Глава 18

Проходя через аллею, я не встретил ни единой живой души. Это показалось мне достаточно странным. Если бы не легкое чувство чьего-то постоянного ненавязчивого присутствия, то у меня уже готово было бы сложиться мнение о заброшенности усадьбы. Хотя я и не эльф, но слежку чую. По крайней мере, иногда.

Огромный холл встретил меня гулом голосов и рабочей суетой. Люди в военном и штатском, спеша по каким-то своим, несомненно, важным, делам, сновали туда-сюда из левого крыла дворца в правое и обратно. Поднимались и спускались по центральной лестнице, останавливали друг друга на ходу, чтобы переброситься парой слов или обменяться какими-то бумагами. При всем при этом, никто из них не стремился войти или выйти из помещения через ту дверь, из которой появился я.

Тщательно припомнив полученные от стражников инструкции, я убедился, что ни слова не было произнесено о каком-либо боковом подъезде. Что ж, плевать. Если никто не спешит озаботиться моим пребыванием здесь, то пойду напролом, вперед. Извините, если что не так сделаю!

Как только я определился со своими дальнейшими действиями и собрался направиться к лестнице, с левой стороны возник бравый сержант в сером мундире и деликатно придержал меня за рукав.

— Простите, сударь, могу я узнать ваше имя?

Я назвался, он сверился со своими записями и, коротко кивнув, велел подниматься на третий этаж.

— Прямо на лестничной площадке пост охраны. Назоветесь, и вас проводят к его сиятельству.

Несколько разочарованно я пожал плечами и направился к лестнице. Не так представлялось мне самое закрытое и загадочное учреждение королевства. Как-то больше ожидалось строгости и порядка. А тут прямо проходной двор какой-то.

Однако, поднимаясь по широкой мраморной лестнице, я невольно изменил свое мнение. Во-первых, обнаружилось, что сойти с лестницы не так уж просто. Вход на второй этаж был перегорожен постом охраны, все входящие показывали дежурным офицерам какие-то жетоны. Во-вторых, стены были разрисованы сценами морских баталий, и я готов поклясться, что пушечные порты фрегатов на самом деле открывались, в мгновение ока превращаясь в смертоносные бойницы. Скорее всего, вдоль этих стен шел потайной коридор, в котором дежурили стрелки, в случае необходимости способные взять лестничный марш под свой контроль. В-третьих, каждый из проходящих мимо служащих буквально обшаривал меня взглядом с ног до головы. Так что, поднявшись до третьего этажа, я чувствовал себя многократно обысканным.

Как и было обещано сержантом, при выходе на третий этаж меня ожидал пост охраны. И молодой офицер, представившийся лейтенантом Васкесом, лично взялся проводить меня к кабинету графа.

Мы шли по длинному широкому коридору, выстланному зеленой ковровой дорожкой, когда из-за поворота нежданно-негаданно появился барон д' Эрго. Его одутловатое лицо сегодня было необычайно бледно, жиденькие каштановые, с частой проседью волосы взлохмачены. Барон на ходу утирал белым батистовым платочком обильно выступивший на его лбу пот. Увидев меня, он остановился и знаком попросил офицера оставить нас наедине. Васкес вопросительно взглянул в мою сторону и, получив утвердительный кивок головой, учтиво отошел на десяток шагов в сторону.

После этого произошло самое неожиданное для меня событие. Барон д' Эрго, которого я считал отпетым негодяем и который, несомненно, им и являлся, принес извинения мне, «безродному дворянчику варварских кровей»! Извинения изысканные, вежливые, соответствующие всем канонам благородного общества! Он был бледен, по его правому виску ручейком сбегал пот, но он был спокоен и выдержан. Это было настолько неожиданно, что у меня и мысли не возникло не принять его извинений. Я ни на минуту не забывал о том, что, не выберись мы с Фло минувшей ночью из его темницы, никаких извинений бы не было. Вообще непонятно, что бы с нами было. Вон, Фло к смерти готовилась!

Я также догадывался, что барон неспроста оказался в Департаменте безопасности. Потому что просто так сюда никто не попадал. Может быть, вчерашний инцидент переполнил чашу терпения кого-то из власть имущих, возможно, даже самого графа де Бюэя. А может, барон еще чего натворил непотребного. Нет смысла гадать на кофейной гуще. Тем более что у меня возникло четкое ощущение, что совсем скоро эта загадка для меня разрешится.

Мы вежливо раскланялись. Я пообещал вернуть оружие его гостей. Он настоял, что даст за него хорошую цену. На том и расстались.

