Глава 5
Я проснулась в удивительно прекрасном настроении.
Маленький солнечный лучик проник в комнату сквозь узкую щель между плотных портьер и щекотал щеки.
Лето!
Напевая любимую песенку Аманды, я пошла к маме. Сегодня в планах у меня было навестить дорогую мадам Франс и мсье Жака. И познакомить их с мамой, конечно.
– Доброе утро! – счастливо пропела я и открыла шторы.
– Хулиганка, – мама накрыла голову подушкой, – дай поспать!
– Ну уж нет! – заявила я и стащила с нее одеяло. – Чем рефлексировать, как пройдет встреча с Фредериком, лучше развлечемся!
– Я не рефлексирую, – надулась мама, – просто очень боюсь, – честно призналась она.
– Вот, я и говорю, – я подала ей утреннее платье, – пошли в гости.
– А завтрак? – Мама переплетала косу.
– У мадам Мари позавтракаем. Если придем к ней сытыми, она обидится.
По дороге заскочили в пекарню. Ваниль и корица. Дивные ароматы витали вокруг и оставляли привкус чуда на языке.
Лето! Солнце! Ласковый ветер игриво дергает за волосы.
Это ли не чудо?
Машина привезла нас к дому мадам.
Все такой же. Три маленькие клумбы, на которых цветут разноцветные садовые розы, розовая штукатурка, красная черепица и колокольчик у входа.
– Мадам Мари! – крикнула в открытую дверь. – Это я, Ника!
– Девочка моя! – бросилась мне навстречу мадам. – Как я рада тебя видеть!
– Жак! Иди скорее сюда! Смотри, кто к нам пришел! – громко позвала женщина. На пороге показался завхоз.
– Мсье Жак, – захохотала я, – какие у вас усы! Да вы прямо генерал!
– Стараюсь, – подкрутил он ус и обнял меня.
– Знакомьтесь, моя мама – Аделин.
Мсье Жак поцеловал маме руку, а мадам Мари, не стесняясь своих чувств, расцеловала ее.
Я представила и своего охранника. Молчаливый Тео, как обычно, произвел неизгладимое впечатление. Высокий и широкоплечий, светловолосый северянин одним своим видом вызывал невольное уважение. Когда процедура знакомства была закончена, мы прошли на маленькую кухню.
Травяной чай приятно обжигал горло, золотистые блинчики так и просились в рот, а вишневое варенье, которое мадам Мари достала из погреба, таяло на языке.
– Какие новости? – откинулась я на стул. Живот не влезал в юбку.
– За последний месяц ничего не изменилось, – рассмеялся мсье Жак.
– Сегодня нам обещали привести внука, – гордо сказала мадам Мари. – Анатоль с женой приглашены на какой-то прием, – объяснила она.
– Так вы в няньках сегодня? – удивилась я. – Здорово, – насколько я поняла из писем мадам, они с невесткой были не в лучших отношениях, Анатолю по-прежнему не было никакого дела до матери.
За беседой пролетело несколько часов. На маленькой светлой кухне было так замечательно уютно, что не хотелось уходить. Мсье Жак веселил маму, в умении рассмешить ему почти не было равных.
Не было равных.
Доминик, Жан… где вы сейчас?
В небесном храме святых? В ветре и солнце, в дожде и бурных водах Муары?
Или, может быть, возродились снова?
– Кто это? – удивленно спросил мсье Жак, глядя в окно. – Анатоль должен приехать позднее.
Все мы посмотрели в окно.
Из длинного темного автомобиля вышел мужчина. Властно бросил что-то водителю и стремительной походкой пошел к дому. Движения его были плавными и отточенными одновременно, я невольно залюбовалась.
Когда он подошел к входу и бросил взгляд в окно, я узнала в нем Оливье.
Сжала кулаки и натянула улыбку.
Холодная волна окатила изнутри.
– Добрый день, – поздоровался мужчина и посмотрел на меня.
– Здравствуй, Оливье! – обрадовалась мадам Мари новому гостю. – Какими судьбами?
– Я приехал за своей невестой, – с улыбкой ответил он мадам.
Мама удивленно приподняла брови, но вопросов задавать не стала.
– Какая замечательная новость! – охнула мадам Франс. – Ника, ты почему нам не сказала? – повернулась она ко мне.
– Не успела, – спокойно ответила я.
– И когда свадьба? – поинтересовался мсье Жак. – И, кстати, где? В Саомаре?
– Мы еще не решили, – сказал Оливье, глядя мне в глаза.
