Глава 6
– Фрекен, карета у входа.
Мой молчаливый охранник уже несколько раз подходил ко мне с этим сообщением. Тео Бьерк, так его звали, вообще говорил мало, и только редкие три-четыре фразы в день напоминали – он не немой.
– Еще пять минут, Тео.
Сколько раз я ему это сказала?
Он обреченно отошел и встал у входа. Трое оставшихся в лаборатории гвардейцев горестно вздохнули. Пока я не окажусь во дворце, они не попадут домой. Что думали еще шестеро за дверью, тоже не было секретом.
– Меланика, смесь гашеной и натронной извести, как вы и говорили, дает нужный эффект.
Профессор Янссон решил поддержать протест охраны и отправить меня спать. Впрочем, неудивительно, время давно перевалило за полночь.
– Слишком сложно, должно быть что-то еще. – Я сдавила виски в попытке прогнать мигрень. – Нам нужен свежий взгляд. Кто-то знающий, но не нашей школы, может быть, из Саомара…
– Боюсь, сейчас это невозможно – война. – Он развел руками.
– Вы правы, профессор, – стало жаль немолодого ученого, настолько уставшим он выглядел, – мне пора, я совсем вас не берегу, – ласково улыбнулась я мужчине.
– Работать с вами не только честь для меня, но и настоящее удовольствие. – Он поклонился и помог снять белый халат.
– Спасибо, гер Янссон, до встречи. – Мы попрощались, обрадованные гвардейцы посадили меня в экипаж.
Две недели непрерывной работы, и как итог – страшное оружие. Ядовитый бело-зеленый туман, почти в два с половиной раза тяжелее воздуха, один только вид стелящегося по земле густого облака вызывает панический страх. Я не давала Роланду отмашку лишь по одной причине – противогазы не казались мне достаточно надежными и дешевыми в изготовлении.
Я убийца. Безжалостный убийца.
И я не жалею об этом…
Отрабатываю высокое доверие. Тысячи смертей – достойная плата за герцогство.
Университет Сверга, в отличие от помпезной резиденции Дане в Саомаре, не поражал воображение. Комплекс одинаковых, не слишком красивых вытянутых двухэтажных зданий. Разве что вход в главный корпус украшали четыре колонны да на площадке перед зданием стояла скульптура Расмуса Второго – короля, при котором основали учебное заведение.
Мы работали без выходных, каждый день – упущенный шанс сохранить жизни наших граждан. В составе группы было десять человек, девять лучших химиков Такессии и герцогиня вон Редлих, девятнадцатилетняя выскочка королевского рода.
Зеркало и метрика бессовестно врут, мне за девяносто, я давно старуха. Кажется, мои коллеги знают об этом.
– Фрекен, прибыли. – Я несколько минут сидела в недвижимой карете. Не заметила, что мы остановились. Пожалуй, завтра поеду позже. Усталость может сказаться на качестве работы – недопустимое попустительство.
Заспанная фру Анника встретила меня у входа ежевечерними причитаниями:
– Фрекен Меланика, так нельзя, вы бледнее мела. – Я расслабилась в ее уверенных руках и позволила отвести себя на кухню. Теплое молоко и оставшаяся с ужина булочка были лучше всех изысканных лакомств.
Опять забыла поесть, или не забыла? Не помню.
– И этот охальник ущипнул меня, – улыбнулась, кажется, зря. Изменила выражение лица на сочувственное. – Меня! Честную женщину. – Возмущенная фру Анника – зрелище не для слабонервных.
– Хотите, прикажу бросить его в тюрьму и отдать палачу? – невинно поинтересовалась я.
– Не надо, – она не заметила иронии, – сама разберусь. – Эта угроза пострашнее.
Две недели назад почтенная фру пришла во дворец, потребовала моей аудиенции и попросилась в услужение. Такому напору трудно противостоять, да и нравились мне ее простота и эмоциональность, это выгодно отличало экономку от других дворцовых слуг. Надеюсь, гер Юхан простит мне ее уход. Она стала кем-то вроде камеристки, няньки и горничной, все вместе.
