Глава 14
Вначале Белла не поняла, что оживленно гудящая толпа метрах в двадцати от их ворот имеет к ней какое-то отношение. Но, поискав взглядом Лизон и нигде ее не увидев, Белла встревожилась еще больше. Куда она девалась? Такси еще не прибыло, иначе Белла получила бы уведомление на свой телефон. Куда же девалась Лизон? Неужели уехала на попутке?
Странное утреннее поведение снохи не давало Белле покоя. Боясь, что в таком состоянии Лизон легко могла угодить в беду, Белла двинулась в направлении толпы людей.
Подходя к ним, она слышала отдельные фразы:
– Такая молодая.
– И пьяная!
– Да не пьяная она, запаха не слышно.
– Должно быть тогда, наркоманка.
– Машину-то, которая ее сбила, вы запомнили? Номера на ней какие были?
Эту фразу громко произнесла какая-то женщина, и волнение Беллы достигло предела. Выходит, возле их дома кого-то сбила машина? Какую-то молодую женщину? Белла поспешила протиснуться вперед. Амелия и Гера отстали от матери и теперь жалобно хныкали. Но Белла уже увидела ноги лежащей на земле женщины, и сердце у нее забилось. Эти ярко-красные подошвы на сапогах были ей хорошо знакомы! И сами сапоги тоже. До колена из черной замши, сбоку красивая кожаная аппликация в форме цветка. Сердце у Беллы и так стучало часто-часто, а тут вдруг заколотилось, как будто выпрыгнуть хотело.
Неужели пострадавшая – Лизон?
– Пустите меня! Пустите! Мне надо взглянуть!
Увы, на грязном асфальте и впрямь лежала сестра ее мужа. Лицо Лизон было бледным, длинные черные волосы разметались во все стороны, несколько прядей попало в лужу. Белла поняла, что, будь Лизон в порядке, она бы никогда не допустила подобного обращения со своей шевелюрой, которую была готова любовно причесывать хоть по сто раз на дню.
– Мама! – услышала она голос дочери. – Мама, нам страшно! Мы хотим к тебе!
Мгновенно обернувшись, Белла крикнула:
– Стойте там, где стоите!
Она искренне надеялась, что дети послушаются. Нельзя, чтобы они увидели свою тетю такой. И тут же Белла осознала ужасную вещь. Анжелина спустилась на улицу вместе с матерью, но теперь ее нигде не видно. Внезапно стало трудно дышать, словно Анжелина была ее собственным ребенком, который пропал.
– А где девочка? – спросила она у стоящего рядом мужчины.
– Какая еще девочка?
– Здесь должна была быть маленькая девочка!
– Кто?
– Анжелина, дочка потерпевшей. Ей всего пять лет. Она могла потеряться!
Мужчина покачал головой.
– Не знаю, я позднее подошел, ребенка уже не было.
Белла попыталась выбраться из толпы. Лизон она помочь не сможет, здесь нужна профессиональная помощь. Левая рука Лизон была выгнута неестественно, становилось ясно: там серьезный перелом. Если при таком переломе Лизон лежит молча, значит, она без сознания или вовсе мертва. В любом случае Белла ей ничем не сумеет помочь. Ее задача – найти Анжелину, пока девочка не потерялась в этой толпе.
– Анжелина! Анжелина! – кричала она. – Дети, ищите Анжелину. Она должна быть где-то здесь.
Амелия и даже Гера почувствовали, что дело плохо. Но их поиски не привели ни к чему. Анжелина не отзывалась. К Белле подошла высокая женщина, которую она приметила еще раньше, и участливо спросила:
– Кажется, вы ищете маленькую девочку?
– Да.
– Девочку в розовой меховой курточке?
– Да-да!
Анжелина приехала в розовой жилетке, белом джемпере и таких же беленьких рейтузиках. Сапожки у нее тоже были розовенькие, с пышной меховой оторочкой. Менее подходящую одежду для прогулок по питерской слякоти трудно придумать. Но Лизон с Вадимом этого не понимали или не желали понимать.
Вообще Белле стало казаться, что после возвращения ее родственники изменились разительно, и не только в том, что теперь вовсю хвалили заокеанское и ругали все отечественное. Изменения, которые в них произошли, были более глобальными. Они выпали из реальности, перестали жить в мире, который их окружал на самом деле. Что Вадим, что Лизон, оба они теперь жили вроде как в стеклянном ящике. Одевались, ели и вели себя они так, словно участвовали в каком-то феерическом шоу.
