным участником легендарных операций «Синдикат-2» и «Трест». Подвела его дружба с Тухачевским на ниве музыки и отстаивание своего мнения перед Сталиным. Он привык говорить все, что думает, Дзержинскому и Менжинскому. Эпоха поменялась, но Артузов этого почему-то не учел.

В письме народному комиссару внутренних дел он отмечал: «Только Дзержинский придавал исключительное значение разбору на коллегии провалов и неудач в работе. На них он учил чекистов. Я бы очень хотел, чтобы и Вы признали этот метод полезным». Ежов с письмом ознакомился. И даже написал резолюцию, суть которой сводилась к тому, что в провалах действительно нужно разбираться. Так и поступили. Разобрались. Артузову был предъявлен целый букет диких обвинений: шпионаж, совершение террористических актов, подрывная деятельность. За каждым из этих пунктов стояло только одно – расстрел.

Следствие было убеждено в том, что легендарного чекиста немцы завербовали через поляков еще в 1925 году. Работал Артузов непосредственно на Канариса и был в курсе всей многолетней подрывной деятельности Тухачевского против СССР. Но, очевидно, Артур Христианович говорил не совсем то, что от него требовалось. И к нему применили меры психологического воздействия. Похожие на те, которые в свое время применялись к Сиднею Рейли. Судить об этом можно по записке Артузова своему следователю. Написал он ее собственной кровью. В ней он пытался доказать, что шпионом не был, а, напротив, верой и правдой служил родной Коммунистической партии. Но ему не поверили. 21 августа 1937 года тройка Военной коллегии Верховного суда СССР вынесла вердикт: «Немедленно привести в исполнение приговор о расстреле». Вслед за Артузовым зачистили весь цвет Иностранного отдела. Началась полная замена кадров. Стреляли и репрессировали всех подряд без разбора. Иначе в эпоху масштабных политических чисток не бывает.

Давайте кратко пройдемся по некоторым персоналиям. Просто для понимания процесса. Один из разработчиков операции «Трест» Джунковский. Расстрелян в 1937 году. Видное действующее лицо операции «Синдикат-2» майор государственной безопасности Сыроежкин. Лично привел в исполнение приговор над Сиднеем Рейли. Награжден орденами Ленина и Красного Знамени. Расстрелян в 1938 году за шпионаж в пользу Польши и участие в контрреволюционной организации. Один из руководителей операции «Трест» Стырне. Расстрелян в 1937 году. Комиссар госбезопасности 3 ранга Пузицкий. В свое время арестовал Савинкова. Награжден двумя орденами Красного Знамени и двумя знаками «Почетный работник ВЧК – ГПУ». Расстрелян в 1937 году за принадлежность к троцкистско-зиновьевскому блоку. Главный герой операции «Синдикат-2» Федоров. Награжден орденом Красного Знамени и знаком «Почетный работник ВЧК – ГПУ». Расстрелян в 1937 году за шпионаж. Замначальника контрразведывательного отдела Объединенного государственного политического управления Пиляр. Награжден орденом Красного Знамени и двумя знаками «Почетный работник ВЧК – ОГПУ». Расстрелян в 1937 году за шпионаж в пользу Польши и вредительство в органах НКВД… Этот список можно продолжать бесконечно.

Результаты незамедлительно сказались. Начальник политуправления разведки Ильичев с горечью констатировал: «По существу, разведки у нас нет. Нет военных атташе в Америке, Японии, Англии, Франции, Италии, Чехословакии, Германии, Финляндии, Иране, Турции, т. е. почти во всех главнейших странах». Исправить ситуацию хотелось, но как это сделать, если все соратники Артузова оказались поголовно предателями, шпионами и диверсантами? А других просто не было!

Разведка – это ежедневный скрупулезный сбор, обработка и анализ сведений о противнике. Без этого ни одно государство обойтись не способно в принципе. Кровавый палач Ежов в своем последнем письме Сталину 23 ноября 1938 года выдал такое определение: «Главный рычаг разведки – агентурно-осведомительная работа». Когда эта самая разведка полностью уничтожена, о какой безопасности страны может идти речь? Кто ее будет обеспечивать? Расстрелянные нелегалы? Именно поэтому зачастую происходила форменная дикость. Вот вам лишь один пример.

