XXVIII. Шалимов
В случайность появления Костаса именно в этот момент я не поверил. Как и его путаным объяснениям, будто он все события проспал в одной из кают, ничего не слышал, никого не видел и даже не знал, что цеппелин захвачен.
Я был уверен, что он лжет, вот только сейчас был неподходящий момент для выяснения истины. Следовало спасать дирижабли! Пусть бомбы я обезвредил, но даже от простого столкновения двух воздухоплавающих гигантов ничего хорошего ждать не приходится. До встречи с императорским дирижаблем оставалось все меньше времени.
– Ваше высочество, – обратился я к князю, – не могли бы вы последить за пленником, пока я наведаюсь в командную гондолу?
– Бреннер, я иду вместе с вами. – Платон Александрович уже деловито проверял один из револьверов. – С этим человеком, – кивнул он в сторону Шалимова, – поговорим после. Он связан, никуда не денется. А в остальном – командуйте!
– Я могу за ним последить, – предложил Костас.
– Нет, – решительно отказался я. Еще не хватало оставлять его наедине с пленником. – Вы тоже пойдете с нами. Втроем нам будет проще.
Костас в присутствии отца протестовать не стал, хотя я видел, что он недоволен моим решением, но великий князь четко дал понять, что в эту минуту главный я.
– Прошу по возможности воздержаться от стрельбы. Нам повезло, что недавняя пальба не повредила цеппелин. В следующий раз такой удачи может не случиться. Также имейте в виду, что плащи на стрелках – с вшитыми металлическими пластинами, поэтому бить надо в незащищенные места – шею, голову, кисти рук, ноги.
Великий князь сунул револьвер за пояс и поднял мой топор, уважительно взвесив его в руках.
– Лучше ножи и револьверы, – отсоветовал я, – в рубке тесно, толком не замахнуться.
Платон Александрович с видимым сожалением отложил топор и, ловко пошарив по карманам убитых, обнаружил пару складных ножей. Один он отдал Костасу, второй оставил себе.
Я еще раз проверил Шалимова – связан крепко и, когда очухается, не сможет даже шевельнуться.
– Готовы?
Великий князь уверенно кивнул, Костас неопределенно пожал плечами.
– Тогда вперед!..
Мы спустились на нижнюю палубу и пошли напрямик по служебному коридору. Платон Александрович игнорировал тела убитых мной стрелков, даже бровью не повел в их сторону. Не морщился он, и случайно наступая на кровь. А вот Костас брезгливо перепрыгивал кровавые лужи, а от трупов шарахался в сторону. Хиловат наследник.
Перед дверью в командную рубку мы остановились. Я прислушался. Все было тихо, только воздух вокруг слегка гудел, когда порывы ветра проникали сквозь специальные бортовые щели, предназначенные для стабилизации внутреннего давления на цеппелине.
– Стреляем на поражение, – шепотом предупредил я.
Князь кивнул, соглашаясь. Сейчас не до церемоний, первым делом нужно избежать катастрофы.
По моему знаку он дернул дверь на себя, и я первым ввалился в рубку с револьвером в одной руке и ножом в другой, оказавшись в задней части гондолы – там, где меня пару часов назад затащил на борт Джек. На полу лежали тела трех офицеров. Тела капитана мы нигде не увидели.
Командная гондола была не слишком крупной – шагов пятнадцать в длину, но разделительные перегородки мешали обзору.
Держа револьвер на изготовку, я направился вперед. Никто не пытался меня атаковать, никто не прятался за перегородками, я даже начал волноваться. И только добравшись до капитанского мостика, я увидел оставшихся стрелков и капитана цеппелина. Он лежал в проходе с залитым кровью лицом, но, кажется, еще дышал. Один из стрелков стоял за штурвалом, двое других напряженно всматривались в даль сквозь обзорное стекло.
Встречным курсом, мигая сигнальными огнями, на нас шел еще один гигантский цеппелин. Император!
Офицеры императорского дирижабля еще не разгадали наш маневр. Вероятно, они думали, что «Возрождение» хочет эффектно приблизиться и пройти мимо, дабы таким образом приветствовать своего сюзерена. Вот только планы стрелков были иными. Они шли на таран. Мы появились в рубке как нельзя вовремя.
До столкновения оставались считаные минуты. Императорский цеппелин «Держава» все еще не пытался уклониться. Расстояние сокращалось, я уже видел офицеров, приветственно машущих нам руками.
Все последующее заняло несколько секунд. Я, уже не скрываясь, шагнул вперед, выстрелил в голову рулевому и тут же навел ствол на следующего противника. Стрелки успели обернуться, но только для того, чтобы умереть. Одного прикончил я, второго – великий князь. С такого расстояния не промахнуться.
