Глава 64
Рован почти не запомнил мучительного возвращения в Рафтхол. Когда они достигли города и, выбирая тихие обходные улочки, двинулись к жилищу Аэлины, раненый фэйский воин уже наполовину пришел в себя. Кровать представлялась ему самым желанным местом, добравшись до которого он куда-то провалился.
Очнулся он поздно вечером. Этого дня или следующего – Рован не знал. По обе стороны от него сидели Аэлина и Эдион.
– До солнцестояния осталось всего шесть дней, – говорила она брату. – К тому времени у нас все должно быть готово.
– Ты хочешь, чтобы Ресс и Брулло оставили для тебя открытой какую-нибудь незаметную боковую дверцу?
– Эдион, не прикидывайся глупцом. Я появлюсь через парадный вход.
Иного Рован от нее и не ждал. Он даже застонал, ощущая непривычную сухость во рту и тяжесть языка.
Аэлина сразу же наклонилась к нему:
– Как ты себя чувствуешь? – Она потрогала его лоб. – Жара нет.
– Я в лучшем виде, – проворчал Рован.
Рука и плечо у него болели до сих пор. Ничего, он выдерживал боль и посильнее. А ослабел он так от большой потери крови. Он никогда не терял столько крови, да еще так быстро. На Вендалине этого не случилось бы. Рован взглянул на Аэлину. Лицо у нее было бледным и изможденным, на скуле красовалась царапина, а поперек шеи тянулись четыре борозды.
Надо будет найти эту ведьму и убить.
Услышав о его намерении, Аэлина улыбнулась:
– Раз ты думаешь о расправе, значит дело идет на поправку.
Она хотела пошутить, однако слова давались ей с трудом, а глаза подозрительно блестели. Рован протянул здоровую руку и стиснул ей пальцы.
– Прошу тебя, больше так не делай, – прошептала Аэлина.
– Хорошо, в следующий раз я вежливо попрошу их не стрелять в нас с тобой.
У Аэлины дрогнули губы. Она уткнулась лбом в здоровую руку. Превозмогая боль, Рован погладил ее по волосам. Кое-где на них еще оставалась грязь и следы крови. Должно быть, не успела нагреть воды и как следует вымыться.
Эдион кашлянул. Рован повернулся в его сторону:
– Мы с Аэлиной говорили про освобождение магии и устранение короля вместе с Дорином.
– Вы мне завтра расскажете.
У Рована вдруг схватило голову. Он не знал, как объяснить им, что «адский огонь» – вещество страшной разрушительной силы. Что им его опыт? Сколько ни говори о непредсказуемых последствиях, они сделают по-своему. Без магии он бессилен чем-то помочь… А люди, надо отдать им должное, научились жить и без магии.
Эдион зевнул и сказал, что отправляется спать.
«Не умеешь ты играть», – подумал Рован.
– Эдион, спасибо тебе.
– Всегда рад помочь, брат, – ответил генерал и вышел.
Аэлина смотрела на обоих и хмурилась.
– Ну что? – не выдержал Рован.
– Раненый, ты становишься удивительно любезным.
Ровану было тяжело видеть слезы в ее глазах. В ином месте, где магия не подавлена, Аэлина испепелила бы этих ведьм.
– Вымойся ты! – рявкнул он. – Я не буду спать рядом с тобой, пока не смоешь с себя всю ведьмину кровь.
Аэлина пригляделась к своим ногтям. Там еще оставались следы грязи и голубой крови.
– Странно. Я уже раз десять руки мыла.
Она встала.
– Ну скажи, зачем ты ее спасла?
Аэлина провела рукой по волосам. Рован только сейчас заметил у нее повязку на левой руке. Он не помнил, чтобы ее ранили. Ровану отчаянно захотелось притянуть Аэлину к себе и внимательно осмотреть рану.
– Видишь ли, та ведьма с золотистыми волосами, Астерина… Она выкрикнула имя Маноны… совсем как я – твое.
Рован замер. Его королева смотрела в пол, словно вспоминая поединок с Маноной.
