Глава 5
Вместо приема было прощание.
В королевскую усыпальницу пускали по одному, чтобы не потревожить вечный покой ушедших. Длинная очередь тянулась через весь город. Эрик не был особенно любим, но многие хотели попрощаться и отдать дань памяти отцу короля. Когда за последним желающим закрылась дверь, я спустилась вниз, ко входу. Два гвардейца, что стояли с каменными лицами, вытянулись по стойке «смирно» при виде меня.
Роланд стоял у тела. Под глазами залегли тени, сейчас он был так похож на Элиаса, что у меня защемило сердце. Я встала рядом и накрыла ладонью его руку.
– Мне очень жаль. – Пустая банальность…
– Нас стало на одного больше, и провидение исправило эту досадную оплошность. – Отошла, стало грустно от несправедливых обвинений.
– Я не хотел вас обидеть, – вскинулся Роланд. – Ваше появление – это чудо, потерянная надежда на то, что род не оборвется.
– Что вы имеете в виду? – Я попятилась.
Он ведь не собирается на мне жениться? Роланд тихо рассмеялся:
– Меланика, что вы знаете о даре Нордин?
– Знаю, что он есть, – обиженно буркнула я.
– Это многое объясняет, присядем? – Он показал глазами на скамью. – Как вы назвали своего хранителя? Он ведь с вами?
– Серебряный. Он сейчас рядом, – показала на кота у своих ног. – Почему вы его не видите?
– Начну с начала. – Он откинулся на лавку. – Отличительные черты рода – белые волосы и зеленые глаза. – Кивнула.
Ничего нового, это я узнала еще в университете.
– Наши матери и сестры могли призывать горных кошек, защищать и лечить близких. Отцы и братья быстрее и сильнее обычных людей. – Он как завороженный смотрел на то, как я глажу кота.
Для него это выглядело так, словно рука ласкает пустоту.
– Мир держится на равновесии – за преимущества мы платим с лихвой. Редкая женщина может зачать от Нордин, то же касается и мужчин. Один шанс из тысячи. Каждый ребенок для нас – драгоценность.
– Поэтому много лет заключались союзы с Дане? Они тоже обладали даром?
– Именно. Как бы то ни было, наши связи были близкородственными. К моменту полного уничтожения королевского рода Саомара в этих браках не рождались дети.
– Я не уверена, что готова каждый год приносить вам по младенцу в целях продолжения династии.
– Вы очаровательны, – он снова засмеялся, – этого от вас никто не требует. Чтобы женщина родила наследника Нордин, должно совпасть множество условий. Сильнейшая эмоциональная привязка, генетическая совместимость, но главное – ее должен принять хранитель рода.
– Принять?
– Небольшой укус. Вероятно, таким образом полностью перестраивается генотип матери.
– Мне нужно попросить Серебряного, чтобы он покусал тех девушек, на которых вы укажете? – Представляю эту картину…
– Нет, не нужно, – снова легкая улыбка, – он это сделает сам. После этого я его увижу. – Стало трудно дышать.
У Элиаса уже есть пара, и это не я. Потому что я не была беременна…
– Но ведь это может быть и не одна женщина? У моего отца двое детей, и мы от разных матерей.
– На сегодняшний день – это всего второй случай за многолетнюю историю. Я же сказал, вы – чудо, ниспосланное святой Амелией. Она пожалела род. – Мы сидели рядом и молчали.
– Вы по-прежнему не хотите сообщить отцу о себе, даже после моего рассказа? – спросил он меня на выходе из усыпальницы. – Фредерик Белами – тяжелый человек, как и все мы, но он гордился бы вами.
– Не хочу.
– Как вам будет угодно. – Роланд поцеловал мне руку и оставил.
Я вернулась во дворец, меня ненавязчиво сопровождали. О том, что двое мужчин присматривают за мной, я поняла, когда остановилась. Они встали рядом.
Аманды не было. Опять ушла искать приключения на пятую точку. Если бы она сидела на кровати, смиренно сложив руки, можно было бы начинать бить тревогу и снова приглашать врачей. Судя по сметенным начисто припасам, она ушла на поиски съестного.
– Вы не могли бы проводить меня на кухню? – обратилась я к одному из охранников.