Сегодня, когда в обществе речь заходит о советском разведчике в гитлеровской Германии, первое, что приходит на ум, – штандартенфюрер СС Макс Отто фон Штирлиц. Волшебная сила кинематографа! Народный артист СССР Вячеслав Тихонов был настолько убедителен в этой роли, что многие до сих пор уверены: так и только так выглядели все рыцари плаща и кинжала. В ладно сидящей черной форме и красивой фуражке с серебряным черепом в виде кокарды. Любит шахматы. Всегда спокоен и готов в любой момент совершить самоотверженный подвиг на благо Родины. Не то что не допускающий в своей тайной работе ошибок, но тщательно просчитывающий и избегающий любой случайности. И именно поэтому коварные и хитрые враги не могут с ним справиться.

Социум вообще очень любит верить в легенды, которыми его активно пичкает кино. Вот, скажем, полицай. Останови сегодня любого человека на улице, и он тебе сразу скажет, как выглядел классический презренный предатель, гитлеровский холуй и лизоблюд. Вечно небритый, пьяный и злобный. В потертом пиджаке явно с чужого плеча. В разбитой кепке, надвинутой на лоб, которая должна скрывать узкий лоб и быстро бегающие глазки. С бутылкой мутного самогона, заткнутой кукурузным початком, и мосинской винтовкой за плечом. Ездит на телеге, в которой обязательно лежит миска с вареными яйцами и салом, чтобы смачно закусывать первач. Полицай стремится при первых же признаках опасности упасть на колени и, рыдая, вымаливать прощение. Он даже умереть как мужчина не способен.

А как выглядят немецкие солдаты? Правильно, с закатанными рукавами, на ручищах – по пять пар часов. Идя в атаку, непременно горланят баварские песни. Каждый второй награжден Железным крестом обоих классов и удивительно немузыкально играет на губной гармошке. Ищут и, самое главное, находят «коммунистен, комиссарен унд юден». Именно в такой последовательности. Стреляют исключительно из пулемета, который нормальный человек даже в руках не удержит.

Ну а русский эмигрант из числа бывших офицеров обязательно должен сидеть в ресторане в расстегнутом кителе с золотыми погонами и, обливаясь пьяными слезами, петь «Боже, царя храни», отставая от музыки ровно на полтакта. А перед глазами его ностальгической вереницей проносятся расстрелы рабочих, порки крестьян, собственные фабрики и заводы. Только так, и никак иначе. И люди в это верят.

Уверяю: если вы посмотрите на фотографию Вилли Лемана, ставшего прототипом того самого Штирлица, то вам никогда в голову не придет, что это разведчик. Больше того – разведчик советский, а значит – герой в квадрате. С пожелтевшего от времени снимка на вас будет смотреть стареющий провинциальный учитель физкультуры, потрепанный долгой и непростой жизнью. Ничего героического в его облике нет в принципе. Самый обычный человек. Встретив такого на улице, вы равнодушно пройдете мимо. Подумаешь, еще один обыватель. Однако первое впечатление будет обманчивым.

Сотрудник германской полиции Леман добровольно согласился сотрудничать с советской разведкой. Ему был присвоен оперативный псевдоним «Брайтенбах». После прихода к власти нацистов и создания гестапо он стал трудиться в тайной полиции. Согласимся, иметь там своего агента – большая удача для НКВД. Тем более что он был на хорошем счету. Принят в СС и даже повышен в звании. Это незамедлительно сказалось на объеме и качестве передаваемой им в Москву информации.

В 1936 году Леман был назначен начальником отдела контрразведки на предприятиях военной промышленности Германии. После этого в Москве узнали о начале производства в Германии нового вида военной техники: бронетранспортеров и самоходных орудий. Кроме этого, он передал информацию о постановке на конвейер цельнометаллических истребителей, о закладке 70 океанских подводных лодок, о разработке нервно-паралитических отравляющих веществ. И самое главное – сообщил о начале работ по созданию жидкостных ракет дальнего действия под руководством Вернера фон Брауна.

И вот в этот момент связь с ценнейшим агентом была потеряна. Дело в том, что с 1935 года с ним работал нелегал Василий Зарубин. После его отъезда в Москву работу Лемана курировал Александр Коротков. Но в конце 1938 года почти все, кто имел отношение к Леману, были отозваны на Родину и вскоре ликвидированы как враги народа. Сказались последствия дела Тухачевского. О такой мелочи, как функционирование иностранной агентуры, никто, разумеется, не подумал. Новые сотрудники еще не имели должных профессиональных навыков, а старые были успешно расстреляны без идиотской волокиты, как выражался Ильич.

