Наутро после гибели «Леди Элис» Джейн Портер первой проснулась в шлюпке. Ее товарищи по несчастью еще спали – кто-то пристроился на скамейке, кто-то прямо на дне лодки.

Девушка тревожно осмотрелась: горизонт был чист, за ночь их сильно отнесло от других шлюпок. При виде бескрайнего и пустынного океана Джейн охватило ощущение беспомощности. Положение казалось безвыходным. Джейн поняла, что спасения ждать неоткуда и они обречены на гибель.

Вскоре проснулся и Клейтон. Ему понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, вспомнить несчастья прошлой ночи и понять, где он находится. Наконец его взгляд остановился на мисс Портер.

– Джейн! – воскликнул он. – Слава богу, мы вместе!

– Поглядите вокруг, – без всякого энтузиазма ответила она, вялым жестом показывая на горизонт. – Мы совсем одни.

Клейтон огляделся:

– Куда же они подевались? Утонуть не могли, потому что море все время было спокойным, и после гибели яхты я видел их сидящими в лодках.

Он разбудил всех, кто находился в лодке, и рассказал о случившемся.

– Ничего, сэр, это даже к лучшему, что лодки разошлись, – успокоил его один из матросов. – Провизия есть в каждой, а если поднимется шторм, то все равно мы не сумеем помочь друг другу. Но у нас теперь больше шансов, что хотя бы одну лодку заметят и тогда начнут искать остальные. Если бы лодки оставались вместе, у нас был бы один шанс на спасение, а так четыре.

Все оценили мудрость этих слов и несколько приободрились. Но радость была недолгой. Как только собрались плыть на восток, к континенту, обнаружилось, что матросы, уснув, упустили оба весла, и теперь нигде поблизости этих весел не было видно. На растяп обрушились гнев и ругательства, матросы чуть не подрались, но Клейтон сумел их успокоить. Правда, через несколько минут мсье Тюран чуть не спровоцировал другую драку, отпустив злое замечание о тупости англичан вообще и английских матросов в особенности.

– Ну-ну, успокойтесь, ребята, – говорил один из моряков, Томпкинс, только что сам участвовавший в перебранке, – от драки толку не будет. Сказал же вам Спайдер: подберут нас всех рано или поздно, так чего драться? Давайте лучше поедим.

– Неплохая идея, – откликнулся мсье Тюран и скомандовал третьему матросу Уилсону: – А ну-ка, дружок, подай мне вон те банки!

– Сам возьми, – проворчал Уилсон. – Я всяким там иносранцам не подчиняюсь. Тоже мне капитан выискался!

Тогда Клейтон встал и взял банку, но за этим последовала новая ссора: моряки обвинили Клейтона и Тюрана в том, что те хотят заведовать провизией и забирать себе бульшую часть.

– Надо вам выбрать кого-то командиром этой лодки, – обратилась ко всем Джейн Портер. Ей было противно слушать эти перебранки, возникшие в самом начале пути. А ведь вместе им, возможно, предстоит провести много дней. – Ужасно, что мы очутились в утлой лодочке посреди Атлантики, так зачем же умножать наши несчастья постоянными ссорами и склоками? Вам, мужчинам, следует выбрать командира, а затем беспрекословно подчиняться ему во всем. Здесь дисциплина нужна еще больше, чем на корабле.

До сих пор Джейн полагала, что ей не придется вмешиваться: она надеялась, что Клейтон справится со всеми опасностями самостоятельно, но теперь приходилось признать, что до сих пор он владел ситуацией не лучше остальных. Англичанин, по-видимому, не хотел ссориться с матросами и, когда они стали возражать, чтобы он открывал консервы, легко уступил им.

Слова девушки на время успокоили мужчин, и было решено, что две канистры с водой и четыре большие банки консервов будут разделены поровну: половина – трем матросам, а половина – трем пассажирам. Таким образом, эта небольшая компания разделилась на два лагеря, и, как только провизия была распределена, все немедленно принялись открывать банки. Матросы быстрее справились со своей банкой и тут же разразились страшными ругательствами.

