Тарзан и его звери

– Вся эта история окутана тайной, – проговорил Д’Арно. – Я знаю от самых высокопоставленных лиц, что ни полиция, ни специальные агенты Генерального штаба не имеют ни малейшего представления, как это произошло. Все, что им и вообще кому-нибудь известно, это что Николай Роков сбежал.

Джон Клейтон, лорд Грейсток, – тот самый, который некогда был известен как «Тарзан, приемыш обезьян», – молча сидел в парижской квартире своего друга лейтенанта Поля Д’Арно и задумчиво разглядывал носок своего безукоризненно начищенного ботинка.

Он думал о том, что его заклятый враг, приговоренный к пожизненному заключению, бежал из французской военной тюрьмы, где оказался благодаря показаниям Тарзана, человека-обезьяны.

Когда-то Роков пошел на все, чтобы уничтожить Тарзана, но все эти козни померкнут перед тем, что он замыслит теперь, вновь оказавшись на свободе.

Тарзан недавно перевез жену и маленького сына в Лондон, чтобы быть подальше от опасностей и неудобств сезона дождей в их обширном африканском поместье в Узири, где человек-обезьяна некогда правил необъятными землями в стране кровожадных воинов-вазири.

Тарзан пересек Ла-Манш ради короткой встречи со старым другом, однако весть о побеге Рокова испортила удовольствие от поездки, а потому, едва прибыв в Париж, он решил незамедлительно ехать обратно в Англию.

– Я боюсь вовсе не за себя, Поль, – произнес он наконец. – В прошлом я много раз побеждал этого русского, покушавшегося на мою жизнь, но теперь мне нужно беспокоиться и о близких. Насколько я знаю этого человека, он предпочтет подставить под удар не меня, а мою жену и сына, потому что, конечно, знает, как сделать мне побольнее. Мне нужно вернуться к семье и оставаться рядом с ними, пока Роков не будет опять схвачен или убит.

Пока Тарзан и Д’Арно беседовали таким образом в Париже, двое смуглых людей самого зловещего вида вели разговор в маленьком домишке на окраине Лондона.

Один был с длинной бородой, тогда как черной щетине его товарища, бледного от длительного пребывания в закрытом помещении, было всего несколько дней. И говорил по большей части именно второй.

– Ты должен сбрить бороду, Алексей, – обратился к собеседнику человек со щетиной. – С ней он сразу тебя узнает. Мы расходимся здесь через час, а когда встретимся снова на борту «Кинкейда», то, надеюсь, с нами будут двое почетных гостей – они пока и не подозревают, какое приятное путешествие их ждет. Через два часа я уже буду ехать в Дувр с его сыном, а завтра вечером ты, как я тебе расписал, привезешь и отца, если, конечно, он сейчас дернет обратно в Лондон, на что я и рассчитываю. Нас ждут деньги, удовольствия и много других приятных вещей. В награду за наши усилия, мой дорогой Алексей. Эти тупые французы так долго скрывали мой побег, что я успел тщательно и подробно обмозговать наше маленькое дельце, – едва ли какая-нибудь ерунда помешает нашим планам. Так что – до свидания и удачи!

Спустя три часа по лестнице, ведущей в квартиру лейтенанта Д’Арно, поднялся почтальон.

– Телеграмма лорду Грейстоку, – объявил он слуге, открывшему дверь. – Он здесь?

Слуга кивнул, расписался в получении и отнес телеграмму Тарзану, который уже готовился отбыть в Лондон.

Тарзан надорвал конверт, и, пока он читал написанное, его лицо побледнело.

– Прочти, Поль, – сказал он, передавая другу листок. – Началось.

Тот взял телеграмму и прочел:

– «Джека украли в саду при соучастии нового слуги, возвращайся немедленно. Джейн».

Когда Тарзан выскочил из автомобиля, доставившего его с вокзала, и взбежал по ступенькам своего лондонского дома, у дверей его встретила жена. Глаза у нее были сухи, хотя она сама была в состоянии крайнего волнения.

Джейн Портер Клейтон поспешила рассказать все, что смогла выяснить о похищении сына.

Молодая няня вывезла ребенка в коляске на дорожку перед домом, чтобы тот погрелся на солнышке, когда из-за угла улицы вырулил крытый таксомотор. Девушка не обратила на него особого внимания. Больше ничего не происходило. Из него никто не вышел, он просто стоял у тротуара, и его двигатель работал – так, словно таксист ждал, когда кто-то выйдет из дома, перед которым он остановился.

Почти сразу же Карл, новый слуга, выбежал из дома Грейстоков и позвал няню, сообщив, будто ее на минутку зовет госпожа, которая должна ей что-то сказать, и предложил приглядеть за маленьким Джеком.

Няня утверждала, что у нее не возникло абсолютно никаких подозрений относительно истинных намерений слуги. Во всяком случае, до того самого момента, когда она, уже дойдя до дверей дома, не вспомнила вдруг, что забыла посоветовать своему помощнику везти коляску так, чтобы солнце не светило ребенку в глаза.