Но нет худа без добра – благодаря родительским странностям малышку Анжелину легко было различить среди других детей. Ярких курточек хватало и у других, но чтобы белые рейтузики и розовые сапожки – это уж извините.
Поэтому Белла была уверена, что нашла нужную свидетельницу.
– Вы видели ребенка? Знаете, куда делась Анжелина?
– Я видела, как ее какой-то человек сажал в машину.
– В машину? – ахнула Белла.
– Да, в ту машину, которая сбила вот эту бедняжку.
Белла с недоумением посмотрела на Лизон, на которую указывала свидетельница. Похититель Анжелины сидел за рулем машины, сбившей Лизон?
– Нет, не за рулем, – возразила женщина. – За рулем был кто-то другой, потому что открылась задняя дверца. Туда и посадили малышку.
– Вы так в этом уверены?
– Все прямо у меня перед глазами произошло, – кивнула женщина. – Теперь полицию жду. Не хотелось время терять, домой надо, обед приготовить, детей из школы встретить, а что делать? Получается, что я главный свидетель наезда. Другие подальше были, а я совсем близко стояла.
– Может, вы и номер машины запомнили?
– К сожалению, нет, растерялась слишком. Да и машина была грязная, серая вся от брызг. Не знаю, может, номер и был виден, но мне он как-то в глаза не бросился.
– Значит, машина была серая? А марка какая?
– Кто вам сказал, что серая? – удивилась женщина.
– Вы сами сказали, – удивилась еще больше Белла.
– Нет, машина была красная.
– Вы сказали серая.
– Серая в том смысле, что грязная. А так-то она красная была. А марка… У мужа моего похожая машина была. Только уже давно это было. «Форд Сьерра», так она называлась. Рухлядь.
– В смысле, старая была машина?
– Да уж точно не девочка.
Белла нахмурилась. Красная «Сьерра», что-то знакомое. Белла постаралась припомнить, но не сумела, другие мысли теснились в голове. К этому времени прибыла бригада медиков, и возле Лизон засуетились два человека – врач и медицинская сестра. С момента происшествия и до прибытия «Скорой» прошло не больше десяти минут. Лизон крупно повезло, что несчастье случилось в тот момент, когда пробок на улицах почти не было, иначе пришлось бы дожидаться помощи гораздо дольше. Возможно, даже слишком долго.
Но сейчас врачи уложили ее на носилки, надели на лицо кислородную маску. Белла приободрилась. Если бы Лизон была безнадежна, не стали бы врачи тратить кислород.
– Она выкарабкается? – подбежала она к медикам. – Я не просто спрашиваю. Это моя родственница.
– Все в руках Божьих.
Хорош ответ. Белла так и оторопела. Ладно бы у священника спрашивала, а то у врача поинтересовалась. Если уж у нас в стране даже врачи больше надеются на Бога, чем на свои силы, это должно кое-что значить. Хорошее или плохое – с этим Белла еще не до конца определилась.
Врачи увезли Лизон. Белла не стала терять даром времени, позвонила Торопову и изложила ему последние новости. В ответ услышала неожиданный приказ:
– Сидите дома! Куда ни явитесь – всюду трупы!
– Лизон еще жива, – робко ответила ему Белла. – И Юру убили совсем не там, где была я.
– Ладно, выезжаю к вам. Держите там эту свидетельницу, никуда ее не отпускайте. Приеду – допросим.
Белла огляделась. Толпа уже поредела, но особо сознательные граждане, в том числе высокая свидетельница, все еще были здесь. Амелия и Гера тоже стояли рядом. Оба они были какими-то присмиревшими и глядели на мать испуганными глазами. Даже о злости и ругани оба забыли.
– Мама, это тетю Лизон увезли?
– Почему? – хотела соврать им Белла, но передумала. – Да, тетю Лизон.
– А она живая?
– Конечно!
– Ее машина сбила?
– Да.
– У нас такая была, – неожиданно сказал Герасим.
Белла взглянула на сына с удивлением.
– Что была?
– Машина. У нас была такая машина.
– Не болтай чепухи. Не до твоих фантазий сейчас, честное слово.
Герасим обиженно надулся. Но тут Амелия вступилась за брата:
– Правда! Мама, у нас была такая машина. В гараже у папы стояла!
– Где?
– В гараже!