– Что случилось? – спросил Клейтон.

– Что случилось? – взвизгнул Спайдер. – Смерть случилась! В банке керосин.

Клейтон и мсье Тюран поспешили открыть одну из своих банок и убедились в печальной правде: действительно, вместо консервов обнаружился керосин. Все четыре банки были открыты с гневными проклятиями: выяснилось, что в шлюпке нет ни унции пищи.

– Ну ничего, хотя бы вода есть, – сказал Томпкинс. – Без еды-то проживем, а вот без воды – никак. Съесть и башмаки можно, если совсем будет туго, а вот если нет воды – ничего не поделаешь.

Тем временем Уилсон проделывал дырочку в одной из канистр с водой. Спайдер подставил жестяную кружку, ожидая драгоценной влаги. И тут вместо воды в кружку медленно заструились черные сухие крупинки. Уилсон со стоном уронил канистру и начал рассматривать порошок. От ужаса он потерял дар речи.

– Порох, – тихо сказал Спайдер.

Содержимое всех канистр оказалось одинаковым.

– Керосин и порох! – воскликнул мсье Тюран. – Черт возьми! Хороший рацион для потерпевших кораблекрушение!

От осознания, что в лодке нет ни воды, ни пищи, потерпевшие кораблекрушение сразу ощутили жажду и голод и в первый же день этого трагического путешествия начали испытывать сильные мучения.

Положение было ужасное и с течением времени только ухудшалось. Воспаленными глазами люди непрерывно всматривались в горизонт, пока в измождении не ложились на дно лодки, чтобы хоть ненадолго забыться беспокойным сном.

Матросы, мучимые безжалостным голодом, съели свои кожаные ремни, ботинки, кожаные ленты своих шляп. Клейтон и мсье Тюран предупреждали, что это только увеличит страдания, но моряки не слушали.

Бедолаги не имели укрытия от палящего солнца. Их губы потрескались, языки распухли. Все ждали смерти, и теперь она даже казалась желанной. Для трех пассажиров, которые ничего не ели, мучения после нескольких первых дней притупились. Что касается матросов, чьи слабые истощенные желудки вынуждены были переваривать куски грубой кожи, то их муки были ужасны. Томпкинс первым не вынес этих мучений: через неделю после того, как утонула «Леди Элис», он умер в страшных судорогах.

Несколько часов его тело лежало на корме шлюпки, и оставшихся в живых пугало его искаженное, зловещее лицо: он как будто ухмылялся, глядя на них. Наконец Джейн Портер не выдержала этого зрелища.

– Уильям, сбросьте тело за борт, – попросила она.

Клейтон поднялся и, пошатываясь, приблизился к трупу. Двое матросов смотрели на него с недобрым выражением запавших глаз. Англичанин попытался поднять тело и перекинуть его за борт шлюпки, но тщетно: Клейтон был слишком слаб.

– Помоги, пожалуйста, – попросил он Уилсона, лежавшего ближе всех к трупу.

– А зачем его кидать в море? – спросил матрос недовольно.

– Надо сделать это, пока мы окончательно не ослабели, – ответил Клейтон. – Завтра он сделается совсем ужасен на этом солнцепеке.

– А вы бы его лучше не трогали, – пробормотал Уилсон. – Он нам завтра, может, еще понадобится.

Смысл этих слов не сразу дошел до Клейтона, но потом он в ужасе прошептал:

– О боже, да неужели ты…

– А почему нет? – проворчал Уилсон. – Мы жить хотим, а он уже мертвый. Ему все равно.

– Тюран, пойдите сюда, – сказал Клейтон, обернувшись к русскому. – Если мы не избавимся от этого тела до наступления темноты, у нас тут начнется кое-то похуже самой смерти.

Уилсон угрожающе придвинулся, чтобы помешать, но его товарищ Спайдер принял сторону Клейтона и мсье Тюрана, и матрос уступил. Уилсон только следил голодными глазами за тем, как трое мужчин, объединив усилия, сбрасывали тело в воду.

