Глава 12
НРАВЫ ШАРИЯРСКОГО ГАРЕМА
Дверь сама распахнулась. На пороге стояла Лелаб. На этот раз на ней было ярко-красное одеяние, расшитое кровавыми и желтыми камнями, сквозь накидку из газового шелка виднелись округлые плечи. В одной руке Лелаб держала небольшую шкатулку, во второй — золотистую длинную палочку. На широком поясе, охватывавшем мощные бедра, висел узкий кинжал.
«Наложнице дозволено носить оружие? Ну и нравы тут», — подумала я.
Нтомби побледнела так, что это было заметно даже с ее шоколадной кожей. Ах да, она же говорила про заклинание, которое должно было предупредить о вторжении. Но, кажется… ничего не вышло. Лелаб с усмешкой на губах смотрела то на меня, то на замершую Нтомби. И не понять: злая или просто это такое выражение радости?
— Ну и? — уточнила она.
Вошла, хлопнула дверью. Последняя тут же сверкнула радужным огнем и превратилась в каменную стену. Я чуть не упала с кровати. Вот это да! Вспомнились слова Чиу, называвшего Лелаб дочерью аншуррского мага. Хм, интересно, где это?
— Что и? — осторожно уточнила я.
Лелаб подошла к столику, посмотрела на остатки завтрака, который я старательно уплела, и только хмыкнула.
— С аппетитом у тебя порядок, значит, жить будешь, моя дорогая.
Я изумленно посмотрела на нее, но Лелаб больше ничего не говорила. Подошла ко мне, провела пухлыми пальцами по ключицам и груди. На миг стало невероятно горячо, я сдавленно охнула. Лелаб сняла с моей шеи нечто похожее на плоский круглый медальон из слоновой кости на черной веревке и кинула Нтомби. Та ловко поймала двумя руками.
— Спрячь у себя побрякушку. На этой красавице и так всякого добра понавешано, — деловито сказала Лелаб и присела на край кровати.
— Всякого? — подозрительно уточнила Нтомби, быстро надевая медальон на себя и пряча под платьем.
Я закашлялась, Лелаб бросила на меня взгляд и едва заметно кивнула. Не стоит всем знать мои тайны. А она хоть и напугала сейчас, но теперь ясно, что пришла сюда по делу. Да и Чиу не стал бы предупреждать просто так и советовать.
— Ты как умудрилась свалиться в обморок? — спросила Лелаб.
— Ну… — Я судорожно соображала, стоит ли говорить про Чиу. — Как и все девушки при виде мужественного…
— Ой, не надо мне только рахат-лукум за обнаженного невольника-варвара выдавать, — поморщилась она. — Говори прямо.
Я метнула взгляд на Нтомби, та только развела руками. Понятно, Лелаб лучше дать, чем объяснять, почему этого не могу сделать.
— Никуда падать не собиралась. Это все дело рук моего покровителя. Точнее, хвоста.
Лелаб нахмурилась:
— Да? А имя у него есть, драгоценная моя? Тут ползучих гадов столько, что пройдет не один день, прежде чем я всех перечислю.
О как. Сразу видно, что у тетеньки бурная личная жизнь.
— Чиу-змей, — вздохнула я. — Бог племени змееловов.
Лелаб задумалась. Кажется, сказанное ее несколько озадачило, однако не настолько, чтобы показать это.
— Что ж, змей — и то неплохо. Теперь выкладывайте, что вы задумали.
Нтомби закусила губу. Ей явно не нравилось происходящее. Я вообще слабо представляла, что происходит.
— Акуйя, не переживай, я вас сдавать не буду, — мягко сказала Лелаб. — У меня просто есть свои планы.
Нтомби взглянула на меня, я пожала плечами. Давай уже, выкладывай, чего там. Все равно не уйдет, еще и кинжалом поработать может.
— За нами придут, — произнесла Нтомби. — Мой муж и его люди. Это будет большое сражение. Племена… — она запнулась.