Вслед за лейтенантом я миновал еще один коридор, приведший нас в огромную приемную. Против моих ожиданий, здесь оказалось абсолютно пусто — лишь двое охранников стояли в карауле возле дверей. За этими дверями меня ждал еще один сюрприз, ибо там находился не кабинет де Бюэя, а что-то вроде канцелярии или секретариата, где помимо четверых писарей дежурили два офицера охраны. Один из них сидел за столом, стоявшим справа от высоких двустворчатых дверей, другой — стоял, положив руку на эфес шпаги и загораживая собой эти самые двери.

Васкес провел меня мимо так и не прервавших своей работы, чтобы посмотреть на вошедших, писарей и представил офицерам:

— Капитан Гито, лейтенант Моралес, шевалье Орлов.

Мы все трое вежливо раскланялись, после чего сидевший за столом перед раскрытым журналом капитан предложил мне оставить у них свое оружие, указав на висящий на стене приказ короля «Об охране важнейших государственных лиц». Я поморщился, ибо был недоволен нарушением древнейшей привилегии дворянина — находиться при личном оружии в присутствии хоть самого короля, но подчинился. Граф де Бюэй — это все-таки не барон д' Эрго, разоружающий своих собутыльников из-за собственной трусости.

Наконец, миновав все бюрократические препоны, я попал-таки в святая святых — рабочий кабинет графа де Бюэя.

Кабинет оказался не таким уж большим. Немногим больше канцелярии и раз в пять меньше приемной. Всю правую стену и большую часть противоположной от входа стены занимали высоченные книжные полки. Левая стена была свободна от книг, зато там располагалось огромное окно, сейчас наполовину занавешенное тяжелыми шторами. Противоположная стена являлась торцевой, судя по всему, выходящей вторым, не таким большим, как первое, окном и балконной дверью во внутренний дворик.

Вдоль большого окна, заложив сцепленные руки за спину, метался невысокий светловолосый мужчина в светло-зеленом камзоле.

— Проходите, сударь, садитесь! — бросил он на ходу, махнув рукой в сторону придвинутого к рабочему столу стула.

Я прошел к столу, но остался стоять. Посчитал, что так будет вежливее по отношению к хозяину кабинета. Так продолжалось еще несколько минут: я стоял у стола, он — продолжал мерить шагами кабинет. Потом он резко развернулся и направился к своему рабочему месту.

— Простите, месье Орлов, общение с некоторыми людьми выводит меня из себя, — произнес начальник Департамента безопасности, усаживаясь на простой деревянный стул.

— Вы случайно не встретили по пути сюда барона д' Эрго? — спросил он, сделав упор на слово «случайно», так что я ни на мгновение не усомнился в неслучайности нашей встречи.

— Да, — медленно произнес я, пытаясь сообразить, как вести себя в данной ситуации, — я совершенно случайно повстречал в коридоре барона. Он был… чрезвычайно вежлив… сегодня.

— Вот именно, что сегодня! — поддержал меня граф. — Да вы присаживайтесь, присаживайтесь! На вас же лица нет! Что и неудивительно: после такой-то ночки!

Мой организм действительно требовал восстановления. Поэтому я с заметным облегчением согласился на повторное предложение и сел как раз напротив де Бюэя. Возникла небольшая пауза, в продолжение которой мы испытующе смотрели друг на друга. У меня сложилось впечатление, что Франсуа де Бюэй пытается сопоставить известные ему факты с моей внешностью. Я продолжал искать причины моего прихода сюда и гадал об отношении всесильного главы Департамента к моей скромной особе.

Он дал мне подсказку в виде упоминания барона д' Эрго и «такой-то ночки». Стало быть, ему известно если не все, то многое из моих вчерашних похождений. Было бы весьма приятно, но, в то же время, весьма самонадеянно предполагать, что граф решил заступиться за простого дворянина, пострадавшего от неподобающего поведения богатого вельможи. Слишком уж незначительная я фигура. Барон д' Эрго — другое дело. Хоть какая-то величина в масштабах Монтеры. И, судя по сложившейся у него репутации, подобная мерзость была вполне в его духе и могла переполнить чашу терпения власть имущих. Но в данном случае логично было бы просто устроить ему выволочку с последним предупреждением. К тому же мы с Фло остались живы и самостоятельно вывернулись из сложного положения. Что же тогда? Фло! Вот это — уже гораздо правдоподобнее. Визит в столицу наследницы одного из семи великих герцогских домов Аллории — не рядовое событие. Странно только, что она явилась в виде бретера, да еще защищающего интересы мерзавца Эрго. Что-то она там говорила о потерянной семейной ценности, о чести семьи? А барон обещал ей дать верный след в обмен на мою жизнь. Врал, скорее всего. Но что же такое случилось с домом д' Астра?