Он вытянулся и поклонился. Немой или так вышколен?
– Нет, его нужно слегка припустить, а не жарить до черной корки. – Губы непроизвольно растянулись в улыбке.
Аманда очаровывала слуг.
Я открыла дверь и увидела перепачканную в муке подругу. Повара склонились в поклонах и переглядывались между собой.
– Знакомьтесь, это Меланика, – представила меня она.
Все заулыбались, о моем появлении знала каждая собака в городе – что говорить о дворце.
– Накормите меня, – жалобно посмотрела я на самого крупного мужчину на кухне, – пожалуйста.
– Хочешь пирогов с луком? Уже готовы, – сдувая рыжую прядь со лба, спросила подруга.
– Давай. – Меня усадили за стол.
Работники порывались выгнать нас и накрыть в одной из столовых. Я сообщила, что так голодна, что туда не дойду, упаду в обморок, и это будет на их совести. Такой откровенной манипуляции противопоставить было нечего.
Я почти доела и наблюдала за тем, как Аманда ловко лепит очередной пирожок, на этот раз с картошкой. Ее уже обожали – потрясающее умение располагать людей, совсем как у Грэга.
Грегори…
Он с самого детства был любимцем всего города, и не потому, что его отец занимал высокую должность. Невероятно обаятельный, он мог найти общий язык со всеми, мужчинами и женщинами, детьми и стариками. А сколько уроков в школе благодаря ему удалось обменять на купание в речке. Учителя не могли отказать Грэгу в такой мелочи – отпустить с ним ученицу. Стоило ему только заглянуть в класс и улыбнуться, мне уже показывали на дверь. Он был рядом почти всю мою жизнь, до того рокового дня.
Тогда я доверяла ему больше, чем себе.
Это был последний вечер перед отъездом в столицу герцога и его сына. Софи должна была отправиться с ними в качестве официальной фаворитки младшего из Лероев. Мэр Роже пригласил нас на прощальный вечер. Мы танцевали, Аннель устроила аттракцион неслыханной щедрости и угощала нас вином. Напоследок мы решили немного прогуляться по краю любимого леса, он начинался недалеко от моего дома. Давид захотел присоединиться к нам с Софи – и там, под светом созвездия Волка, вдруг словно сошел с ума. Резко остановился, схватился за голову, несколько секунд смотрел на свои ладони и выхватил из-за пояса револьвер.
Пуля попала Софи в живот, она умирала несколько мучительно долгих минут. Я подхватила ее на руки, кровь омыла пальцы, слезы застилали глаза, и Софи прошептала: «Беги».
Но было поздно, Лерой ударил меня, а потом навалился и одной рукой сжал шею.
Помню, как в попытке вырваться острым краем какой-то поломанной палки оцарапала ему лицо. Его крик, он заваливается набок, будто мешок с мукой, в лицо летят соленые капли, и меня накрывает спасительная темнота.
Очнулась на диване в гостиной. Из памяти исчезло несколько часов. О том, что нападение мне не привиделось, говорила разорванная юбка, вся в бурых пятнах. Я надела очки, которые, как ни странно, лежали рядом, и зачем-то пошла в спальню к родителям. Открыла мамин шкаф и вытянула первое попавшееся платье с большими карманами на подоле. В одном из них оказался буклет с рекламой столичного университета…
– А вот это попробуй, – Аманда сунула мне в рот что-то неаппетитное.
– М-м-м, на вкус это значительно лучше, чем на вид.
– Семейный рецепт. – Она гордо подбоченилась и вернулась к плите.
Грегори с самого детства был решением всех моих проблем. Начиная с выбора книги, что б такое почитать, заканчивая наказанием обидчиков, коих тогда было немало. За мои очки меня не дразнил только ленивый. Когда самый задиристый мальчишка в округе оказался с разбитым носом, нападки прекратились. Неудивительно, что первое, о чем я подумала, – найти друга. Его кабинет был на втором этаже и имел выход на маленький балкон. Цепляясь за толстые побеги, взобралась наверх, как заправский скалолаз. Дверь была приоткрыта, и я заглянула в комнату. Грэг стоял спиной к окну.
– Вот это девица, – низкий смех герцога заставил меня отпрянуть к стене, – наставить подруге рога прямо перед носом. Но Давид-то хорош, и как он на нее позарился? Как, говорите, ее зовут?
