Часть 6. Михаил Суслов. Самый серый кардинал
Один из авторов этой книги закончил Ростовский государственный университет в далёком 1977 году. Тогда университет был ещё безымянным.
Вообще история РГУ достаточно интересная. Во время Первой мировой войны, когда Варшава (тогда ещё город Российской империи) оказалась под угрозой оккупации немцев, Варшавский университет был эвакуирован в Ростов-на-Дону. Так и возник Ростовский университет.
Но это далёкая история. А вот относительно недавняя: ректором Ростовского государственного университета с 1957-го по 1988 год являлся Юрий Андреевич Жданов, сын того самого близкого соратника Сталина, руководившего ленинградской партийной организацией. Жданов-младший был неординарным человеком и по праву стал в молодом возрасте заведующим отделом науки сначала ЦК ВКП(б), а потом и ЦК КПСС. Блестящие перспективы молодого политика были перечёркнуты его вмешательством в дела многострадальных советских генетиков. Защищая перспективное научное направление, он «посмел» поднять руку на академика-чудотворца, сталинского любимца Трофима Денисовича Лысенко. Кстати, любовь к последнему унаследовал и Хрущёв.
Была создана комиссия по расследованию деятельности заведующего отделом науки ЦК, а возглавлял эту комиссию другой заведующий другим отделом того же ЦК. Звали его Михаил Андреевич Суслов. Он встал во главе отдела агитации и пропаганды ЦК за год до описываемых событий, сменив авторитетного Георгия Фёдоровича Александрова – учёного, доктора философских наук, автора знаменитого учебника по философии.
До этого назначения Суслов руководил рядом краевых и областных партийных организаций на юге СССР. В частности, был секретарём Ростовского обкома и Ставропольского крайкома партии. Параллельно с назначением завотделом он «избирается» секретарём ЦК. Серьёзный взлет для регионального руководителя.
Очевидно, на М. А. Суслова у Сталина были особые виды. Злые языки утверждают, что, дескать, именно из него «великий вождь и учитель» готовил себе преемника. Так это или не так, достоверно установить ныне трудно, поскольку подготовка преемников не фиксируется в каких-либо документах. Несомненно, Суслов был одной из ключевых фигур в политике перетряски старого аппарата ЦК, которую наметил Иосиф Виссарионович. Кстати, предыдущее продвижение Суслова в табели о рангах тоже состоялось благодаря политике «лучшего друга серых кардиналов».
Убыль управленцев создавала хронический дефицит кадров. Суслов получил неплохое по меркам 20-х годов не только XX века, но и даже XXI века образование. Московский институт народного хозяйства имени Плеханова, аспирантура Института экономики Коммунистической академии. Причём аспирантуру проходил реально. Степень не продавливал, не покупал, как сейчас водится. Хоть Суслов и был поставлен Сталиным на одну из высших идеологических позиций в партийной советской иерархии, главным идеологом, конечно, оставался сам генсек.
По всему видно, что такое положение стало со временем тяготить Михаила Андреевича. Более полный простор на идеологическом поле он получил только с приходом к власти Н. С. Хрущёва.
У нового Первого секретаря ЦК было планов громадьё. И хотя он был малообразован, природная смекалка и сообразительность позволяли Хрущёву поначалу успешно эти грандиозные планы реализовывать. Темпы роста экономки СССР в 50-е годы (рекордные 6 %) как бы подтверждали его правоту. Если линейно экстраполировать этот рост, то заявление, что к 1980 году в СССР будет построен коммунизм, можно как-то понять.
В президиум ЦК (позже Политбюро) Суслов попал тоже при Хрущёве. Мы не занимались специально вопросом участия Суслова в написании новой программы партии, программы коммунизма. Однако, учитывая карт-бланш в области идеологии, который он получил от Первого секретаря, такой документ не мог быть создан без мудрого руководства секретаря ЦК по идеологии. Стоит упомянуть о том, что Хрущёв, к великому недовольству Суслова, зачастую предпочитал решать идеологические вопросы через Ильичёва и Микояна. В любом случае, как «теоретик марксизма», Суслов поучаствовал в профанации, которая закончилась Новочеркасском.
Кстати, жестокое подавление выступления рабочих в этом городе – это отдельная строка не только в советской, но и мировой истории. Дело в том, что если в каком-то регионе случается заваруха, то промедление власти в оперативном решении возникшей проблемы – хоть силовым, хоть дипломатическим путём – создаёт сверхнапряжение и превращает такой регион в запал детонации. Так было, в частности, во время событий 1989 года на площади Тяньаньмэнь в Пекине, куда вышли несколько тысяч студентов, которые очень вызывающе и провокационно вели себя по отношению к силовым структурам. Если бы мятеж не был подавлен, то в движение мог прийти 1,5-миллиардный Китай, и всему миру мало бы не показалось.
Авторы ни в коей мере не дают позитивной оценки тому, что случилось в Новочеркасске. Важно отметить другое: руководители партии довели дело до того, что пришлось проливать кровь тех самых рабочих, которые являлись основой коммунистической партии и носителями пролетарской идеологии. Ежели власть не видела другого выхода, кроме как путём кровопролития в одном городе не допустить разрушительного беспорядка по всей стране, после подавления этих беспорядков под суд должны были пойти руководители как регионального, так и федерального, как принято сейчас говорить, масштаба – и партийные, и советские.
Михаил Андреевич Суслов считал себя сильным идеологом, человеком по-настоящему передовым. Он участвовал во властных разборках, когда в 1957 году Хрущёва пытались свергнуть коллеги из политбюро – Молотов, Маленков, Каганович и примкнувший к ним Шепилов. После некоторых колебаний Суслов взял сторону Хрущёва. Это серьёзно осложнило планы «антипартийной группы». Михаил Андреевич к тому времени уже имел наработанный авторитет в ЦК, поэтому и доклад по «антипартийной группе» было поручено делать ему. Суслов имел также неограниченные, как принято сейчас говорить, медиаресурсы.