— Имеют зуб на Шарияр? — улыбнулась Лелаб, и в улыбке удалось разглядеть затаенное злорадство.
Нтомби медленно кивнула:
— Да. И еще какой.
— То есть я была почтальоном? — хмыкнула, теперь более-менее понимая ситуацию. — По амулету Йомба найдет тебя и сумеет вытащить?
— Да, — сказала Нтомби и тут же вздохнула: — Прости, что так получилось. Я не думала, что они не поставят тебя в известность. Вообще даже не намекнут, в чем дело.
— Уроды, — поделилась я мнением.
Лелаб затянулась и выпустила дым с сандаловым ароматом.
— Милочка, если ты про мужчин, то ничего удивительного.
— Эти сволочи украли меня, тащили через горы, долбанутый черный город! — взорвалась я. — Каждый раз, когда я спрашивала, делали загадочные лица и не собирались ничего объяснять! Джоконды недоделанные!
Я даже не сообразила, что вскочила с кровати и стою, сжав кулаки. Лелаб смотрела на меня с интересом, Нтомби — виновато.
— То один, то другой! — бушевала я. — Но если Йомба более-менее, то Тургун…
— Тургун? — неожиданно оживилась Лелаб. — Что за Тургун?
Я запнулась, удивленно посмотрела на женщину. Нтомби тоже. Судя по выражению лица Лелаб, какой-то Тургун ей был однозначно хорошо знаком. И интуиция подсказывала, что это именно тот, которого я сейчас очень хотела придушить.
— Такой… — буркнула я. — Варвар. Рослый, гора мышц, черные волосы. Нахальный, сексуальный.
Нтомби хихикнула и тут же прикрыла рот рукой, делая вид, что даже не думала смеяться. Лелаб же снова затянулась, не сводя с меня взгляда.
— Милочка, мне известен только один Тургун. И тот — один из Пробудившихся королей Йинары. Уж не о нем ли ты говоришь?
Некоторое время я стояла как вкопанная.
— Пробудившийся кто? — уточнила резко охрипшим голосом.
Лелаб элегантно струсила золотистый пепел и похлопала ладонью по кровати.
— Присядь, в ногах правды нет.
Я молча повиновалась, глядя на нее во все глаза. Кстати, интересно, Асаф с ней еще спит? Конечно, Лелаб совсем не модель с подиума, далека от наших канонов красоты двадцать первого века, но кто подтвердит, что они идентичны здешним? Возраст и внешность уже не те, но харизма и обаяние — выше всяких похвал. Я бы не отказалась иметь такую подругу. И мудрая, и с юмором, и кинжал за поясом.
— Йинара — проклятый мертвый город. Когда-то… ну, давно, их маги, маги нагов и местные, шариярские, влезли в нехорошие дела, — начала Лелаб.
Историю эту я уже слышала, но интересно узнать: будут ли отличия?
Однако наложница Асафа не стала пересказывать все, но зато уделила внимание детали, ранее мне не известной.
— …только вот, милая, ничего у них не вышло. Йинарой одновременно управляли семь королей. Воины, маги и жрецы. Они сумели заточить зло. Внутри города. Но и сами заснули в царских склепах, чтобы со временем выйти на свет. Говорят, что Алкубра — божество Йинары. Но как свет не может без тьмы, так и злое божество не может разгуливать по миру, не будучи уравновешенным кем-то из светлых сил.
— Тургун — светлые силы и король? — фыркнула, не выдержав, я. — А выглядит как неотесанный варвар, которому и леопардовые трусы — роскошь.
Лелаб задумчиво затянулась.
— Леопардовые трусы? — протянула она. — А это интересно.
Резко захлопнула рот, Нтомби снова захихикала в кулак и тихонько произнесла:
— Хорошо, что он этого не слышит.
— А то что? — мрачно отозвалась я, все же присаживаясь на кровать.
