Глава 23
Братство
Очнувшись, Д’Арно увидел, что лежит на постели из мягких папоротников и трав под сенью маленького шалаша, из которого открывается вид на покрытую дерном поляну, а чуть дальше виднеется зеленая стена джунглей. Лейтенант был разбит и очень слаб, а когда к нему полностью вернулось сознание, почувствовал боль от многочисленных колотых ран. Ныло все тело, напоминая о жестоких побоях, полученных накануне. Даже поворот головы причинил ему такие мучения, что после него пришлось долго лежать с закрытыми глазами.
Д’Арно попытался вспомнить в деталях случившееся с ним, надеясь понять свое теперешнее положение: где он находится – у врагов или у друзей? Он вспомнил жуткую сцену у столба, а потом появление странного белого человека. На руках этого человека он и потерял сознание. Д’Арно оставалось только гадать, что ждет его в дальнейшем. Вокруг не было никаких признаков присутствия человека. Слышался только непрерывный гул джунглей – шорох миллионов листьев, жужжание насекомых, пение птиц, крики обезьян. Все это сливалось в успокоительный, убаюкивающий хор. Казалось, он находится где-то вовне, вдалеке от мириад живых существ, а издаваемые ими звуки доносятся до него издалека, как приглушенное эхо.
Д’Арно забылся тихим сном, а проснувшись после полудня, вновь испытал странное чувство растерянности. Припоминая еще раз все недавние события, лейтенант вдруг увидел человека, сидевшего на корточках снаружи. Вернее, Д’Арно увидел его широкую мускулистую спину. И хотя кожа незнакомца была очень темной от загара, это, несомненно, был белый человек. Д’Арно возблагодарил Бога.
Он чуть слышно позвал незнакомца. Тот обернулся и, поднявшись, направился к раненому. Лицо незнакомца было очень красивым. «Пожалуй, это самое прекрасное лицо, какое я только видел в жизни», – подумал Д’Арно.
Человек согнулся и, оказавшись в шалаше, присел возле лейтенанта и положил ему руку на лоб. Д’Арно заговорил с ним по-французски, но тот только покачал головой – с сожалением, как заметил лейтенант. Тогда Д’Арно попробовал английский – и снова человек покачал головой. Итальянский, испанский и немецкий имели тот же результат. Француз знал несколько слов по-норвежски, по-русски и по-гречески. Он попробовал использовать также свое поверхностное знание языков негритянских племен западного побережья Африки, однако незнакомец отверг и это.
Осмотрев раны лейтенанта, человек вышел из шалаша и куда-то исчез. Он вернулся через полчаса и принес фрукты, а также наполненный водой сосуд, сделанный из какого-то овоща вроде тыквы. Д’Арно немного попил и поел. Было удивительно, что у него не поднялась температура. Он снова попытался завязать разговор со своим спасителем, но это ни к чему не привело.
Вдруг незнакомец выскочил из шалаша и почти сразу же вернулся: он принес кусочки древесной коры и – о чудо! – графитовый карандаш. Присев возле Д’Арно, он принялся что-то писать на гладкой внутренней поверхности. Затем протянул записку французу. Д’Арно с изумлением увидел, что текст написан ровными печатными буквами по-английски:
Я Тарзан из племени обезьян. Кто ты? Можешь ты понимать этот язык?
Француз схватил карандаш, чтобы ответить, но тут же остановился. Этот странный человек писал по-английски, – следовательно, он был англичанином?
Да. Я читаю по-английски, могу и говорить на этом языке. Давай поговорим. Первым делом я должен поблагодарить тебя за то, что ты для меня сделал.
В ответ человек покачал головой и указал на кору и карандаш.
– Mon Dieu! – вскричал Д’Арно. – Если ты англичанин, то почему ты не говоришь по-английски?