До конца дня Уилсон не отрывал безумного взгляда от Клейтона. Ближе к вечеру, когда солнце коснулось воды, он начал похохатывать и что-то бурчать себе под нос, не сводя глаз с Клейтона. И даже когда совсем стемнело, Клейтон чувствовал на себе этот взгляд. Он не решался заснуть и прилагал все оставшиеся силы, чтобы не потерять сознание. Прошло какое-то время, показавшееся Клейтону целой вечностью. Он не выдержал и уснул, уронив голову на скамью. Неизвестно, сколько он проспал, но его разбудил странный звук. Клейтон открыл глаза и при свете луны увидел, что к нему подползает Уилсон. Лицо матроса искажала ужасная гримаса, распухший язык вываливался из приоткрытого рта.

Шум разбудил и Джейн Портер. Увидев леденящую кровь картину, она вскрикнула, и в ту же секунду матрос подался вперед и навалился на Клейтона. Он, как дикий зверь, пытался перекусить своей добыче горло, однако англичанин, несмотря на слабость, удерживал голову безумца на расстоянии от себя.

От крика Джейн проснулись мсье Тюран и Спайдер. Увидев, в чем дело, они оба, как могли, поспешили на помощь Клейтону. Втроем они сумели побороть Уилсона и уложить его на дно лодки. С минуту матрос лежал, не двигаясь и только смеясь и разговаривая сам с собой. Затем он издал жуткий вопль и, прежде чем товарищи по несчастью смогли помешать ему, приподнялся и перевалился за борт.

Этот случай совсем обессилел выживших. У всех сдавали нервы. Спайдер рыдал. Джейн Портер молилась. Клейтон мысленно проклинал сам себя. И только мсье Тюран сидел на скамейке, обхватив голову руками, и о чем-то думал. Своими размышлениями он поделился на следующее утро, обратившись с предложением к Спайдеру и Клейтону.

– Джентльмены, – сказал мсье Тюран, – вы видите, какая судьба ожидает нас всех, если в ближайшие дни нас не подберут. Надежды на спасение мало, это ясно: за все это время мы ни разу не увидели ни парус, ни хоть какой-нибудь дымок на горизонте. Если бы у нас была еда, был бы и шанс, но у нас ничего нет. Следовательно, остается одно из двух, и надо сделать выбор. Либо мы все умрем через несколько дней, либо один из нас пожертвует собой ради других. Вы понимаете, о чем я говорю?

Джейн Портер, услышав эту речь, пришла в ужас. Если бы подобное предложил неграмотный матрос, она, наверное, не удивилась бы, однако инициатива исходила от человека, который представлялся культурным и даже утонченным, от джентльмена, и она не верила своим ушам.

– Тогда лучше умереть всем вместе, – сказал Клейтон.

– Это следует решать большинством голосов, – ответил мсье Тюран. – Поскольку речь идет только о нас троих, то мы и решим. Мисс Портер в голосовании не участвует, о ее жизни речь не идет.

– А как мы решим, кому умирать? – спросил Спайдер.

– Вытянем жребий, – ответил мсье Тюран. – У меня в кармане завалялось несколько монет достоинством в один франк. Мы выберем монету с определенным годом выпуска и положим ее под пиджак. Кто ее вытянет, тот проиграл.

– Я в этой дьявольской затее не участвую, – тихо сказал Клейтон. – Будем надеяться, что увидим землю или что появится корабль.

– Вы будете делать то, что решит большинство, или проиграете без всякой жеребьевки, – с угрозой в голосе заявил мсье Тюран. – Итак, голосуем за этот план. Я за. А ты, Спайдер?

– Я тоже за, – ответил матрос.

– Все слышали волю большинства, – объявил мсье Тюран. – А теперь, не теряя времени, приступим к жеребьевке. Это справедливо для всех, в том числе для проигравшего. Чтобы трое могли выжить, один должен умереть – может быть, всего лишь на несколько часов раньше выигравших.