Позиция Михаила Андреевича в этой интриге объяснялась не только давними неприязненными отношениями с Маленковым. Суслов, по нашему мнению, уже тогда начал готовить себя к роли «рулевого рулевых». И хоть с Хрущёвым это удавалось только эпизодически, при новом раскладе (если бы победила «антипартийная группа») для Суслова не то что не просматривалось повышения, – скорее, его ожидала потеря своих позиций. Отстранение Хрущёва не входило в планы нашего «серого кардинала» на тот период, и этот вопрос он отложил на более благоприятный момент.
Кстати, Никита Сергеевич это хорошо понимал. Размышляя на эту тему, Ф. М. Бурлацкий писал: «Почему Хрущёв так долго терпел в своём руководстве Суслова, в то время как убрал очень многих своих оппонентов? Трудно сказать – то ли он хотел сохранить преемственность со сталинским руководством, то ли испытывал странное почтение к мнимой марксистско-ленинской учености Михаила Андреевича, но любить он его не любил. Я присутствовал на одном заседании, на котором Хрущёв обрушил резкие и даже неприличные нападки на Суслова. “Вот, пишут за рубежом, сидит у меня за спиной старый сталинист и догматик Суслов и только ждёт момента сковырнуть меня. Как считаете, Михаил Андреевич, правильно пишут?” А Суслов сидел, опустив своё худое, аскетическое, болезненное, бледно-жёлтое лицо вниз, не шевелясь, не произнося ни слова и не поднимая глаз. На февральском Пленуме ЦК партии 1964 года Хрущёв обязал Суслова выступить с речью по поводу культа личности Сталина. Это поручение было передано мне и Белякову… Мы вначале пытались диктовать стенографисткам, но ничего не получалось. А не получалось потому, что не знали, как писать для Суслова. Позиция его была известна – осторожненькая такая позиция, взвешенная, всесторонненькая, сбалансированная, лишённая крайностей и резких красок. А поручение Хрущёва было недвусмысленным – решительно осудить устами Суслова культ личности».
До поры до времени они оба нуждались друг в друге. В частности, на знаменитом XX съезде они действовали сообща. Вот фрагмент выступления Суслова: «Не подлежит сомнению, что распространению догматизма и начётничества сильно способствовал культ личности. Поклонники культа личности приписывали развитие марксистской теории только отдельным личностям и целиком полагались на них. Все же остальные смертные должны якобы лишь усваивать и популяризировать то, что создают эти отдельные личности. Таким образом, игнорировались роль коллективной мысли нашей партии и роль братских партий в развитии революционной теории, роль коллективного опыта народных масс».
Хотя они оба – Суслов и Хрущёв – были выпестованы Сталиным, двигала ими отнюдь не только обида на «великого вождя» (который рулил только сам). Оба хорошо понимали, что если не они, то инициативу по осуждению всех предыдущих ошибок на себя возьмёт кто-нибудь другой. И не факт, что этот другой не раскроет информации об активном участии секретарей в репрессиях. Про участие в них Никиты Сергеевича написано много. Что касается участия Михаила Андреевича, то достоверную информацию общественность получила только в середине 1990-х!
Дело в том, что 28 сентября 1987 года Политбюро ЦК КПСС сформировало комиссию по дополнительному изучению документов, свидетельств и материалов, связанных с масштабными репрессиями, прошедшими по стране в период с 30-х и по начало 50-х годов. В состав комиссии вошли: А. Яковлев, В. Медведев, В. Чебриков, А. Лукьянов, Г. Разумовский, Б. Пуго, В. Крючков, В. Болдин, Г. Смирнов. Результаты работы комиссии публиковались в центральной печати, а также в журнале «Известия ЦК КПСС». Однако обобщающий документ по итогам работы комиссии был засекречен и хранился в запечатанном пакете. Рассекречен и опубликован он был только в 1995 году в «Вестнике АПРФ». Вот что в нём говорится о деятельности «нашего» серого кардинала: «Суслов – участник массовых репрессий в бытность его секретарём Ростовского обкома. Став первым секретарём Орджоникидзевского крайкома партии, он не только резко возражал против освобождения ряда невинно осуждённых лиц, но и настаивал на новых арестах. Комиссия НКВД СССР в июле 1939 г. докладывала Берии, что Суслов недоволен работой краевого управления НКВД, так как оно проявляет благодушие и беспечность. Суслов прямо называл лиц, арест которых необходим. В результате в 1939 и 1940 гг. в крае усилились репрессии. Как председатель Бюро ЦК ВКП(б) по Литве он несёт непосредственную ответственность за репрессии, незаконные выселения большой группы лиц из Прибалтики. Суслов был инициатором и организатором преследований и травли многих видных представителей советской художественной и научной интеллигенции».
Незамаранных начальников, выросших при Сталине, практически не было. «Активная позиция» в репрессиях была фактором роста. Наиболее «чистыми» были выдвиженцы Сталина из числа специалистов – такие, как Байбаков, Устинов, Косыгин. Нашего же «героя» кровь не смущала никогда – ни в 1930-е, ни в Будапеште 1956-го, ни в Новочеркасске, ни позднее в Праге в 1968-м, ни при вводе войск в Афганистан в 1979 году. Но на этих событиях мы остановимся ниже. Каждая кровь сопровождалась идеологическим обоснованием и одновременным подавлением любого иномыслия, даже если оно было материализовано в самой зачаточной или опосредованной форме.