— Ну… — Она сделала большие невинные глаза. — Он бы тебя, пожалуй, наказа-а-ал!
По тону я поняла, что паршивка подкалывает, поэтому только хмыкнула, поднялась и звонко хлопнула себя по бедру.
— О да, жду прям не дождусь!
Лелаб дернула меня вниз, мол, сядь.
— Хватит, Лада, — невозмутимо сказала она, — мы прекрасно знаем, что у тебя шикарная задница. Нечего ее дополнительно демонстрировать. Особенно нам. Уж лучше потом… своему ненаглядному Тургуну.
— Этой сволочи? — возмутилась я.
Женщины синхронно кивнули.
— Да вы в своем уме?!
Снова синхронный кивок.
Я выдохнула сквозь стиснутые зубы и плюхнулась на кровать. Стриптиз ему еще устроить за то, что он меня в гарем приволок? Да никогда! Пусть бегает по своей Йинаре и играет мышцами! Хотя мышцы-то ничего… Так, что-то я не о том думаю.
Снова вздохнув, я посмотрела на Лелаб.
— Так точно король?
Она пожала плечами:
— Утверждать не берусь, сам он прямо не признавался, но полнится земля слухами. Отец мне недавно весточку прислал.
— Какую? — насторожилась Нтомби.
Я промолчала, только не сводила взгляда с Лелаб. Интересно, сколько лет ее отцу? И как далеко она зайдет, рассказывая о нем?
— Алкубра забеспокоился, потому что скоро будет горячо в Шарияре, — нехорошо улыбнулась Лелаб. — А согласно вычислениям магов и звездочетов, а также нашим легендам, у Алкубры был самым главным врагом воин-царь Йинары по имени Тургун.
— Ну мало ли, — буркнула я.
Хуже всего было не желание расцарапать его мужественную физиономию, а понимание, что скучаю по нему. Еще не так, чтобы ощущать мерзкое «тоскливо» и «почему этот гад не звонит?», но уже где-то рядом. Хм, неужели совместное путешествие не прошло даром и каким-то образом я запала на Тургуна?
Я шумно вздохнула и даже не обратила внимания, что Нтомби сочувственно смотрит, а Лелаб довольно улыбается. Может, виной всему гормоны? В Москве передо мной все же не разгуливали мужики в таком виде и с такими фигурами. Да и не пытались затискать в озере или еще где. Вон как Грехт, например.
— Как бы там ни было, в наших легендах много правды, — сказала Лелаб, вырвав меня из воспоминаний. — Поэтому в любом случае надо быть готовыми ко всему.
Такое предупреждение мне совсем не понравилось.
— Они придут за нами, — уверенно произнесла Нтомби.
— Вот и славно, — кивнула Лелаб. — Возьмете меня с собой.
Мы оторопело посмотрели на нее. Это зачем еще? Неужто дочь мага хочет бросить роскошный дворец и отправиться к хижинам и саванне? Однако Лелаб больше ничего не говорила, дав взглядом понять, что никуда мы не денемся.
Она подула на золотистую палочку, и та превратилась в желтоватый дымок. Лелаб хлопнула в ладоши.
— Ну хорошо, девочки. Похихикали — и славно. Теперь собираемся — и в гарем.
Мне поплохело. Как-то лезть в серпентарий по своей воле не очень хотелось.
— А… может, не надо? — робко спросила я.
Лелаб рассмеялась и хлопнула меня по плечу.
— Ну-ну, Асафа ты не побоялась, а прекрасных дев — опасаешься?
— Так это ж страшнее, — заметила я. — Особенно если дев много, и все они хотят одного мужика.
— Она права, — согласилась Нтомби.
Лелаб, кажется, забавляла создавшаяся ситуация.
— Ничего, выше нос. Хочу посмотреть, как ты насыплешь перцу на хвост этой выскочке Кшарии.
— Кшария? — насторожилась я. — А это кто?