В связи со сменой моего режима Аманда переехала в свою спальню, но под утро исправно приходила, просыпались, как обычно – вместе.
Я легла в холодную кровать, грелки принципиально не любила, а Мэнди спит у себя.
Мне нужен саомарский химик, но где его взять?
– Святая Амелия, что это? – Я зачерпнула ложкой склизкую жижу, что лежала в моей тарелке. – Это вообще съедобно?
– Это каша, фрекен, – фру Анника обиженно надулась, – полезно для здоровья.
– Ну и вид.
Проглотила ложку. Кажется, эта, с позволения сказать, каша застряла у меня в горле. Сглотнула, запила стаканом воды и отставила тарелку.
– Ты просто не привыкла, – Аманда откровенно потешалась надо мной.
– Это мелко, Мэнди. – Подруга зарделась.
– Вчера мне принесли «Саомарские ведомости», есть новости об Элиасе…
– Нет, – остановила ее, – не нужно. Не хочу ничего знать. – Она собиралась что-то возразить, но потом передумала.
– Хорошо, милая, как скажешь. – Опять этот взгляд, будто я замерзший мокрый котенок, а не потомок знатного рода.
Жалость – больнее ненависти.
Сослалась на срочные дела в университете и сбежала из-за стола. По пути заглянула к Роланду. Редкая минута, в кабинете он был один. Сидел над картой Саомара и что-то помечал в уголке почти полностью исписанного листа. Белое солнце освещало строгую обстановку, камин в углу весело пылал. Роланд любил живой огонь.
– Доброе утро! – Села рядышком.
– Здравствуй, Ника. – Одарил мимолетной улыбкой и продолжил свое занятие. – Опять вернулась под утро?
– Не ругай меня, – я взяла в руки маленький позолоченный глобус, – мне хватает твоих гвардейцев. Такое ощущение, что я обзавелась десятью старшими братьями вместо одного.
– Считай это платой за годы, проведенные вне семьи, – засмеялся он, – концентрированное внимание.
– Еще два дня, – я серьезно посмотрела на него. – Если за это время я не найду абсорбирующий фильтр лучше нынешнего, будем довольствоваться тем, что есть.
– Через два дня мы отправим разведывательный самолет с первой партией оружия лично Белами. Он уже ждет. Ист-Адер почти проигран, это шанс, которым Фредерик намерен воспользоваться. – Кивнула.
– Поеду, не хочу терять время. – Я поклонилась королю и, дождавшись позволения, вышла.
В день, когда я ворвалась к нему с идеей безумного химика, мы сблизились сильнее. Еще бы, крик стоял такой, что гвардейцы заглядывали. Не поубивали ли Нордин друг друга? Роланд наотрез отказывался разрешить мне выезд из дворца:
– Я уже потерял отца! Пусть исследованиями занимается профессор Янссон!
– Сир, я не могу стоять в стороне! Тем более необходимо не только синтезировать газ, но и сделать соответствующую защиту от него! – Я могла стоять на своем не хуже.
– Десять человек охраны и две пустые кареты сопровождения, – сдался он. – Ты настоящий представитель рода, Меланика.
В пылу спора он не заметил, как своим обращением убрал вежливую отстраненность, что до этого была между нами.
– Я буду самой послушной подопечной, – просительно заглянула в зеленые глаза, – даю слово, – и он махнул на меня рукой.
С того момента, будучи наедине, мы с холодного «вы» перешли на дружеское «ты».
Покушения на членов правящей семьи начались более сорока лет назад. Хранители рода могли лечить, но не воскрешать. Вероятно, враги знали об этом. Убийцы стреляли на поражение, с пулей не особенно поспоришь. Прогресс сработал против нас. Сначала уничтожили женщин, для смертников с гранатой призрачный ирбис – ничто. Детей у Нордин никогда не было особенно много, и в конечном счете в живых остались Роланд, Фредерик и Элиас, а теперь еще и я.
И угроза Нордин стояла перед нами все так же остро.
