Несколько минут, казавшихся бесконечными, Джейн Портер и Уильям Сесил Клейтон стояли молча, глядя на мертвого зверя, добычей которого они едва не оказались.

Девушка первой решилась нарушить молчание после своего внезапного признания.

– Кто же мог это сделать? – спросила она шепотом.

– Одному Богу известно, – ответил Клейтон.

– Но если это наш друг, почему он нам не показался? – продолжала Джейн. – Может быть, стоит позвать его и хотя бы поблагодарить?

Клейтон покорно исполнил ее желание, однако ответа не последовало. Джейн Портер дрожала.

– Эти таинственные джунгли… – пробормотала она. – Эти жестокие джунгли. Здесь даже проявление дружбы пугает.

– Давайте лучше вернемся в шалаш, – предложил Клейтон. – Там, по крайней мере, будет немного безопаснее. Как видите, защитник из меня никакой, – добавил он с горечью.

– Неправда, Уильям, – поспешила она ответить, понимая, как больно уязвили Клейтона ее слова. – Вы сделали все, что могли. Вы вели себя благородно, вы жертвовали собой, вы проявили храбрость. И не ваша вина в том, что вы не сверхчеловек. На свете есть только один человек, который способен сделать больше, чем вы. Я была слишком взволнована и выбрала неверные слова. Не обижайтесь, пожалуйста. Я хочу сказать лишь одно: нам нужно раз и навсегда понять, что я не выйду за вас. Такой брак был бы дурным поступком.

– Мне кажется, я вас понимаю, – ответил Клейтон. – Давайте не будем больше говорить об этом, хотя бы до возвращения в цивилизованный мир.

На следующий день Тюрану стало хуже. Он почти непрерывно бредил. Ничто не помогало, хотя Клейтон и не слишком старался ему помочь. Клейтон все время беспокоился, как бы русский не обидел Джейн, и сейчас в глубине души надеялся на скорую смерть Тюрана. Но еще больше Клейтона пугала мысль, что с ним самим что-нибудь случится и тогда Джейн окажется полностью во власти этого животного. Этот страх даже мешал ему понять, что она будет обречена в джунглях на верную смерть, если останется совсем одна.

Англичанин извлек тяжелое копье из тела льва и на следующее утро отправился с ним на охоту, почувствовав себя увереннее, чем раньше. В последнее время он стал заходить в лес все дальше.

Лихорадка не отпускала русского, и Джейн Портер, чтобы не слышать его бреда, спустилась к подножию дерева. Она сидела возле грубой лестницы, которую соорудил для нее Клейтон, глядя на море и лелея последнюю надежду на то, что там появится какой-нибудь корабль.

Джейн не видела, как за ее спиной неслышно разошлись высокие стебли травы и показалось лицо дикаря. Налитые кровью, близко посаженные глазки внимательно оглядели девушку. Потом дикарь бросил взгляд на пустынный берег: нет ли и там людей? Вдруг из травы выглянула еще одна голова, потом еще и еще. Из шалаша на дереве послышался голос русского, и незваные гости тотчас спрятались в траве.

Однако вскоре они появились снова. Девушка никак не реагировала на стоны, которые доносились сверху. Безобразного вида люди один за другим выходили из леса и крались к ничего не подозревающей Джейн. Но вот легкий шелест травы привлек ее внимание. Она обернулась и, вскрикнув, вскочила на ноги. Дикари тут же окружили ее. Один из них подхватил ее своими длинными, как у гориллы, руками и потащил в лес. Мерзкая лапа закрыла девушке рот, чтобы она не кричала.

Новое потрясение после всех мук, которые Джейн пришлось пережить, оказалось выше ее сил, и девушка потеряла сознание.

Когда она пришла в себя, то увидела первозданный лес. Уже стемнело. На поляне, где она лежала, горел большой костер, а вокруг него сидели на корточках пятьдесят безобразных мужчин. Их головы и лица покрывали спутанные волосы. Непропорционально длинные руки покоились на согнутых коленях коротких и кривых ног. Они грызли, как дикие звери, какую-то неприятную на вид пищу. В котле кипела похлебка, и один из людей иногда доставал оттуда кусок мяса с помощью заостренной на конце палки.