И тут до него дошло: этот человек немой. Может быть, глухонемой? Тогда Д’Арно написал на коре:
Я Поль Д’Арно, лейтенант французского флота. Я благодарю тебя за то, что ты для меня сделал. Ты спас мне жизнь, и все, что у меня есть, – твое. Можно спросить тебя, как получилось, что ты пишешь по-английски, но не говоришь на этом языке?
Ответ Тарзана привел Д’Арно в еще большее изумление:
Я говорю только на языке своего племени – больших обезьян, которыми правил Керчак. Еще я знаю немного язык слонов и львов и понимаю другие народы джунглей. С человеком я не говорил никогда, не считая Джейн Портер, с которой говорил знаками. Это первый раз, когда я говорю с другим человеком с помощью букв и слов.
Д’Арно был в полном недоумении. Ему казалось невероятным, чтобы на земле жил взрослый человек, который никогда не беседовал с себе подобным. Но еще более нелепым было то, что этот человек мог читать и писать. Офицер перечитал записку Тарзана и выделил слова «не считая Джейн Портер, с которой говорил знаками». Здесь шла речь о той американской девушке, которую утащила в джунгли горилла. Д’Арно догадался, в чем дело: этого человека и приняли за гориллу. Француз схватил карандаш и написал:
Где Джейн Портер?
Тарзан приписал под этим ответ:
Снова у людей ее племени в хижине Тарзана из племени обезьян.
Значит, она не умерла? Где она была? Что с ней случилось?
Она не умерла. Ее похитил Теркоз, чтобы сделать своей женой. Но Тарзан из племени обезьян отобрал ее у Теркоза и убил его прежде, чем он смог нанести ей вред. Никто во всех джунглях не может победить в бою Тарзана из племени обезьян. Я Тарзан из племени обезьян – могучий боец.
Д’Арно написал:
Я рад, что она в безопасности. Я устал. Я отдохну немного.
Тарзан ответил на это:
Отдыхай. Когда ты поправишься, я отнесу тебя назад к твоему народу.
Долгое время Д’Арно лежал без движения на постели из мягких папоротников. На второй день у него начался жар. Лейтенант решил, что заразился какой-то инфекцией, от которой ему суждено умереть. Тогда ему пришла на ум одна идея, и Д’Арно удивился, как не додумался до этого раньше. Он позвал Тарзана и показал жестами, что хочет кое-что написать. Когда тот принес кору и карандаш, Д’Арно вывел:
Можешь ли ты сходить к моему народу и привести сюда? Я напишу записку, которую ты им доставишь, и они пойдут за тобой.
Тарзан отрицательно покачал головой и, взяв кору, ответил:
Я думал об этом в первый день. Но нет. Сюда часто приходят большие обезьяны, и если они найдут тебя здесь одного и раненого, они тебя убьют.
Д’Арно повернулся на бок и прикрыл глаза. Ему не хотелось умирать, но он чувствовал, что уходит из этого мира. Температура поднималась все выше, и вечером он потерял сознание.
В течение трех дней француз бредил, и Тарзан ухаживал за ним, смачивая ему голову и руки водой и промывая раны. На четвертый день температура упала, но Д’Арно был очень слаб и походил на собственную тень. Тарзан приподнимал его и усаживал, чтобы тот мог попить из тыквы. Температура стала результатом не инфекции, как думал француз, а одного из тех загадочных приступов, которым подвержены белые, попадающие в африканские джунгли: обычно эта болезнь либо убивает человека, либо оставляет его так же неожиданно, как случилось с Д’Арно.
Уже через два дня он вышел из шалаша, опираясь на сильную руку Тарзана, чтобы не упасть. Они присели в тени большого дерева, и Тарзан отодрал немного гладкой коры, чтобы поговорить. Д’Арно написал первым:
Чем я могу отплатить тебе за все, что ты для меня сделал?
Тарзан ответил:
Научи меня языку людей.
