— Стой спокойно, не крутись, ты мне мешаешь! — отец возился за спиной, нажимал на клавиши настройки. Левитационный рюкзак на плечах ощущался как чужеродный предмет, хотя практически ничего не весил. Кир украдкой глянул на свои ноги. Длинные пальцы, торчащие из открытого мыса сандалий-антигравов, выглядели беззащитно и нелепо. Мало этого, ещё и рубаха из кипенно-белого полотна, ниспадающая до пола большими складками. Рукава широченные, карманов нет — куда руки девать? Штанов, кстати, тоже нет. И не будет. Вообще отлично! Кир чувствовал себя глупо, но чувствам воли не давал — от отца исходила волнами такая мощная подавляющая сила, что притвориться тенью было весьма благоразумно. Одно утешало — Аш-Шер был одет не менее потешно.

— Таак. Я закончил. Сейчас портал провешу. Ты выйдешь первым. Ничего не бойся, я активирую твой защитный контур, ты сможешь дышать даже в том недоделанном вакууме, запасов хватит. Сандалиями пользоваться ты умеешь — давно, правда, не выводил я тебя, ну, ничего, вспомнишь! Ну что? Хорош! Вроде бы ничего не забыли… Ах да, трубу возьми! — отец сунул в руки что-то длинное и сияющее, тонкое на одном конце и расширяющееся в раструб на другом. Кир послушно сжал пальцы. Он уже ничего не пытался понять и даже не испытывал нервозности или любопытства — перегорел. Скорее бы уже, что ли…

Аш-Шер простёр руку над головой сына, легко коснулся макушки, и Кир ощутил, как нестерпимо горячий ток прошил его тело с головы до пят. Боль была секундной, но такой сильной, что он едва устоял на ногах. Однако от вскрика удержался, что очевидно понравилось отцу. Тот ещё с минуту держал ладонь над головой Кира, но никаких неприятных ощущений больше не было — напротив, ровное густое тепло, омывая макушку, вливалось в него, медленно текло по позвоночнику, плавно сходило в руки и ноги, вызывая приятное покалывание в кончиках пальцев. Это были секунды чистого, ничем не замутненного блаженства. Когда Аш-Шер убрал руку, разрывая тем самым контакт, Кир едва не застонал от досады.

— Хватит-хватит, не привыкай! Доноров нету, знаешь ли, каждый сам за себя в этой жизни. Учись собирать и сохранять — история не знает сослагательного наклонения и слабосильных демиургов. Я тебе, считай, что занял. А сейчас ты мне отработаешь, понял?

Сложно было бы не понять. Кир угрюмо кивнул. Отец удовлетворённо осклабился, произнес: "Теперь повторяй за мной" и провёл руками серию пассов, смутно знакомых Киру. Пока он неловко дублировал движения отца и тщетно пытался вспомнить, на каком именно занятии это изучалось и для чего, вокруг Аш-Шера возник и засветился тонкий золотистый контур защиты, заключив его фигуру в подобие яйца. Кир не успел изумиться, как вокруг него зажёгся такой же.

— Отлично! — выдохнул Аш-Шер и продемонстрировал в улыбке крепкие ровные зубы. — А теперь следуй за мной и, смотри мне, без самодеятельности. Делаешь как я или только то, что я скажу. Непосредственно перед входом в Сферу мы пройдём временну́ю синхронизацию, без этого я ничего не смогу делать в сотворённом мире. Помни, есть риски. Ни единого движения без моего указания. Даже мыслить не смей, ясно? Всё, выходим!

Кир с трудом переносил перемещения на большие расстояния при помощи порталов и в пределах Зимара предпочитал взаимодействовать с инмобами. Отдельные неприятные ощущения от контакта с квазиживым разумом и временные затраты не шли ни в какое сравнение с тем ужасом, которым для Кира сопровождался всякий переход. Чего стоило одно это ощущение, когда ты переносишь ногу за порог портала, делаешь шаг — и на доли секунды перестаёшь существовать где бы то ни было. Впрочем, момент обретения себя оказывался не менее неприятным. Но сейчас выбора не осталось: попасть в мир другого демиурга можно было только через портал и только тому, кто знает ключи доступа.