– Как я могла убить Манону, если для Астерины она – целый мир? Даже если она мой враг. – Она пожала плечами. – Я думала, что ты умираешь. Из чувства мести позволить умереть и ей… мелко это как-то. И потом… – Аэлина усмехнулась. – Она потрясающе сражалась. Мне стало обидно, если она упадет и разобьется в этом дурацком ущелье.
Рован улыбнулся. Он впитывал облик своей королевы – бледной, уставшей, в грязной одежде и со следами поединка. Но она стояла, расправив плечи, с гордо поднятой головой.
– Я горжусь, что служу тебе, – прошептал он.
Ее губы дрогнули, глаза блеснули серебром.
– Знаю.
– Ты выглядишь как кусок дерьма, – заявила Лисандра.
Вспомнив, что рядом стоит Венга и во все глаза смотрит на нее, куртизанка осеклась:
– Прошу прощения.
Венга расправила салфетку на коленях. Ни дать ни взять – маленькая королева.
– Ты не велела мне изъясняться такими словами, а сама их произносишь.
Аэлина прикусила губу, чтобы не расхохотаться.
– Мне можно, – сказала Лисандра. – Во-первых, я старше, а во-вторых, я знаю, когда такие слова лучше передают смысл. А сейчас наша дорогая подруга действительно похожа на кусок дерьма.
Венга посмотрела на Аэлину. Утреннее солнце красиво подсвечивало ее рыжие, с золотистым отливом волосы.
– Если уж на то пошло, ты, Лисандра, по утрам выглядишь еще хуже.
– Осторожнее, Лисандра! – Аэлина едва подавляла смех. – С таким чертенком нужно выбирать выражения.
Лисандра хмуро поглядела на свою подопечную:
– Если ты, радость моя, полностью освободила наши тарелки от излишков пирога, будь так любезна и поднимись на крышу. Эдион и Рован заждались утренней порции мучений.
Девчонка озорно блеснула глазами и молча пошла к двери. Убедившись, что Венга действительно отправилась наверх, Аэлина вернулась на место.
– Еще через пару лет только успевай поворачиваться.
– Думаешь, я не знаю? – вздохнула Лисандра. – Одиннадцать лет, а уже законченная тиранка. Каждый день – сотни «почему». Никогда не скажет: «Не буду это делать, и все». Знаешь, как она выражается? «Я бы предпочла этого не делать». Нравится? «Знаешь, Лисандра, твой совет не кажется мне достаточно разумным».
– Возможно, и тиранка. Но в храбрости ей не откажешь, – сказала Аэлина. – Немногие в ее возрасте сделали бы то, что сделала она ради твоего спасения.
Припухлости на лице Лисандры исчезли, однако царапины так быстро исчезнуть не могли. А ссадина над верхней губой оставалась противного ярко-красного цвета.
– И немногие в твоем возрасте стали бы зубами и когтями драться ради спасения чужого ребенка, – добавила Аэлина.
Лисандра разглядывала крошки на столе.
– Прости, что так получилось, – сказала Аэлина. – Даже если это и «подарок» от покойного Аробинна. Прости.
– Ты отправилась меня спасать, – едва слышно прошептала Лисандра. – Вы все… рисковали жизнью ради меня.
Она успела рассказать Шаолу и Несарине о подземной тюрьме, где провела ночь. Повстанцы уже прочесывали туннели, разыскивая это место. Сообщить какие-либо подробности Лисандра не могла: ей вскоре завязали глаза и заткнули рот. Больше всего она боялась, что ей наденут черное кольцо из Камня Вэрда. Лисандра призналась, что этот кошмар будет еще долго преследовать ее во сне.
– Неужели ты думала, что мы тебя не спасем?
– Кроме Саэма и Сэльва, у меня и друзей-то не было. Большинство видели во мне лишь шлюху. Попользовались и забыли. Даже Карисса, зная, что я приношу ей ощутимый доход, не вступилась за меня.
– Я кое-что предприняла на этот счет.
– Что? – насторожилась Лисандра.
Аэлина вынула из кармана сложенный лист плотной бумаги:
– Это для тебя. И для Венги.
– Нам не нужно… – Лисандра замолчала, увидев на печати черную змею. Печать Кариссы. – Что там?