Увидев, что пленница пришла в себя, ей бросили кусок этого неаппетитного рагу. Мясо упало возле Джейн, но она только закрыла глаза, чтобы сдержать приступ тошноты.

Много дней воины Опара пробирались через заросли джунглей. И в течение всех этих долгих и жарких дней девушку, изможденную, со стертыми ногами, похитители то тащили за собой, то подталкивали вперед. Иногда Джейн спотыкалась и падала, и тогда кто-нибудь из дикарей, кто оказывался рядом, бил и пинал ее. Задолго до конца пути подметки ее башмаков прохудились, платье изорвалось в клочья, а ее нежная кожа была вся покрыта ссадинами и царапинами от безжалостных колючих кустов, сквозь которые приходилось пробираться.

Последние два дня похода так измучили Джейн, что никакие оскорбления словом и действием уже не могли заставить ее идти дальше. У нее не было сил даже подняться на колени. Дикари окружили ее: они угрожающе рычали и замахивались дубинками. Однако ни это, ни удары кулаками, ни пинки не помогали: Джейн лежала на земле, закрыв глаза, и молила Бога о скорейшей смерти, которая одна могла избавить ее от страданий. Но смерть не шла. Воины поняли наконец, что девушка не может идти дальше сама, подхватили ее и до конца путешествия несли на руках.

И вот как-то вечером она увидела вдалеке полуразрушенные стены величественного города. Но Джейн была так слаба и больна, что это не вызвало у нее ни малейшего интереса. Куда бы эти свирепые полулюди-полуживотные ни несли ее, ей все равно предстоит умереть у них в плену.

Позади остались две стены, и Джейн оказалась внутри разрушающегося города. В большом здании пленницу окружили сотни таких же существ, как те, что принесли ее сюда. Среди них были и женщины, которые выглядели не столь ужасно, и это немного успокоило Джейн, хотя и ненадолго: женщины не обижали ее, но и не проявляли к ней никакого сочувствия.

Когда обитатели этого здания вдоволь нагляделись на пленницу, ее отнесли в темное подвальное помещение и положили на голый пол, оставив только металлический кувшин с водой и немного пищи. В течение следующей недели Джейн видела только женщин, в чьи обязанности входило приносить ей еду и питье. Постепенно к Джейн стали возвращаться силы, и это значило, что вскоре ее должны были принести в жертву Пылающему Богу. К счастью, Джейн не догадывалась о том, к какой роли ее готовили.

Тарзан из племени обезьян, оставив копье, которое спасло Клейтона и Джейн Портер от клыков Нумы, медленно продвигался по джунглям, печальный, как всякий человек, чувствующий тоску неразделенной любви. Он был рад, что сдержался и не поддался искушению, к которому его подталкивала ревность: всего лишь доля секунды отделяла Клейтона от смертоносной стрелы человека-обезьяны. С того момента, как он узнал девушку и ее спутника, и до момента, когда он расслабил мускулы и опустил лук, нацеленный в сердце англичанину, Тарзан подчинялся только дикому животному инстинкту.

Он увидел девушку, которую любил, в объятиях другого. В этих обстоятельствах закон джунглей предписывал только одно – убить соперника. Но в последнее мгновение более возвышенные, благородные чувства, унаследованные от предков, возобладали над ним. Тысячекратно Тарзан благодарил судьбу за то, что эти чувства овладели им прежде, чем его пальцы отпустили стрелу.

Теперь мысль о возвращении в деревню Вазири стала ему противна: он не хотел никого видеть. Он решил пожить некоторое время в джунглях один, пока не притупится сердечная боль. Подобно многим диким животным, Тарзан предпочитал страдать в одиночестве.

Он ночевал в амфитеатре, а днем отправлялся на охоту поблизости от этого места. На третий день Тарзан вернулся в амфитеатр задолго до заката. Он улегся на нежной траве поляны, чтобы отдохнуть, и вдруг услышал далеко на юге знакомый звук. Сквозь джунгли пробиралась большая группа человекообразных обезьян – этот звук он не мог перепутать ни с чем.