Лелаб улыбнулась во все тридцать два, и сразу стало ясно, что будут жертвы.
— Любимая наложница Асафа. И да, она тебя уже ненавидит.
Услышанное, мягко говоря, не радовало. Но выхода не было. Лелаб и Нтомби помогли обрядиться в нечто воздушное и крайне неприличное, отдаленно напоминавшее одеяние наложницы из гаремов восточных шейхов. Шелк, драгоценности — все красиво, но совершенно нефункционально.
Впрочем, это меня не особо смущало. Куда хуже, что сейчас нужно показаться перед серпентарием Асафа. Как себя вести? Что делать? Что говорить?
Лелаб провела нас по узкому коридорчику с масляными светильниками. Это, пожалуй, было единственное, на что я обратила внимание. Мозг больше занимал вопрос: почему меня ненавидит эта самая Кша… Кшария? Что я ей, на павлиний хвост наступила? Или, может, еще что-то сотворила, пока находилась в отключке? Если не ошибаюсь, я ее вообще не видела!
— Кшария — девка красивая, — неожиданно, словно прочитав мои мысли, сообщила Лелаб, даже не думая обернуться в нашу сторону. — Но порой слишком много о себе мнит. Смотри на нее сдержанно. И старайся держать себя в руках.
Ничего не скажешь — хорош совет. Но вроде как я и не собиралась вцепляться в волосы первой красавице гарема.
Почему красавице? Да вряд ли бы Асаф сделал своей фавориткой страшненькую и хиленькую барышню.
Мы вышли в круглый зал. Свет проникал сквозь высокие окна. Мозаичный пол устилали узорчатые ковры, поверх которых лежали шелковые подушки и продолговатые валики. Прямо на полу, на деревянных подносах, находились всевозможные серебряные блюда с фруктами, орехами, лепешками и сладостями. Возвышались тонкие кувшины и пузатые кубки. В середине зала стоял изящный фонтан в виде павлина. Под журчание воды тихо переговаривались и смеялись красивые девушки.
Мы остановились. Честно говоря, никогда не видела столько представительниц разных национальностей в одном месте. Немного усложняло процесс опознавания то, что я понятия не имела, как кто называется.
Были чернокожие, как Нтомби. Светловолосые и светлоглазые, сразу напоминавшие о племени змееловов. Узкоглазые девушки с причудливыми прическами и бледно-золотистой кожей скорее походили на китаянок. Лишь на краю сознания мелькнула мысль, что, возможно, эти красавицы родом из стран, находящихся рядом с родиной Ши-хана.
Здесь были девушки с красноватой кожей, как у американских индейцев, и луноликие красавицы, словно сошедшие с картин Юго-Восточной Азии. В каждой была своя неповторимая прелесть и красота. Честно говоря, я даже растерялась: сколько их тут? Неужто жеребца Асафа хватает на всех? Да нет, быть того не может.
На нас обращали внимание, однако не до такой степени, чтобы резко бросить собственные дела. Но стоило мне только ступить шаг, как почти все повернулись к нам. Десятки глаз: серые, карие, черные, синие, голубые, словно лед, зеленые, фиалковые… Все смотрели, будто выжидая.
— О, наконец-то нас, несчастных и недостойных, великая змеедева решила почтить своим присутствием, — раздался низкий женский голос. Такой называют меццо-сопрано, если не ошибаюсь.
Я подняла взгляд. О как, знакомые все лица! Та самая красавица, которую я видела в лодке на пути в гарем. Кажется, она и впрямь тут всем заправляет. Вон даже восседает, как королева на золотом троне. Чем-то похожа на индийскую актрису Айшварию Рай, только более знойная.
Зеленые глаза смотрели с недобрым прищуром. Кажется, мне хотели припомнить все мои грехи, только пока еще не знали, сколько их.
— Видимо, девы-змеи прибывают из столь варварских краев, что не знают, как себя вести в цивилизованном обществе, — произнесла Кшария и медленно поднялась.
