Часть 2. Киссинджер против Бжезинского. Стратег против тактика

1997 год ознаменовался не только выходом книги Збигнева Бжезинского «Великая шахматная доска», содержащей, как мы показали выше, множество стратегических просчётов. В том же году был опубликован труд Генри Киссинджера под названием «Дипломатия».

Киссинджер – советник по национальной безопасности США в 1969–1975 гг., госсекретарь США в 1973–1977 гг., подготовивший, в частности, прорыв в американо-китайских отношениях, инициировавший и воплощавший в жизнь процесс разрядки в отношениях с Советским Союзом. В 1973 году он был удостоен Нобелевской премии мира. На наш взгляд, именно этого человека с полным правом можно назвать настоящим стратегом. Ниже мы проанализируем ключевые тезисы его книг, статей, интервью и публичных выступлений. Контраст со «стратегическим тактиком» Бжезинским будет сложно не заметить.

Многие мировые лидеры – в том числе американские президенты и председатель КНР Си Цзиньпин – и сегодня стремятся получить совет от Киссинджера, покинувшего пост госсекретаря США почти четыре десятилетия назад. Даже Владимир Путин (хотя ему, как он жаловался, после смерти Махатмы Ганди и поговорить не с кем из иностранцев) встречался с Киссинджером более десяти раз. И только Барак Обама стал первым после Эйзенхауэра президентом США, не обращавшимся к Киссинджеру за советом.

Биограф Киссинджера историк Ниалл Фергюсон в октябре 2015 опубликовал в журнале Foreign Affairs статью «Значение Киссинджера», в которой, в частности, отметил: «Стратегия, которую Киссинджер начал формулировать в середине 1960-х, имела три ключевых компонента. Во-первых, он стремился возродить трансатлантический альянс с Западной Европой… Во-вторых, он стремился наполнить содержанием концепцию разрядки, находя возможности сотрудничества между США и СССР, не в последнюю очередь в сфере контроля над стратегическими вооружениями, но при этом не отступая от фундаментального принципа, что советской экспансии нужно сопротивляться, а советскую мощь – сдерживать. Наконец, и это главное, он начал понимать, что, несмотря на очевидный революционный характер, КНР можно вовлечь в баланс сил, а советско-китайский антагонизм использовать, чтобы США оказались ближе к каждой из соперничающих сторон, чем они были между собой. Критики Киссинджера долгое время придирались к тактике, которую он использовал для реализации этой стратегии, особенно в странах, которые он считал второстепенными. Но они не могли отрицать, что стратегическая концепция существовала. Сегодня мы видим плоды почти семилетнего отсутствия стратегии».

Евгений Примаков несколько лет назад высказался о Киссинджере так: «Я его считаю выдающимся политиком. Может быть, таких всего несколько было, особенно в XX веке. Прежде всего, мне кажется, что он всё время исходит из реальной обстановки. В то же самое время, он ищет выходы из критических ситуаций без нарушений интересов, естественно, США, которые он представляет». При этом Примаков выразил уверенность, что «русофобства в нём нет абсолютно, не присутствует. Но он, конечно же, может быть нашим противником, если это выгодно, даже не выгодно, а необходимо для США. Потому что если выгодно – он ещё может подумать. А вот если это с его точки зрения необходимо, то он может быть нашим противником».

В том, что уважение двух «мудрецов» было взаимным, сомнений нет. В феврале 2016 Киссинджер признался, что скучает по ушедшему из жизни в июне 2015 года Примакову «как по человеку»: «Мне нравился Примаков. Мы должны были относиться друг к другу с подозрением, но в то же время быть полезными друг другу. Иногда он со мной соглашался, иногда нет. Он всегда был осторожным. Это очень по-русски – такое отношение корнями уходит в историю. Но вот чего у Примакова не отнять, так это колоссальной человечности».