– Мелисент Дюран. Думаю, он просто пожалел ее, бедная девочка не давала ему прохода, – незнакомый голос сочился сарказмом, – круглые очки! В столице подобных уже лет десять не носят. Надеюсь, я не задел твои чувства?
– О каких чувствах ты говоришь? Девушка не более чем моя знакомая, – Грэг…
Закусила кулак, чтобы не разрыдаться.
– Перестань, Мартен, не настолько она безобразна, – Лерой-старший встал на защиту моего достоинства.
– Может быть, напомнить ему об утреннем поезде?
– Не нужно прерывать пикантных развлечений. Пройдемте в библиотеку, продолжим знакомство с погребом Роже. Я уверен, утром Давид будет на вокзале.
Грегори направился к выходу. Двое мужчин с усмешками последовали за ним.
Надо ли говорить, что весь мой мир в этот момент рухнул…
На следующий день на вокзале в Оредеж я купила «Южный голос». Давида нашли утром в лесу вместе с остатками моей одежды. По официальной версии, Лерой провожал девушку домой, и там на них напали дикие звери (интересно, он так провожал девушку, через безлюдный лес). Он защищался, ранил животное, но несчастную спасти не удалось. Тело так и не нашли. Молодой Лерой оказался в больнице и продолжить обучение не смог.
Какая жалость.
О Софи не было ни слова. Самое смешное, иллюстрацией к заметке служил портрет сына мэра, хорошо не мой. Небольшое интервью с ним как участником событий прилагалось. В нем Грегори сообщил о том, как сильно была влюблена в наследника дочь его соседей. Чтобы оставить о себе яркие и незабываемые воспоминания, она решила соблазнить господина Лероя в лесу. Но романтическим планам одной недалекой особы не суждено было сбыться. Со снимка бывший друг смотрел с укором, красивые губы были поджаты – не одобрял он поступок соседки. Судя по статье в газете, факт моей смерти не подлежал сомнению.
Юлиан Лерой не поверил, как я узнала позже.
Руку боднула круглая голова, мол, чего расклеилась? Потрепала мощный загривок.
– Это ведь ты спас меня тогда? – Жаль, он не умел говорить…
Я оторвалась от ирбиса и поняла: что-то было не так. На кухне царила абсолютная тишина. И не мое общение с невидимым хранителем было тому виной.
– Фрекен, вы решили отравить двор?
Аманда молча поправила вновь выбившуюся прядь и перемазала лицо. Я поднялась из-за стола.
– Сидите, я хотел сообщить вам, что делегация из Саомара будет в восемь, за час до погребальной церемонии, – сказал Роланд и вышел.
– Он ничего не понимает в саомарской кухне, – грустно пожала плечами подруга.
– Не расстраивайтесь, фрекен Аманда. – Ее принялись утешать.
Вскоре инцидент был забыт, и я присоединилась к готовке.
Спать ушли глубокой ночью, довольные донельзя.
Если повара и слуги будут на твоей стороне, ни одна сплетня не пройдет мимо ушей, а информация, как известно, – власть.
Стук в дверь разбудил Аманду, но не меня. Я не спала ночью, лежала и смотрела в расписанный, словно звездное небо, потолок.
– Перестань, – Мэнди положила руку на мое плечо, – что было – не изменить. Не жалей о прошлом. Элиас примет любое твое решение.
– Ты знаешь?
– Кто-то же должен был отгонять дипломатов и солдат от палатки?
– Спасибо, – я повернулась к ней.
– Я заплету тебе косу, – погладила она меня по щеке, – иди, собирайся.
Мы вошли в зал за несколько минут до делегации. Элиаса среди них не было. Дурное предчувствие сдавило грудь. Отстояла бесконечно долгий час, о чем говорили – не слышала. Аманда придерживала меня, чтобы не упала.
– Добрый день, мсье. – Я обратилась к главе делегации, догнала уже в коридоре.
– Здравствуйте, мадмуазель, – удивленно ответил мужчина. Я говорила с ним по-саомарски, но при этом была одета по моде Такессии, да еще и сопровождали меня несколько человек охраны. – Чем могу быть полезен?
– Скажите, мсье Белами в Сверге?
