Глава 77
Девлин уже терла глаза. Было девять часов вечера – позднее время для шестилетки. Встав на цыпочки, она повесила на елку последнее украшение – прозрачный стеклянный кактус. Ее родители сидели на диване, попивая горячий тодди по аризонскому рецепту: свежевыжатый апельсиновый сок, горячая вода, ликер «Гран Марнье», мед и щепотка кайенского перца.
Была теплая декабрьская ночь. Деви залезла на диван, устроившись между матерью и отцом.
– Все готовы посмотреть «Эту замечательную жизнь»? – спросил Уилл.
– Я, наверное, усну еще до того, как Гарри провалится под лед, но… да, готовы, – ответила Рейчел.
Уилл подошел к телевизионному столику, нашел кассету в ящике с фильмами, которые любила Девлин, и сунул ее в видеопроигрыватель. Взяв пульт, положил его рядом с собой.
– Уилл, мне холодно, – пожаловалась его жена. – Ты не принесешь мою трикотажную рубашку?
– Я даже не знаю, как мне дотронуться до этой жуткой вещи.
Миссис Иннис ухмыльнулась:
– Это память о моей альма-матер.
Уилл окончил юридический факультет в Каролине, а Рейчел была выпускницей Университета Дьюка. Эти учебные заведения находились на расстоянии семи миль по прямой одно от другого, но более свирепого соперничества невозможно было найти среди высших школ всей Америки. Рубашка Рейчел была когда-то темно-синей, но сильно полиняла, а надпись «ДЬЮК» на ней давно облупилась, оставив лишь менее выцветшие участки ткани, в которых при желании можно было различить очертания букв.
Глава семьи достал рубашку из ящика комода в спальне и принес обратно в комнату для отдыха.
– Спасибо, милый, – улыбнулась Рейчел.
Иннис уселся рядом с женой и дочерью и нажал кнопку «Пуск» на пульте. Его черноволосые девочки прижались к нему с обеих сторон. Этот фильм всегда трогал душу Уилла почти до слез, заставляя его осознать, каким богатством он владеет, и сегодня, в праздник, это чувство было особенно острым. В комнате было почти темно – лишь сияли белые огоньки гирлянды на елке да мерцала заставка-уведомление на телевизионном экране. И в эти мгновения, до того как началось кино, в доме царила такая тишина, что Иннисы слышали, как над пустыней дует ветер.