Винно-красные шелка идеально облегали ее фигуру, подчеркивая именно то, что надо, и в то же время ловко скрывали недостатки, если таковые имелись.
«Хорошо выглядит девка, ничего не скажешь», — отметила я про себя.
Однако даже не шелохнулась. Если Кшария намерена играть королеву драмы, то стоит посмотреть представление подольше, где я такое еще увижу-то? Лелаб и Нтомби стояли рядом. И обе фаворитку властелина Шарияра явно не жаловали. Так что даже если завяжется драка (господи, что я говорю?), то я буду не одна.
— А может, ты и немая? — поинтересовалась Кшария с ядовитой озабоченностью. — Или росла в подземелье среди змеев Ашша-дер-Шарсы? Так они, кроме шипения, ничего и произнести не могут. Слышали, что было, когда наш господин Асаф дозволил явиться этой замарашке в его покои?
Многие девушки с интересом глянули на Кшарию, но некоторые смотрели на меня. При этом были как сочувствие и затаенная печаль, так и откровенная неприязнь к разглагольствующей фаворитке.
— …рухнула без чувств, ослепленная красотой правителя.
Все замерли. Надо было что-то сказать. Притом умное и едкое, в лучших традициях бабских разборок Однако я была в сомнениях — играть немую комфортнее, не смогут обвинить в том, чего не говорила.
Лелаб незаметно для остальных ткнула меня в бок М-да. Все хотят драки. Хотя бы словесной. А оно мне надо?
Кшария ухмыльнулась с видом победительницы. Кажется, уже уверена в своей победе. Что ж, это мы еще посмотрим.
Я невозмутимо уселась на ближайший пуф. По залу прошел шепоток. Кто одобрительно хмыкал, кто косился на недовольную Кшарию. Так же невозмутимо я протянула руку и взяла с подноса, окруженного девицами в сапфирово-синих одеяниях, сочное зеленое яблоко. Демонстративно хрустнула. Хоть есть и не особо хотелось, но яблоко ведь и не еда — не так ли?
Перешептывания стали громче. Лелаб чуть приподняла бровь, Нтомби стояла неподвижно. Я не торопилась и продолжала жевать. Уж если взял паузу, как говорилось в одном замечательном произведении, то держи. Говорить с напыщенной курицей Кшарией решительно не о чем. Еще будь я отчаянно влюблена в Асафа, возможно, стоило бы что-то предпринять, но сейчас — нет.
Фаворитка, кажется, растерялась. Видимо, ожидала, что я устрою скандал. Не-а, извиняйте, барышня, но лень. А лень у многих, как известно, — спонсор мудрости.
Кшария, прошипев какое-то ругательство, бодрым шагом направилась прямо ко мне. Девицы в синем шустро отодвинулись. Зеленые глаза смотрели нехорошо, с откровенной насмешкой и презрительным прищуром.
Я достаточно громко грызанула яблоко и посмотрела на Кшарию.
— Ну? Драться будем? — уточнила скучающим тоном.
Вопрос оказался очень кстати, потому что неуловимо гибким кошачьим движением Кшария кинулась ко мне. В смуглых пальцах блеснуло что-то золотое и тонкое.
«Как спицы для волос», — мимолетом мелькнула мысль.
Я кинулась ей наперерез, рука от локтя до запястья запульсировала. Нас обоих окутала ослепительная вспышка. Послышались крики. Женщины повскакивали на ноги. Я перехватила запястья Кшарии.
Она вскрикнула, словно от боли, и тут же поморщилась. Золотые спицы выпали на устланный коврами пол.
«Все верно, доченька, — прошипел где-то прямо в голове голос Чиу, — умница. Папочка тобой гордится».
«Папочка еще тот козел безрогий», — подумала я, сильнее сжимая запястья красотки и любуясь, как кривится ее лицо. А все правильно…
— Сквернословить на незнакомых людей — плохо, — тихо сказала я и резко отшвырнула Кшарию от себя.