Аш-Шер их, разумеется, знал. Отец величественно воздел руки (у Кира мелькнула мысль, что выглядит это чрезвычайно пафосно, но он поспешно её подавил) и принялся чертить огненные знаки. По всей видимости, это были буквы, но узнать их Кир не смог. Возникающие из воздуха символы, ярко вспыхивая, освещали полутьму огромной сферы, в которой находились элоимы, и медленно гасли, оставляя на сетчатке юноши долго не тающие послеобразы. Когда погас последний знак, Кир ощутил, как сгустилась тьма. Воздух тоже словно бы загустел, стало тяжело дышать. Перед глазами плыли мерцающие змеи, они скручивались в кольца, переплетались, текли, заполняли собой всё доступное взгляду пространство до тех пор, пока весь мир не стал мерцающей сферой. В эту секунду сфера завибрировала — сначала с редкой частотой, а потом всё быстрее и быстрее — пока вибрация не вошла в Кира, в каждую его клетку, в кровь и кость, и он сам не стал этой возносящей разрушительной волной.

Потом, кажется, был взрыв невероятной мощи и яркости…

Кир, входя в портал, замешкался всего на доли секунды и в результате оказался не в ожидаемом космосе, а в сером ничто. Безликая пустота окружала его со всех сторон — не похожая на туман, пробирающая до скелета, до самого нутра пронизывающая каждый атом его тела. Мгновенно заболело всё, что только могло болеть, кости, казалось, вытягивались и трещали. Кир закричал в голос, но не услышал собственного крика. "Минус-поле", из которого отец выдернул его через полторы секунды, перевело его биологические часы примерно на три года вперёд. Кир, сознающий только одно, — нестерпимая боль закончилась, — беззвучно разевал рот, словно рыба, выброшенная на берег. Он не мог понять, где находится, в глазах вспыхивали искристые радуги, цвета наслаивались друг на друга, перемешиваясь и обретая зловещий серый оттенок, который отныне означал для Кира только одно: опасность, боль, смерть! Бежать, бежать отсюда, пока не поздно!

— Тихо, не дёргайся! Я здесь, я держу тебя, успокойся! — Аш-Шер крепко сжимал предплечья сына и тряс его, пытаясь привести в чувство. — Видишь меня? Лицо моё видишь нормально? Слышишь хорошо? — Кир, превозмогая слабость, вяло кивнул. Аш-Шер выдохнул не без облегчения. — Ну что, не можешь без самодеятельности? Говорил же я тебе: ни шага, ни мысли без моего ведома! — Аш-Шер ощупал руки и ноги сына, поднёс палец к переносице ошарашенного Кира, отвёл подальше, проверяя реакцию глаз на движение. — Ещё дёшево отделался — года три, не больше… Промедли я хоть ещё немного, и ты был бы моим ровесником. А то оказался бы и постарше, — тут Аш-Шер неожиданно ухмыльнулся. — Не учили вас этому, что ли? Вас вообще учат, а? "Минус-поле" может прикончить любого элоима. Когда будешь один, всегда настраивай автоматику, чтобы тебя выдернуло из ниоткуда. А то были случаи, не про нас будь сказано… Ну, что ж, потерял ты пару-тройку лет, в нашей работе не без риска. Назад не вернёшь. А я вот огребу сейчас из-за тебя, затаскают по комиссиям. Всё, теперь буду тебя за руку водить.

Лёгким тычком Аш-Шер выставил сына вперёд, обхватил одной рукой поперёк туловища и сказал негромко:

— Глаза закрывай, сейчас в Сферу войдём…

Кир поспешно зажмурился, после чего ощутил, как ноги утратили опору, и мир вокруг закружился, постепенно набирая скорость…

— Смотри, можно уже, ты такого ещё не видел, — услышал он голос отца и пришёл в себя. — Медленно глаза открывай, голова может закружиться.

Кир послушно открыл глаза — медленно, как сказал Аш-Шер. Вокруг простиралась чернильная, без единого проблеска, тьма. Он висел в воздухе, поддерживаемый отцом. Нет, падал! Стремительно падал, камнем летел вниз! Сердце, мгновенно отреагировавшее на всплеск адреналина, заколотилось в удвоенном ритме, горло сжал спазм. Паника повелевала бежать, и он рванулся из рук отца, но тот держал крепко.

— Тихо, тихо. Всё хорошо. Всё под контролем, — голос Аш-Шера звучал непривычно тепло. — Сейчас пройдёт, привыкнешь. Помни главное: это уже наш мир, рукотворный, в нём невозможно погибнуть. Он подчиняется воле творца. Если тебе неудобно в невесомости, прояви волю и пожелай, чтобы появилась опора. И будет по слову. У тебя ограниченный допуск, ты не имеешь права воздействовать на глобальные процессы и принципы этого мира, но можешь вносить незначительные изменения во внешние формы. Ну так что, будешь повелевать небесными сферами? — Аш-Шер подкалывал, но беззлобно.