— Ну, к какому же выводу вы пришли, Орлов? По поводу вашего вызова сюда? — его пронзительные серые глаза буквально впились в мое лицо.

Я всегда считал несколько невежливым подолгу смотреть людям в глаза. Поэтому неизменно испытывал некоторую неловкость в подобных ситуациях и старался их попросту избегать. Но сейчас интуиция подсказывала мне, что от того, выдержу я этот взгляд или отведу глаза, зависят мои дальнейшие отношения с данным господином и всей руководимой им организацией. Поэтому, сжав волю в кулак и глядя прямо в глаза де Бюэю, я медленно произнес:

— Я не шпион, не заговорщик, не грабитель и даже не дебошир. Я — слишком незначительная фигура, чтобы обращать на себя внимание начальника Департамента безопасности. И вряд ли вас может интересовать кто-то из моих людей. Зато очень даже может интересовать наследница аллорийского герцогского дома д' Астра, с которой мне выпала честь познакомиться вчера.

Де Бюэй, не отрывая взгляда от моего лица, откинулся на спинку своего стула. Еще несколько мгновений он молча изучал меня, но в его взгляде уже проскальзывали смешинки. Наконец губы его растянулись в улыбке, он несколько раз картинно хлопнул в ладоши.

— Браво, сударь, браво! В логике вам не откажешь. Как, впрочем, и в скромности.

В это время входная дверь приоткрылась и в кабинет, без какого-либо разрешения, проскользнул один из дежурных офицеров. Молча пройдя к столу своего начальника, он положил поверх папки с бумагами какую-то записку. Так же молча развернулся и удалился из помещения.

Граф де Бюэй мельком заглянул в записку и вновь усмехнулся.

— И еще у вас верные и смелые друзья. Появление сеньориты д' Астра в Монтере, конечно же, сыграло свою роль и ускорило нашу с вами встречу. Но не стоит принижать свою значимость, сударь! Я наблюдаю за вами уже не один месяц, — он извлек из верхнего ящика стола весьма увесистую папку с моим именем на переплете, — с того самого дня, когда до меня дошел слух о появившемся в столице трактирном бретере.

— Не стоит морщиться, — отвлекся граф, заметив мою невольную гримасу, — это уже давно перестало быть презрительным прозвищем. Но обо всем по порядку.

Франсуа де Бюэй открыл папку и, изредка перелистывая бумаги, рассказал мне краткую историю моей же жизни.

— Рене Огюст Ростислав де Орлов, именующий себя Рене Орловым, тридцати лет от роду, потомок выходцев из Ориосии. Номинальный владелец маленького поместья в провинции Баньон. На самом деле поместье заложено еще при вашем деде, и представляется весьма сомнительным, чтобы вам удалось его выкупить обратно. Хотя у вас был шанс решить свои материальные проблемы. Вам было три года от роду, когда ваши родители помолвили вас с дочерью ваших соседей — Элизабет де Монтойя. Через три года скончалась ваша матушка. С шестнадцати лет вы вместе с отцом принимали участие в нескольких пограничных конфликтах с Нугулемским королевством. В ходе последнего из них, когда вам был уже двадцать один год, погиб ваш отец. Монтойя к тому времени добились больших успехов в банковском деле и брак единственной дочери с бедным дворянином стал для них невыгоден. Но помолвка-то была заключена! Что же заставило вас отказаться от брака с богатой наследницей?

— Монтойя сделал мне ряд предложений, — я равнодушно пожал плечами, — я долго думал, но в конце концов отказался от всего. Мы с Бетти никогда не питали никаких нежных чувств друг к другу. Ну, а тут — им позарез нужен был брак с сыном крупного банкира. Зачем же портить жизнь приятным людям? Я дал согласие на разрыв помолвки. В знак благодарности Монтойя выкупили долги по моему поместью у ростовщиков. С тех пор проценты на мои долги перестали начисляться и я получил рассрочку в десять лет на погашение долга.

— Не слишком щедро для того, кто благодаря вам стал самым крупным банкиром Эскарона.

— Но и не так уж мало.

— Если я не ошибаюсь, десять лет подходят к концу?

— Да, ваше сиятельство. И это меня действительно расстраивает. Но я сам виноват, что за десять лет не смог погасить долг в триста золотых. Впрочем, чему быть, того не миновать, через несколько дней я официально стану безземельным.