– Лучше бы, конечно, в Саомаре, – размышляла мадам Мари, – тогда бы и мы с Жаком пришли.
Я почти не слышала, о чем она. Смотрела на друга, хотя теперь он им и не являлся.
Это не мой Оливье. Не тот открытый и немного несуразный помощник аптекаря, не начинающий модельер, который, когда я рассматривала его рисунки, с надеждой ждал моего вердикта.
Этот мужчина знает, чего хочет, и не остановится ни перед чем, чтобы добиться желаемого.
Все мы стали другими.
– Мы сообщим вам первым о своем решении, – Оливье подошел ко мне и протянул руку:
– У меня небольшой перерыв между совещаниями. Пообедаем? – Он посмотрел на Тео и добавил: – В «Солнце и ветер». Со мной охрана, – Тео кивнул и тем самым не оставил мне возможности отказаться.
– Мы будем в отеле, – сказала мама и, попрощавшись с гостеприимными хозяевами, я и мсье Мегре покинули дом.
Мы почти дошли до автомобиля. Оливье остановился, притянул к себе, обхватил руками мое лицо и поцеловал. Держал так крепко, будто боялся, что я исчезну.
– Я не дам тебе убежать, – сказал он и легонько поцеловал в висок, – поверь, я давно научился, как использовать любую, даже минимальную возможность.
– Не сомневаюсь, – ответила я и подошла к распахнутой двери автомобиля.
Безупречно вышколенный официант проводил нас к столу и выдвинул стул. Я заняла свое место. Пробежала глазами по меню, выбрала что-то овощное и, когда мы с Оливье остались одни, спросила:
– А если бы я не приехала в Саомар? – Я разглядывала вышивку на тканевой салфетке, действительно – солнце и ветер. – Ты ведь ничего не говорил о своих чувствах. – Посмотрела на мужчину.
– Неужели? – он выгнул бровь. – С каких это пор «я люблю тебя» перестало быть признанием? Впрочем, я нисколько не удивлен твоему вопросу, – легонько усмехнулся он. – Ника, как ты думаешь, почему в Сверге открыли автомобильный завод?
– Потому, что это было выгодным вложением? – ответила я, уже догадываясь об истинной подоплеке события.
– И это тоже, – подтвердил Оливье. – Я собирался переезжать в Такессию, – отложила несчастную салфетку, – приобрел дом неподалеку от дворца. Документы оформили за несколько дней до твоего приезда, – официант принес заказ.
Отпила вина и посмотрела в окно, чтобы дать себе немного времени на осознание слов Оливье. Горожане куда-то спешили, всюду сновали машины, продавцы мороженого и газет, как обычно, стояли рядом. Газетчики громким криком привлекали внимание, а мороженщики угощали невольных партнеров собственной продукцией, в качестве платы за привлечение клиентов.
Наш столик находился у самой витрины, я видела прохожих, прохожие с интересом разглядывали меня. Мало кто из простых жителей мог позволить себе обедать в этом заведении, но поглазеть – святое дело.
Ко входу в ресторан приехал автомобиль со знакомым гербом. Я сильнее сжала тонкую ножку фужера. Элиас спрыгнул на тротуар, обошел машину и подал руку светловолосой девушке. В незнакомке я узнала Агату. Она подхватила жениха под руку и что-то рассказывала. Элиас же, казалось, не слышит ее, таким отрешенным было его лицо.
Они уже почти вошли, как вдруг Белами посмотрел в мою сторону. Когда наши глаза встретились, я подняла свой бокал, приветствуя его.
Совсем как он меня тогда, на свадьбе Вероник.
Сделала глоток, все так же, не отрываясь от его лица.
Никакого вкуса… усмехнулась такой забавной особенности своего восприятия.
Когда он рядом, я превращаюсь в пылающий лед.
– Что вас связывает? – Оливье задает этот вопрос уже второй или третий раз, поняла я.
– Ничего, – ложь легко срывалась с языка, – разве что у нас один отец.
Мой собеседник облегченно выдохнул.
– Я не смогу сопроводить вас на вечер, – сказал Оливье, – на это время у меня назначена встреча. Я приеду на несколько часов позже.
Я почти не слышала его. Смотрела, как официант после небольшой заминки провожает новых гостей к соседнему с нами столику.
– Добрый день, – поклонился нам Элиас, и в этот миг Агата увидела меня.
– Здравствуй, Ника, – тихо сказала мадмуазель Сусс.
Я видела, как тяжело ей смотреть на меня, как радость, что до этого царила в ее глазах, сменяет тоска.