Несколько минут человек-обезьяна лежал, прислушиваясь. Обезьяны шли сюда. Тарзан неторопливо поднялся и потянулся. Его чуткий слух отмечал передвижение приближающегося племени. Они шли по ветру, и вскоре он почувствовал их запах, хотя дополнительных подтверждений ему и не требовалось.

Когда обезьяны подошли к амфитеатру совсем близко, Тарзан вскочил высоко на дерево и спрятался в ветвях, чтобы рассмотреть их оттуда. Долго дожидаться ему не пришлось.

Вот с противоположной стороны поляны среди ветвей показалось свирепое волосатое лицо. Злые глазки оглядели поляну, а затем обезьяна-разведчик передала своим товарищам – и Тарзан это услышал, – что на поляне никого нет и можно спокойно заходить в амфитеатр.

Первым спрыгнул с дерева на мягкий ковер травы вожак племени, а следом за ним с деревьев спустились около сотни обезьян. Здесь были и крупные самцы, и молодежь. Несколько самок несли своих детенышей, а те цеплялись за их волосатые шеи.

Тарзан сразу узнал многих членов своего племени. Это было то самое племя, в которое он попал младенцем. Некоторых самцов он знал еще с детства: в то незабываемое время это были его товарищи по играм. Интересно, помнят ли они его?

Он понял, что обезьяны пришли сюда, чтобы выбрать нового вожака. Их прежний вожак уцепился за сломанную ветку и погиб, свалившись с высоты ста футов.

Тарзан вышел из листвы и сел на ветви на виду у всех. Одна из самок тут же заметила его. Лающим гортанным звуком она привлекла к нему внимание остальных. Несколько крупных самцов встали на задние лапы, чтобы лучше рассмотреть незваного гостя. Оскалившись и угрожающе рыча, они медленно направились к нему.

– Карнат, это я, Тарзан из племени обезьян, – заговорил человек-обезьяна на родном языке. – Ты помнишь меня? Мы вместе дразнили Нуму, когда были еще детенышами. Бросали в него с высоких веток сучья и орехи.

Карнат остановился. В его глазах отразилось удивление и что-то вроде понимания.

– А ты, Магор, – продолжал Тарзан, обращаясь к другому, – ты помнишь своего прежнего вожака, который убил могучего Керчака? Взгляни на меня! Я Тарзан, могучий охотник и непобедимый боец, и ты знал меня много лет.

Обезьяны столпились вокруг него, но уже с любопытством, а не с угрозой.

Карнат спросил:

– Что тебе нужно от нас?

– Только мира, – ответил человек-обезьяна.

Его бывшие соплеменники посовещались, а затем Карнат объявил:

– Мир тебе, Тарзан из племени обезьян!

И тогда Тарзан спрыгнул на траву, к этим диким и свирепым животным. Круг эволюции замкнулся: человек-обезьяна вернулся туда, где ему снова предстояло быть зверем среди зверей.

Когда люди встречаются после долгой разлуки, они радостно приветствуют друг друга. Но обезьяны просто занялись своими делами, течение которых было прервано появлением Тарзана, а на него больше не обращали внимания, словно он никогда и не покидал племени.

Два молодых самца, которые не помнили Тарзана, подошли к нему на четвереньках и начали обнюхивать, а потом один из них обнажил клыки и угрожающе зарычал. Этот самец хотел указать Тарзану его место в племени. Если бы человек-обезьяна отошел, пусть даже с рычанием, то для молодого самца этого, вероятно, было бы достаточно, чтобы утвердить свое преимущество перед Тарзаном.

Однако Тарзан не отступил. Могучей рукой он поймал молодого самца за загривок и швырнул его на траву так, что тот растянулся во весь рост. Самец сейчас же вскочил, и они сцепились, рыча, кусаясь и катаясь по траве. Человек-обезьяна схватил противника за горло, и молодой самец прекратил сопротивление. Тарзан отпустил хватку и встал: он не собирался убивать молодого наглеца, а только хотел его проучить и заодно объяснить другим, что Тарзан из племени обезьян все еще самый сильный среди них.