Д’Арно взялся за это немедленно. Он указывал на окружающие предметы и повторял их французские названия: француз решил, что будет легче обучить этого человека своему родному языку, поскольку он сам понимал его лучше других. Тарзану, разумеется, было все равно: он не отличал одного языка от другого. Итак, когда Тарзан писал на кусочке коры слово «man», Д’Арно говорил «homme». Аналогичным образом он обучил Тарзана произносить «ape» как «singe» и «tree» как «arbre».
Тарзан оказался весьма прилежным учеником и через два дня уже настолько овладел французским, что мог составлять небольшие предложения вроде: «Это дерево», «Это трава», «Я голоден» и тому подобное. Однако при этом Д’Арно находил, что трудно обучать Тарзана французской грамматике на основе знания английской. Француз начал писать для него маленькие уроки по-английски, и Тарзан повторял их по-французски, но поскольку буквальный перевод давал неправильные французские фразы, Тарзан часто становился в тупик. Д’Арно теперь понимал, что совершил ошибку, но было поздно отступать и начинать все заново, заставляя Тарзана забыть то, что он уже выучил, тем более что они быстро приближались к моменту, когда можно будет свободно разговаривать.
На пятый день после того, как спала температура, Тарзан написал записку: он просил разрешения у Д’Арно, если тот чувствует себя в силах, отнести его к хижине. Тарзану, тоскующему по Джейн, хотелось попасть на берег не меньше, чем французу. Влюбленный юноша все эти дни с трудом сдерживал себя, и то, что он не бросил Д’Арно, говорит о врожденном благородстве его характера даже больше, чем то, что он спас французского офицера от дикарей.
Д’Арно, полностью разделявший желание Тарзана отправиться на берег, написал:
Но ты не сможешь нести меня так долго сквозь заросли.
В ответ Тарзан только рассмеялся: «Mais oui!» – и Д’Арно улыбнулся, услышав фразу, которая полюбилась Тарзану.
Они пустились в путь, и Д’Арно удивился, как прежде Клейтон и Джейн, силе и ловкости человека-обезьяны. Ближе к вечеру они достигли поляны, и Тарзан спрыгнул с ветвей на землю. Сердце его усиленно билось в предвкушении новой встречи с Джейн.
Возле хижины никого не было, и Д’Арно пришел в недоумение, не увидев в бухте ни крейсера, ни «Эрроу». Нехорошее предчувствие охватило обоих мужчин, когда они шли к хижине. Оба молчали, но уже догадывались о том, что произошло. Тарзан поднял засов и толкнул тяжелую дверь: хижина опустела.
Тарзан и Д’Арно обменялись взглядами. Лейтенант понял: товарищи решили, что его нет в живых. А Тарзан думал о девушке, которая сначала с любовью поцеловала, а потом покинула его, пока он оказывал помощь белому человеку. Сердце Тарзана исполнилось горечи. Ему следует уйти в джунгли, к своему племени. Никогда больше не захочет он видеть себе подобных. Великие надежды, которые он лелеял, останутся в прошлом. А ведь он так хотел отыскать людей, подобных себе, и стать среди них своим.
А как же француз? Д’Арно? Что будет с ним? Пусть тоже идет своим путем. Тарзан больше не хотел его видеть. Надо избавиться от всего, что может напоминать о Джейн.
Пока Тарзан стоял на пороге хижины, погруженный в размышления, Д’Арно вошел внутрь. Там оказалось куда больше полезных вещей, чем было раньше. Он узнал многое из того, что видел на крейсере: походную кухню, кое-что из посуды, ружье со множеством патронов, консервы, одеяла, два стула и матросскую койку, а также несколько книг и журналов, по большей части американских.
«Наверное, они собираются вернуться», – с надеждой подумал француз.
Он подошел к столу, который Джон Клейтон сколотил много лет назад, и увидел два письма, адресованные Тарзану из племени обезьян. Одно – в открытом конверте, имя адресата было написано уверенным мужским почерком. Другое – в запечатанном конверте, надписанным женской рукой.