– Есть ли хоть какие-то зацепки? – спросила как-то за ужином я. Роланд старался хотя бы раз в день принимать пищу в нашей с Амандой компании. Удавалось далеко не всегда.
– Почти нет. Только косвенные, и, как ни странно, следы ведут в Саомар.
– Кому из Саомарских политиков выгодна смерть королевского рода? Северяне не примут над собой выходца с юга, – недоумевала я.
– В том-то и дело. Если бы в Саомаре правили Дане, это было бы как-то объяснимо. Они могли претендовать на трон Такессии. Но Дане больше нет, как и нет никакого понимания о том, кто может стоять за покушениями.
Занавески в моей карете были, как обычно, закрыты; о том, что мы прибыли, я понимала только после полной остановки.
– Фрекен Меланика, я нашел саомарского химика, – профессор встретил меня радостной улыбкой.
– Замечательно, – я сняла плащ и перчатки, – где он? – Халат закрыл темное платье.
– Ждет вас. – Мы дошли до лаборатории.
– Как вам это удалось? – ненадолго остановились у двери.
– Случайность. Утром сообщил о вашем пожелании супруге, она подсказала обратиться к одному из фармацевтов. Тот намедни хвастался приобретением ценного сотрудника. Незадолго до войны была открыта совместная программа по изучению свойств руд горных пород, несколько саомарских ученых были в экспедиции и оказались отрезаны от Союза. Все они были вынуждены искать работу в Такессии, среди них был химик. – Кивнула, вполне удовлетворенная ответом. Мы вошли.
Я предупредила о том, что сегодня приеду позже, но все уже были на месте. Не поверили: успели меня изучить. Взглядом спросила профессора о новом коллеге, он показал на стройную фигурку в самом углу. Наш ученый – женщина. Невысокая, в белом халате и таком же платке, она устало сняла прозрачные очки. Такой знакомый жест…
А потом огромные карие глаза посмотрели прямо на меня.
– Мама…
– Мелисент? – Сумасшедшая надежда в тихом шепоте на грани слышимости.
– Мама!
Я подбежала к ней и обняла что было силы. Боялась, что если отпущу из рук – растает, словно сон.
Она взяла в руки мое лицо, целовала лоб, щеки, виски – все, до чего могла дотянуться. И плакала. Слезы прочертили две аккуратные дорожки и капали на каменный пол.
– Живая, мама, ты живая! – Я смеялась и размазывала по щекам соленую влагу.
– Надо взять себя в руки, а то сейчас войдет герцогиня, а мы рыдаем, – улыбаясь сквозь слезы, сказала она.
– Какая герцогиня? – Я непонимающе смотрела на нее.
– Герцогиня вон Редлих, она руководит проектом, – пояснила мама.
– Не переживай, она не будет ругаться, – я улыбнулась, – я – это она и есть. – И без того огромные глаза ее стали еще больше.
– Фрекен, может быть, отложим опыты на завтра, и вы сможете спокойно поговорить? – робко поинтересовался профессор. Остальные застыли в неловкой паузе.
– Нет, профессор. У нас всего два дня. Я обещала Роланду, – виновато посмотрела на маму: – Успеем наговориться. – Она согласно кивнула.
– Итак, что мы имеем на сегодня, – я подвела маму к столу, – в больших дозах хлор вызывает раздражение слизистой, одышку, жжение и отек легких. Это опытный образец противогаза, – я показала на жуткую маску с трубкой. – Мне нужен другой фильтр, проще и дешевле. – Я внимательно посмотрела на маму.
Ждала упреков, металлические баллоны с жидкой смертью – вот что изобрела ее дочь. Отнюдь не лекарства, как мы мечтали когда-то.
– Ты пробовала использовать активированный древесный уголь? – серьезно спросила она.
– Лукас, Эва, – я подозвала двоих лаборантов, – приступайте.
Мы работали весь день. Тео привез обед из дворца, заставляя прерваться. Поели стоя, практически молниеносно. То, что получилось, вполне удовлетворило меня. Благодаря маме мы выиграли день.
