Герцог Перангтон пережил взрыв, уничтоживший треть Моратской крепости. Варнон Лошэн тоже. Но погибло немало слуг и гвардейцев, а также два шабаша ведьм и Элида Лошэн.

Значительные потери, хотя взрыв мог оказаться куда более разрушительным. Манона принесла в жертву Трехликой богине три капли крови, благодаря за покровительство. Когда случился взрыв, большинство шабашей находились вне крепости, упражняясь в воздухе.

Манону вызвали к герцогу на совещание. Заложив руки за спину, она слушала напыщенную тираду Перангтона.

Всю вину за случившееся герцог валил на своих полководцев и советников, которых и распекал сейчас. На восстановление крепости понадобятся месяцы. Огонь поглотил то, что они так долго готовили. О прежних сроках осуществления их замыслов не могло быть и речи.

День и ночь уцелевшие гвардейцы расчищали завалы, пробираясь к катакомбам. Манона знала, что́ они ищут: тело женщины, от которой не осталось и горстки пепла, а также камень, который она носила под кожей. Даже своим Тринадцати Манона не сказала, где теперь находился этот камень и куда держал путь, лежа в кармане хромоногой девчонки.

– Главнокомандующая, это и тебя касается! – сердито бросил ей герцог.

Манона лениво повернула голову в его сторону.

– Через две недели сюда прибудет твоя бабушка. Все это время твои шабаши должны будут готовиться сообразно прежним стратегическим разработкам.

– Как прикажете, – кивнула она.

Войны не избежать. Герцог вовсе не собирался подчиняться Дорину Хавильяру, ставшему новым адарланским королем. Армия, собранная в недрах гор и на поверхности, по-прежнему оставалась внушительной. Как только сюда доставят зеркальные башни и герцог найдет новый источник теневого огня, Аэлине Галатинии и ее силам придется туго. Кальтэна наглядно показала, на что способен теневой огонь.

Манона втайне надеялась, что Элида не окажется ни на одном из полей сражения.

Совещание вскоре закончилось. В коридоре Манона догнала Варнона и молча коснулась его плеча. Железные ногти впились ему в кожу, и Варнон вскрикнул от боли. Железные зубы щелкнули рядом с его ухом.

– Учти, Варнон Лошэн, – прошипела Манона, отбрасывая всякую учтивость, которую он всегда требовал к своей персоне. – Если Элиды не стало, это не значит, что я забыла обо всех гнусностях, которые ты для нее готовил.

– Ты не посмеешь меня тронуть, – пробормотал заметно побледневший Варнон.

– Я не смогу, – почти ласковым голосом согласилась Манона, еще глубже вонзая ногти. – Но Аэлина Галатиния жива. И я слышала, она хочет расквитаться со всеми.

Манона убрала ногти и сдавила плечо Варнона. Хлынувшая кровь запачкала его зеленый камзол. Насладившись зрелищем, ведьма ушла.

Вместе с Астериной они осматривали новое гнездо для драконов, отобранное у какого-то второстепенного шабаша.

– И что теперь? – спросила Астерина. – Твоя бабушка появится и нас погонят на эту войну?

В проеме серело небо. Его цвет был очень похож на пепел Моратской крепости.

– Пока что мы останемся здесь. Подождем бабушку и ее башни.

Манона не знала, как себя поведет, встретившись с бабушкой. И вопрос, заданный ей Астерине, очень удивил ее заместительницу. Он не имел ничего общего с грядущей войной.

– Скажи… тот смертный охотник… Как он умер?

Глаза Астерины вспыхнули. Она ответила не сразу.

– По меркам смертных, он прожил очень долгую жизнь. Когда я видела его в последний раз, он выглядел очень-очень старым. Думаю, однажды он ушел в лес, лег где-нибудь и уже не вернулся в свою хижину. У смертных охотников есть такой обычай. Это считается достойным концом. Его тела я так и не нашла.

Она не сказала Маноне, как, обнаружив пустую хижину, несколько дней пыталась найти в окрестных лесах тело охотника.

– А как это – любить? – тихо спросила Манона.

Астерина, наверное, была единственной из Железнозубых ведьм, кто знал и чувствовал любовь.

– Мне казалось, что я каждый день понемногу умирала. И понемногу возрождалась. Любовь дарила мне такую совершенную радость, что становилось больно. Она разрушала меня и создавала заново. Я ненавидела любовь, поскольку не могла от нее бежать. Я не хотела меняться, а любовь меняла меня до неузнаваемости. И та маленькая ведьмочка, что не увидела наш мир… я и ее любила. Мне сложно рассказать тебе словами. Но любовь была самым сильным чувством из всех, которые я когда-либо испытывала. Сильнее гнева, похоти, магии.

Астерина слегка улыбнулась:

– Я удивлена, что ты не перебила меня речью о необходимости послушания, дисциплины и жестокости.

«…Превратила вас в чудовищ».

– Жизнь меняется, – сказала Манона.

– Это хорошо, – подхватила Астерина. – Мы же бессмертные. Жизнь и должна меняться, иначе она станет ужасно скучной.

Манона вскинула брови. Ее заместительница улыбнулась.

Манона тряхнула головой и тоже улыбнулась.