Грядущая анархия
В противоположность тезису Хантингтона, сила концепции приближающейся анархии состоит в том, что она не игнорирует разрыв с прошлым и разницу между старыми и новыми войнами. Яркий пример этого типа мышления — книга Роберта Каплана «Концы земли: Путешествие на заре XXI столетия». Это своего рода политические путевые заметки, содержащие захватывающие описания общественной жизни в том виде, в каком она сегодня существует в разных местах. Таким образом, его заключения проистекают из непосредственного опыта современной действительности. Каплан обращает внимание на эрозию государственной власти во многих уголках мира и на ту близорукость, которая вызвана государствоцентричным мировоззрением:
Что, если на самом деле в Африке не пятьдесят с чем-то государств, как сообщают карты? Что, если на континенте есть только шесть-семь или восемь настоящих государств? Или же, вместо государств, несколько сотен племенных образований? [...] Что, если территория, находящаяся во власти партизанских армий и городских мафий, — территория, никогда не отмечаемая на картах, — более значительна, чем та территория, о правах на которую заявляют многие признанные государства? Что, если Африка еще дальше от Северной Америки и Европы, чем показывают карты?
В Сьерра-Леоне он обнаруживает развал монополии на организованное насилие, ослабление различия между «армией и гражданским населением и между армией и бандами преступников». В Пакистане он находит некое «разлагающееся политическое образование, основывающееся в большей мере на преступной деятельности, чем на эффективных структурах государственной власти». В Иране он размышляет о новом типе экономики, в основе которой лежит восточный базар. Путешествие дает ему широкие возможности описать растущий дефицит ресурсов, распространенную во многих местах деградацию окружающей среды, тяготы урбанизации и новые классы беспокойных, безработных молодых городских обитателей, привлеченных ответами религиозного фундаментализма на злободневные вопросы. Он говорит о глобальном неравенстве распределения богатства и о глобальной революции средств сообщения, которая сделала эти различия настолько зримыми. Он описывает рост НПО, называя их «международной армией будущего». Он останавливается на влиянии современных технологий на традиционные общества, говоря, например, о радио, которое в Африке считают магией.
В своей статье в Atlantic Monthly Каплан впервые ввел выражение «грядущая анархия», чтобы изобразить мир, в котором разрушен гражданский порядок. В Западной Африке он был свидетелем возвращения к природе и гоббсовскому хаосу, что, как он полагает, предвосхищает будущее и других частей мира. Упоминая об Африке, Каплан рассказал журналисту ВВС в марте 1995 года следующее:
У вас в Лондоне и Вашингтоне много людей, которые летают по всему миру, останавливаются в роскошных отелях, которые считают, что английский повсюду является господствующим языком, но все же они и понятия не имеют о том, что вокруг них. А вокруг — та тонкая мембрана роскошных отелей, налаженного быта, гражданского порядка, которая чем дальше от их мира, тем все тоньше, и тоньше, и тоньше.
В его книге этот тезис отчасти видоизменен. Он находит островки цивилизованности и в Эритрее, в долине Риши в Индии, в трущобах Стамбула, где местные жители с успехом создают или сохраняют новые или традиционные формы самоуправления. Он не уверен, смогут ли эти сравнительно обособленные примеры стать образцами для других регионов, полагая, что их успех в основном зависит от того, унаследованы ли там определенные традиции заботы об общественном благе, от того, присущи ли они местной культуре. Он продолжает:
Карта мира уже никогда не будет статичной. Будущая карта — в определенном смысле «последняя карта» — будет постоянно видоизменяющейся репрезентацией картографического хаоса, в каких-то районах благоприятного или даже продуктивного, а в каких-то насильственного. Поскольку карта все время будет меняться, ее можно будет обновлять, как сообщения о погоде, и ежедневно передавать через Интернет в те места, где есть надежное электроснабжение или собственные генераторы. К этой карте будут все меньше и меньше применяться те правила, которыми дипломаты и другие политические элиты вот уже несколько веков упорядочивают мир. Решения главным образом будут исходить изнутри самих культур, подверженных действию этих решений.
Тезис Каплана по существу детерминистский. Несмотря на то что он справедливо игнорирует геополитические решения хантингтоновского типа, отталкивающиеся от государствоцентричных допущений прошлых времен, имплицитно он разделяет гипотезу Хантингтона о том, что перспективы иметь государственное управление зависят от эссенциалистских допущений в отношении культуры. Поскольку он свидетельствует о коллапсирующих государствах и не мыслит альтернативных форм власти на глобальном уровне, то в его сценарии ничего не говорится ни о безопасности, ни о легитимности, кроме как в отдельных произвольных случаях. Как и Хантингтон, Каплан оплакивает ушедшие времена холодной войны, говоря, что в будущем мы, возможно, увидим в ней интерлюдию между насилием и хаосом, наподобие золотого века афинской демократии. Свою книгу он заканчивает, признаваясь в беспомощности:
Весь мой опыт говорит о том, что у нас нет некоего генерального решения этих проблем. Мы здесь ничего не контролируем. Общества становятся все более многолюдными и сложными, а поэтому идея того, что глобальная элита вроде ООН сможет проектировать действительность «сверху», не менее абсурдна, чем идея того, что благодаря политической «науке» хоть какие-то из этих проблем могут быть решены научным путем.