Белла задумалась. Дети говорили так убежденно, что она невольно прислушалась к их словам. Действительно, у мужа и свекра имелся гараж, причем где-то неподалеку от квартиры на Лиговке. Чтобы подогнать машину, им хватало всегда десяти минут. Сама Белла никогда в гараже не была, как-то не доводилось. А вот с детьми Юра, выходит, туда заезжал.
– И давно вы там были в последний раз?
– Зимой.
– Летом.
– Горе вы, а не свидетели, – вздохнула Белла.
Амелия быстро поправилась:
– Один раз летом, а другой – зимой.
– И вы там видели эту машину? Красную?
– Да.
Ответил Герасим. Белла посмотрела на сына повнимательней. Может, кому-то ее Гера и показался бы дурачком, но она-то знала, что ее мальчик очень внимательный и память у него прекрасная. Белла уже не раз убеждалась, что Гера куда лучше запоминает происходящие вокруг него события, чем можно судить по его отсутствующему виду. Если он говорит, что машина была похожа на ту, что стояла в гараже у папы, значит, так и есть. Скорей всего, та же модель и та же марка.
И тут Белла неожиданно вспомнила, почему сочетание «красный «Форд Сьерра» показалось ей знакомым. Когда-то очень давно, еще до отъезда, у Лизон была именно такая машина. Она купила ее, учась водить, потом к ней привязалась и долго не хотела продавать.
– Вот ведь…
Белла схватила трубку и снова набрала номер Торопова:
– Прошу вас, объявите в розыск красную «Сьерру»! Срочно! На ней передвигаются преступник и похищенный ребенок. Машина стояла в гараже моего мужа, а теперь ею завладел преступник!
Она ожидала, что Торопов велит ей заткнуться, но он неожиданно попросил:
– А подробнее можно? Хотя бы часть регистрационного номера? Имя владельца?
– Машина в свое время была записана на мою сноху.
– Американку?
– Да-да!
– Все понял.
Белла сунула трубку в сумочку и принялась кумекать дальше. Хорошо, предположим, когда-то эта машина была у Лизон. Но куда она делась, когда хозяйка отчалила за границу? Логично было бы предположить, что, отбывая за океан, владелица избавилась от машины. До сих пор Белла считала, что Лизон перед отъездом продала машину. Так было бы разумнее поступить.
Но, возможно, Лизон машину не продала, а просто отдала ее Юре.
Зачем она это сделала, Белла сказать не бралась, сноха была человеком со странностями. Лизон достаточно часто совершала поступки, которые казались непонятными. Вроде бы умница-разумница, а потом вдруг – чик, и переклинивает по полной программе! И тогда уж иначе как странной ее назвать было нельзя.
Например, Белла никак не могла забыть нежно-персиковых панталон, привет из советского прошлого, которые увидела как-то в шкафу Лизон. Штанишки были среди вещичек от Дольче и тому подобных стильных штучек, словно бельмо на глазу. И Белла, которая вообще-то избегала обращаться к Лизон первой, не выдержала и спросила:
– Зачем они тебе?
И услышала в ответ неожиданное признание:
– Это мое приданое. Бабушка специально собирала его для меня.
Действительно, штанишки лежали тщательно упакованные в полиэтиленовый прозрачный пакетик, их явно ни разу не надевали. Здесь же было несколько полотенец и простынка, тщательно выглаженные, переложенные веточками мяты и упакованные в целлофан.
Другая бы на месте Беллы отстала, но ей словно шлея под хвост попала.
– А лежат-то они здесь зачем? – не унималась она.
– Это же бабушкин подарок. Я его храню.
– Неужели ничего получше этих штанов бабушка тебе за всю жизнь не подарила?
Лизон не ответила, отвернулась и принялась перебирать что-то на полке. Белла поняла, что сноха не хочет с ней больше общаться, ей неприятны эти расспросы, и просто отошла. Но про себя подумала, что черти у Лизон в голове водятся довольно жирные, да и в головах остальных членов семейства тоже. Если штанишки – единственный подарок, который получила взрослая Лизон от своей бабушки, это кое о чем говорит.
Почему-то вспомнив сейчас этот эпизод, Белла решила, что это не просто так. Ей нужно при первой же возможности расспросить об этом Сергея Георгиевича. Еще лучше попросить Наташу, пусть она по-родственному узнает у своего свекра.
А сама Белла из эпизода со штанишками сделала вот какой вывод. Если Лизон была способна хранить любую мелочь, она могла и свою «Сьерру» не продать, а упросить брата оставить ее в гараже. И плевать, что машина занимает место, стареет и дряхлеет без всякой пользы. Штанишки же пару десятков лет в шкафу пролежали, выдержали переезд из страны в страну, так могла и машина пару годков постоять, тем более что гараж имелся.