Когда она обернулась, то, к своему удивлению, увидела, что он торопливо катит коляску к перекрестку. В тот же момент дверца таксомотора открылась, и на секунду девушка увидела в дверном проеме смуглое лицо водителя.

Тут до нее дошло, что ребенок в опасности, – она с криком ринулась вниз по ступенькам и побежала по дорожке, направляясь к таксомотору, в то время как слуга уже передавал ребенка смуглому водителю.

Она совсем немного не добежала до автомобиля, когда Карл вскочил в него, сев рядом с сообщником, и захлопнул за собой дверцу. В тот же миг шофер нажал на стартер, но машина не тронулась с места. Похоже, забарахлило сцепление, и, пока таксист возился с рычагом и немного сдавал машину назад, прежде чем двинуть вперед, няня успела подбежать к самой кабине.

Вспрыгнув на подножку, она попыталась выхватить ребенка из рук незнакомца, принялась кричать, бороться за Джека, и, хотя автомобиль уже набирал ход, она не сдавалась. И лишь когда таксомотор уже на приличной скорости проносился мимо дома Грейстоков, Карл отбросил девушку на тротуар, нанеся ей сильный удар в лицо.

Ее крики привлекли внимание слуг и жителей соседних домов, а также обитателей дома Грейстоков. Леди Грейсток стала свидетельницей отважной схватки девушки. Она и сама пыталась догнать быстро удаляющийся автомобиль, но было уже слишком поздно.

Вот и все, что она могла рассказать. Леди Грейсток и представить не могла, кто истинный организатор заговора, пока муж не рассказал о побеге Николая Рокова из французской тюрьмы, в которой, как они полагали, он все это время находился.

Пока Тарзан и его жена стояли, обсуждая лучший вариант дальнейших действий, справа, из библиотеки, раздался телефонный звонок. Тарзан быстро подошел к аппарату.

– Лорд Грейсток? – спросил мужской голос на другом конце провода.

– Да.

– Ваш сын похищен, – продолжил незнакомец. – И я один могу помочь вам его найти. Мне хорошо известны подробности заговора и его исполнители. По сути, я был участником и собирался получить часть выкупа, но теперь сообщники пытаются меня надуть, и, чтобы с ними поквитаться, я помогу вам получить сына обратно. Конечно, при условии, что вы не заявите на меня в полицию из-за моего участия в преступлении. Что вы на это скажете?

– Если вы приведете меня туда, где спрятан мой сын, – ответил Тарзан, – вам ничто не будет угрожать.

– Хорошо, – ответил незнакомец. – Но на встречу со мной вы должны прийти один, потому что лишь тогда я смогу вам доверять. Больше никто не должен знать, кто я такой.

– Где и когда мы сможем встретиться? – спросил Тарзан.

Человек назвал пивную на набережной в Дувре, любимое место моряков.

– Загляните туда сегодня вечером, часов примерно в десять, – заключил он. – Раньше приходить не стоит. До этого времени с вашим сыном ничего не случится, и я тайно проведу вас туда, где он спрятан. Но предупреждаю, приходите один и ни при каких обстоятельствах не ставьте в известность Скотленд-Ярд, я-то хорошо вас знаю и прослежу. Если с вами кто-то будет или если я замечу каких-нибудь подозрительных личностей, похожих на полицейских агентов, наша встреча не состоится. Тогда вы потеряете последний шанс вернуть сына.

Не говоря больше ни слова, звонивший повесил трубку.

Тарзан наскоро пересказал жене суть разговора. Она стала умолять взять ее с собой, но муж стоял на том, что незнакомец может привести в действие свою угрозу, если Тарзан придет не один. Поэтому они простились, и расстроенный отец поспешил в Дувр, а его жена должна была остаться дома и ждать, пока он не известит ее о результате своих поисков.

Они не подозревали, через что им обоим суждено пройти, прежде чем они встретятся снова, и как далеко отсюда… Но к чему забегать вперед.

В течение десяти минут после отъезда мужа Джейн Клейтон беспокойно шагала взад и вперед по мягким коврам библиотеки. Потерять своего первенца! Ее материнское сердце сжималось от боли. Ее терзали надежды и страхи.

Здравый смысл подсказывал, что все закончится хорошо, если ее Тарзан пойдет один в соответствии с условием таинственного незнакомца. Но ее интуиция не позволяла ей отбросить всякие подозрения о серьезных опасностях, которые грозят и ее мужу, и ее сыну.

Чем дольше она размышляла о случившемся, тем больше крепло в ней убеждение, что недавний телефонный звонок мог оказаться всего лишь уловкой, дабы попридержать их, пока малыш не будет надежно спрятан или тайком вывезен из Англии. Или это могла быть наживка, чтобы Тарзан оказался в руках безжалостного Рокова.

Представив подобное развитие событий, она остановилась с широко раскрытыми от ужаса глазами. Тут же эти мысли превратились в убежденность. Джейн взглянула на большие напольные часы, отсчитывающие минуты в углу гостиной.