Кир отрицательно покачал головой: силы постепенно возвращались, он понемногу адаптировался к невесомости, новые ощущения обещали много интересного.

— Ну и молоток. Правильно. Всё нужно попробовать. А сейчас приготовься: я тебя медленно поверну, и ты увидишь кое-что интересное. Закрой глаза. Ну что, готов? Заинтригованный, Кир поспешно зажмурился, потом кивнул, и отец не торопясь развернул его на сто восемьдесят градусов.

— Смотри.

Он открыл глаза — и ахнул, не скрывая эмоций. И было от чего — в густой чернильной темноте на расстоянии, казалось бы, вытянутой руки перед ним висела ярко-голубая планета, окружённая слоем атмосферы. Небольшое светило спектрального класса G щедро заливало потоками тепла дневную сторону, и снежные вершины гор блистали в его лучах. На освещённой стороне было в достатке воды — Кир отметил наличие нескольких морей и множество, без счета, озёр и широких рек. Планета под небольшим уклоном степенно вращалась вокруг своей оси. Это был чудесный мир: чистый, юный, взращенный с любовью и заботой.

— Кхх… Нравится? — отец кашлянул в кулак. — Горло першит что-то. Неплохая планетка, верно? Правда, никакой инфраструктуры: ни тебе соседних звёзд, ни спутников, ни тем более дальнего космоса. А ведь этот болван со временем планировал развивать своих человечков, дать науку. На чем они должны были учиться, интересно знать? Хотя… С чего ему было систему строить, с каких шишей, когда только транжирил. Болван и есть. Стажёр, что с него взять.

Заворожённый зрелищем, Кир слушал вполуха. Над покатыми горами тяжелели, наливаясь свинцом, тучи. В их тёмных чревах тут и там посверкивали тонкие иглы электрических разрядов, и ему даже послышался отдалённый раскат грома.

— Отец, мне кажется… Гром гремит?

Аш-Шер расхохотался:

— Кажется? Конечно, гремит! Здесь хорошо налажена система климатической саморегуляции. Скоро дождь над лугами пройдёт.

— Как мы можем это слышать, мы же очень далеко, вокруг космос!

— Ну какой это тебе, к шедам, космос, когда это Сфера Творения, а расстояния в ней для творца не существует по определению? Захочу — сейчас тут океан будет плескаться с мыслящими акулами! Или мир идей по какому-нибудь… Платону. Или овощная грядка от края до края, а расти на ней будут такие вот недоучки, как ты! Теория это, начальный курс. Чему вас только учат, спрашивается?

Кир пристыжено понурился и пробурчал:

— Мы ещё не проходили…

— Ладно, экзаменовать я тебя позже буду. Пока что развлекайся, раз уж случай такой выпал. Смотри-ка сюда…

Он повернул голову, повинуясь указующему жесту отца. Тот вытянул руку — и плавно ввёл ладонь в атмосферный слой.

— Лучше бы так, конечно, не делать, потом у них озоновые дыры обнаруживаются, но их уровень развития от таких понятий пока что очень далёк. Да и вообще…

Аш-Шер без видимых усилий толкнул указательным пальцем навершие самой высокой горы. Макушка, увенчанная снежной короной, качнулась, замерла на секунду — и покатилась вниз с оглушительным грохотом, развивая бешеную скорость. На ходу от неё отваливались огромные куски, которые, разлетаясь в разные стороны, в свою очередь, расщеплялись на более мелкие и продолжали двигаться вниз, в долину, оставляя после себя широкую просеку поваленного леса. Крошечные животные врассыпную бежали кто куда, птицы носились в воздухе тёмными облаками. Кир смотрел и не мог оторваться — с трудом верилось, что всё происходит на самом деле.

Аш-Шер, наблюдая за реакцией сына, довольно расхохотался:

— Что, хорошо? Да-а, в разрушении есть своя прелесть. Давай, выпусти своего зверя на волю, разломай что-нибудь, почувствуй, каково это — быть демиургом!