Урок был усвоен, и с этого момента молодежь стала во всем уступать Тарзану, как и положено у обезьян, а взрослые самцы не пытались оспорить его первенство. В первые дни на него подозрительно косились только самки с детенышами и, когда он приближался слишком близко, набрасывались со злобным рычанием. Тарзан предусмотрительно избегал стычек: только безумный станет нападать на мать с детенышем. Однако со временем самки привыкли к Тарзану.

Он охотился вместе с обезьянами, как это было в прежние дни. Вскоре все в племени убедились, что Тарзан умеет находить лучшие источники пропитания, а с помощью хитроумной веревки добывает дичь, которую им самим редко удавалось поймать. Постепенно обезьяны стали относиться к нему так же, как в то время, когда он был их вожаком. И прежде чем племя покинуло амфитеатр, чтобы опять блуждать по джунглям, Тарзан снова был избран вожаком.

Человека-обезьяну вполне устраивала такая судьба. Он не был, да и не мог быть счастлив, но здесь он, по крайней мере, находился вдалеке от всего, что напоминало ему о несчастьях. Он уже давно бросил думать о возвращении в цивилизованный мир, а теперь даже решил не возвращаться и к своим чернокожим друзьям из племени Вазири. Он оставил человечество навсегда. Когда-то он начал жизнь в племени обезьян – и он умрет среди них.

Однако Тарзан не мог не думать о том, что девушка, которую он любил, находилась теперь неподалеку от тех мест, где кочевало его племя. Он не мог заглушить в себе страх за нее. В том, что ей постоянно угрожает опасность, он убедился: Клейтон был плохим защитником. И чем больше Тарзан думал об этом, тем сильнее мучила его совесть. Он бранил себя за то, что эгоизм заставил его пренебречь безопасностью Джейн Портер. С каждым днем эти мысли все сильнее занимали его. Тарзан уже решил вернуться на побережье, чтобы охранять Джейн Портер и Клейтона, но тут до него дошли известия, которые изменили эти планы и заставили его сломя голову броситься на восток, пренебрегая всеми возможными смертельными опасностями.

Один молодой самец, не найдя себе пары среди самок своего племени, был вынужден, подобно странствующему рыцарю, отправиться на поиски дамы сердца в дикие джунгли, чтобы увести ее у соседей. Это было еще до возвращения Тарзана в племя. Когда самец вернулся с невестой, он рассказал о своих приключениях, чтобы вскоре о них забыть. Среди прочего он поведал о большом племени странных обезьян.

– Они покрыты волосами, и все они самцы, за исключением одной самки. Самка светлокожая, светлее даже, чем этот незнакомец.

И он показал пальцем на Тарзана.

Человек-обезьяна весь обратился во внимание. Он принялся задавать вопросы, да так быстро, что тугодумный молодой самец не успевал на них отвечать.

– Эти обезьяны были невысокого роста, с кривыми ногами?

– Да, так.

– На бедрах у них были шкуры Нумы и Шиты? Они несли палки и ножи?

– Да, так.

– И еще у них на руках и ногах было много желтых колец?

– Да.

– А самка – она была маленькая и худая, очень белая?

– Да.

– Она была из их племени или пленница?

– Они тащили ее за собой – иногда за руку, иногда за длинные волосы на голове. И все время пинали и били ее. На них было так весело смотреть…

– О боже! – пробормотал Тарзан, а затем продолжил: – Где ты их заметил и в каком направлении они шли?

– Они были возле второй воды вон там. – И молодой самец указал на юг. – Когда они прошли мимо меня, они направлялись на восход, вдоль воды.

– А когда это было? – спросил Тарзан.

– Половину луны назад.

Не сказав больше ни слова, человек-обезьяна запрыгнул на дерево и понесся по ветвям, как бесплотный дух, на восток, к забытому городу Опар.