– Мсье Белами покинул нас сразу за перевалом. Миссия задержалась, и он не успевал в Саомар на помолвку. За ним прилетел самолет премьера.
– Какую помолвку? – Я не узнала собственный голос.
– С мадмуазель Сусс.
Мы перебросились еще парой ничего не значащих фраз, и он ушел.
Похороны прошли как во сне. Я и Роланд были во главе процессии. Аманда шла рядом и не выпускала мою руку, тем самым давая понять – ты не одна. Если бы не эта поддержка, не прошла бы и метра.
О том, что они поженятся, я знала еще в университете, почему же эта не новая новость стала таким ударом? Будто маленькая бомба взорвалась внутри…
– Милая, Роланд зовет нас на конную прогулку.
– Не хочу. – Звездный потолок покоев много лучше реальности.
Сколько я лежу на этой постели? День? Месяц? Или год? Сколько раз усилия подруги растормошить меня оканчивались ничем? Я вставала только для того, чтобы удовлетворить естественные потребности. Мне не нужна была еда, но Аманда заставляла, кормила с ложки, словно малого ребенка. Я села, посмотрела на Мэнди – под глазами круги, губы дрожат, смотрит на меня, как мать на страдающее дитя. Что же я делаю?
– Прости меня, – обняла подругу.
– Ты вернулась? – Надежда засветилась в голубых глазах.
– Пойдем кататься. – Встала с кровати. Голова закружилась от резкой смены позы, но я удержалась. – Но я совершенно не умею управляться с лошадьми.
– Я тоже, – Мэнди сияла, – сказать по правде – я их вообще боюсь.
– Сколько я, – замялась, – сколько я изображала умирающую?
– Почти три недели…
– И какое сегодня число?
– Первый день зимы.
– Поздравь меня, Мэнди, – я улыбнулась как можно шире, – сегодня мне исполнилось девятнадцать.
– Скажу Роланду. – Я попыталась ее остановить. – Не бойся. Никаких пышных торжеств. Одевайся. Мы ждем тебя у конюшен. – Похоже, я многое пропустила. Аманда говорила «мы» о себе и Роланде.
Ничего уже не исправить, время не повернуть вспять. Да и нужно ли?
Королевские конюшни – вытянутое одноэтажное здание с треугольной крышей и изображениями лошадей, находилось на заднем дворе.
Жокейская шапочка немного давила на подбородок, а высокие сапоги были не разношены, но выглядела я великолепно. Жаль, оценить некому, Роланд никого, кроме Аманды, не замечает, а гер Юхан, как обычно, – кремень.
– Фрекен Меланика, – он поцеловал мне руку, – рад видеть вас в добром здравии. – Деликатен, как и всегда.
– Гер Юхан, – кивнула, – когда вы отбываете? – Он подвел меня к невысокой кобылке, подставил табурет и помог сесть на лошадь.
– Через два дня. – Я взяла любезно поданный повод. – Спину прямо. Не бойтесь, Ромашка умная и смирная кобыла. Я буду рядом.
Выпрямилась, хоть и хотелось распластаться ничком и схватить лошадку за шею.
Мы сделали несколько кружков по двору и направились в сторону королевского парка. Роланд и Аманда ехали впереди, жеребец молодого короля мерно ступал рядом с белой кобылой Мэнди. Она была так увлечена беседой, что забыла о своем страхе. Хотя увлечена она была не беседой, а скорее собеседником. Они шли так близко, что задевали ногами друг друга, извинялись и ненадолго разъезжались, чтобы снова столкнуться, – смешные.
Наблюдать за чужой любовью всегда немного грустно, особенно если ты одинок. Я повернулась к Юхану:
– Какие новости с фронтов?
– Мы отбили Северное море и прогнали корабли Долматии. Разведка донесла, что они движутся к Сид-Адер.
– Юхан, – Роланд и Аманда остановились и ждали нас, – что за разговоры с прелестной девушкой? Обсудите лошадей или, на худой конец, погоду!
– Сир, у меня информационный голод, боюсь, розой ветров Сверга его не утолить. Разрешите мне посещать университет, хотя бы вольным слушателем? – Я вопросительно посмотрела на мужчину.
– И мне, – вставила Мэнди.
