Бутылка с маслом стояла на кромке купальной лохани, и послеполуденное солнце превращало ее в янтарный фонарь. Раздевшись, Аэлина никак не могла заставить себя взять бутылку в руки.

Этого как раз и добивался Аробинн. Он хотел, чтобы она натиралась миндальным маслом и думала о нем. Грудь, бедра, шея… каждый уголок ее тела должен благоухать его любимым запахом.

Его запахом, поскольку Аробинн знал: фэец, появившийся в ее доме, не просто знакомый. Все признаки указывали на их близость с Аэлиной. А раз так, Ровану далеко не все равно, чем она пахнет.

Аэлина закрыла глаза, призывая на помощь самообладание.

– Аэлина! – послышался из-за двери голос Рована.

– Я сейчас.

Выдержать еще несколько часов. А затем все изменится.

Аэлина открыла глаза и потянулась за янтарной бутылкой.

Рован едва заметно кивнул. Эдион тут же встал и вместе с ним отправился на крышу. Аэлина еще одевалась. Рован не собирался задерживаться на крыше. Можно было бы вообще туда не ходить, но он решил заново все проверить. Потенциальных врагов он слышал гораздо раньше, чем они появлялись возле двери.

Присутствие валгских демонов не мешало Рафтхолу оставаться довольно спокойным городом. Рован повидал немало столиц, и ему было с чем сравнивать. Не считая горячих голов, которые есть везде, здешние жители старались держаться подальше от разных бед. Возможно, такое благоразумие было продиктовано страхом перед чудовищем, обитавшем в этом жутком и ненавистном стеклянном замке. Но Рован сохранял бдительность где бы то ни было: здесь, в Террасене и в любом другом месте, куда может занести их судьба.

Эдион устроился на стульчике, который недавно притащил сюда, чтобы не сидеть на черепице. Подумать только: Эдион – сын Гареля. Рован до сих пор не мог с этим свыкнуться. Лицо Эдиона, его запах – все это так напоминало Гареля. Нет, Аэлина не просто так натравила на Лоркана гончих Вэрда. Она не только хотела обезопасить себя и облегчить задачу по освобождению магии. Гончие были прекрасным отвлекающим маневром, который не позволял Лоркану подобраться к Эдиону и узнать о его наследии.

Эдион с ленивым изяществом скрестил ноги. Должно быть, за такими движениями он прятал от противников свою силу и быстроту.

– Если не ошибаюсь, она сегодня собралась прикончить своего бывшего хозяина.

– Не сразу, а после того, как Аробинн наиграется с демоном. Тогда Аэлина вернется и оборвет его жизнь.

Только дурак мог подумать, будто улыбка Эдиона вызвана удивлением.

– Моя сестренка верна себе.

– А если она пощадит Аробинна?

– Ей решать.

Умный ответ.

– А если она скажет, что передает это дело в наши руки?

– Тогда, принц, мы вместе с тобой славно поохотимся. Ты же не откажешься составить мне компанию?

Второй умный ответ. Нечто подобное Рован и ожидал услышать.

– И когда настанет время?

– Ты принес ей клятву на крови, – сказал Эдион.

В его глазах не было и намека на вызов. Только правда, высказанная одним воином другому.

– Я нанесу Аробинну смертельный удар, – добавил Эдион.

– Вполне честно.

На лице Эдиона мелькнул прежний гнев.

– Обещать, что будет быстро и чисто, не берусь. Прежде чем встретить свой конец, этому человеку нужно заплатить великое множество долгов.

Когда Аэлина вышла из спальни, мужчины, уже одетые для торжества, разговаривали на кухне. На соседней улице стояла карета, добытая Несариной. В багажнике лежал скованный Ставан с повязкой на глазах.

Аэлина расправила плечи. Что-то сдавливало ей грудь, мешая дышать. Задерживаться дома не имело смысла. Она направилась к двери.

Эдион, до этого видевший ее в тонком темно-зеленом камзоле, присвистнул.

– Если до сих пор тебе не удавалось напугать меня до посинения, сейчас ты этого достигла.

Рован повернулся к ней и замер, разглядывая ее платье.

Черное платье плотно облегало фигуру Аэлины и повторяло очертания ее тела, опускаясь почти до пола. Рован впился в него глазами, оглядев сначала нижнюю половину, потом верхнюю, и наконец перевел взгляд на ее волосы. Их Аэлина зачесала назад, скрепив двумя золотыми гребнями в виде крыльев летучей мыши. На лицо она не стала наносить никаких снадобий красоты. Только чуть-чуть подвела веки черным и подкрасила и без того яркие губы, сделав их еще ярче.

Чувствуя на себе жгучее внимание Рована, Аэлина повернулась к нему спиной, показав вышитого золотистого дракона с оскаленной пастью. Казалось, дракон вцепился ей в тело. Она обернулась через плечо и успела поймать взгляд Рована, скользящий по ее спине. Потом фэец медленно поднял голову. Их глаза встретились. Во взгляде Рована мелькнул мощный, едва сдерживаемый мужской голод.

– Демоны и десерты, – сказал Эдион, хлопая Рована по плечу. – Нам пора.

Проходя мимо Аэлины, брат подмигнул ей. Когда она, затаив дыхание, решилась снова взглянуть на Рована, лицо фэйца приняло знакомое выражение холодной, бесстрастной наблюдательности.

– Тебе хотелось увидеть меня в этом платье, – хрипловатым голосом сказала она, обращаясь к Ровану.

– Я и представить не мог, как оно выглядит на тебе…

Рован покачал головой, потом осторожно провел рукой по ее лицу, волосам и даже потрогал гребни.

– Ты выглядишь, как…

– Как королева?

– Как огнедышащая сука-королева. Болваны, давшие тебе это прозвище, попали в точку.

Аэлина засмеялась и ткнула пальцем ему в грудь. На Роване был облегающий черный камзол, несколько скрывающий его могучие плечи. Серебристая отделка великолепно гармонировала с его волосами. Вот только татуировка на щеке и шее никак не вязалась с элегантным нарядом.

– Ты, принц, тоже подходяще выглядишь.

Она приуменьшила свои впечатления. Краешком глаза Рован видел: Аэлине было не отвести от него глаз.

Рован галантно подал ей руку:

– Мы с тобой оба неплохо распустили перышки.

Аэлина хитро улыбнулась ему, касаясь рукой его локтя. Ноздри вновь уловили струю ненавистного миндаля.

– Не забудь надеть плащ, – сказала она Ровану. – Иначе тебе будет совестно за всех несчастных смертных женщин, которые сгорят дотла, едва взглянув на тебя.

– Я бы мог то же самое посоветовать тебе. Но ты, надо полагать, любишь смотреть, как мужчины вспыхивают живыми факелами.

Аэлина подмигнула ему. Смех Рована странным эхом отозвался у нее в костях и крови.