– Мелисент, хлор хорошо растворим в воде, самым элементарным способом защиты будет служить мокрая повязка. Насколько эффективным будет его применение?
– Достаточно эффективным, ведь солдаты противника об этом не знают.
Мы сидели в карете напротив друг друга, держались за руки и улыбались:
– Осуждаешь меня? – Я отвернулась, страшась увидеть в глазах честный ответ.
– Нет, я горжусь тобой. – Я вгляделась в родное лицо. – Необходимое зло, Лиса, я это понимаю…
– Меня теперь зовут Меланика, – пожала плечами, будто оправдываясь, – глупое имя, да?
– Буду звать Мэл, как в детстве, – сжала она мои пальцы.
Я не задавала вопросов, успеется. Наслаждалась близостью, тем, что она сидит рядом.
Фру Анника выбежала встречать и встала как вкопанная, когда я вышла из кареты не одна. Появлением еще одной подопечной сбить с толку экономку? Никогда. Она подхватила маму за руку и повела на кухню. Та даже не пыталась вырваться, поняла – невозможно.
– Фрекен, а я вас ругаю, – сетовала фру Анника, – да ваша мама еще тоньше вас! Как от ветра не падает?
Ветра в Такессии сильные, особенно у моря.
Мама действительно очень похудела, руки ее были настолько тонкими, что казалось, можно сломать их неосторожным движением. Но, думаю, это ненадолго. Моя экономка возьмется за нее со свойственной ей скрупулезностью, пара месяцев – и мама вернется в норму.
– Мам, какой у тебя был титул? – Почему я начала с этого?
– Никакого. – Она улыбнулась и пояснила: – Моя мать – твоя бабушка – была младшей сестрой Робера Белами. В университете она познакомилась с отцом, тоже химиком. Он не принадлежал к саомарской аристократии, был сыном врача и простого военного. Они сбежали и поженились тайно, родители так и не приняли этот мезальянс. Дюран – фамилия твоего деда. Белами я стала после смерти родителей. В десять лет я осталась сиротой, меня удочерил дядя Робер.
– И пирог с ежевикой берите. – Фру внимательно следила за тем, что ест мама.
– Фру Анника, не могу больше. Можно, я завтра доем?
– Ладно, – вздохнула экономка, – идите спать, уже полночь, – отпустила с миром.
Мы не стали будить слуг с просьбой приготовить покои: поздно, да и устали:
– Солнышко, – она силилась сказать что-то, – папа, наверное, погиб.
– Знаю. Я работала медиком в Мариестаде, – она сжалась от этих слов, – я видела перепись погибших. – Мама отвернулась, хотела сдержаться, но я не дала ей уйти в раковину. Слишком хорошо помню, как тяжело вылезти оттуда.
Снова обняла ее и утешала, пока она горько плакала на моем плече.
Утро началось смешно. Сонная Аманда проползла в кровать и пристроилась рядом.
– Ник, ты чего такая костлявая?
– А Ника – это кто? – удивленно спросила мама.
– Совсем с ума сошла на фоне своих противогазов? Забыла, как тебя зовут? – она повернулась спиной и подставила макушку. – Погладь меня – голова болит.
– Мам, эту рыжую нахалку зовут Аманда. Как ты уже поняла, она моя подруга, – сообщила я.
После этих слов Мэнди подскочила как ужаленная. Рыжие кудряшки закрыли лицо, она попыталась откинуть их одним движением, но только запуталась в волосах. Это было так забавно, что я расхохоталась, мама подхватила смех. Когда подруга, наконец, справилась с непослушной гривой, то присоединилась к общему веселью.
– Это все ложь! Гнусные инсинуации! Девушки деликатнее меня не найти на всем континенте!
– Охотно верю, – сказала мама.
– Вы такая красивая… – охнула Аманда, когда разглядела ее, – я думала, не бывает женщин красивее Ники… – Я закашлялась.
– Скажешь тоже!