— И какова же сумма долга на сегодняшний день?

— Что-то около ста семидесяти золотых, — при упоминании о сумме долга у меня против воли вырвался вздох. — Если за десять лет я не смог выплатить и половины, то уж за эти дни заработать целую гору золотых монет и вовсе не представляется возможным.

— Не мало, — согласился граф и вновь принялся листать бумаги.

— После заключения мирного договора с Нугулемом и безуспешных попыток наладить хозяйство вы разорвали помолвку и подались в столицу. В архивах различных Департаментов удалось найти четыре ваших прошения о зачислении в регулярную армию и два — во флот.

— Еще по разу писал раздельно в кавалерию и в пехоту, — я позволил себе перебить высокопоставленного хозяина кабинета.

— Возможно, — согласился де Бюэй, — а также пытались добиться зачисления в мушкетерские и гвардейские полки. Но везде вас ждал отказ.

— Увы, — я беспомощно развел руками, — дворян, шатающихся без дела, стало слишком много.

— Это действительно так, Орлов. И это большая проблема для королевства.

— Особенно в мирное время, — вздохнул я.

— Вам хотелось бы войны?

— Честно говоря, нет, — на эту тему мне всегда было трудно говорить: с одной стороны, нельзя допустить, чтобы тебя заподозрили в трусости, ведь, по идее, каждый дворянин рожден для войны, с другой стороны — неприятно быть обвиненным в жажде наживы. К тому же нельзя было забывать, с кем разговариваешь — мало ли что на уме у начальника тайной канцелярии? Поэтому говорил я медленно, тщательно подбирая слова. — Его Величество Филипп Восьмой не стремится к войне, и жизнь в королевстве улучшается на глазах. Становится безопаснее на дорогах и в городах, расцветают торговля и ремесла. Людей не страшит завтрашний день. Жизнь налаживается, этого нельзя не видеть. Вот только, к сожалению, тысячи обедневших дворян не могут вписаться в эту жизнь. Ведь для них война — практически единственный шанс разбогатеть.

Я снова посмотрел в глаза графа и, к своему великому удивлению, обнаружил, что из серо-стальных они стали просто серыми, а во взгляде теперь явно читалась доброжелательность. По всему выходило, что я сумел заслужить благосклонность начальника Департамента безопасности Эскарона.

Словно прочитав мои мысли, де Бюэй улыбнулся.

— Когда мне доложили об обстоятельствах конфликта маркиза Аламеды и хозяина «Серебряного оленя», я решил подождать с выводами и понаблюдать за развитием ситуации. И чем дольше я наблюдал, тем симпатичнее вы мне становились. Но, прежде чем мы перейдем непосредственно к делам, позвольте прояснить еще один факт. После того как не удалось поступить на службу, вы занимались охраной купеческих караванов. О вас были очень хорошие отзывы. Эта работа перестала устраивать?

— Этой работы, к сожалению, практически не стало, — ответил я со вздохом, — опять же, из-за безопасности дорог — купцы теперь предпочитают нанимать отставных солдат.

— Стало быть, когда не стало работы у купцов, вы придумали наняться трактирным бретером?

— Ваше сиятельство, — я усмехнулся, — сейчас я посвящаю вас в большую тайну: это придумал не я, а племянник владельца «Серебряного оленя» — Жерар Пигаль. Конкуренты из «Белой лилии» натравили на хозяев гостиницы, в которой я обитаю, дворянина. Того самого маркиза Аламеду. Он каждый вечер приходил ужинать и устраивал скандал: то мясо пережарено, то вино прокисшее, то слуги невежливые. Все это было ложью, но народ слушал и мотал на ус. Посетителей становилось все меньше, а указать подлецу на дверь было некому. Штатные трактирные вышибалы с удовольствием управятся с простолюдинами, но дворянина побоятся и пальцем тронуть.

— Ну конечно! Им понадобился дворянин для защиты от дворянина. И вы согласились из благородных побуждений, а вовсе не из меркантильных соображений!

— Ну, — в этом месте я замялся и в смущении почесал затылок, — первой-то мыслью было дать почтенному мэтру Фернану Пигалю по физиономии, чтобы не смел делать благородным людям недостойных предложений. Но тут весьма вовремя вмешался тот самый племянник, ох и бойко соображает парнишка! Стыдно признаться, но это он заставил меня взглянуть на проблему с другой стороны. Разве то, что делает Патруль, не идет на пользу королевству? И посудите сами: разве защита слабых, восстановление справедливости, поддержание порядка — дела, недостойные дворянина? Мир вокруг нас меняется, и дворянство тоже должно меняться вместе с миром, но не отступаясь от своих базовых принципов.