Она уже не успевала на уходящий в Дувр поезд, на котором собирался ехать Тарзан. Но был еще один поезд, отправлявшийся позже, на котором она все-таки успевала добраться до злосчастного порта на берегу Ла-Манша, чтобы раньше условленного времени оказаться в пивной, которую незнакомец назвал ее мужу.

Джейн вызвала горничную с шофером и поспешно дала им указания.

Уже через десять минут она ехала по запруженным транспортом улицам в сторону вокзала.

Было без четверти десять вечера, когда Тарзан вошел в убогую пивную на набережной Дувра. Едва он оказался в затхлом помещении, как закутанная в плащ фигура прошмыгнула мимо, направляясь к выходу.

– Идемте, милорд! – шепнул незнакомец.

Тарзан развернулся и вышел следом на плохо освещенную аллею, которую по привычке здесь гордо именовали бульваром. Оказавшись на улице, мужчина словно нырнул в темноту и зашагал в сторону причала, где сложенные в высокую груду тюки, ящики и бочонки отбрасывали глубокие тени. Здесь он остановился.

– Где мальчик? – спросил Тарзан.

– Вон на том пароходишке, огни которого вы можете видеть, – ответил его спутник.

В глубоком мраке Тарзан пытался различить черты лица своего визави, но не мог его узнать. Похоже, он никогда раньше не видел этого человека. Догадайся лорд Грейсток, что его сопровождает сам Алексей Павлов, он сразу бы понял, что в черном сердце этого негодяя может гнездиться одна только измена и, куда бы они ни пошли, везде поджидает опасность.

– Сейчас его не сторожат, – продолжал с русским акцентом незнакомец. – Похитители совершенно уверены, что его не найдут, и за исключением пары матросов, в которых я влил достаточно джина, чтобы на несколько часов выключить их, на «Кинкейде» никого нет. Мы можем совершенно спокойно подняться на борт, забрать малыша и вернуться.

Тарзан кивнул.

– Так и сделаем, – согласился он.

Провожатый направился к маленькой лодке, стоящей у причала. Они сели в нее, и Павлов стал быстро грести в сторону пароходика. Черный дым, валивший из трубы, не вызвал у Тарзана никаких подозрений. Все его мысли были заняты тем, что всего через несколько минут он опять обнимет своего маленького сына.

С борта парохода прямо над ними свисала веревочная лестница, и они, стараясь остаться незаметными, поднялись по ней. Оказавшись на палубе, они поспешили к корме, где незнакомец указал на люк.

– Мальчика спрятали там, – пояснил он. – Будет лучше, если за ним спуститесь вы, а то как бы он не закричал от испуга на руках у чужого человека. А я покараулю здесь.

Тарзану так не терпелось спасти своего ребенка, что он не обратил никакого внимания на странность всего, что окружало его на «Кинкейде». И на то, что палуба была пустынна, хотя судно стояло под парами, и на то, что из трубы валил такой дым, словно оно было готово вот-вот отплыть. Увы, он ничего не замечал.

С единственной мыслью о том, что еще мгновение, и он будет держать на руках самое драгоценное для него существо, Тарзан ринулся вниз, в темноту. Но едва он отпустил край люка, тяжелая крышка с лязгом упала над его головой.

И в тот же миг бедняга понял, что попал в ловушку. Он не только не спас сына, но и сам оказался в руках врагов. Он немедленно попытался дотянуться до люка и поднять крышку, но ему это оказалось не под силу.

Чиркнув спичкой, он осмотрелся и обнаружил, что в трюме сделана небольшая выгородка, никак не сообщающаяся с остальным помещением. Единственным входом в нее служил люк у него над головой. Было очевидно, что это место специально приготовили для его заключения.

В этой тюремной камере, кроме него, не было никого и ничего. Если ребенок был на борту «Кинкейда», он был заточен в другом месте.

На протяжении более двадцати лет, от младенческого до зрелого возраста, Тарзан, этот человек-обезьяна, бродил в своих диких джунглях, не имея никаких контактов с людьми. В этот полный впечатлений период своей жизни он научился принимать свои радости и горести так, как это делают звери.

Поэтому он не безумствовал, не ополчался против судьбы, а терпеливо ждал, что может с ним приключиться в дальнейшем, хотя, конечно, не без того, чтобы предусмотреть любую возможность защитить себя. Для этого он тщательно осмотрел свою тюрьму, опробовал на прочность толстые доски, из которых были сделаны стенки, и измерил расстояние до люка над головой.

И пока Тарзан занимался подобными вещами, он внезапно ощутил вибрацию судовых механизмов и ритмическую пульсацию гребных винтов.

Пароход покидал порт! Куда уносил он его и какая судьба ждала там человека-обезьяну?

Едва эти мысли пронеслись в голове у Тарзана, как до его слуха сквозь грохот паровой машины донеслось то, что заставило человека-обезьяну похолодеть от мрачного предчувствия.

На палубе прямо над ним прозвенел ясный и пронзительный крик испуганной женщины.