– Хорошо, я подумаю, как это организовать, – Аманде он разрешил бы сейчас все. Девушка держала его за руку.
Вопреки моим ожиданиям в королевском дворце не было как такового двора. Военное положение, траур ли были тому виной, или так сложилось исторически, было мне неизвестно, а отрывать по таким пустякам Роланда казалось кощунством. Он работал как проклятый, день и ночь. Бесконечные совещания, выезды в гарнизоны и на верфи, вереница министров и дипломатов, но даже в таком графике он находил несколько минут для встречи с Амандой – и со мной, конечно.
Его любили и боялись. Любили за твердость и молниеносные решения. Боялись по той же причине. Он ненавидел злоупотребление властью и положением, а взяточников жестоко карал, вплоть до расстрела, но не всегда возмездие настигало виновных. Он ошибался, как и любой человек. И, как всякое лицо, облеченное властью, Роланд первый не ставил свои решения под сомнения, даже если они не были верными.
Было ли мне легко с ним? Скорее да. Несмотря на очень дальнее родство – Фредерик Белами был племянником деда короля, я чувствовала себя с ним… свободно. Нет, розовые очки не застилали глаза, фамильное упрямство, жестокость, непримиримость и почти полное отсутствие эмоций – все это я хорошо видела. Тысячи масок на разные случаи – по нему плакали столичные театры. Единственный раз, когда он показался мне обычным человеком, был в часовне в день смерти его отца. И только в присутствии Аманды он становился другим, этаким рубахой-парнем, по ошибке затесавшимся в короли.
Будут ли его чувства долговечны?
Он и сам не знал…
В день моего рождения Роланд подарил мне земли и титул.
– Белами вы быть отказываетесь, поэтому будете герцогиней вон Редлих Нордин.
– Может быть, графиней?
– И все жители страны упрекнут меня в жадности. Вы Нордин, не забывайте об этом. – Попробуй забудь, если тебе каждый день это напоминают.
– Я ничего не смыслю в управлении.
Я не думала отказываться, это было бы крайне глупо. Сказала просто, чтобы что-то сказать.
– И не надо, это одно из самых богатых рудой герцогств. Там прекрасный управляющий. Пока идет война, я не выпущу вас из столицы. В дальнейшем, если пожелаете, можете жить у себя, но я хотел бы видеть вас при дворе. – Прямой приказ, не просьба.
Я присела в реверансе и расправила плечи, как-никак, герцогиня.
Мы отпраздновали этот день в узком кругу. Роланд присутствовал около часа, а потом ушел и забрал с собой адмирала. Развлекать нас остался гер Карл, теперь уже отставной капитан такессийского флота. Ему оторвало кисть.
– Гер Карл…
Я не знала, что сказать, когда он подошел с букетом цветов в одной руке. Вторая была подвязана, замотанный белым обрубок приковывал внимание, как отколотая часть безупречной скульптуры.
– Будущий гер Крюк. – Он вручил мне цветы, стоя на одном колене. Увечье не сделало его другим, все тот же мужественный капитан и галантный кавалер.
Вечер закончился прекрасно – по моей вине никто не погиб.
Роланд сдержал слово – мы продолжили обучение. Но не в университете, он посчитал это опасным, – во дворце. Ежедневно ко мне и Аманде приходили профессора, дни летели словно минуты. Зима подходила к концу, война длилась больше года.
– Совершенно верно, при получении красителя производится хлор, это побочный продукт.
Профессор Янссон, полностью седой невысокий мужчина, был моим учителем химии. Пока только теоретической ее части.
«Хлор, хлор, хлор», – название вещества не выходило из головы. Я несколько недель засыпала и просыпалась с этими четырьмя буквами на губах, а потом ворвалась в кабинет короля.
– Роланд!
С лихорадочно блестящими глазами, растрепанная и в домашнем платье, я производила пугающее впечатление, от неожиданности он уронил перо.
– Ника, что-то срочное? – Он показал глазами на стол, за которым сидели незнакомые мне мужчины. Даже не заметила.
– Да, – подошла к нему, – я знаю, как остановить войну…
То, чем я занималась с того дня, было преступлением против человечества, за которое я проведу в нижнем мире вечность, раздираемая демонами.
Я возглавила проект по разработке химического оружия.