— Совершенно согласен с вами, сударь. Особенно если в качестве этих базовых принципов брать список рыцарских заповедей! И вы, нужно отдать вам должное, сумели убедить враждебно настроенное общество в своей правоте. Скажу больше: вы вдохнули новую жизнь в идеалы святого рыцарства, доказали дворянству возможность применения своих знаний и умений на благо общества без какого-либо ущерба для своей чести. А кроме всего прочего — открыли еще и отличный способ честно заработать деньги.

По всей видимости, граф ждал от меня какого-то проявления эмоций в ответ на такой поток дифирамбов в адрес моей персоны. То ли челюсть у меня должна была отвиснуть, то ли глаза закатиться к небу, то ли вырваться восхищенный вздох. Но, по причине не вполне хорошего самочувствия, я был несколько эмоционально заторможен. Или, правильнее сказать, подавлен. А может, дело все в том, что к выводам его сиятельства я отнесся с большой долей скептицизма.

Де Бюэй смотрел на меня, в легком удивлении подняв брови, а я сидел напротив него, уткнувшись взглядом в лакированную поверхность его рабочего стола, и мучительно пытался подобрать слова, способные опровергнуть его убежденность и в то же время не обидеть. Молчание несколько затянулось, а верные слова все не приходили на ум. И я решил, что лучше пусть я буду плохим дипломатом, чем лживым или подобострастным собеседником.

— Ваше сиятельство! Извините, если что скажу не так. Но мне кажется, даже не кажется, а можно сказать, что я вполне убежден в том, что вы заблуждаетесь.

— Интересно-интересно! — воскликнул с воодушевлением граф, ставя локти на столешницу и водрузив голову на сцепленные пальцами ладони. — И в чем же?

— Увы, убедить общество оказалось не так просто, как отдельно взятого дворянина. Общество в лучшем случае брезгливо замолкает при моем приближении, оно отвергает меня, как отщепенца. Иногда мне кажется, что большего уважения удостаиваются дворяне, собирающие вокруг себя шайки разбойников и промышляющие грабежом на больших дорогах. А вся шумиха вокруг моей персоны вызвана всего лишь интересом к результату очередной моей дуэли: все ждут моего неминуемого поражения — как справедливого возмездия за выбор недостойной благородного человека профессии. Да только вот я оказался чрезвычайно везуч в последнее время.

— Чрезвычайно везуч?! — брови графа вновь взлетели ко лбу. — Ну, Орлов! Поразительная, беспрецедентная скромность! Поразительное самоуничижение!

— Э, простите? — пришла моя очередь удивляться. — Я чего-то недопонимаю?

— Милый вы мой рыцарь! — теперь де Бюэй откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. — Вы считаете себя посредственным фехтовальщиком и сорок шесть побед в сорока шести дуэлях за полгода приписываете своему нежданно проснувшемуся фарту? Вы превосходный фехтовальщик, и за вашими подвигами наблюдает уже вся столица. Знаете ли вы, что сегодня утром у меня побывали уже посыльные от короля и королевы. Их Величеств интересовали подробности вашей вчерашней схватки с амазонкой! Благо, что я обладал этой информацией! Месье Орлов! Вчера вы одолели сильного мастера клинка из славящейся своими бойцами Аллории. А до этого пригвоздили к стене дома Ронсара, пробили легкое Монтеню, заставили капитулировать де Фонтена, Белуччи, Бладжера, Чезаре и Шантилье. Я называю только самых известных из поверженных вами дуэлянтов!

— Имя Чезаре кажется мне смутно знакомым, но не помню, чтобы кто-то из моих соперников представлялся этим именем. С Ронсаром случайно вышло, слишком уж он меня из себя выводил. Белуччи и Бладжера никогда в глаза не видел!

— Чезаре — довольно известный бретер в своей Ларгисии. Так же, как Белуччи — в Нугулеме. Бладжер же и вовсе считается первой шпагой Гергонского королевства! Все эти господа назвались чужими именами из благородных побуждений — дабы не давила на вас их слава. Так сказать, для чистоты состязания.

— К стыду своему должен признать, — только и смог смущенно пробормотать я, — что господа Чезаре и Белуччи зря старались — их имена ничего бы мне не сказали. О герцоге Бладжере из Гергона я слышал, но никак не предполагал встретиться с ним лицом к лицу…

— Кроме того, сударь, — продолжал Бюэй, не обращая внимания на мое бормотание, — вы ни разу не причинили серьезного вреда тем горластым, но неопытным юнцам, которым хватало ума задирать вас. Быть может, не все эти молодые люди оценили вашу деликатность, но зато прекрасно оценили их родители.