В июне 1940 года, все еще не имея указаний из Москвы, Леман решился на отчаянный шаг. Он положил в почтовый ящик посольства письмо, в котором просил восстановить связь. Больше того, в письме указывалось, где и когда с ним можно встретиться. И даже сообщался пароль. Фактически Леман в тот момент совершил самоубийство. Автора, к счастью, не сочли сумасшедшим или провокатором. Письмо было переправлено в Москву, где было немедленно принято решение восстановить связь с «Брайтенбахом». В августе в Берлин прибыл Коротков. Единственный человек, оставшийся в живых после сталинских чисток, кто знал Лемана лично. Именно ему советский агент передал копию доклада Гейдриха «О советской подрывной деятельности против Германии», предназначавшегося для высшего руководства Третьего рейха…

Вы оценили подлинные последствия дела Тухачевского? Это вам не странные размышления некоторых публицистов о том, как Гамарник, останься он жив, сокрушил бы одной левой дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Дас Райх». Суровая правда эпохи. Именно поэтому об этом сегодня вспоминать как-то не очень принято. Хотя уже и агентурное дело Вилли Лемана рассекретили и опубликовали. А все потому, что разведка входила в НКВД. А там, как известно, жертв не было. Одни только палачи.

Ненамного лучше обстояли с этой точки зрения дела и в иных государственных структурах. Посмотрим внимательно на ситуацию, например, в Народном комиссариате иностранных дел. В эпоху Чичерина и Литвинова внешнеполитическое ведомство СССР обладало высококультурными кадрами. Дипломаты, принятые на службу в первые годы советской власти, прекрасно владели юридической и дипломатической культурой того времени. Помогало им в этом знание иностранных языков и близкое знакомство с ведущими западными странами. Эти же критерии компетентности вплоть до середины 30-х годов не ставились под сомнение руководством страны, хотя и вызвали определенное идеологическое недоверие к их носителям. В частности, владение иностранными языками воспринималось как социально и политически сомнительное. Так, например, характеристика, данная ЦК в 1926 году будущему полпреду в Лондоне Майскому, гласила: «Хорошо знает английский язык. Имеет кое-какие связи в Англии по старой своей меньшевистской деятельности. Эта связь является его плюсом и в то же время его минусом».

Первая волна арестов, инициированная Ежовым, совпала с публичными судебными процессами 1937 года и привела к постепенной ликвидации старого дипломатического корпуса. Бывший полпред в Лондоне и бывший замнаркома иностранных дел Сокольников предстал перед судом на процессе Пятакова и Радека и был приговорен к десяти годам тюрьмы. Еще один замнаркома иностранных дел, Крестинский, проработавший долгие годы полпредом СССР в Берлине, был приговорен к расстрелу на процессе по делу Бухарина в марте 1938 года. Дальше последовали аресты на уровне полпредов: Карахана, Розенберга, Антонова-Овсеенко, Подольского и Бродовского. Лишь Раскольникову удалось скрыться за границей.

На партийном собрании, состоявшемся в Народном комиссариате иностранных дел в июле 1939 года, Молотов открыто и громогласно критиковал своего предшественника: «В вопросе о подборе и воспитании кадров не был вполне большевистским, так как товарищ Литвинов держался за ряд чуждых и враждебных партии и советскому государству людей и проявил непартийное отношение к новым людям, перешедшим в НКИД».

Под «чуждыми и враждебными партии и Советскому государству» людьми подразумевались дипломаты времен Чичерина и Литвинова. Прежде всего – старые революционеры, имевшие иногда связи с противниками Сталина. Их политическая жизнь начиналась часто вне большевистской партии, и они успевали завести большое количество знакомств за границей в годы ссылки и в силу своей дипломатической деятельности. Некоторые из них все же избежали репрессий: Коллонтай, услугами которой правительство воспользовалось потом на мирных переговорах в Финляндии, Майский, оставшийся на своем посту в Лондоне, Трояновский и Штейн, хотя и отозванные со своих постов в Японии и Италии, но оставшиеся «в резерве».

После дела Тухачевского в аппарате НКИД произошла практически полная смена состава. Молотов вспоминал о послевоенных дипломатах как о простых исполнителях, а Коллонтай видела в новых служащих Наркоминдела причину дипломатических неудач СССР в 1946–1947 годах. Неспособны они были понять психологию лидеров других стран. Во многом эти изменения объясняют особенности советской внешней политики послевоенного времени. Но это уже другая история.

Пока же вернемся к Тухачевскому, он ведь у нас главное действующее лицо. В сухом остатке маршал и его окружение достаточно долгое время выражали открытое недовольство наркомом обороны Ворошиловым. По любому вопросу они имели альтернативную точку зрения, не забывая указывать, что считают Климента Ефремовича некомпетентным. В принципе, с этим отчасти можно согласиться. Кадровые военные действительно имели лучшую профессиональную подготовку. Но при этом с завидным постоянством высказывали настолько авантюрные предложения, что даже некомпетентный Ворошилов сознавал их абсурдность.

