Часть 7. Ахмед Ямани. Серый кардинал с нефтяным оттенком

Треть всех нефтяных запасов капиталистического мира в 1970-е годы принадлежала Саудовской Аравии. Причём запасы эти расположены так удобно для добычи, что себестоимость нефти в этой стране самая низкая в мире. Поэтому именно Саудовская Аравия взяла на себя ответственность за балансировку нефтяного рынка. В рамках Организации стран – экспортёров нефти (Organization of Petrol Exporting Countries – OPEC, или в кириллической транскрипции ОПЕК) она в наибольшей степени меняла объём собственной нефтедобычи, попутно понуждая остальных членов ОПЕК делать то же самое.

Министр нефтяной промышленности Саудовской Аравии Ахмед Ямани постоянно напоминал партнёрам: нефть – товар стратегический, поэтому его – в отличие от ряда других товаров, неограниченно производимых в рамках рыночной экономики, – нельзя отдавать на откуп повседневным колебаниям рынка, не говоря уж обо всех видах спекулятивных действий. Сказано ещё в начале 1980-х, но звучит вполне современно.

Вообще Ямани – один из масштабнейших стратегов XX века. Правда, он был всего лишь министром. Но нефтяной промышленности. Но в стране, занимающей лидирующие позиции в нефтедобыче. Но в век, с первого до последнего своего дня замешанный на нефти.

Когда процессы на нефтяном рынке стали выходить из-под контроля и нефть дорожала уже безудержно, многие попытались сыграть на этой конъюнктуре. Уже осенью 1979-го Иран и Ливия резко повысили объём продаж. Да и страны, не входящие в ОПЕК, с удовольствием накачивались нефтедолларами. Великобритания, Нидерланды, Норвегия в гоночном темпе осваивали шельф Северного моря. СССР развернул в северотюменских болотах громадный промысел. На него арабы особо обижались: постоянно заявляя о дружбе с ними (и во многих – например, военных – вопросах действительно сотрудничая), СССР в то же время на нефтяном рынке вёл себя как штрейкбрехер.

Ямани отметил: нефтедобытчики теряют контроль над процессом. Он также подчеркнул: уже чувствуется обратный процесс – ослабление спроса. И предсказал катастрофические процессы в мировой экономике. По его мнению, мировой нефтяной рынок превратился в восточный базар. Он заявил производителям нефти: рынок скоро будет залит ею – обрушение цен на пороге. «Политические решения не могут перманентно отрицать установленные свыше законы спроса и предложения, – комментировал позднее Ямани, – С повышением цен спрос идёт вниз, это же ясно, это – азбучная истина». Ямани поставил конъюнктурщикам безжалостный диагноз: они слишком жадны и за это ещё жестоко поплатятся.

Вот как описывает переговоры нефтяных министров в Каракасе в декабре 1979 года Дэниел Ергин: «Когда Ямани сказал, что спрос на нефть стран ОПЕК катастрофически упадёт, и им придётся сократить нефтедобычу, чтобы защитить цены, и что в дальнейшем цены в любом случае резко снизятся, они подняли его на смех. Один из министров сказал, что Ямани, должно быть, шутит, другой, – что он явно набрался наркотиков. Целых одиннадцать часов в апартаментах Ямани шёл спор, но никакого соглашения выработано так и не было».

Саудовская Аравия несла бремя балансира всего мирового рынка. Эта нагрузка вышла ей боком. С 1981-го по 1985-й нефтяные доходы страны упали в 4,5 раза. Тот же Ямани заявил: нефть – политическая сила, принявшая максимальное значение в 1973-м, а ныне может и вовсе обнулиться. Экспортёры – прежде всего Саудовская Аравия – теряли не только деньги, но и влияние. Выступая на саудовском телевидении, Ямани заявил: «В принципе мы должны провести черту между экономикой и политикой. Другими словами, политические решения не должны определяться требованиями экономики. Но нефть – это политическая сила, и никто не может отрицать, что политическая сила арабов в 1973 году была обязана нефти и что в 1973 году её влияние в странах Запада достигло наивысшей точки также благодаря нефти. В настоящее время мы переживаем трудности в связи со слабостью политической силы арабов опять же из-за присутствия нефти. Это элементарные факты, известные даже “человеку с улицы”».

