В конце следующего месяца наши путешественники вышли к поселению, расположенному в устье широкой реки. Увидев множество лодок и людей, Тарзан поначалу испытал дикарскую робость, однако постепенно привык к новым шумам и странным обычаям цивилизации. Никто и подумать не мог, что всего два месяца назад этот красивый молодой человек, облаченный в белый парусиновый костюм и непринужденно говоривший по-французски, бегал нагишом по первобытным лесам, чтобы высмотреть и убить зазевавшегося зверя, а потом набить желудок его сырым мясом.

Нож и вилка, которые он с презрением отбрасывал месяц назад, теперь стали для него привычными, и он орудовал ими так же ловко, как хорошо воспитанный Д’Арно. Тарзан из племени обезьян оказался столь прекрасным учеником, что молодой француз вскоре учил его уже не просто человеческим обычаям, а манерам истинного джентльмена.

– Бог сделал тебя джентльменом в душе, друг мой, – сказал Д’Арно, – но нам нужно воплотить Его замысел также и во внешних проявлениях.

Как только друзья добрались до порта на реке, Д’Арно известил свое правительство телеграммой о том, что жив, и попросил предоставить ему трехмесячный отпуск, что и было исполнено. Д’Арно также отправил телеграмму в свой банк с просьбой выслать денег. Однако ждать пришлось около месяца, и обоих друзей злила вынужденная задержка: им не терпелось поскорее нанять корабль и отправиться в джунгли за сокровищами.

Во время пребывания в портовом городке «мсье Тарзан», как называли здесь нашего героя, сделался знаменитостью как среди белых, так и среди черных благодаря нескольким случаям, которым, впрочем, он сам не придавал ни малейшего значения.

Однажды огромный негр, выпив не одну бутылку спиртного, впал в бешенство. Он пугал жителей городка до тех пор, пока злая судьба не столкнула его с темноволосым французским силачом, который сидел, развалившись, в кресле на террасе гостиницы. В это время негр вбежал по ступеням лестницы с ножом в руках и кинулся на четырех завсегдатаев, потягивавших за столиком свой абсент. Те, едва завидев нападавшего, с криками разбежались в разные стороны, и тогда негр повернулся к Тарзану. Рыча от бешенства, он бросился на человека-обезьяну, и примерно полсотни зрителей, наблюдавших эту сцену из окон и дверей соседних домов, приготовились увидеть, как черный гигант зарежет бедного француза.

Тарзан встретил нападавшего той же улыбкой, какой встречал зверей в джунглях: предстоящая битва всегда вызывала у него радость. Когда негр замахнулся ножом, Тарзан перехватил его запястье железной хваткой и одним резким поворотом переломил кость. Чернокожий взвыл от боли и сразу пришел в себя. Тарзан спокойно уселся обратно в кресло, а негр с воплями пустился со всех ног в родную деревню.

В другой раз Тарзан и Д’Арно сидели за ужином в компании белых людей, и разговор зашел о львах и охоте на них. Собравшиеся не могли прийти к согласию в вопросе о храбрости, которую молва приписывает царю зверей. Высказывалось мнение, будто бы на самом деле лев – отъявленный трус, однако при этом все соглашались, что все-таки куда безопаснее иметь при себе скорострельное ружье, если повелитель джунглей ревет ночью неподалеку от вашей палатки.

Д’Арно и Тарзан договорились между собой держать в секрете прошлое человека-обезьяны. Никто, кроме французского лейтенанта, не знал о том, насколько хорошо Тарзан знаком с дикими животными.

– Мсье Тарзан ничего не сказал, – заметил один из участников разговора, большой любитель поспорить. – Человеку такой доблести и к тому же, если я не ошибаюсь, довольно долгое время прожившему в Африке, наверняка доводилось встречаться со львами, не так ли?

– Доводилось, – ответил Тарзан. – И я скажу, что каждый из вас по-своему прав, поскольку каждый опирается на собственный опыт. Точно так же можно было бы судить о всех чернокожих, увидев того парня, который взбесился и угрожал тут всем на прошлой неделе, или утверждать, что все белые трусы, если трусом оказался один из них. У низших существ, джентльмены, столько же индивидуальных различий, сколько и у нас с вами. Сегодня мы увидим льва, отличающегося необыкновенной робостью, который убегает от нас. А завтра его дядюшка или брат-близнец заставит наших друзей гадать, почему мы не вернулись из джунглей. По-моему, лучше предполагать, что лев жесток и беспощаден, и никогда не терять бдительности.

– Должно быть, охота не приносит большого удовольствия, если охотник испытывает чувство страха перед своей добычей, – заметил спорщик.

Д’Арно улыбнулся: Тарзан боится!