– Мсье Белами, Агата, – кивнула я, – рада встрече, – снова неправда.
Они сели так, что Элиас оказался напротив. За все время обеда он ничего не ел, не сказал своей спутнице ни слова, только пил вино, бокал за бокалом, и смотрел.
На меня.
Странный вышел обед… ведь я тоже ничего не ела.
– Мне пора, – Оливье посмотрел на часы, – я отвезу тебя в отель, – сообщил он.
Мы вышли из ресторана, чужой взгляд щекотал спину.
Перед тем как сесть в машину, Оливье снова поцеловал меня. Я не смогла сдержаться и посмотрела в окно, на Элиаса.
Лучше бы мне не видеть этого…
Он резко поднялся, отшвырнул стул и одной рукой смахнул со стола посуду.
Агата закрыла уши руками и заплакала. Весь ресторан недоуменно смотрел на эту сцену.
– Поехали скорее, – сказала я и села на кожаное сиденье.
Не помню, как ехали, не помню, как прощались, перед глазами стояло любимое лицо, искаженное чудовищной злостью.
До начала сегодняшнего мероприятия оставалось несколько часов.
– Мелисент, – мама так нервничала, что назвала меня этим именем, – что мне надеть? – Она растерянно стояла у шкафа, руки ее дрожали.
– Вот это подойдет, – я достала кружевное белое платье, – а я надену такое же, только красное, – сообщила я.
– Какой тонкий юмор, – усмехнулась мама, – я буду почти как невеста.
Эти два платья были творением такессийских мастериц, нигде больше не плели такое тонкое кружево. Одежда облегала, будто вторая кожа. Изумительное сочетание строгих линий и открытой спины.
Как на моем первом вечере…
Спустились в салон. Пока парикмахер трудился над маминой прической – к слову, точно такой же, как у меня, я попросила Тео принести нам по бокалу чего-нибудь горячительного. Хоть немного расслабиться.
– Великолепно, – сказала я маме.
Темные волосы ее, уложенные в длинные локоны, в свете электрических ламп отливали перламутром.
– Спасибо, родная, – поблагодарила она, – то же могу сказать и о тебе, – мама дернула меня за длинную прядку и погладила по щеке.
Из отеля мы выходили какими-то истерически веселыми. Хохотали над глупыми шутками, которые сами же сочиняли.
Было очень жарко. Воздух казался густым и влажным, как желе. Ветра не было.
Скоро начнется дождь.
Мсье Лоренс добродушно улыбался. Водитель открыл нам двери, дождался, пока мы займем места, а затем завел мотор и повез нас в малый дворец.
– Ты была в здании Парламента? – спросила я маму, чтобы что-то спросить.
– Была, – ответила она, – там, в кабинете дяди Робера, висел единственный портрет твоей бабушки, матери Фредерика. Мы иногда приходили посмотреть.
– Как ее звали? – без особого интереса спросила я.
– Эллен Белами Нордин, – ответила мама. – Ты очень на нее похожа, я бы сказала – одно лицо. – Я пожала плечами.
Мне не было до этого никакого дела.
Приехали.
Красная дорожка, репортеры с объективами громоздких камер. Ничего не изменилось. Только теперь мне не нужно было добиваться внимания, завтра я в любом случае попаду на первую полосу газет.
Улыбнулась воспоминаниям. Пять лет прошло, и давно и недавно я стояла на этих ступенях.
И рядом был Элиас.
Тео вел нас двоих под руки. Необходимая поддержка. Мы могли и упасть.
Вошли. Лакеи поклонились и распахнули перед нами тяжелые, выкрашенные в белый цвет двери. Распорядитель радостно приветствовал высоких гостей дружественного государства.
Хозяин вечера стоял с невестой. Стройная светловолосая северянка. Красивая. Они похожи с сестрой. Чуть в стороне была Агата. Элиас рядом, но словно не с ней. Таким откровенно скучающим он выглядел.
Стихла музыка – конечно, ведь нас нужно должным образом представить.
Подошли, мама встала рядом.
Поклонились идеально синхронно и вскинули глаза.
– Герцогиня вон Редлих с матерью!
Да-да, мы самые. Долгожданный подарок.
– Рады приветствовать послов Такессии, – в абсолютной тишине сказал Белами-старший.
Голос его был совершенно спокоен, он улыбался почти так же лучезарно, как и я.
Выдавал мужчину лишь абсолютно белый цвет лица.