— Ну, было бы слишком жестоко калечить молодых людей за их юношескую несдержанность.

— Это лишний раз подтверждает чистоту ваших помыслов и оттеняет ваше, несомненно, высокое мастерство фехтовальщика! Не спорьте, не спорьте! Столько дуэлей невозможно выиграть на одном везении! Ваше благородство, самоотверженность, деликатность и, конечно же, ваши победы внесли свою лепту в формирование нового общественного мнения. Оглянитесь вокруг! Ваше имя на устах каждого жителя Монтеры. И произносят его уже не с презрением, а с уважением и завистью! Вы ведь не могли не заметить, что в последнее время резко увеличилось количество дворян, стремящихся наняться к вам на службу?

— На это мне нечего возразить, господин граф, — ответил я, уже несколько оправившись от потрясений, — желающих действительно стало много. Но я настолько был захвачен повседневной суетой, что не удосужился осмыслить этот факт. И еще… Сегодня я узнал, что у меня появился последователь — некий де Валардес.

Против моих ожиданий, это имя произвело на моего высокопоставленного собеседника плохое впечатление. Все его воодушевление как рукой сняло, граф снова стал серьезен, если не сказать, скучен.

— Этот Валардес — тоже отдельный разговор, — мой собеседник состроил кислую мину, из чего я сделал вывод, что с моим первым последователем не все так гладко, как можно было ожидать.

Мы проговорили еще полтора часа. О Патруле, о де Валардесе из Кордобы, обосновавшемся в припортовой гостинице «Старый пеликан», о назревающей войне с Нугулемом, в которую никто не хочет верить, о виконтессе д' Астра и о совершенно не в меру обнаглевшем главе преступного мира Монтеры — Кривом Нэше.

Спускаясь по пресловутой мраморной лестнице с третьего этажа дворца, я чувствовал себя опустошенным и не способным удивляться чему бы то ни было. Поэтому ни один мускул на моем лице не дрогнул, когда в вестибюле ко мне молча присоединился сконфуженный и настороженный Арчер. Вместе мы пересекли парк и вышли на улицу. Эльф стоически молчал целых два квартала.

— Я опозорился, — наконец выдавил из себя мой верный товарищ, не поднимая взгляда от мостовой.

— Перестань! — утешил я, поняв, что он имеет в виду. — Ты все сделал правильно. Я поступил бы так же. Откуда нам было знать, что у этих ребят так хорошо поставлено наблюдение за окрестностями? Правда, тем двоим, что в лодке на середине реки изображали рыболовов, нужно было хоть хворостины в руки сунуть. А то они там шпагами «удили».

— Времени было мало, — поморщился Арчер, — еле успели выкупить пару рыбацких плащей, а то бы пришлось срочно искать даму и изображать романтическую прогулку.

Я только криво усмехнулся и принялся усиленно вертеть головой по сторонам в поисках ближайшего трактира. Организм активно требовал пищи. И если уж до встречи с месье д' Эфероном оставался еще почти целый час, то употребить это время следовало с умом.

— Лодка — ерунда. Меня вытащили из кустов! — с горечью пробормотал эльф.

— Ого! — воскликнул я пораженно. — Это каким же образом?

— Каким образом, каким образом, — закривлялся с досады мой друг. — Подошел сержант, чуть поодаль расположился живописной россыпью с десяток солдат. Сержант заявил, что я могу с гораздо большим комфортом подождать тебя в вестибюле дворца. А если я продолжу находиться в кустах на территории частного владения, то меня примут за шпиона или убийцу и нашпигуют кустарник арбалетными болтами!

— Серьезно! — отметил я, хватая товарища за рукав и увлекая в сторону наконец-то попавшейся на пути таверны с многообещающим названием «Большая трапеза».

— Вот и я поверил… Позор-то какой!

— Ты это брось! Думаешь, солдаты тебя видели? Как бы не так. Они знали, что ты там! У них улица под постоянным наблюдением. Так же, как и река. Я не проговорил с Бюэем и десяти минут, а ему уже доложили о моей «поддержке».

— Ругался? — сочувственно спросил Арчер.

— Ты не поверишь — восхитился!

Тут мы прервались на несколько минут, поскольку вошли-таки в «Большую трапезу» и к нам сразу же подбежал чистый и опрятный слуга.