– Я не очень понимаю, что вы имеете в виду под словом «страх», – ответил Тарзан. – Страхи, как и львы, бывают разными. Что касается меня, то мне важно знать, что я и животное, на которое я охочусь, имеем равные шансы на победу. Я никогда не вышел бы на льва с парой ружей, носильщиком и двадцатью загонщиками, это неинтересно, хотя, конечно, победа была бы за мной.

– Надо ли понимать так, что мсье Тарзан предпочел бы отправиться в джунгли охотиться на льва нагишом, имея только нож? – рассмеялся спорщик. Тон его был добродушным, но не лишенным сарказма.

– Я взял бы еще веревку, – прибавил Тарзан.

Как раз в этот момент из джунглей донесся львиный рев, словно царь зверей бросал вызов тому, кто решится выйти с ним на бой.

– Вот вам и возможность, мсье Тарзан, – заметил француз.

– Я не голоден, – просто ответил тот.

Все рассмеялись, и только Д’Арно оставался серьезен: он понимал, что в Тарзане сейчас говорит дикий зверь.

– Но вы ведь побоитесь, как побоялся бы любой из нас, отправиться в джунгли обнаженным, только с ножом и веревкой? – продолжил провоцировать тот же человек. – Разве не так?

– Не побоюсь, – ответил Тарзан. – Но только дурак действует без причины.

– Вот вам причина: пять тысяч франков, – сказал его собеседник. – Держу пари на эту сумму, что вы не сможете добыть льва из джунглей на таких условиях: без одежды, вооружившись только ножом и веревкой.

Тарзан поглядел на Д’Арно и кивнул.

– Ставлю десять тысяч, – сказал Д’Арно.

– Договорились, – ответил спорщик.

Тарзан поднялся.

– Как? – воскликнул спорщик. – Вы собираетесь идти прямо сейчас? Ночью?

– А почему бы и нет? – удивился Тарзан. – Лев бродит по ночам, в это время его легче найти.

– Ну нет, – сказал француз. – Я не хочу, чтобы на моей совести осталась ваша кровь. Даже днем идти на такую охоту – безумие, а что говорить о ночи?

– Я иду сейчас, – ответил Тарзан и направился в свой номер за ножом и веревкой.

Мужчины проводили его до границы леса, где он снял одежду. Товарищи до последнего пытались отговорить Тарзана от этой затеи, причем спорщик больше других просил положить конец безумному предприятию.

Тарзан в ответ только рассмеялся и через мгновение скрылся в джунглях.

Мужчины постояли несколько секунд молча, а затем вернулись в гостиницу.

Едва войдя в лес, Тарзан, ухватился за ветви деревьев и, ликуя, понесся вперед. Вот это жизнь! Ах, как он любит ее! Цивилизация, со всеми ее ограничениями и условностями, не идет с жизнью в джунглях ни в какое сравнение. И одежда была только досадным препятствием. Наконец-то он свободен! До сих пор он просто не понимал, что оказался пленником. Как легко было бы сейчас выйти на берег океана, а потом устремиться к югу, где находились его джунгли и его хижина.

Но тут попутный ветер помог Тарзану почувствовать острый запах Нумы. А вскоре его чуткий слух уловил знакомый звук: мягкие лапы ступали по дерну, – это огромное, покрытое шерстью животное продиралось сквозь подлесок. Тарзан бесшумно двигался по веткам над ничего не подозревающим хищником до тех пор, пока тот не вышел на поляну, освещенную лунным светом. Здесь стремительный аркан обвил и сдавил горло зверя, и Тарзан обмотал конец веревки вокруг крепкой ветви, как делал уже сотни раз. Лев пытался вырваться, но Тарзан спрыгнул на землю, а затем вскочил на спину зверю и не менее дюжины раз воткнул тонкое длинное лезвие в его свирепое сердце.

Человек-обезьяна поставил ногу на мертвое тело хищника и издал жуткий победный крик своего дикого племени.

Какое-то время Тарзан стоял неподвижно. Он испытывал противоречивые чувства: с одной стороны, преданность Д’Арно, а с другой – жажду свободы, звавшую его в родные джунгли. Но тут Тарзан вспомнил прекрасное девичье лицо, вкус теплых губ и весь чудесный эпизод из своего недавнего прошлого. Человек-обезьяна перекинул еще теплое тело льва через плечо и снова забрался на деревья.

Мужчины целый час прождали его на террасе гостиницы. Они пытались завязать разговор на разные темы, но мысли каждого были заняты совсем другим, и беседа не клеилась.

– Mon Dieu! – воскликнул наконец француз, завязавший спор. – Я больше не могу ждать. Пойду в лес с ружьем и приведу обратно этого сумасброда.

– И я с тобой, – поддержал его другой.

– И я! И я! И я! – хором откликнулись остальные.