В начале 1983 года Ямани предпринял попытку философского осмысления причин наступления кризиса ОПЕК: «Прошу извинить меня за сравнение, но в истории теперешнего кризиса очень много общего с кризисом забеременевшей жены… Кризис, как и любая нормальная беременность, начался со страсти и радости. В тот момент другие члены ОПЕК хотели, чтобы мы ещё выше подняли цену на нефть, несмотря на все наши предостережения, что это приведёт к негативным последствиям. Более того, каждый получал огромные доходы и бросался в программы разработки, словно эти финансовые доходы должны были вечно расти… Мы упивались моментами удовольствия». Но пришло время расплаты: «Наша цена слишком высока по отношению к ценам на мировом рынке».

Временами политика Саудовской Аравии вызывала град нападок со стороны других стран-экспортёров, которые точечно направлялись в адрес Ямани и не затрагивали королевскую семью. «Если вы послушаете иранское радио или почитаете иранские газеты, вы узнаете, что я – это сам дьявол», – говорил Ямани. Одна из ведущих тегеранских газет называла Ахмеда Заки «марионеткой в руках капиталистических кругов и предателем не только своего короля и своей страны, но и всего “третьего мира”, в том числе и арабского». Министр нефтяной промышленности Ирака не стеснялся в выражениях, говоря, что Ямани состоит «на службе у империализма и сионизма».

Кем же всё-таки был Ямани? Искусным переговорщиком, стратегом, экспертом, дипломатом? Известно, что Ямани всегда говорил вполголоса, вынуждая собеседников внимательнее слушать его. Чем сильнее он внутренне гневался, тем спокойнее становился. Сохраняя самообладание практически в любой ситуации, в своей речи он выстраивал логические цепочки, оспорить которые было невероятно сложно. Поочерёдно соглашаясь с каждым новым доводом Ямани, собеседник оказывался в западне: не согласиться с итоговым логичным выводом – значит расписаться в собственной необъективности или глупости. На одних такая манера действовала гипнотически, других – приводила в бессильную ярость. Характерно, что один из главных героев нашей книги, Генри Киссинджер, который часто встречался с Ямани, также с трудом скрывал свою неприязнь к саудовскому министру: «Он казался мне исключительно сообразительным и знающим; он мог говорить со знанием дела на многие темы, в том числе и из области социологии и психологии. По своему происхождению он не мог в то время занять в своей стране место политического лидера – это была прерогатива принцев – а по своему таланту – вести жизнь рядового чиновника. Он выдвинулся на посту настолько существенном, насколько он был периферийным в осуществлении реальной политической власти в самом королевстве. Он стал преимущественно техническим исполнителем».

Начало карьеры Ямани очень точно описывает Дэниел Ергин: «Способности Ямани были отмечены ещё в школе. Он уехал учиться в Каирский университет, а затем поступил на юридический факультет Нью-йоркского университета. Окончив его, он провёл год, изучая международное право, в Гарвардской школе права. У него выработалось интуитивное понимание психологии Запада, он научился общаться с американцами и чувствовать себя при этом совершенно свободно. Вернувшись в Саудовскую Аравию, он основал первую в стране юридическую контору… Ямани выступал также с комментариями по юридическим вопросам в различных газетах. Именно это и привлекло к нему внимание такого важного патрона, как молодой принц Фейсал, второй сын короля Ибн Сауда. Фейсал предложил Ямани стать его советником по юридическим вопросам. В 1962 году, когда Фейсал вышел победителем в борьбе за власть со своим братом Саудом, одним из его первых действий было увольнение нефтяного министра, националиста Абдуллы Тарики, и назначение на этот пост тридцатидвухлетнего Ямани. Ямани в свою очередь, первым делом положил конец конфронтации Тарики с «Арамко» и приступил к достижению тех же самых конечных целей – только с большей тонкостью и искусством, а также эффективностью. «Верните нам Тарики, с его демагогией и неистовством, – восклицал один из директоров «Арамко». – Ямани своей мягкостью и аргументированными доводами прижимает нас к стенке».