– Здесь два письма для тебя, Тарзан из племени обезьян! – крикнул Д’Арно, обернувшись к выходу.
Но его спутник исчез. Д’Арно вышел наружу и огляделся. Тарзана нигде не было. Он позвал его еще раз, но не получил ответа.
– Mon Dieu! – воскликнул француз. – Он оставил меня. Я так и знал. Он вернулся к своим в джунгли и бросил меня здесь одного.
И он вспомнил, какое выражение лица было у Тарзана, когда обнаружилось, что хижина опустела. Подобный взгляд охотник видит у раненого оленя, которого он мгновение назад подстрелил. Этот человек явно был поражен, понимал Д’Арно, но чем? Трудно догадаться. Француз огляделся вокруг. Одиночество и ужас начинали действовать ему на нервы, и без того ослабленные недавними страданиями и болезнью.
Оказаться на берегу острова, всеми покинутым, вблизи этих зловещих джунглей! Знать, что никогда больше не придется услышать человеческий голос, увидеть человеческое лицо! Жить в постоянном страхе перед дикими зверями и еще более дикими людьми и погибнуть от одиночества и безнадежности! Все это было ужасно.
А уже далеко к востоку от берега Тарзан спешил по деревьям назад, к своему племени. Никогда еще не передвигался он с такой головокружительной скоростью. Ему казалось, что он убегает от самого себя, от собственных мыслей. Но они все равно не отставали.
Внизу показалось гибкое тело львицы, она направлялась в противоположную сторону – к хижине, понял Тарзан. Сможет ли Д’Арно справиться с ней? Или с другим диким зверем?
Тарзан остановился.
– Кто ты, Тарзан? – спросил он себя. – Обезьяна или человек? Если ты обезьяна, то должен поступить так, как поступили бы обезьяны: бросить одного из своих умирать в джунглях, если тебе хочется пойти куда-то дальше. А если ты человек, то ты вернешься, чтобы защитить товарища. Ты не оставишь его одного, потому что другой ушел от тебя.
Д’Арно затворил дверь хижины. Ему было не по себе. Даже храбрый человек – а лейтенант был храбр – иногда боится одиночества.
Он зарядил одно из ружей и положил его рядом с собой. Затем вернулся к столу и взял незапечатанное письмо, адресованное Тарзану. Возможно, в нем содержалось объяснение того, почему они покинули остров. Д’Арно чувствовал, что, прочитав это письмо, он не выйдет за пределы дозволенного моралью. Он вынул лист из конверта и прочел:
Тарзану из племени обезьян
Благодарим Вас за то, что позволили воспользоваться Вашей хижиной. Очень жаль, что у нас не было возможности увидеть Вас и поблагодарить лично. Мы ничего не испортили, а даже, наоборот, оставили вещи, которые сделают Ваше пребывание в этом уединенном доме более удобным и безопасным.
Если Вы знаете странного белого человека, который не раз спасал наши жизни и приносил пищу и если Вы можете общаться с ним, поблагодарите его от нашего имени за доброту.
Мы уплываем через час и никогда уже не вернемся. Однако нам хотелось бы, чтобы Вы и наш второй друг из джунглей знали: мы всегда будем благодарны за то, что вы сделали для нас, чужеземцев, мы всегда будем помнить, что находимся перед вами обоими в неоплатном долгу.
С уважением,
Уильям Сесил Клейтон
– «Никогда не вернемся», – прошептал Д’Арно и упал ничком на койку.
Через час он вздрогнул и прислушался: кто-то пытался войти. Д’Арно схватил заряженное ружье и прицелился. Уже смеркалось, и в хижине совсем стемнело. Однако было видно, как поднимается засов. Француз почувствовал, как мурашки побежали у него по спине. Дверь тихо отворилась, кто-то стоял снаружи. Едва дверь приоткрылась, как Д’Арно навел на нее вороненое дуло ружья – и выстрелил.