Это решение словно развеяло некое злое колдовство. Все поспешили по домам и вскоре, вернувшись с ружьями, направились в джунгли.

– О господи! – ахнул один из них, англичанин, заслышав донесшийся издали дикий крик.

– Я уже слышал такое однажды, – сказал другой, бельгиец. – Это было в местах, где селятся гориллы. Мои носильщики утверждали, что так кричит большая человекообразная обезьяна, когда убьет своего врага.

Д’Арно вспомнил слова Клейтона об ужасном вопле, которым Тарзан отмечал свои победы, и потихоньку улыбнулся, несмотря на страх, который внушала ему сама мысль о том, что подобный звук может издавать человеческое горло, а тем более его друг.

Вся компания стояла на краю леса, обсуждая, в каком порядке лучше следовать дальше, как вдруг раздался чей-то негромкий смех. Обернувшись, мужчины увидели, что к ним направляется великан, несущий на своих широких плечах убитого льва.

Даже Д’Арно был ошарашен: ему представлялось невозможным, чтобы Тарзан так быстро расправился со львом с помощью того жалкого оружия, которое он с собой захватил, как невозможно было одному вынести огромную тушу из тропических зарослей.

Мужчины столпились вокруг Тарзана и засыпали его вопросами, но он отвечал лишь смехом и пожатием плеч: было ясно, что он не видит в своем поступке ничего особенного. Тарзану казалось, что превозносить его за эту охоту – то же самое, что хвалить мясника, сумевшего зарезать корову. Ему часто приходилось убивать ради пропитания или самообороны, и он не считал это подвигом. Но в глазах других, и прежде всего участников спора, он сделался настоящим героем. Кроме того, Тарзан неожиданно выиграл десять тысяч франков: Д’Арно решил, что все эти деньги Тарзан должен взять себе.

Последнее обстоятельство было очень важным для Тарзана: он начинал понимать, какую огромную роль играют эти металлические кружочки и листки бумаги, вечно переходящие из рук в руки. Тарзану стало очевидно, что от денег зависит жизнь: с их помощью люди едят, спят, одеваются, пьют или ищут защиты от дождя, холода или солнца. Хотя Д’Арно говорил: не надо беспокоиться, денег хватит на двоих, но человек-обезьяна уже многому научился и среди прочего усвоил, что люди смотрят сверху вниз на тех, кто принимает деньги от других, не давая ничего взамен.

Вскоре после истории с охотой на льва Д’Арно договорился об аренде старого судна для путешествия в закрытую бухту Тарзана. Оба были счастливы в то утро, когда утлое суденышко подняло якорь и вышло в открытое море. Они плыли вдоль берега без приключений и через два дня высадились неподалеку от знакомой хижины. Тарзан, в набедренной повязке, захватив лопату, отправился на поляну, где было закопано сокровище.

На закате после возвращения Тарзана с большим сундуком на плече суденышко покинуло гавань и направилось на север.

Еще через три недели Тарзан и Д’Арно пересели на борт французского парохода, отплывавшего в Лион, а оттуда через несколько дней добрались до Парижа.

Тарзану хотелось немедленно ехать в Америку, но Д’Арно настоял на том, что сначала они вместе отправятся в Париж, и уклонялся от ответа на вопрос, какая необходимость влечет его туда.

В Париже Д’Арно нанес визит высокопоставленному служащему департамента полиции, своему старому приятелю, Тарзана он взял с собой. Д’Арно ловко переводил разговор с одной темы на другую, пока полицейский не коснулся заинтересовавшего Тарзана вопроса о современных методах идентификации преступников. Особенно любопытным в этой увлекательной науке показался Тарзану метод дактилоскопии.

– Но какое значение имеют отпечатки? – поинтересовался Тарзан. – Ведь через несколько лет рисунок на пальцах совершенно изменится, потому что старые ткани отомрут и появятся новые.

– Рисунок никогда не меняется, – ответил криминалист. – С самого раннего детства и до старости отпечатки пальцев человека меняются только в размере. Рисунок же может изменить только ранение. Если у преступника были сняты отпечатки пальцев с обеих рук, нечего и надеяться на то, что его не смогут опознать.

– Это удивительно! – воскликнул Д’Арно. – Я хотел бы посмотреть, как выглядят линии на моих пальцах.

– Это нетрудно сделать, – ответил полицейский и позвонил.

Явившийся помощник получил указания, вышел из комнаты и вскоре вернулся с небольшой деревянной коробочкой, которую поставил на стол своего начальника.

– Через пару минут, – объявил криминалист, – вы увидите свои отпечатки.

Он вытащил из коробочки стеклянную пластинку квадратной формы, пузырек туши, резиновый валик и несколько белоснежных карточек. Затем выдавил несколько капель туши на стекло и раскатал их валиком так, чтобы вся поверхность оказалась покрытой ровным тонким слоем.