– А, забыла, ты ведь не любишь правду. – Она показала мне язык.
– Спасибо, Аманда, мне очень приятно, – ответила мама. – Мэл с самого детства считала себя не слишком привлекательной, никакие доводы не могли убедить ее в обратном. Даже без памяти влюбленный сын мэра. – Я перестала смеяться.
– Подожди, – Мэнди наморщила лоб, – сын мэра… это ты та девушка… та, о которой говорил герцог Ист-Адер! – Догадка подруги заставила меня поморщиться.
– Поверь, если у него и были какие-то чувства, они давно прошли. Давайте обсудим это позже, не хочу портить чудесное утро.
– Она всегда так делает, – доверительно сообщила подруга маме, – уходит от разговора, когда ей не нравится тема. Убегает от проблем.
– Хватит обсуждать меня в моем же присутствии! – возмутилась я. – Спелись, да? – Теперь смеялись уже надо мной.
Мода Такессии отличалась от моды Союза наличием брюк и большим количеством теплых вещей. Дамы королевства не брезговали подчеркнуть фигуру обтягивающими лосинами, короткими жилетами и мехами, конечно. Я предпочитала темные платья, украшенные яркой вышивкой, их было не так много, но мне хватало.
Ежедневно менять наряды во время войны? Чтобы слуги разнесли по всей стране о расточительности свежеобретенной принцессы? Не самая лучшая идея.
– Мам, ты и правда тоненькая, как веточка, – я покачала головой, – попробуй вот это. – Протянула ей шерстяное белое платье, оно было расшито красным и имело кушак. Может быть, оно не будет висеть, как остальные?
– Аделин, а сколько тебе лет?
Уже на «ты», точно спелись.
– Тридцать восемь, кажется… – Мэнди подвязала кушак.
– Я бы дала не больше тридцати. Вы как сестры. – Мама улыбнулась и подошла к зеркалу.
Шоколадные волосы ее водопадом спускались до пояса, белое платье подчеркивало женственность и хрупкость, карие глаза сияли. Она была одной из самых прекрасных женщин, что когда-либо ступали по земле.
Пожалуй, сейчас я могла понять Фредерика Белами…
– Фрекен, к вам адмирал с визитом, – сообщила улыбающаяся фру Анника, – сказать, чтобы зашел позднее?
– Пусть заходит, познакомлю его с мамой. – Я улыбнулась в ответ.
– Фрекен Аманда, Фрекен Меланика, – кивнул гер Юхан и застыл, заметив маму.
Она испуганно посмотрела на меня, я пожала плечами. Тогда она присела в реверансе, и ничего. Наш ледяной адмирал заледенел. Аманда хихикнула.
– Гер Юхан, позвольте представить вам мою мать – Аделин Дюран. – Отмер, подошел и поцеловал ей руку.
– Гер Юхан, вы надолго в Сверге? – спросила Аманда.
Не услышал. Он вообще ничего, кроме мамы, не видел и не слышал.
– Мсье, составите нам компанию за завтраком? – Мама попыталась вернуть его на землю и, взяв нас с Амандой под руки, направилась к двери.
– Где тут у вас столовая? Ведите скорей.
– Ничего себе ты влияешь на мужчин, – присвистнула Аманда, – так даже у Ники не получается.
– А как ты думала? Опыт, – серьезно ответила мама.
За завтраком у меня возникло острое чувство дежавю. Гер Юхан пожирал маму глазами, но она, в отличие от Аманды, стойко сносила восхищенные взгляды. Действительно, опыт. Подруга щебетала, мама смеялась, я молча жевала склизкую кашу. Вскоре к нам присоединился Роланд. Мы поднялись, приветствуя молодого короля. Он очаровал маму, мама очаровала его.
– Вчера вечером мы завершили работу. Профессор уже отправил образцы на производство. Партия будет в два раза больше, чем мы изначально рассчитывали.
– Когда? – Роланд подобрался и стал похож на хранителя, который лежал на полу.
– К обеду. – Он встал из-за стола.