– Штурвал! – крикнул я, и Платон Александрович послушно бросился выполнять приказ. Бывает, что и простой сыщик командует членами императорской семьи.
Офицеры «Державы» уже не махали руками, они судорожно пытались изменить курс своего цеппелина, но, если бы мы с князем опоздали хотя бы на пару минут, то все их усилия пропали бы впустую.
«Возрождение» неохотно и, как мне казалось, очень медленно разворачивался влево. На лбу у великого князя выступили капли пота. Дирижабли подошли вплотную друг к другу, слегка соприкоснувшись бортами. Заскрежетало и залязгало так, что я чуть не оглох. Я увидел застывшее от ужаса лицо офицера в гондоле напротив. И тут все кончилось. Цеппелины разошлись. Смерть была совсем рядом, но опять прошла мимо.
– Живы?! – то ли спросил, то ли констатировал Платон Александрович, не решаясь выпустить штурвал.
– Кажется, да. Хотя сегодня ни в чем нельзя быть уверенным до конца, – пожал плечами я. Надолго же нам запомнится этот полет, чуть не ставший катастрофой имперского масштаба.
– Стоп машина! – скомандовал князь. Теперь, когда опасность миновала, все вновь вернулось на круги своя. Его высочество руководил, я подчинялся.
Я подошел к приборной панели, встал на место первого помощника и поставил рычаг на нейтральное положение. Энерготанки послушно отключились, шум моторов стих, но цеппелин по инерции все еще летел вперед. Платон Александрович плавно развернул дирижабль на сто восемьдесят градусов и успокоился только тогда, когда лег на параллельный курс с «Державой».
Капитан на полу застонал, приходя в себя. А вот Костаса в рубке не оказалось, я даже не заметил, когда он пропал. Пора было подумать о главной цели моего визита на борт «Возрождения».
– Ваше высочество, наверху в технических отсеках лежат две бомбы. Взорваться они не должны, но все же советую править осторожнее. Вы уж тут сами, хорошо? У меня важное дело…
Не слушая ответа удивленного князя, я покинул капитанскую рубку. Кажется, я догадывался, куда именно направился Костас.
Коридор, нижние палубы, лестница, ресторация. Я пробежал это расстояние за рекордный срок, но все равно опоздал. У Костаса была изрядная фора, и он уже совершил то, что хотел.
Шалимов так и лежал связанный на полу, но теперь в его груди торчал нож – тот самый, что отдал Костасу князь. Наследник уже скрылся. Мне оставалось только сжать кулаки в бессильной ярости, признавая собственное поражение, как вдруг я заметил, что Шалимов слабо шевельнулся.
Я приблизился к нему и быстро осмотрел рану. Удар был нанесен точно в сердце, но Шалимов каким-то чудом еще держался, балансируя на грани жизни и смерти. Он внезапно открыл глаза, вцепился в мою руку и быстро заговорил в последнем отчаянном усилии:
– Как же не вовремя ты здесь появился, Бреннер. Ты все испортил! Ведь ты ничего не знаешь…
Голос его то затихал, то становился чуть громче, но я видел, что говорить умирающему невероятно трудно.
– Шалимов, вы хотели убить императора и великого князя. Что мне еще нужно знать?
– Они все повязаны, Бреннер. Все! Они – преступники. Нет преступлений страшнее, чем те, которые они совершили. Их нужно было уничтожить. А ты все испортил!
– О чем вы говорите? Какие преступления? Я ведь наслышан о ваших с Кречетовым совместных подвигах двадцатилетней давности. Шалимов, вы – грабитель и убийца! Вы лично и ваш командир.
– Кречетов сам по себе. К диверсии на цеппелине он не имеет никакого отношения. Он даже не знает, что я затеял… По старой памяти я помог ему с банком, а он в ответ передал под мое командование часть своих людей. Его интересует только желтый кофр. И он его получил. Не знаю, что именно там внутри, но нечто очень важное!..
– Отдал людей, и все? А разве вы оба не работаете на компанию «Механикс»?
Шалимов закашлялся, но все же ответил:
– Они давали деньги, это Кречетов свел меня с ними. Я помогал, чем мог. Но мне не было дела до их целей. Я всего лишь хотел остановить смерть!
– Шалимов, прекращайте этот балаган. О чем вы вообще говорите?
– Бреннер, я знаю, ты уже убил одного из них. Тварь в теле дагеротиписта. Ты прекрасно знаешь, о чем я!..
Подселенец? Шалимов имеет в виду подселенца. Но при чем тут великий князь и император?
– Они все знали, не просто знали – давали ему возможность убивать. Ему и таким, как он. Они договорились с ними, предоставили свободу, чтобы получить взамен технологии. Ты думаешь, откуда это все? Кто изобрел энерготанки, кто придумал переговорники? Это принесли с собой они – чужаки, твари в телах людей. Императорский дом заключил с ними тайный пакт. Уже много лет как они – союзники!