– Открой и прочти.
Глядя то на бумагу, то на Аэлину, Лисандра сломала печать, развернула лист и начала читать вслух:
– «Я, Карисса Дювенса, настоящим заявляю, что все долги…»
Бумага задрожала в ее руках.
– «Все долги Лисандры и Венги полностью мне выплачены. Они могут в любое удобное для них время получить метку освобождения».
Бумага шлепнулась на стол. У Лисандры опустились руки. Она смотрела на Аэлину. Аэлина знала, что́ будет дальше, поскольку у нее самой уже щипало глаза.
– Самое жуткое – ты даже когда ревешь, остаешься чертовски красивой.
– Ты хоть знаешь, сколько денег…
– А ты думаешь, я бы оставила вас в рабстве у Кариссы?
– Аэлина… у меня нет слов. Я не знаю, как тебя благодарить.
– Это и не нужно.
Лисандра разрыдалась.
– Ты меня прости. Может, я нарушила твои планы? – спросила Аэлина. – Может, ты собиралась еще десять лет гордо и благородно страдать?
Лисандра заревела еще громче.
– Ты должна понимать. Не могла я уехать из этого паршивого города, оставив тебя…
– Помолчи, Аэлина, – всхлипывала Лисандра. – Помолчи.
Она отняла руки. Теперь ее лицо снова было припухлым и красным.
– Хвала богам, я хотя бы в одном ошиблась, – вздохнула Аэлина. – Оказывается, ты умеешь не быть чертовски красивой, когда ревешь.
Лисандру качнуло в другую сторону. Теперь она безудержно хохотала.
Манона и Астерина провели в горах весь день и остались ночевать. Им удалось поймать пару горных коз для себя и драконов. Когда стемнело, ведьмы жарили на костре козье мясо и обсуждали все подробности задуманного Маноной.
Потом Манону все-таки сморил сон. Она улеглась возле теплого бока Аброхаса. Звезды раскинули над нею свое покрывало. Давно у нее не было такой ясности в мыслях. Однако что-то продолжало будоражить ее даже во сне.
Проснувшись, Манона поняла, что́ ее будоражило. Торчащая нитка в пряже Трехликой богини.
– Ты готова? – спросила Астерина, усаживаясь на свою голубую дракониху.
Астерина улыбалась. По-настоящему.
Манона впервые видела у своей сестры такую улыбку. Да и многие ли видели, как улыбается Астерина? А она, главнокомандующая воздушной армии? Она способна так улыбаться?
– Есть еще одно дело, – сказала Манона, глядя на север.
Узнав, какое это дело, Астерина без колебаний заявила, что летит вместе с нею.
В Морате они задержались ровно настолько, чтобы взять необходимые припасы. Соррели и Васте о своем замысле они рассказали в самых общих чертах, велев передать герцогу, что их срочно вызвали.
Через час Манона и Астерина снова были в воздухе, несясь на север. Они летели выше облаков, чтобы их не увидели с земли.
Все дальше и дальше улетали они от Мората. Манона не понимала, почему невидимая нить по-прежнему остается туго натянутой и почему Трехликая богиня требует, чтобы они поскорее достигли Рафтхола.
Четыре дня. Вот уже четыре дня Элида находилась в этой холодной зловонной темнице.
Холод не давал ей спать. Еда, приносимая караульными, не лезла в рот. Страх помогал ей оставаться собранной. Элида следила за караульными, когда те открывали дверь. Она пыталась разглядеть, куда эта дверь выходит. Увы, эту часть крепости она совершенно не знала.
Четыре дня, а Манона так и не пришла ей на выручку. И никто из Черноклювых не пришел.
Элида не знала, почему она ожидала помощи от ведьм. Манона велела ей побывать там, где держали Желтоногих. Она побывала. Рассказала то, что сумела увидеть. Наверное, больше она ведьмам не нужна.
Элида старалась не думать о своем ближайшем будущем. И все равно думала. Вспомнит ли о ней хоть кто-то, когда она умрет? Появится ли ее имя на памятном камне?
Она уже знала ответ. Скорее всего, она бесследно сгинет, и никто никогда ее не хватится.