И с этими словами русский начал приготовления к лотерее смерти. Джейн Портер смотрела на происходящее широко раскрытыми глазами и с ужасом думала о том, что ей предстояло увидеть. Мсье Тюран расстелил свой пиджак на дне лодки, а потом зачерпнул в кармане мелочь и выбрал шесть монет, каждая достоинством в один франк. Клейтон и Спайдер придвинулись поближе. Тюран протянул монеты Клейтону.

– Рассмотрите получше, – сказал он. – Самая старая – 1875 года выпуска. Она единственная с такой датой.

Клейтон и Спайдер осмотрели монеты. Они показались им совершенно одинаковыми во всем, кроме дат выпуска, и замечаний не возникло. Если бы они знали, что мсье Тюран с давних пор так наловчился мошенничать в карты, что различал их на ощупь кончиками пальцев, то вряд ли согласились бы на его предложение. Монета 1875 года была на волосок тоньше других, но ни Клейтон, ни Спайдер не сумели бы этого определить без микрометра.

– В каком порядке будем тянуть? – спросил мсье Тюран, зная по опыту, что в таких случаях, когда разыгрывается что-то плохое, большинство людей предпочитают тянуть жребий последними: каждый надеется, что жребий уже выпадет кому-нибудь другому.

Спайдер выразил желание стать последним, и мсье Тюран великодушно согласился стать первым. Монет было шесть, вероятность того, что тянуть монету придется во второй раз, была велика, и тогда уже мсье Тюрану нельзя было оставаться последним. Рука мсье Тюрана задержалась под пиджаком всего на секунду, за которую его ловкие быстрые пальцы успели ощупать все монеты и, обнаружив несчастливую, отложить ее. Мсье Тюран вынул монету 1888 года.

Настала очередь Клейтона. Джейн Портер смотрела на него с выражением ужаса на лице: она видела, как рука человека, за которого она собиралась выйти замуж, нырнула под пиджак за роковым жребием. Клейтон тут же вынул монету. Секунду он не решался взглянуть на нее, но мсье Тюран его опередил и воскликнул, что все благополучно.

Джейн Портер без сил, дрожа, откинулась на борт лодки. Ей было дурно, кружилась голова. Теперь, если Спайдер не вытащит монету 1875 года, весь этот ужас придется повторить сначала.

Матрос уже запустил руку под пиджак. Крупные капли пота выступили у него на лбу. Он дрожал, как в лихорадке, и одновременно ругал себя за то, что сам вызывался тянуть последним: ведь шансы мсье Тюрана были пять к одному, Клейтона – четыре к одному, а его шансы на удачу составляли три к одному.

Русский вел себя спокойно и не торопил матроса, потому что ему самому опасность не грозила. Матрос вынул руку, взглянул на монету и упал в обморок на дно лодки. Клейтон и мсье Тюран поспешили поднять монету.

Это не была монета 1875 года. Реакция от пережитого страха подействовала на Спайдера так же сильно, как если бы он проиграл.

Теперь предстояло повторить все заново.

Русский снова вытащил выигрышную монету. Рука Клейтона скрылась под пиджаком, и Джейн Портер закрыла глаза. Спайдер в ужасе ожидал решения своей судьбы. Если и на этот раз Клейтон выиграл, то матрос проиграл.

Уильям Сесил Клейтон, лорд Грейсток, вынул руку из-под пиджака и, крепко зажав монету, взглянул на Джейн Портер.

Он не решался разжать пальцы.

– А ну живо! – прошипел Спайдер. – Ну же, дай посмотреть!

Клейтон разжал пальцы. Спайдер первым увидел монету и, прежде чем кто-либо догадался о его намерениях, поднялся на ноги и перевалился за борт. Тело Спайдера навеки исчезло в зеленых глубинах океана: монета не была роковой для Клейтона.