Сталин внимательно следил за этим процессом. Он прекрасно понимал причину всех этих прозрачных намеков и ехидных улыбок, этого демонстративного отказа от соблюдения субординации. Тухачевский же сотоварищи уверовали в свою исключительность и неуязвимость. Они понимали, что арест маршала без веских доказательств невозможен. Прекрасно сознавал это и Сталин. Однако в начале 1937 года его терпение иссякло. Ежов получил санкцию на задержание Тухачевского. Он, кстати, в тот момент уже не был первым заместителем народного комиссара обороны.

Красные командиры быстро поняли, что проиграли не сражение, а войну целиком. В первый же день после ареста большинство из них стали давать подробнейшие показания о своей деятельности, причем не только своей. В этой связи мне особенно нравится аргумент защитников Тухачевского, что на первых допросах он своей вины категорически не признавал. Дело в том, что на тех самых первых допросах протоколы иной раз не велись в принципе. Поэтому утверждать, что принципиальный маршал стоически отбивался от гнусного навета, невероятно глупо.

Но это только прелюдия к главному: Тухачевского жестоко пытали, и он, не выдержав, оговорил себя и всех соратников. С этим не поспоришь. Действительно, пытки были разрешены. На сей счет существует шифротелеграмма Сталина секретарям обкомов, крайкомов и руководству НКВД о применении мер физического воздействия в отношении «врагов народа». Это достаточно большой по объему документ. Приведу лишь главное из него: «Известно, что все буржуазные разведки применяют физическое воздействие в отношении представителей социалистического пролетариата, и притом применяют его в самых безобразных формах. Спрашивается, почему социалистическая разведка должна быть более гуманной в отношении заядлых агентов буржуазии, заклятых врагов рабочего класса и колхозников. ЦК ВКП считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружающихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод».

Однако этот документ относится к 1939 году, а не к 1937-му. Понятно, что применять подобные меры могли и во время расследования дела Тухачевского. Только вот подтверждающих данных пока не найдено. Еще во времена Хрущева опросили всех выживших участников тех событий. Результат вышел неутешительный. Максимум, чего удалось достичь, – следствие давило на красных командиров. Но в этом не было чего-либо экстраординарного. Следователь всегда давит, не видя разницы, кто перед ним – маршал или сантехник. Профессия у него такая. Это только в кино все иначе выглядит.

Подождите, скажет мне иной читатель, ведь общеизвестно, что Якир вышел из кабинета следователя без петлиц на форме и с разорванным воротом гимнастерки. Значит, наверняка били командарма 1 ранга, трижды награжденного орденом Красного Знамени. И он, не выдержав методов заплечных дел мастеров, оговорил себя. С этим я согласен. Прошу только объяснить, как это утверждение соотносится с его письмом Сталину и Ворошилову: «Следствие закончено. Мне предъявлено обвинение в государственной измене, я признал свою вину, я полностью раскаялся. Я верю безгранично в правоту и целесообразность решения суда и правительства. Теперь я честен каждым своим словом, а умру со словами любви к Вам, к партии и стране, с безграничной верой в победу коммунизма». В каком случае Якир говорил неправду: когда он давал чистосердечные показания о своей деятельности или когда писал руководителям страны? Или в обоих?

Многие вообще не очень себе представляют, как проходило следствие по этому делу. Это вовсе не обмен короткими репликами на манер «Участвовали? Да!». Например, Тухачевский дал обстоятельнейшие показания по военному строительству в СССР с указанием тех ошибок, которые он допускал сознательно. Никакой следователь НКВД не мог в принципе знать того, что было известно бывшему первому заместителю народного комиссара обороны. Некоторые сведения вообще относились к разряду совершенно секретной информации.

Точно так же поступил и бывший командир червонного казачества комкор Примаков. Вот что он, в частности, показал на следствии: «Все средства: измена, предательство, поражение своей страны, вредительство, шпионаж, террор. Я назвал следствию больше 70 человек – заговорщиков, которых я завербовал сам или знал по ходу заговора. Состав заговора из людей, у которых нет глубоких корней в нашей Советской стране, потому что у каждого из них есть своя вторая родина. У каждого персонально есть семьи за границей. У Якира родня в Бессарабии, у Путны и Уборевича – в Литве, Эйдеман связан с Прибалтикой».