— Милости просим, господа! На ваш выбор! — его рука обвела приглашающим жестом просторный и светлый зал, в котором была занята едва ли третья часть столиков. То ли эта таверна наполнялась клиентами позже, то ли посетителей отпугивали высокие цены.

Мы выбрали стол у окна и заказали вполне приличный обед. Слуга обрадованно умчался на кухню, а мы смогли продолжить разговор. Я поделился с эльфом своими впечатлениями о начальнике Департамента безопасности и вкратце, буквально в нескольких словах, передал суть нашей с ним беседы. Эльф пораженно молчал.

— Ну, и кроме всего прочего, Арчер, граф де Бюэй сказал, что завидует мне из-за того, что у меня есть такой друг, как ты. И вообще, он восхищается нашей командой, в которой каждый в любой момент готов прийти на помощь товарищу, невзирая на обстоятельства. Оказывается, не только мы ценим дружбу и бескорыстную преданность. Может быть, этот мир еще не насквозь прогнил, может, он еще имеет шанс на исцеление?

— Я гляжу, ты просто полон оптимизма! И отсутствием аппетита не страдаешь. Это меня очень даже радует. Значит — раны не сильно тебя беспокоят и ты уже идешь на поправку. Что до всего остального, то тут бы я не очень торопился с выводами. Граф хочет, чтобы мы взяли под свой контроль еще две улицы, а в перспективе — и весь Ремесленный квартал. Но это не так просто. И ты уже давно не наивный маленький мальчик, поэтому должен понимать, что это означает.

Я тяжело вздохнул и утвердительно кивнул головой. Эльф соображал очень быстро. И суть проблемы разглядел сразу, что называется, «с ходу». Конечно же, я понимал, что, расширяя сферу своего влияния, мы очень основательно переходим дорогу главному теневому королю Монтеры. Кривой Нэш уже выражал свое неудовольствие нашими действиями. Наверняка он получал хороший барыш с Ремесленного квартала, а мы уже отрезали от его каравая почти всю Вторую Ремесленную улицу. Поначалу он ограничивался лишь угрозами, потом была попытка покушения Гуго Палаша с товарищами, вчера выяснилось, что он пообещал барону д' Эрго в обмен на мою жизнь какую-то важную информацию. Что предпримет теперь? Вряд ли успокоится, скорее уж, напротив: будет вынужден заняться нами всерьез, хотя бы для поддержания собственного реноме. Человек Нэш серьезный — обложил данью и держит в страхе чуть ли не всю столицу. Городская стража делает вид, что ничего страшного не происходит, отлавливает мелких воришек да заезжих гастролеров-грабителей. Каким-то образом, не иначе — волшебством каким-то, в ее сети никогда не попадаются люди из ближайшего окружения Нэша.

А тем временем доходы столичных купцов и ремесленников упали, соответственно, снизились налоговые поступления в казну. Все это безобразие уже приняло такие размеры, что Его Величество поручил графу де Бюэю заняться проблемой.

Только вот у графа своих забот полно. По имеющимся у него данным, вот-вот может вспыхнуть война с Нугулемом, чьи шпионы развили бурную деятельность в Эскароне. Так что, пораскинув мозгами, начальник Тайной канцелярии пришел к выводу, что разбираться с данной проблемой нужно без отвлечения своих кадров и через экономическую составляющую, то есть попытаться лишить злодея источников доходов.

Может, изначально планировалось использовать городскую стражу, но при ближайшем рассмотрении обнаружилась ее полная несостоятельность. А может, граф сразу искал другие инструменты для реализации своих планов, и тут на слух ему опять попалось имя того самого потерявшего всякий стыд дворянчика, который нанялся бретером к трактирщику. История об этом умалчивает. Де Бюэй предпочел изложить все в красивой версии о возрождении светлых идеалов рыцарства. И, несмотря на то, что он фактически сталкивал меня лбами с Кривым Нэшем, хотелось верить именно в эту версию.

Я выждал несколько минут, в течение которых слуги накрывали нам стол. И только потом ответил:

— Я понимаю, что, согласившись на условия графа де Бюэя, мы практически объявляем войну Нэшу. И я понимаю величину грозящей нам опасности. Но разве война — это не то, к чему нас готовили с детства, разве это не то, о чем мы мечтали вечерами в общем зале трактира, ловя на себе полные презрения взгляды окружающих? Нужно либо искать себе новое занятие, либо принимать вызов. Это — наш шанс вырваться из оков нищеты, неужели же мы спасуем перед этим городским разбойником?