– Поместите четыре пальца правой руки на это стекло, – обратился он к Д’Арно. – Так, а теперь большой палец. Прекрасно. Теперь поставьте их точно так же на карточку, вот здесь. Чуть правее, пожалуйста, надо еще оставить место для большого пальца и для левой руки. Так, превосходно. Теперь проделайте то же самое с левой рукой.

– Тарзан, попробуй! – призвал друга Д’Арно. – Давай посмотрим, как выглядят твои завитки.

Тарзан охотно подчинился, и пока офицер снимал отпечатки, засыпал его вопросами.

– Интересно, а по этим отпечаткам видно различие рас? – спрашивал он. – Сможете вы определить, например, исключительно по ним, принадлежит ли человек к негроидной или кавказской расе?

– Думаю, нет, – ответил полицейский.

– А можно ли по отпечаткам отличить человекообразную обезьяну от человека?

– По всей вероятности, да. Думаю, что отпечатки обезьяны окажутся проще, чем у более высокого организма.

– А отпечатки помеси обезьяны и человека будут иметь характеристики двух видов? – продолжал спрашивать Тарзан.

– Думаю, да, – ответил чиновник. – Наука еще недостаточно далеко ушла в исследовании подобных материй. Я бы не верил всему, что утверждают ученые. Но что касается различий между людьми, то в этом сомнений нет. В мире нет двух людей, которые имели бы одинаковые узоры на всех пальцах. Сомнительно также, что какой-то один отпечаток пальца может совпасть с отпечатком какого-либо другого пальца.

– А такое сравнение требует больших усилий? – спросил Д’Арно.

– Нет, обычно достаточно нескольких секунд, если различия разительны.

Д’Арно вынул из кармана маленькую черную книжицу и начал листать страницы. Тарзан смотрел на него с недоумением. Зачем она Д’Арно? Наконец лейтенант остановился на странице, где отпечатались детские пальчики, и протянул открытую книгу полицейскому.

– Скажите, эти отпечатки похожи на мои или на отпечатки мсье Тарзана? Можете ли вы идентифицировать их с одним из нас? – спросил он.

Офицер взял большую лупу и принялся тщательно изучать все три образчика, делая попутно заметки на листке бумаги. Тарзан понял наконец цель визита в полицию. Загадка всей его жизни заключалась в этих крошечных пятнышках. Стараясь умерить волнение, он наклонился вперед на стуле, а потом вдруг расслабился и откинулся на спинку. Д’Арно посмотрел на него с удивлением.

– Вы забыли о том, что ребенок, чьи отпечатки есть в книжке, умер, а его останки пролежали в хижине двадцать лет и что всю мою жизнь я видел его там, – с грустью произнес Тарзан.

Криминалист посмотрел на него в замешательстве.

– Ничего, капитан, продолжайте исследование, – подбодрил его Д’Арно. – Эту историю мы расскажем вам позже. Конечно, если мсье Тарзан согласится.

Тарзан кивнул.

– Но ты с ума сошел, мой дорогой Д’Арно, – настаивал он. – Эти маленькие пальчики погребены на западном побережье Африки.

– Я не уверен, Тарзан, – ответил Д’Арно. – Вполне возможно, но если ты не сын Джона Клейтона, то каким же образом ты попал в эти Богом забытые джунгли, где, кроме него, никогда не ступала нога белого человека?

– Ты забываешь про Калу.

– Ее я вообще не беру в расчет.

Друзья подошли к широкому окну, выходившему на бульвар. Некоторое время они наблюдали за спешащими по своим делам людьми. И Тарзан, и Д’Арно были погружены в собственные мысли.

«Однако немало времени понадобилось, чтобы сравнить эти отпечатки», – подумал Д’Арно, поглядев на криминалиста. Он с удивлением увидел, что полицейский, откинувшись в кресле, быстро листает страницы черного дневника. Д’Арно кашлянул. Чиновник поднял голову и, поймав его взгляд, поднес палец к губам, призывая к молчанию. Д’Арно отвернулся к окну, и тогда криминалист заговорил:

– Джентльмены! – объявил он.

Оба повернулись к нему.

– Не вызывает сомнений, что в этом исследовании на карту поставлено весьма многое и все зависит от точности сравнения. Поэтому я просил бы вас оставить материалы в моих руках до того момента, когда вернется наш главный специалист – мсье Декерк. Он должен возвратиться через несколько дней.

– А я-то надеялся узнать все сразу, – огорчился Д’Арно. – Завтра мсье Тарзан уплывает в Америку.

– Я обещаю, что вы телеграфируете ему о результатах через две недели, – сказал полицейский. – Но каковы будут эти результаты, я пока ответить не могу. Сходство есть, однако… Нет, лучше мы оставим этот вопрос мсье Декерку.