Глава 88
Рован кружил над замком, неся свою ястребиную вахту. Завтра на рассвете они покинут Рафтхол и отправятся в Террасен. Когда наступила полночь, Аэлина решила в последний раз навестить гробницу Элианы.
Увы, желание оказалось неосуществимым. Подход к гробнице был завален обломками и мусором. Целых пятнадцать минут Аэлина с помощью рук и магии пыталась его отыскать, но безуспешно. Ей хотелось верить, что Морат уцелел, хотя, быть может, бронзовому черепу на двери гробницы надоело его бессмертное существование и он с радостью встретил свой конец.
Сточные туннели Рафтхола, равно как и туннели и катакомбы под замком, были полностью свободны от валгских демонов. Похоже, все эти твари сгинули вместе с прежним королем. Рафтхол стал безопасным местом. Вот только надолго ли?
Гостей у себя в спальне Аэлина почуяла раньше, чем вышла из потайной двери, отряхивая пыль.
– Вы наделали столько шуму, что не услышать вас было невозможно, – сказала она, хотя на самом деле ей помогло вернувшееся фэйское чутье.
Возле очага сидели Дорин и Шаол. Шаолу соорудили кресло на колесиках, позволявшее ему передвигаться по замку.
Новый адарланский король смотрел на ее заостренные уши и торчащие клыки:
– Впечатляюще выглядишь, королева.
Должно быть, он не помнил, что на стеклянном мосту она тоже приняла свой фэйский облик.
Лицо Шаола все еще было измученным, но в глазах появилась решимость. Надежда. Он не позволит увечью сокрушить себя.
– А я всегда впечатляюще выгляжу, – самоуверенно заявила Аэлина, плюхаясь в кресло напротив Дорина.
– Нашла что-нибудь интересное в подземелье? – спросил Шаол.
Аэлина покачала головой:
– Просто хотела нанести… визит вежливости.
И быть может, оторвать Элиане голову за вранье. Но призрак древней королевы не явился ей.
Все трое переглянулись и умолкли.
У Аэлины жгло горло. Наверное, от пыли в подземелье. Она повернулась к Шаолу:
– Перангтон и Маэва дышат нам в затылок. Вскоре нам отчаянно понадобятся союзники. Чем раньше, тем лучше. Силы Мората вполне могут отрезать нас от Эйлуэ. Армия с Южного континента смогла бы за несколько дней пересечь Узкое море и ударить по Перангтону с юга, вытолкнув его прямо в наши северные объятия.
Она скрестила руки, придав себе более «королевскую» позу.
– Вот что, господин Эстфол. Я назначаю тебя полномочным представителем Террасена во всех королевствах. Не бойся, я не забыла, что Дорин сделал тебя своим главным советником. Но меня это не волнует. Заводи дружбу с королевскими семействами, очаровывай их, хоть задницы им целуй. Словом, делай то, что сочтешь необходимым. Нам позарез нужны союзники.
Шаол вопросительно посмотрел на Дорина. Король едва заметно кивнул.
– Я постараюсь, – сказал Шаол.
Это был лучший ответ, на который она могла рассчитывать.
Шаол полез в карман, достал Глаз Элианы и передал ей. Аэлина поймала амулет на лету. Металл был покорежен, но голубой камень остался цел.
– Спасибо, Аэлина.
Она молча убрала амулет.
– Шаол носил его не снимая, – сообщил Дорин. – Но Глаз Элианы ни разу ему не помог. А в тот день… Почему так?
– Мужество сердца, – ответила Аэлина, чувствуя, как ей сдавило горло. – Элиана говорила мне, что мужество сердца встречается редко. Только оно способно пробудить силу амулета. Когда Шаол решил…
Ей было трудно говорить. Глотнув ртом воздух, она сделала новую попытку.
– Мужество спасло Шаола, пробудив силу амулета.
Она не стала говорить, что им просто повезло, как везет дуракам. Главное, амулет пробудился.
В спальне снова стало тихо.
– Вот мы и достигли… – сказал Дорин.
– Конца дороги, – улыбнулась Аэлина. – Ты это хотел сказать?
– Нет, – возразил Шаол и тоже улыбнулся. – Начала новой дороги.
Наутро Аэлина откровенно зевала, утыкаясь щекой в бок серой кобылы. Ей так хотелось спать, что она была готова улечься прямо во дворе замка.
Едва Шаол и Дорин покинули ее спальню, там появилась обессиленная Лисандра. Ничего не объясняя, правительница Лисандрии упала в кровать и заснула. Аэлине не оставалось иного, как лечь рядом. Она не знала, где носит Рована. Потом, выглянув из окна, увидела белохвостого ястреба на перилах балкона.
За окнами еще было темно, когда в спальню ворвался Эдион и недовольно спросил, почему они дрыхнут, когда пора вставать и готовиться к отъезду на родину.