Предвижу возражение: подобного рода показаниям верить категорически нельзя. Все указанные товарищи были прославленными красными командирами, героями Гражданской войны и верными коммунистами. И подозревать их во вредительстве – дико. Еще раз хочу обратить ваше внимание на механизм следствия. Это вовсе не чинно восседающий за столом Павел Павлович Знаменский, неторопливо задающий вопросы и получающий быстрые ответы. «Дело Тухачевского» – это сложнейшие и обстоятельные многочасовые беседы. Лично мне невероятно сложно поверить, что подследственные смогли бы выучить наизусть свои показания. Боюсь, что подобное и сегодня никто не сможет сделать. Даже с нынешним-то уровнем образования. Что уж говорить про эпоху 30-х годов!

Именно подробность полученных на следствии данных являлась главным доказательством существования заговора. Наряду с добровольным согласием сотрудничать с органами. Два данных факта и позволили потом Сталину сказать: «Такая уйма показаний самих преступников и наблюдения со стороны товарищей, которые работают на местах, такая масса их, что, несомненно, здесь имеет место военно-политический заговор против Советской власти».

Есть еще один серьезный аргумент у защитников Тухачевского: «Армия осталась без талантливых офицеров». Все познается в сравнении. Возьмем, к примеру, будущего Маршала Советского Союза Константина Рокоссовского. Он был арестован летом 1937 года. Два года провел под следствием. Неоднократно подвергался пыткам. Ему выбили несколько передних зубов, сломали три ребра, молотком били по пальцам ног. Рокоссовский молчал. Его выводили во двор тюрьмы на расстрел и давали холостой выстрел. Но ложных показаний ни на себя, ни на других он не дал. Сравните с поведением участников дела Тухачевского. Подобного рода примеров можно привести десятки. Эти красные командиры затем громили вермахт и завершили войну в Берлине. Так осталась ли армия без талантливых офицеров?

Несостоявшийся Бонапарт на суде заявил, что стал заговорщиком, следуя неумолимой логике борьбы: хотелось достичь максимума. Это ему удалось сполна. Получил максимальное наказание – расстрел. Потянул за собой в могилу всех соратников. Каждый следующий попадавший под следствие в четырех случаях из пяти называл десятки фамилий, которые автоматически становились фигурантами новых дел. Во времена Хрущева это элегантно назвали «прямым произволом Сталина и Ежова». Но этот фокус проходил только до публикации документов следствия.

Прошли годы, но уверенность некоторых граждан в том, что Тухачевский, Путна, Гамарник, Примаков и их товарищи ничего такого не делали и даже не помышляли, а стали невинными жертвами, никуда не исчезает. Оно и понятно: документы читать мало кому интересно. Проще довериться, например, либеральному мыслителю Игорю Чубайсу. В июне 2016 года он заявил: «Иосифа Сталина очередной раз возносят на пьедестал с надписью: «Отец победы», хотя в годы террора он уничтожил 2000 ни в чем не повинных высших красных командиров (приравненных к генералам)».

Пикантность ситуации состоит в том, что господин Чубайс документы следствий по этим делам в руках не держал. Ему это не нужно. Свое утверждение он готов легко доказать. Тех самых высших красных командиров было уничтожено 1006. Цифра огромная, никто не спорит. Но зачем ее умножать на два? Только ли в безграмотности дело? Уверен, что нет. Если попросить того же Чубайса перечислить расстрелянных командармов 1 и 2 ранга, то я сильно сомневаюсь, что он справится. А ведь их не так много – всего девятнадцать. Не очень сложно запомнить, даже с девичьей памятью. Только зачем это нужно? Выгоднее постоянно исполнять привычную вампуку на радость своей аудитории. Ей фамилии расстрелянных тоже ни к чему. Без знаний проще жить и безоглядно верить в устойчивые мифы.

И последнее, о чем нельзя не упомянуть в связи с делом Тухачевского. По стране тогда прокатились многочисленные митинги с требованием нещадно покарать изменников. Именно это настроение общества стало во многом локомотивом политических репрессий. До сих пор историки спорят о том, почему в обществе было такое единодушное одобрение деятельности власти. Только ли страх перед опасностью самим попасть в число врагов народа двигал людьми? Выскажу свою точку зрения. На мой взгляд, многие тогда еще хорошо помнили о событиях февраля 1917 года. Тогда предательство политических элит (я о нем подробно писал в книге «Крах великой империи») обернулось распадом страны и национальным унижением. И какая-то часть населения, вероятно, не захотела повторения той истории.

Впрочем, общественные настроения в СССР в 30-е годы – отдельная увлекательная тема, которая, по большому счету, еще только ждет своих исследователей. К делу Тухачевского она, безусловно, имеет отношение, но косвенное.