Происшествие так подействовало на троих выживших, что они пролежали почти без сознания до вечера и потом, в течение нескольких дней, ни слова не сказали друг другу об этом случае. Это были дни все возрастающей слабости и ощущения безнадежности. Наконец мсье Тюран подполз к Клейтону и прошептал:

– Надо потянуть жребий еще раз, иначе скоро мы будем так слабы, что не сможем есть.

Клейтон находился в таком состоянии, что уже не имел собственной воли. Джейн Портер молчала уже три дня, она умирала. Как ни ужасна была эта мысль, но Клейтон подумал о том, что, кто бы ни стал жертвой – он сам или Тюран, – это поможет Джейн обрести силы, и потому сразу согласился на предложение русского.

Все происходило так же, как и в прошлый раз, но результат мог быть только один, и Клейтон вытянул монету 1875 года.

– Когда это случится? – спросил он Тюрана.

Русский уже вытащил из кармана складной нож и пытался его открыть.

– Прямо сейчас, – пробормотал он, жадными глазами впиваясь в англичанина.

– Вы можете подождать до вечера? – спросил Клейтон. – Мисс Портер не должна этого видеть. Мы собирались пожениться, вы знаете.

По лицу мсье Тюрана прошла тень разочарования.

– Ладно, – сказал он не без колебания. – Ночь уже скоро. Я ждал столько дней, подожду еще пару часов.

– Благодарю вас, мой друг, – пробормотал Клейтон. – Мне хотелось бы побыть с ней час или два, прежде чем умереть.

Когда Клейтон добрался до Джейн, она была без сознания. Он знал, что она умирает, и успокаивал себя тем, что ей не придется увидеть или узнать о жуткой трагедии, которая скоро должна была разыграться. Он взял ее руку и поднял к своим потрескавшимся и распухшим губам. Он еще долго лежал, лаская худенькую, похожую на птичью лапку, руку, а ведь еще недавно это была изящная белая ручка юной балтиморской красавицы.

Клейтон пришел в себя, когда уже стемнело. Его привел в чувство голос, как будто доносившийся из глубины ночи. Это русский окликал его.

– Сейчас, мсье Тюран, – поспешил ответить Клейтон.

Трижды он пытался встать на четвереньки, чтобы доползти до своей смерти, но за несколько часов, которые он пролежал рядом с Джейн, он настолько ослаб, что не мог добраться до другого конца лодки, где находился Тюран.

– Мсье, вам придется прийти самому, – слабым голосом позвал он. – У меня нет сил.

– Черт побери! – пробормотал мсье Тюран. – Вы хотите обмануть меня и отнять мой выигрыш!

Клейтон услышал, как тот пытается двигаться. Потом прозвучал стон отчаяния.

– Я тоже не могу ползти, – услышал он голос русского. – Слишком поздно. Ты обманул меня, английская собака!

– Я вас не обманывал, мсье, – ответил Клейтон. – Я еще раз попробую приблизиться, и вы тоже попробуйте. Если каждый из нас проползет половину расстояния, то вы получите свой выигрыш.

Клейтон напряг все свои силы и чуть приподнялся. То же, как он услышал, сделал Тюран. Примерно через час англичанину удалось встать на четвереньки, но при первой же попытке двинуться он упал лицом вниз.

Тут он услышал вздох облегчения со стороны Тюрана.

– Я двигаюсь! – прошептал русский.

Клейтон тоже попробовал двинуться навстречу судьбе, но снова оказался лежащим на дне лодки. Больше он подняться не мог. Последним усилием воли он сумел перевернуться на спину и просто лежал, глядя на звезды и слушая прерывистое дыхание русского, который все ближе и ближе подползал к нему.

Клейтону показалось, что он пролежал целый час, ожидая конца своих мучений. Русский был уже совсем близко, но интервалы в его передвижениях становились все длиннее, и англичанину казалось, что расстояние между ними почти не сокращается.

Но вот наконец Тюран подполз вплотную. Клейтон услышал смешок, потом что-то коснулось его лица, и он потерял сознание.