– Оставляю вас, – обаятельно улыбнулся, – дела. Юхан, жду тебя в кабинете. – Нельзя заставлять ждать короля, адмирал вышел за своим сувереном.
– А пойдемте на конюшню! – радостно предложила Аманда.
За эти месяцы Аманда совсем перестала бояться лошадей, этому немало способствовал Роланд. Я же настолько увлеклась конными прогулками, что пересела с Ромашки на Стремительную. Молодую рыжую кобылку. При виде меня с морковкой в руках она оживилась, зафыркала и начала перебирать ногами.
– Как ты познакомилась с папой?
Мы неспешно шли рядом с мамой. Как оказалось, она прекрасно держится в седле.
– В таверне, – она улыбнулась воспоминаниям, – он только закончил столичную полицейскую академию и был на одном из самых первых обходов. А мы с подругами праздновали поступление в университет, они зачем-то потащились из благополучного центра к вокзалу. Три домашние девочки из аристократических семей, мы разительно отличались от остальной публики.
– Представляю. – Я засмеялась.
– Там к нам начали приставать, один из мужчин был особенно настойчив. Кто-то вступился, завязалась драка. Хозяин вызвал полицейских. Среди них был и Андре.
– Эта версия не так сильно отличается от той, что ты рассказывала мне в детстве. – Я остановилась.
– Прости меня, – она взяла меня за руку, – пожалуйста, прости. – Слезы побежали по щекам.
– Это ты прости: если ты не говорила правды, у тебя были на то причины, – вытерла ее слезы, – не плачь, прошу. Словно ножом по сердцу. – И она начала рассказ:
– Фредерик, как и я, был сиротой. Его мать застрелили, когда ему не было и пяти лет. Дядя Робер состоял в Совете. Высокопоставленный политик, он почти не бывал дома. Фактически мы были предоставлены сами себе. Росли вместе, небольшая разница в возрасте, всего-то три года, не мешала играм. Но уже тогда, в детстве, то чувство, что было между нами, нельзя было назвать просто дружбой. Мы любили друг друга. Неистово, по-детски. Ссорились, иногда даже дрались, – она горько улыбнулась, – расставались только перед сном, а когда дом засыпал, я перелезала через балкон, чтобы лечь рядом. В шестнадцать лет он уехал в закрытую военную академию и вернулся через четыре года.
– Ты не приезжала к нему?
– Нет, это было запрещено. Мы общались письмами. Описывали каждый свой день, начиная с того, что ели на завтрак, заканчивая тем, в какой позе уснули. В день моего семнадцатилетия он вытребовал увольнение и приехал в Саомар. Когда карета остановилась у входа, я была самым счастливым человеком в мире. Выбежала на крыльцо и смотрела, как он, повзрослевший и такой красивый, идет ко мне. – Она покачала головой.
– Он, верно, при виде тебя застыл, как гер Юхан, ведь и ты стала старше?
– Тогда я этого не понимала. Холодность, с которой он поцеловал мою щеку, была словно ледяной дождь. Он был на празднике меньше получаса и, отговорившись срочными поручениями, не попрощавшись со мной, ушел. Я рыдала несколько дней, потом отказалась есть, а когда слуги начали бить тревогу и пригласили врача, запретила себе думать о нем и ушла с головой в химию. – Она замолчала, погружаясь в воспоминания.
– Что было дальше?
– А дальше он уехал в Такессию. Он больше не писал мне, ни одного письма. Это было больно, очень больно. Я поступила в университет, познакомилась с Андре. Потом его выслали из столицы.
– За что?
– Тот мужчина, что приставал ко мне в таверне, оказался адамарским дипломатом, а Андре с размаху залепил ему в глаз. – Я хихикнула – папа был на хорошем счету, таким образом руководство хотело замять скандал. Убрать его ненадолго, с глаз долой. С Андре мы поддерживали связь, он отчасти заменил мне Фредерика.
– Как же я появилась на свет? – Снова горькая усмешка.