А на то, что занимать место в гараже «Сьерре» пришлось гораздо дольше, Лизон было наплевать. Не ей же приходилось заниматься обслуживанием машины и заботиться о сохранности ее железных внутренностей – это все делал Юрка. И впервые Белла подумала, что, пожалуй, ее муж был более занятым человеком, чем ей представлялось. Если именно на его плечи ложилось исполнение всех капризов семейства, неудивительно, что на ней муж частенько возмещал злость.
Торопов прибыл на место происшествия и тут же утащил всех свидетелей в ближайшее отделение.
– Как чувствовал, пригодится, – радовался он. – Заранее договорился со здешними.
– Зачем?
– Вы же, уважаемая, теперь не в Огаркове проживаете. Если вы на Лиговку переместились, можно предполагать, что и события переместятся следом за вами.
– Слушайте, вы на что все время намекаете? – возмутилась Белла.
– Я только подчеркиваю, что вы все время в гуще событий.
Полицейские из ближайшего отделения оказались гостеприимнее некуда и предоставили для опроса свидетелей просторный кабинет, но ничего стоящего из очевидцев Торопову выжать не удалось. Как водится, они путались в показаниях, терялись, и каждый готов был подтвердить то, что все остальные категорически отрицали.
Белла с интересом услышала, что машина была внедорожником, «Лексусом» и даже моделью отечественной сборки. Кто-то видел синий, другой – серый, третий – оранжевый автомобиль. Номер не запомнил никто, но это было и неудивительно.
– Все ясно, – подвел итог Торопов. – А вы? Почему вы требовали, чтобы я объявил план-перехват машины вашей снохи?
– Так вы это все-таки сделали? – обрадовалась Белла.
– Объясните почему.
Белла объяснила. Услышав, что основанием для ее выводов послужили слова шестилетнего мальчика и семилетней девочки, Торопов схватился за голову.
– Вы меня погубите!
– Если все так, как я думаю, я вас прославлю, – возразила Белла. – Подумайте, что будет, если по вашей наводке возьмут опасного преступника, похитителя детей!
– А если нет?
– Попросите прощения и отпустите человека. Подумаешь, вам не привыкать.
– Ладно, – вздохнул Торопов, – ваша взяла. Красная «Сьерра» в самом деле до сих пор числится за вашей снохой. Более того, по дороге сюда я заехал в гараж, который принадлежит вашему покойному супругу, и обнаружил дверь открытой нараспашку. Упомянутая машина отсутствует.
Белла едва удержалась, чтобы не завизжать от удовольствия. Все-таки она была права! И найденная ею свидетельница говорила правду. Не оранжевый «Лексус» и не серая «десятка», а именно красная «Сьерра» была на месте происшествия!
Однако если это так, то получается, что Лизон сбили на ее же собственной машине. На машине, доступ к которой имели Юра, его отец или кто-то очень близкий к семье.
Торопов уставился на Беллу, словно ожидая от нее ответа.
– Слушайте, а где Вадим? – пробормотала она. – Где Вадим, я вас спрашиваю?
Торопову это тоже было интересно. Но кроме этого, у него явно имелись и другие вопросы к этому человеку. Следователь заверил Беллу, что Вадима он хоть из-под земли, но достанет. У Торопова, дескать, с Вадимом свои дела.
– Но, боюсь, это расследование у меня отнимут.
Белла огорчилась. Именно этого она больше всего и боялась.
– Почему? Чем вы провинились?
– Не обо мне речь. Просто само дело переходит в другое ведомство.
– В какое?
Торопов ей на этот вопрос не ответил, только выразительно покосился куда-то в сторону и вверх. Что он хотел этим сказать, Белла так и не поняла, но выглядел он при этом очень многозначительно.
Вадима удалось задержать ближе к вечеру. Впрочем, он немедленно заявил, что и не думал скрываться.
– Что вы можете мне инкриминировать? Угон машины? Смешно. Эта машина принадлежит моей жене. Похищение ребенка? Еще нелепее. Это моя родная дочь. Что, я уже не могу перевезти своего ребенка с места на место в пределах одного города?
– А наезд на вашу жену?
– В каком смысле, наезд?
– В прямом смысле. Вы наехали на вашу жену на ее же автомобиле. Затем посадили в него ребенка и уехали с места преступления.