– От лица Роланда Первого и всего королевства Такессия, – звенящую тишину разрезал мой голос, – позвольте поздравить вас, мсье Белами, и вас, мадмуазель Сусс, с предстоящим бракосочетанием, – мой голос лился словно патока, я ощущала, как сладость сводит зубы, – соединение двух любящих сердец для продолжения рода – это так прекрасно.
Последнее, наверное, было лишним.
Фредерик Белами прикрыл глаза и ответил:
– Благодарю. У нас есть подарок для долгожданных гостей, прошу следовать за мной, – Премьер, не дожидаясь ответа, подхватил маму за локоть и увел под удивленные шепотки гостей.
Похоже, ее опасения были не беспочвенны. Тео пошел следом.
Я бросилась было за ними, но мне перегородили дорогу.
– Куда же вы? – горячая ладонь накрыла мою руку. – Герцогиня, – мой титул не давал Элиасу покоя.
– За своим подарком, – процедила я.
– Я вас провожу!
Великолепно, что может быть более нелепо? Мало нам одного скандала, добавим еще!
– В этом нет необходимости, – я попыталась отнять руку.
– Или ты выйдешь сама, или я потащу тебя силком перед всеми гостями, – сверкнули зеленые глаза, – улыбайся, Ника. У тебя это получается прекрасно.
Мы вышли на балкон. Элиас схватил меня за плечи и прижал к стене.
– Ненавижу, – прошептал он и впился в рот так сильно, что это скорее было наказанием, а не поцелуем.
Сильные пальцы оставляли синяки. Он до крови прикусил мою губу, намотал на руку волосы и резко дернул, всей своей тяжестью впечатывая податливое тело в шероховатый кирпич.
Бешеное удовольствие, смешанное с болью.
Яростный бой, вот что это было. Будто мы снова на передовой и бывшие союзники стали врагами.
Вокруг гибнут люди, стонет земля, горят стены и падают балки ветхого здания, посреди которого застыли в извечном противостоянии мужчина и женщина.
Нагретый за день камень царапает спину, и я не пытаюсь вырваться.
Я давно выбросила белый флаг, зачем ты воюешь со мной?
На небе сверкнула молния. Ураганный ветер взметнул платье. Первые капли дождя упали на землю.
Он оторвался первым и брезгливо отер рот:
– Ты медленный яд, Меланика, – Элиас наклонился ко мне, и теплое дыхание коснулось щеки, – годы агонии, и конца все нет.
Сквозь ресницы я следила за тем, как он уходит с балкона.
– Как и ты, Элиас, так же, как и ты… – Подняла голову, холодные капли не могли потушить пожар, что пылал внутри.
Нужно идти. Поправила волосы и вошла в зал.
На меня смотрели сотни любопытных глаз.
– Мсье Белами показывал мне вечерний Саомар, – широко улыбнулась я, – и, скажу вам, есть что посмотреть! – Раздались робкие смешки.
Припухшие от поцелуя губы вряд ли могли обмануть кого-то.
Посмотрела на гостей. Мамы и Фредерика нигде не было. Тео тоже отсутствовал, и я успокоилась. Пока он рядом с ней, бояться нечего.
Заиграла музыка, вальс, кажется. Я оказалась посреди танцующих пар. Чьи-то руки подхватили меня и закружили в танце. От такой бесцеремонности я не сразу поняла, что происходит.
Посмотрела на наглеца. Моим партнером оказался Давид Лерой.
– Прекрасно выглядите, – издевательски улыбнулся он.
Взгляд будущего Сид-Адера был направлен на мои губы, я вежливо улыбнулась и слизнула выступившую капельку крови. Желтые глаза сверкнули, он вздрогнул и отвернулся на секунду, чтобы справиться с собой. Но я успела заметить его волнение.
– Мсье Лерой, – равнодушно начала я, он же не мог оторвать глаз от ранки на моей губе, – откуда у вас этот шрам?
– Неудачная охота, – улыбнулся он мне, – а у вас, Ваша Светлость? Откуда у вас кровь?
– Случайность, – вернула я улыбку, – прикусила, когда ударила руку, – он провел рукой по моей спине.
Меня передернуло от отвращения.
Помнит ли он, как целовал меня в тот вечер?
Тогда это казалось ему удачной шуткой.
Я пришла на прием с Грэгом, как и всегда. Давид стоял рядом с Аннель; Софи, видимо, отошла поправить макияж.
– А вот и мой брат. Грегори, дорогой, иди к нам, – заворковала Аннель при нашем приближении.
– Господин Лерой, – поклонился Давиду Грэг, – позвольте представить вам мою спутницу – Мелисент Дюран. – Я поджала губы.