Я верил ему. Слишком много фактов говорило в пользу этой версии. Внезапный взлет империи начался восемь лет назад, именно тогда появились первые энерготанки, совершившие настоящий промышленный переворот и обогатившие Руссо-Пруссию. И Зоммер намекал на что-то подобное. И все же император – и тайный пакт с подселенцами?! Дико!
– Какое лично вам дело до всего этого?
– У меня была дочь. Теперь ее нет. Она тоже пропала однажды. Только тогда никто, кроме меня, ее не искал. Она не упоминалась в официальных сводках. Все случилось четыре года назад. Никому не было до нее дела.
Я промолчал, не зная, что сказать. Шалимов вновь зашелся в приступе кашля. Я решил поспешить с вопросами.
– Зачем понадобилась смерть Костаса?
– Я не знаю, чем он не угодил Кречетову. Я даже не знал, что он тоже на борту. Но это именно Костас сдал место, где мы перехватили князя. Он продал своего отца. Он знал, что я хочу смерти и князю, и императору. И решил сыграть на этом, повышая свои шансы на престолонаследие. Вот только он не подозревал, что я готов отдать взамен собственную жизнь…
– Куда он убежал?
– Прячется в одной из кают. Сейчас ему нужно переждать, пока все не успокоится. Он же полагает, что убил меня и свидетелей больше нет. А я, видишь, еще живой…
Шалимов опять закашлялся. Из уголка его рта потекла струйка крови.
– На нижней палубе в шкафу я видел несколько парашютных ранцев. Я знаю о твоих женах. Если ты не выдашь до полуночи Костаса, мой бывший командир их убьет.
Я схватил его за грудки.
– Где они? Говори, паскуда!
– Я тут ни при чем. Бреннер, поверь мне… Ястреб отыскал Костаса в том убежище, где жил старик со своей женой. Я подозреваю, что Костас каким-то образом сам сообщил об этом месте. Потом они о чем-то долго говорили наедине, но не сошлись во мнениях. После этого они убили старика, затем его жену, собирались убить и девушек. Там был кот, огромный котяра, он расцарапал княжескому сынку всю физиономию – чем-то тот ему не угодил, а потом смахнул со стола свечу… Начался пожар, Костас сумел бежать. Ястреб пришел в бешенство. Ведь он принес в дом тот самый кофр из хранилища, но, когда вышел из комнаты, кофра при нем уже не было. Костас – он виноват во всем… он всех продал… Если поймаешь гаденыша, не жалей, раздави его, как паука!..
По телу Шалимова внезапно прокатилась судорога, вены на шее вздулись, набухли, он попытался вдохнуть, но только открывал и закрывал рот, корчась в предсмертных конвульсиях. Через минуту все было кончено. Шалимов умер.
Я так и не узнал всего, но и того, что услышал, оказалось достаточно для принятия решения.
Кают на верхней палубе было много. Я начал поиски с ближайшей и принялся по порядку проверять одну за другой. Костаса я обнаружил в восьмой по счету. Он заперся изнутри, но я легко вышиб дверь и вытащил его в коридор.
Костас даже не пробовал сопротивляться, болтаясь у меня в руках как куль. Я потащил его вниз по лестнице. Костас пытался удержаться на ногах, но время от времени падал, спотыкаясь. Тогда я бил его, не жалея, а потом тащил дальше.
Ранцы с парашютами нашлись именно там, где сказал Шалимов. Я никогда прежде не пользовался ими и даже представить себе не мог ситуацию, при которой они бы мне понадобились. Но сейчас я не раздумывал ни секунды. Ни тени страха или сомнений.
Я надел ранец, застегнул лямки и потащил Костаса к заднему люку. Вот тут он заволновался и хотел что-то сказать, но очередной хук справа выбил из него все слова. Церемониться с наследником я уже даже не пытался.
Люк открывался внутрь. Порыв холодного, пронизывающего до костей ветра ворвался в коридор.
– Снимай ремень, – коротко приказал я.
Костас молча повиновался, вытащив кожаный ремень из брюк. Я просунул пояс под лямками ранца, потом притянул Костаса к себе и застегнул ремень у него на груди, соединив нас вместе. По счастью, длины ремня хватило.
– Отпусти меня, Бреннер! Не делай этого! Ты пожалеешь!..
Я ударил его снизу вверх в челюсть и тут же подхватил падающее тело, после чего обнял Костаса так крепко, как мог, надеясь не выпустить его из рук, если ремень не выдержит нагрузки и порвется, и шагнул в проем люка, навстречу далекой земле.