– В тот день был праздник. День объединения Союза. Слуг отпустили, дядя Робер отправился на прием, а ко мне приехал Андре. Мы замечательно провели время, танцевали, гуляли, он проводил меня до дома, признался в своих чувствах и поцеловал, уже в дверях.
– Ты любила его?
– Как друга, я всегда любила только лишь Фредерика. Я ничего не ответила, и он ушел в «Асторию». К тому моменту он занимал высокий пост в Ист-Адер, он стал правой рукой главы полиции герцогства и мог позволить себе лучший отель города. Как оказалось, свидетелем того поцелуя стал Фредерик. Это было страшно, мучительно больно и прекрасно одновременно. Итогом его ревности стала ты.
– Почему же ты сбежала?
– Сначала просто испугалась – он разбил все, что стояло в коридоре, даже окна и входную дверь. Нордин всегда были сильны. Грозился убить Андре и всех, кто подойдет ко мне ближе чем на сто метров. Я никогда не видела его таким. И ночью, без вещей и документов, я убежала в «Асторию». Андре предложил поехать с ним. Сказал, надо дать Фредерику время одуматься, и я послушалась. Через месяц, в Ист-Адер, я поняла, что беременна. Фредерик по-прежнему не отвечал на мои письма, и я согласилась выйти замуж за Андре. Он был чудесным мужем и прекрасным отцом, я ни разу не пожалела о своем решении.
– Зачем вы переехали в Лосс?
– Не хотели лишних сплетен, ведь я была в положении, когда выходила замуж. Мы изменили документы, так я стала Аделин.
– Почему Дюран?
– Все просто, я надеялась, что Фредерик одумается и заберет нас. Ведь я написала ему, что родила тебя.
Он знал… Я погладила маму по руке.
– Ты до сих пор любишь его. – Это не было вопросом.
– Люблю. – Она не отрицала очевидного.
– Ты знала о том, что тебя посчитали убитой?
– Видимо, так было проще объяснить мое исчезновение. Я писала Фредерику каждый день, Лиса… И я лично отправляла письма на почте. Он отказался от нас, потому что уже был женат. У него родился сын, как я узнала позже…
– Эй, вы чего? – подъехала Аманда. – А ну, хватит сырость разводить!
– Мы больше не будем, – улыбнулась мама.
Я любила королевский парк. Стройные ряды хвойных деревьев, аккуратные дорожки, белые беседки. Гвардейцы немного портили общую картину сурово сведенными бровями и красными мундирами, но к этому я уже привыкла. Мы устроили маленькие скачки, в ушах свистел ветер, под копытами летела стылая земля. Во дворец вернулись уставшие, раскрасневшиеся и мокрые.
Маме выделили покои этажом ниже. От одежды мы отказались, этого добра полным-полно висело у меня в шкафу, попросили только обувь. Фру Анника, гордая новыми полномочиями, ушла отдать распоряжения.
– Аделин, ты почему не ешь? – строго спросила Аманда. Мы обедали в малой столовой.
– Это, между прочим, вторая тарелка! – оправдывалась мама. У моей экономки появился единомышленник.
– Кстати, что адмирал, я так и не поняла, надолго ли он? – Холодная вода приятно освежала.
– На неделю, – зашел к нам Роланд, – принесите вина! – Слуга склонился и вышел исполнять приказ. – Я отправил его домой, чтобы не смущал фру Аделин.
– Сир, это лишнее, я нисколько не смущена, – ответила мама.
– Вы, может быть, и не смущены, а вот мой адмирал не в состоянии отвечать на вопросы. – Роланд глотнул вина и поморщился: – Кислое. Меланика, все готово к отправлению. Через неделю Белами сообщит о результатах. – Я кивнула.
– Ай, больно! – вдруг вскрикнула Аманда.
– Что случилось? – Я подбежала к ней.
– Ника… – Роланд встал из-за стола, – это ирбис.
Серебряный встал рядом с ним и подставил голову.
– Какой еще ирбис? – Мэнди баюкала пострадавшую руку.
– Мой ирбис. – Я счастливо улыбнулась королю.