— О! — эльф картинно закатил глаза. — В ход пошли громкие лозунги! Особенно меня умиляет в твоей речи частое использование местоимения «мы». Ты просто не оставляешь мне шанса на бегство!

— Извини. Просто уже привык, что могу во всем на тебя положиться. Но руку де Бюэю я жал только от своего имени, так что ты волен поступить так, как считаешь нужным.

— Брось, Орлов, я шучу. Конечно же, я не брошу тебя одного на растерзание Кривому. Пусть даже это будет последняя глупость в моей непутевой жизни.

— Значит — по рукам? — я протянул руку над столом.

— По рукам! — Арчер пожал ее и тут же поднял бокал с вином. — Выпьем за это и перейдем к действиям.

Мы выпили. И вино на этот раз было не так любимой эльфом танийской кислятиной, а очень даже приличным лидонским. Затем с четверть часа молча поглощали пищу, сосредоточенно обдумывая сложившуюся ситуацию. По мере наполнения желудка ко мне возвращались силы, а с ними и хорошее настроение. В конце концов, в случае поражения меня ждет всего лишь смерть, зато никаких упреков по части долга и чести. Так что — никаких сожалений.

Хотя… Почему-то вспомнились блестящие глаза амазонки с отражающимся в них лунным светом, и ее губы жарко прошептали: «Не смей! Не смей уйти и не вернуться!». Кажется, я вбил себе в голову всякие глупости. Пришлось встряхнуть головой.

— Итак, — с присущей ему аккуратностью промокнув губы салфеткой и откинувшись на спинку стула, спросил эльф, — с чего начнем?

— Начнем с того, что не будем спешить. До вечера каждый из нас подумает о том, что нам следует предпринять, сколько нам необходимо бойцов, как выстроить системы оповещения и быстрого реагирования. Вечером обсудим все это детально. А сейчас я отправлюсь к маэстро от фехтования месье д' Эферону и выясню, что от меня понадобилось.

— Опять избавляешься от сопровождения? — недовольно пробурчал Арчер. — Пойми же ты наконец: нож в спину от «случайного» прохожего — и все наши планы летят коту под хвост.

— Положимся на судьбу и на милость Божью, — ответил я, протягивая товарищу увесистый кошель с вензелями де Бюэев, — просто у тебя будет более важная задача — ты займешься покупкой лошадей!

— Лошадей! — эльф чуть не подскочил от этого известия, мгновенно забыв о проблеме моей безопасности. Эльфийская всеобъемлющая страсть к лошадям была общеизвестна. Хотя лично для меня она всегда оставалась загадкой. Подобные чувства характерны скорее для степных народов, тогда как соплеменники Арчера всегда предпочитали леса. Ну в самом деле — не очень-то разгуляешься в лесу верхом на коне. Тем не менее для него приобретение лошадей давно было навязчивой идеей. Не один раз он твердил мне о необходимости покупки четвероногих помощников, расписывал все выгоды патрулирования улиц верхом. В ответ на что я постоянно рассказывал ему об их стоимости, о расходах на содержание и экипировку, на аренду конюшни и прочее и прочее. Нам всегда с трудом хватало денег на людей, мы не могли себе позволить такую роскошь, как лошади. Впрочем, я всячески оттягивал решение вопроса о приобретении четвероногих помощников еще и потому, что вообще сомневался в целесообразности их использования на узких городских улицах и в переулках. Стоит злоумышленнику перемахнуть через забор или юркнуть в подворотню — и он сразу же оказывался вне досягаемости конного патрульного. Кроме того, всадник являлся слишком заметной мишенью для отнюдь не брезгующих ударом из-за угла бандитов Кривого Нэша.

Но обстоятельства изменились. До сих пор нашей территорией была одна улица на протяжении пяти кварталов. Теперь же придется брать под контроль гораздо большую территорию, и нам просто необходимы силы быстрого реагирования. Так что вопрос с покупкой лошадей решался-таки в пользу эльфа.

— Сколько брать? — деловито осведомился Арчер, радостно сверкая глазами.

— Присмотри десяток. Но сегодня купи только четверых. Договорись с Жераром об аренде пустующего во дворе сарая и найми рабочих — пусть сделают к нему пристройку и утеплят. Все, беги! — эта фраза была лишней, потому что мой друг-эльф уже был у двери таверны и слышать меня не мог.

— Чертов лошадник! — пробормотал я, подзывая жестом слугу, чтобы расплатиться. — Одно упоминание о лошадях способно заставить его позабыть обо всем на свете!