– А мы знакомы с мадмуазель Дюран. Не правда ли? – Лерой с высокомерной усмешкой оглядел меня с головы до ног.
– Действительно, мне оказана эта великая честь, – язвительно отозвалась я, – как я могла забыть?
Я покраснела, сама от себя не ожидала подобной дерзости. Грэг наступил мне на ногу.
– Прошу прощения за Мелисент, у нее был тяжелый день, – очаровательно усмехнулся мой тогдашний друг, – не хотите ли отведать Адамарских вин из коллекции моего отца?
Кто же откажется от подобного предложения?
– С удовольствием, – ответил будущий Сид-Адер.
– Я сейчас же распоряжусь, – сказал Грегори, – пройдемте на балкон. С него открывается замечательный вид на город.
Ко мне подошла Софи.
– Мэл, что на тебя нашло? – недоумевала подруга.
– Прости, – стало неловко перед ней, – меня очень раздражает его высокомерие.
– Ладно, пойдем, – приняла она мое объяснение, – тем более нам выпала такая удача. Адамарских вин абы где не купишь. – Мы рассмеялись и пошли на террасу.
Играла музыка, два лакея в белых пиджаках и таких же белых перчатках поставили бокалы и вина на небольшой кованый столик у входа. Аннель лично угощала вином присутствующих на террасе: брата, наследника и его друга. Когда мы подошли, сестра Грегори с фальшивой улыбкой подала мне бокал. Софи почему-то такого внимания не удостоилась.
– Спасибо, Аннель, – так же фальшиво улыбнулась я.
– Господа, в знак моего расположения к мадмуазель Дюран, предлагаю выпить на брудершафт. – От неожиданности Аннель дернулась, чуть не выронив свой бокал.
Она порывалась что-то сказать, но Давид уже уверенно брал мой бокал, вручая взамен свой. Пришлось пить. Не чувствуя вкуса знаменитого вина, я ждала, когда наследник допьет. Наконец, его фужер опустел, и красивые губы накрыли мой рот.
От этого мимолетного прикосновения меня замутило. Появилось нестерпимое желание вытереть рот.
«Ненормальная какая-то реакция на красивого мужчину», – подумала я.
Не так и не с тем я представляла тогда первый поцелуй.
– Благодарю вас, вы доставили мне ни с чем не сравнимое удовольствие, мадмуазель. – Он был издевательски серьезен.
– Господа, пора вернуться в зал. Начинается вальс. – Не давая мне ответить, Аннель взяла Лероя под руку.
Я не двигалась, и когда Давид отвернулся, провела тыльной стороной ладони по губам, стирая прикосновения.
Софи растерянно хлопала глазами.
– Мелисент, – встал рядом Грэг, – а ты еще меня сердцеедом обзывала. Не успел я с тобой потанцевать, как ты уже целуешься с наследником. – Он старался говорить спокойно, но то, как сжимались его кулаки, многое могло бы сказать.
Жаль, что только сейчас.
Тогда я этого не замечала…
– Вы ведь не о мсье Белами ударились? – спросил меня Лерой, и я снова оказалась в суровой действительности.
– Что вы, – напустила я меда в голос, – конечно нет. – Давид легонько провел пальцем по моей губе, я не успела уклониться.
– В ваших же интересах, чтобы это было правдой, – шепнул он мне на ушко.
Я недоумевала, что за странные заявления? Я помолвлена, как и Давид. Более того, насколько я поняла, он дружен с Оливье.
Думать об этом человеке и его поступках не было никакого желания. Кто сможет найти логику в действиях безумца?
Не хочу и пытаться.
– Прошу простить меня, – вальс закончился, и я постаралась как можно быстрее уйти от партнера.
Не дожидаясь его ответа, пошла на поиски мамы. Я все еще помнила, где кабинет Фредерика.
Тео стоял под дверью, никаких звуков того, что творится внутри, слышно не было.
– Что происходит? – спросила я у охранника.
– Гер Нордин приказал не входить, – отчитался мужчина.
– А если он сделает маме больно? – сдержала я крик.
– Своей паре? – поднял Тео бровь. – Это невозможно.
– Пусти меня, – оттолкнула я мужчину, открыла дверь – и так же резко закрыла.
– Никого не пускать, – сказала я Тео, – пусть сами разбираются.
То, что предстало моим глазам, не предназначено для чужих.
Святая Амелия, как же все запуталось…
Я сжала виски.
Белами снова разобьет ей сердце.
Сможет ли Юхан склеить осколки?