Несколько рук успели поймать ее за алое платье и не дали упасть на роскошную задницу. А жаль, было бы красиво. Демонстративно обтрусив ладони, я внимательно посмотрела на замерших от изумления женщин. Да уж, все-таки их многовато. Мужики, они слишком много о себе думают, если считают, что способны держать этот гадюшник в узде.
— Ну, красавицы, у кого есть еще желание показать свои острый ум и язык в отношении простой девочки из племени змееловов? — невинно спросила я.
Лелаб звучно хмыкнула. Потом подняла руки и звонко захлопала. Кшария бросила в нее полный ненависти взгляд. Да такой, что можно было бы рухнуть замертво, обладай он физической силой.
— Принято, — произнесла Лелаб. — Давно пора было.
— Что-о-о? — взвилась Кшария, вырываясь из рук подруг.
Но та только хмыкнула.
— Успокойся, скиндийская принцесса, — невозмутимо сказала Лелаб. — Пророчество сбудется. Попытка убить наложницу в гареме, да еще и на глазах у всех… Знаешь, чем это светит?
Я навострила уши. Пророчество? Это что еще за бонус? Почему мне ничего не сказали? Метнула взгляд на Нтомби, но по лицу той поняла, что негритянка не в курсе.
Хм, ладно, придется тогда струсить с Лелаб побольше информации. Однако Кшария так обворожительно побледнела, по цвету сравнявшись с фарфором на подносах, что нельзя было не поинтересоваться:
— А что… светит?
Лелаб, продолжая жечь взглядом мигом съежившуюся фаворитку Асафа, сказала:
— О, сущий пустяк — пятьдесят плетей во внутреннем дворе дворца.
Хм, за попытку убить? Хотя кто его знает, какие тут плети и как лупят. Может, так, что потом и ползать не сможешь. Интересно, а что дают за убийство?
— Ты сдашь меня из-за этой? — Кшария гордо распрямила плечи и презрительно махнула рукой в мою сторону.
Лелаб щелкнула пальцами, в них вновь появилась длинная золотистая палочка. Сандаловый дым обвил ее руку облачком. В серых глазах дочери аншуррского мага не было ничего хорошего. Кшария сделала шаг назад. Впрочем, чего разглагольствовать, мне самой хотелось залезть куда-нибудь под коврик. Все же Лелаб — тетка серьезная. И в очередной раз хочется задать вопрос: что она тут забыла?
Нтомби тем временем стала за мной. Однако в то же время так, чтобы перехватить, если кому-то вздумается повторить «подвиг» Кшарии.
— Легко, — сказала Лелаб, и в зале повисла тишина.
Обе занимали значимый вес и положение в гаремном обществе, поэтому никто не осмеливался перечить.
Я видела, как кулаки Кшарии сжались. Но напасть на Лелаб она не решалась. Та только довольно улыбнулась. Затянулась, выпустила сандаловый дымок. Ах, какая улыбка. Можно отравиться, но при этом умереть счастливым.
— Впрочем, — невинно произнесла она. — Если ты сделаешь то, что я попрошу, то так и быть, закрою глаза на это маленькое… недоразумение.
Кшария вся напряглась. Кажется, она ожидала любой гадости. Я, кстати, тоже.
— И что ты хочешь? — спросила она, в зеленых глазах застыло подозрение.
Лелаб посмотрела на меня. На секунду показалось, что даже подмигнула.
— Ты научишь нашу змеедевочку танцевать баха-сур.
— Я-а-а?! — возмущенно вспыхнула Кшария. — Никогда!
Лелаб цокнула языком и невинно напомнила:
— Пятьдесят ударов, моя скиндийская красавица. Прямо во внутреннем дворе. Пятьдесят ударов, нанесенных полуобнаженным чернокожим рабом бакумба. Этого ли ты хочешь? Ну что ж…