Безусловно, Ямани был искуснейшим тактиком и мастером маневрирования. Но не только. «Как в общественной, так и в личной жизни, во всём, что я делаю, я всегда руководствуюсь долгосрочными перспективами, – сказал он однажды о себе самом. – Как только вы начинаете думать категориями краткосрочных задач, вы уже в беде. Такое мышление – это тактика для достижения лишь ближайших результатов». Слова вполне созревшего стратега.

Удивительно, но в начале 1980-х объём нефтедобычи в Саудовской Аравии стал меньше, чем на шельфе Северного моря! Саудиты вдруг осознали, что поддерживали мировую цену, снижая собственную добычу, но сливки-то снимали другие – прежде всего вовсе не входящие в ОПЕК. Страна приняла меры. До всех нефтедобытчиков, включая независимых, довели заявление: потеря рынка происходит вследствие манипуляций (в том числе и сверхквотной добычи в странах ОПЕК), так что Саудовская Аравия умывает руки – готова пойти на широкомасштабный демпинг для возврата своей доли рынка, и пусть больше никто не рассчитывает на саудовский нефтяной балансир.

Эта мера была ещё и технически вынужденной. Практически вся местная энергетика питалась попутным – растворённым в нефти под давлением и выходящим из неё на поверхности – природным газом. По мере вложения нефтедолларов в инфраструктуру и быт росла потребность Саудовской Аравии в электроэнергии. Поэтому и снижать добычу ниже уровня, обеспечивающего покрытие этой потребности, страна тоже не могла.

Ямани был очень осторожным человеком: «Я не выношу азартных игр, – сказал он ещё в 1976 году. – Да, я ненавижу их. Игры губят душу. Я никогда не был игроком. Никогда». Тем более в нефтяной политике он никогда не делал ставку на игру: «Она всегда преднамеренный риск. Я всегда хорошо всё просчитываю. И если уж я и иду на риск, это означает, что я предпринял всё необходимое для сведения его до минимума. Практически до нуля».

К середине 1980-х саудовский демпинг сказался на всём нефтяном рынке. Официально согласованные в рамках ОПЕК квоты и цены исчезли. На рынке воцарился хаос. Все нефтедобытчики, опасаясь слишком много потерять на падении цены, наращивали своё предложение и тем самым ещё больше ускоряли падение этой цены.

В конце концов ценовой обвал вызвал всеобщий шок. Норвегия срочно вышла на связь с Ямани в надежде договориться. Даже СССР, дотоле высокомерно отвергавший предложения ОПЕК о координации, попытался найти путь переговоров. Но было уже поздно. Раньше на нефтяном рынке случались кризисы недопроизводства, а теперь началось классическое перепроизводство.

Вдобавок продолжалось падение спроса благодаря технологическому перевооружению Запада (основного потребителя). Не зря всё тот же Ямани в ответ на эколожные страшилки о неотвратимом подорожании нефти вследствие ограниченности её запасов отвечал: каменный век кончился не потому, что исчерпался запас булыжников.

Обрушение цен очень болезненно ударило по экономике Великобритании, Нидерландов, Норвегии. Но их экономики были достаточно диверсифицированы, чтобы оправиться от этих потрясений, развить временно заглохшие отрасли, возобновить взаимосвязи. СССР же – усилиями Брежнева с Сусловым – слишком зависел от импорта, пусть и небольшого по сравнению с собственным производством, но касающегося многих критичных сфер. Поэтому и не выдержал удара, вроде бы несравненно меньшего, чем многое, что уже случалось в нашей многострадальной истории.

Егор Гайдар позднее скажет: «…собственно, дата краха СССР, когда история была уже сыграна, хорошо известна. Это, конечно, никакие не Беловежские соглашения и не августовские события. Это 13 сентября 1985 года – день, когда министр нефти Саудовской Аравии Ямани сказал, что его страна прекращает политику сдерживания добычи нефти и начинает восстанавливать свою долю на рынке. После чего на протяжении следующих 6 месяцев добыча нефти Саудовской Аравией увеличилась в 3,5 раза и цены рухнули. Ну, там можно смотреть по месяцам – в 6,1 раза».