Точно под гипнозом, Кир коснулся пальцем переливающейся разреженными газами ионосферы. Кончик пальца ощутимо кольнуло, вокруг него побежали концентрические круги полярного сияния. Преодолев незначительное напряжение воздушных течений, Кир продвинулся дальше, погружаясь в облачный слой тропосферы. Ладонь вошла в туманную взвесь, кожу усеяли капельки конденсата. Пальцы начали подмерзать. Он, не подумав, отряхнул руку — вниз полетел шквал крупных градин и засыпал обширную территорию, благо, не заселённую. Резким порывом ветра вывернуло большую делянку высоких многолетних деревьев. Кир в растерянности оглянулся на отца. Тот, криво усмехаясь, смотрел на него в упор.

— Давай же, смелее. Запретов нет. Возьми ту каменюку, которую я навернул, — точнее, то, что от неё осталось, — да в море зашвырни. Ты в детстве очень любил камешки в воду кидать, помнишь?

Конечно, Кир помнил. Возможно, потому, что редкие семейные выезды к морю можно было перечесть по пальцам.

Сжав в горсти увесистый булыжник (по меркам элоимов, конечно), он поднял его в воздух на большую высоту. Тень от его руки, из-за сползшего и собравшегося складками рукава похожая на гротескного дракона, плыла над землей, погружая в сумерки ещё не заселённые людьми степи. Только на самом побережье, на узкой полосе субтропиков, теснились россыпи рыбацких деревушек. Люди ещё спали, рассвет только-только добрался сюда.

Кир, ощущая одновременно и азарт, и непонятную тревогу, донёс камень до середины моря, с высоты выглядевшего небольшой лужей. На секунду задержался, засмотревшись: вода была настолько чиста, что просматривалось дно моря; большие косяки разнообразной рыбы поблёскивали чешуёй в утренних лучах светила. Кир внезапно понял, что бросать камень не хочет. Вот не хочет, и всё! Такая красота, гармония, покой — смотрел бы и смотрел…

— Да не тяни ты, у нас дел невпроворот! — голос отца прозвучал так громко и неожиданно, что Кир разжал руку. Камень ухнул с большой высоты, подняв в воздух массы воды — тёмные, вперемешку с водорослями, оглушённой рыбой и песком. Грязная вода, обрушившись обратно, пошла на спящий берег огромной приливной волной. Кир понял, что сейчас произойдёт непоправимое. Сердце его сжалось, в панике он повернулся к отцу, но тот безмятежно наблюдал за происходящим. И тогда Кир решился на отчаянный шаг. "По слову будет? — мелькнула крамольная мысль. — Тогда я хочу, чтобы вода остановилась!". Видимо, последнюю фразу он прокричал, потому что отец удивлённо уставился на него и вслед за этим сердито нахмурился. Высоченный вздыбленный гребень волны застыл за несколько десятков метров до берега. Кир взмахнул рукой — и вода, покорная его воле, мягко опустилась в море. До берега докатились невысокие пенистые волны, не способные причинить вреда.

— Мда-а… А всё ж таки ты у меня дурак. Я все ещё хочу верить, что не безнадежный, но надежда с каждым днем тает. Какого шеда ты это сделал?! Ты хоть понимаешь, сколько энергии сейчас ушло на твою идиотскую выходку? Зачем, можешь мне объяснить?

— Отец… — голос Кира предательски дрогнул, но он собрался и продолжил, — отец, но там же люди…

— Чего-о? Какие-такие люди? Где ты людей обнаружил? Это глина, запомни раз и навсегда — гли-на! Расходный материал! Люди — это элоимы. Рождённые, а не сотворённые. Пятьдесят ветвей элоимского древа, одна из них — наша. Демиурги, творцы! Ты, понятно, пока не демиург, так, личинка. Инициация покажет, что из тебя вырастет. Вот если пройдешь, то получишь второе имя. Родишь сына в свой срок. Я, Аш, родил тебя, мой отец, Шер-Тап, родил меня. Были ещё и дед, и прадед, конечно, но они ушли очень давно. Больше людей нет и быть не может!

— Но как же так может быть? Ведь и они живые, им, наверное, страшно и больно, у них тоже дети есть…

— Довольно! Ещё не хватало мне в такой важный момент слюнтяя слушать! Дай тебе волю, так ты тут разведёшь очередной рай земной. Я закрываю тебе доступ, твоё слово больше не имеет силы. На этом точка!

Кир внутренне съёжился, хотя и старался изо всех сил держаться прямо. Аш-Шер разозлился не на шутку, губы его сжались в тонкую нить, кожа на скулах натянулась и побелела.

— Всё, наигрались, пора и поработать, наследничек! Стой здесь и смотри, пока не призову тебя. Трубу держи наготове!