Лисандра мгновенно превратилась в призрачного леопарда и выгнала Эдиона из спальни. Потом, поурчав всласть, вернулась в человеческое тело и снова захрапела. Они проспали еще блаженных полчаса. Но коварный Эдион вернулся и выплеснул на них ведро воды.
На его счастье, он сумел выбраться из спальни живым.
Однако Эдион был прав. Им незачем задерживаться в замке. Пора отправляться на север, где столько дел.
Они заедут в загородный дом отца Несарины, заберут Венгу и отправятся дальше. Каждый надеялся, что путь в Террасен пройдет без неожиданностей.
Домой. Она, Аэлина Галатиния, возвращается домой.
Страх, сомнения, радость – вот что чувствовала террасенская королева, думая о родине.
Сборы в дорогу были недолгими. Оставалось лишь попрощаться.
Понимая, что Шаолу не спуститься во двор, а гордость не позволит просить о помощи, Аэлина сама зашла к нему и неожиданно застала там Эдиона, Рована и Лисандру. Все они оживленно болтали с Шаолом и Несариной. Увидев Аэлину, они вышли. Вскоре ушла и Несарина.
– Я могу это увидеть? – спросил Шаол, стискивая руку Аэлины.
Она сразу поняла, о чем речь, и подняла руки перед собой.
Комната наполнилась лентами и сгустками красного и золотистого пламени. Зрелище было завораживающе красивым. Когда рукотворное пламя погасло, глаза Шаола подозрительно блестели.
– Какая красота, – прошептал наконец Шаол.
Аэлина улыбнулась и сотворила у него на ночном столике золотистую розу. Этот цветок будет пылать холодным пламенем, пока она не выедет за пределы замка.
Несарина отправилась на дежурство. Подарок для нее Аэлина оставила у Шаола – маленькую стрелу, полученную ею в праздник Ильмас. Благословение Денны. Такой опытный стрелок, как Несарина, сумеет оценить этот подарок.
– Вы собрали все, что надо? – спросил Дорин. – Может, возьмете побольше съестных припасов?
Рован, Эдион и Лисандра уже садились на лошадей. Каждый взял в дорогу лишь самое необходимое. В основном оружие. Шаол отдал Эдиону Дамарис, утверждая, что ему древний меч сейчас нужнее. Остальное имущество должны были отправить в Террасен на корабле.
– Едва мы окажемся в лесу, сразу начнутся состязания – кто лучший охотник, – сказала Аэлина. – Кое-кому и стрелы не понадобятся, – добавила она, поглядывая в сторону Лисандры.
Дорин усмехнулся и замолчал. Молчание это было для Аэлины невыносимым.
– А ты, ваше величество, несколько дней подряд ходишь в одном и том же камзоле, – заметила она Дорину. – Прежде ты такого себе не позволял.
Сапфировые глаза вспыхнули.
– У меня есть дела поважнее, чем камзолы.
– Дорин, ты… выправишься?
– А разве у меня есть другой выбор?
Аэлина взяла его за руку:
– Если тебе что-то понадобится, только дай знать. Путь до Оринфа займет у нас несколько недель. Но теперь, когда магия вернулась, ты найдешь посланника, способного быстро до меня добраться.
– Спасибо. Тебе и твоим друзьям.
Аэлина оглянулась через плечо. Ее друзья – ее придворные – всем своим видом старались показать, что не подслушивают.
– Мы все заслуживаем благодарности, – сказала она. – И ты тоже.
Дорин обвел глазами цепь зеленых холмов, окаймлявших адарланскую столицу.
– Год назад и подумать было невозможно… Как все изменилось.
– И будет меняться дальше. – Аэлина сжала его пальцы. – Но… есть то, что никогда не изменится. Я всегда была и останусь твоим другом.
Аэлина видела, как вздрогнул и заходил его кадык.
– Если бы увидеть ее… всего один раз. Сказать ей… что творилось в моем сердце.
– Она знает, – прошептала Аэлина, моргая подозрительно часто.
– Я буду по тебе скучать, – признался Дорин. – Правда, сомневаюсь, что наша следующая встреча произойдет в столь… спокойной обстановке.
Он был прав, но Аэлина старалась не думать об этом.
– Ты не слишком мучай своих придворных, – сказал Дорин. – Они тебя любят и пытаются помочь.
Аэлина улыбнулась. К ее удивлению, новый король тоже улыбнулся.
– Посылай мне все интересные книги, которые прочтешь, – попросила она.
– Только в обмен на книги, которые понравятся тебе.
Она в последний раз обняла Дорина:
– Спасибо тебе… за все.