– Что за ерунда? Анжелину я подобрал на улице, девочка была одна. Где находилась в это время ее мать, я понятия не имею.
– На месте аварии остались следы краски от машины, за рулем которой вы находились. Наши специалисты проведут экспертизу, но уже сейчас можно сказать, что машина та самая.
– Понятия не имею, кто брал ее до меня, – выпалил Вадим. – Нашел я ее тоже на улице.
– Как? – в тон ему картинно изумился Торопов. – И дочь, и машину?
– Удачно, не правда ли? Сначала Анжелину увидел, взял ее за ручку, а спустя пару сотен метров и машина нашлась. Прямо как послание небес, мол, Вадим, ты все делаешь правильно.
– Свидетели видели, как был похищен ребенок.
– Лгут ваши свидетели. Или заблуждаются. Один я говорю правду.
Торопов устало взглянул на задержанного. Он видел, что тот врет. Врет нагло, в полной уверенности, что они не смогут доказать его вину. Что-то давало Вадиму такую уверенность. И Торопов даже знал, что именно. Все равно ему отчаянно захотелось хоть на минуту сбить наглую ухмылку с его физиономии.
– Вот вы все врете и даже не знаете, что ваша жена в больнице уже пришла в себя.
– Слава богу, – воскликнул Вадим, но глаза у него, Торопов это увидел, сузились. – Как она себя чувствует?
– Прекрасно, ее жизни ничто не угрожает. А узнав, что мы вас задержали и что Анжелина в безопасности, Елизавета Андриасова дала показания. Она все нам о вас рассказала.
– Все – это что?
– Что вы, например, прибыли в Россию раньше нее на несколько суток. Что из США под вашим именем вместе с ней летел совсем другой человек, ваш сообщник. Также я знаю, что только в аэропорту рядом с вашей женой оказались именно вы, а не ваш двойник.
– И вы верите в такую чушь?
– Верю, – кивнул Торопов.
– Моя жена получила травму в момент аварии, – снисходительно проговорил Вадим. – Наверное, еще и ударилась головой при падении на асфальт. Ей нужна консультация нейрохирурга. У нее в голове что-то повредилось, вот она и несет всякую чушь. Надо же такое придумать: я прилетел в Россию раньше нее! Какая нелепость!
– Все у нее в порядке, и травмы головы никакой нет. Рука сломана – это да. А голова в порядке. И молчала она до сих пор, потому что боялась за свою жизнь и жизнь дочери.
– Никто им не угрожал.
– Вы сами им угрожали.
– Это же мои жена и дочь, как я мог?
– Ваша жена согласилась помогать вам, согласилась признать путешествующего рядом с ней мужчину своим мужем. Но пошла она на это, не до конца понимая, что за черное дело вы затеваете. Прилетев в Россию, узнав о смерти матери, отца и брата, она стала догадываться, что вы имеете к их гибели прямое отношение. Разве у вас с ней не было такого разговора?
– Разговор был. Но я убедил Лизон, что не мог убить ее мать и отца.
– А она вам не поверила. И догадавшись, кто убийца ее родных, отвернулась от вас и пригрозила вам разоблачением. Вот вы и решили ее припугнуть. Или вы хотели убить и ее тоже?
– Никого я не хотел убивать и не убивал, это все ерунда. Не верьте россказням моей супруги. Да, признаю, мы с ней повздорили накануне. Но это наши семейные дела. Полиции они не касаются. Не верьте показаниям моей жены, она лжет.
– А я все же ей верю. Верю, потому что знаю, кто вы такой.
– И кто же я?
– Опасный преступник. А за вами стоят люди, представляющие еще большую опасность. Но нападение на Елизавету Андриасову исключительно ваша инициатива. Здесь вами никто не руководил. Вот только действовать вам пришлось поспешно. Сделанный ей укол не смог нейтрализовать ее окончательно.
– Какой еще укол?
– Мы проверили, никакая «Скорая» по этому адресу вчера вечером не приезжала. Вы сами ввели ей средство, которое должно было ее успокоить надолго. Но оно не сработало. На ночь вам действительно удалось ее угомонить, но к утру Елизавета пришла в себя и снова собралась бежать в полицию. Вам пришлось спешно придумывать новое средство, чтобы утихомирить ее. И вы вспомнили о красной «Сьерре», ключи от которой вы выкрали у жены. Вы очень боялись не успеть перехватить ее, потому все пошло вкривь и вкось. Вы даже не подумали, как легко будет впоследствии вычислить вас. А не подумали потому, что осуществили свой план в состоянии, близком к панике.