Дорин на мгновение сжал ее в объятиях и отошел. Аэлина запрыгнула в седло и быстро догнала Рована. Фэйский принц ехал на поджаром черном скакуне. «Все хорошо?» – спросили его глаза.
Аэлина кивнула и мысленно ответила: «Не думала я, что прощание окажется таким тяжелым. А если учесть грядущие события…»
«Мы встретим их вместе, каков бы ни был исход».
Аэлина протянула руку, Рован – свою. Держась за руки, они поехали по голому холму, который еще долго придется возвращать к жизни. Миновали арку, которую она проделала в стеклянной стене. Час был еще очень ранний. Редкие прохожие смотрели на них, разинув рты, и перешептывались.
Аэлина покидала Рафтхол. Город, столько лет бывший ее домом. Ее адом и спасением. Она запоминала улицы, здания, лица, запахи. С реки дул прохладный ветер, принося обычные звуки пробуждающихся пристаней. Но ни выкрика надсмотрщика, ни свиста плетки. Никаких рабов.
Когда они проезжали мимо Королевского театра, Аэлина вдруг услышала удивительно прекрасную музыку, доносившуюся оттуда.
Дорин не знал, почему он вдруг проснулся среди ночи. Наверное, его разбудило стрекотание ночных букашек. А может, прохладный ветер, дувший в окно его спальни в каменной башне.
Пол был залит лунным светом. Который час? Около трех, наверное. Город спал.
Дорин встал с кровати и снова потрогал шею. Убедился, что там ничего нет. Просыпаясь после кошмарных снов, он несколько минут проводил в томительной неизвестности, не понимая, было ли увиденное лишь жутким сном, или он по-прежнему заперт внутри своего тела, порабощенный отцом и валгским принцем. Об этих кошмарах Дорин не рассказывал ни Шаолу, ни Аэлине. Возможно, зря.
Время, прожитое в ошейнике, он помнил смутно. Никаких воспоминаний о дне рождения, когда ему исполнилось двадцать. Только осколки воспоминаний, наполненные болью и ужасом. Дорин старался не думать о той поре. Не хотел вспоминать. Об этом он тоже не рассказывал Шаолу и Аэлине.
Аэлина не успела уехать, а он уже скучал по ней. По ее суматошному, но такому колоритному двору. Дорину было невыносимо собственное одиночество. Через два дня и Шаол уедет. Он не представлял, каково ему будет без давнего друга.
Дорин прошел к балкону. Ему хотелось ощутить дуновение прохладного речного ветра. Лучшее подтверждение реальности окружающего мира и собственной свободы.
Он открыл двери и ступил босыми ногами на холодный каменный пол балкона. Внизу, ярко освещенный луной, лежал пустырь, где когда-то красовались сады – с деревьями, кустами и цветочными клумбами. Все это он уничтожил, разрушив стеклянный замок. Шумно вздохнув, Дорин перевел взгляд на стеклянную стену, переливающуюся в лунном свете.
Сверху стену накрывала огромная тень. Дорин замер.
Нет, это была не тень, а громадный зверь, взгромоздившийся поверх стены. Его когти впились в отвердевшее стекло. Зверь сидел, подобрав крылья, от которых исходил странный блеск. А на спине крылатого чудовища восседала белокурая всадница.
Дорин сразу понял: всадница смотрела на него. Ее волосы казались продолжением лунного света. Речной ветер играл ими.
Дорин поднял руку. Другой рукой он коснулся шеи, показывая: ошейника больше нет.
Всадница наклонилась в седле и что-то сказала своему дракону. Тот раскинул крылья и взмыл в воздух. Каждый взмах крыльев гнал потоки ветра в лицо Дорину.
Дракон набирал высоту. Белокурые волосы всадницы развевались, будто знамя. Дорин смотрел, пока всадница и ее зверь не исчезли из виду. Вокруг опять стало тихо. Никто из караульных не поднял тревоги. А может, он один видел всадницу и ее дракона?
Из темных закоулков памяти, пробившись сквозь боль, ужас и отчаяние, всплыло имя.
Манона Черноклювая неслась по звездному небу, прильнув к теплой спине Аброхаса. Дракон летел быстро и почти бесшумно. Ярко светила полная луна. Такую луну ведьмы называли Чревом Матери.
Манона сама не знала, почему поддалась любопытству и полетела в Рафтхол.
Она увидела принца. Свободного, без того гнусного черного ошейника.
Он поднял руку, словно хотел сказать: «Я тебя помню».
Ветер поменял направление, заставив Аброхаса подняться выше. Он летел так быстро, что земля внизу подернулась дымкой.
Менялся не только ветер. Менялся весь мир.
Наверное, пришло время перемен и для отряда Тринадцати. И для нее самой.
Манона не знала, как к этому относиться. Но надеялась, что все они уцелеют в грядущих испытаниях.
Она надеялась.