– С чего мне паниковать?
– Супруга ведь собиралась на вас донести.
– Да я ни в чем не виноват!
– Она планировала отправиться в полицию, но сделала ошибку, сообщив вам об этом. Вы завладели ключом от гаража, угнали машину супруги, а затем совершили на нее наезд.
– Ничего подобного! Это была случайность.
– Значит, вы признаетесь, что находились за рулем?
– За рулем машины я был, но позднее. И на Лизон я не наезжал, это сделал кто-то другой. Попробуйте теперь доказать иное, ничего у вас не выйдет!
Вадим держался вызывающе нагло. Он не сомневался в собственной безнаказанности, чем бесил Торопова до чрезвычайности. Разные следователю попадались люди, но такой типчик, который столько всего наворотил, но даже намека на раскаяние не демонстрировал, встречался впервые.
Торопов не удержался, сказал о том, о чем говорить не собирался:
– Я также знаю, из-за чего все произошло. Знаю, что людям, которые вам покровительствуют и которые помогли вам сначала нелегально проникнуть в нашу страну, а затем посадили на ваше место в самолете другого человека, очень нужны бумаги, хранящиеся в доме вашего тестя. Из-за них весь сыр-бор.
– Что за бумаги?
Вадим старался говорить спокойно, но у него это плохо получалось. Торопов видел, что впервые с начала разговора мяч на его поле.
– Вы предлагали тестю сделку еще в прошлый свой визит в нашу страну, но получили отказ.
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Все вы понимаете, и даже лучше, чем я сам. Тогда вы особо не настаивали на продаже этих бумаг, потому что знали, что результаты исследований, которыми мечтают завладеть ваши хозяева, неточные, их необходимо проверить. Эти люди следили за ходом работы и, в конце концов, дали вам отмашку. Конечно, я еще многого не знаю, а вот вы варитесь в этой каше уже не первый год. Вы же и на дочери Андрея Георгиевича женились только для того, чтобы подобраться к этим бумагам.
– Да что за бумаги-то?
– Научные расчеты и чертежи, которые некий Семен Лобачев передал вашему тестю.
Больше Вадим не перебивал следователя, наоборот, слушал его очень внимательно. Торопов чувствовал, что в состоянии переломить ход этой схватки.
– Андрей Георгиевич получил от вас, вернее, от стоящих за вами людей более чем щедрое предложение. Учитывая намерение семьи эмигрировать в США, оно было очень кстати. Вы и ваши заказчики были уверены, что дело в шляпе. Но Андрей Андриасов тянул время, как только мог. И ваши хозяева стали проявлять нетерпение.
Вадим не сводил глаз с лица Торопова, словно пытаясь по нему прочесть, что еще известно следователю.
– Между тем вы получили информацию о том, что интересующие вас бумаги находятся у вашего тестя. Медлить было нельзя, и вас переправили в Россию, чтобы вы еще раз попытались потолковать с ним. Судя по всему, ответа, который бы вас устроил, вы так и не добились.
– Я с тестем даже не виделся.
– Я вам не верю. Совершенные вами убийства отлично укладываются в мою схему. Я только не могу понять, зачем вам понадобилось убивать тестя, когда он и так не прочь был с вами сотрудничать. И уж точно мне неизвестно, зачем вы убили тещу, но полагаю, здесь речь о делах наследственных. Такой удобный случай – от них обоих избавиться, еще и подзаработать на этом. Два в одном – так это у вас называется?
– Что? – Вадим расхохотался: – Вы действительно считаете, что это я убил дорогих тестя с тещей?
– Да.
– Меня даже не было в России!
– Вы пересекли границу нелегально. Никто не может сказать, когда именно вы это сделали.
– Клянусь, когда этих двоих убили, меня здесь не было.
– Но во время убийства Юрия вы были здесь.
– Предположим. Только предположим. И что? Зачем мне было убивать этого хлюпика? Да без своего папеньки он был никто, пустое место!
– И все же вы это сделали.
– Не убивал я его! Ни его, ни свекра, ни свекровь!
– А на жену наезд совершили вы?
– Нет!
Но Торопов ему не поверил. Он так и сказал Вадиму. И еще прибавил, что теперь его делом будут заниматься люди из совсем другого ведомства. А он имеет честь распрощаться с Вадимом, чтобы никогда больше не встречаться с ним – надо надеяться, ни в этой жизни, ни в следующей.
