Книга: Рождение Контролера
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8

Глава 7

Обратный путь помню хорошо, быстро пробежал и выскочил из-за шелкового занавеса, когда шейх разговаривал с двумя боевиками. Один говорил что-то быстро и горячо, прижимая ладонь к сердцу, второй опустился перед шейхом на одно колено и поправлял у него под ступнями подушечку.
Оба обернулись ко мне, я дважды выстрелил почти в упор. Первому пуля ударила в лоб, а второй, что подкладывал подушечку, замедленно, как всегда мне кажется в подобных случаях, начал поворачивать голову в мою сторону.
Пуля саданула его в висок, рана получилась широкая, кулак пролезет, это не лобная кость, кровь брызнула под давлением. Он завалился набок, а шейх с болезненной гримасой ухватился за грудь.
– Неужто задело? – спросил я с невольным сочувствием. – Ничего, рана не опасная. Сожалею, просто пуля навылет… Где моя жена?
Он сказал хриплым голосом, не убирая ладонь от зажимаемой раны, кровь продолжает течь, хотя и тонкой струйкой:
– Ее увел начальник полиции.
– Арслан?
– Да…
– Где он сейчас?
Он сказал слабо:
– В соседнем здании… Зачем ты это сделал? Ты хуже меня…
– Почему?
– Я хотя бы чувствую праведный гнев, – проговорил он с трудом, – уничтожая врагов ислама… А ты как голем, что когда-то уничтожит всех людей на свете…
– Не уничтожит, – пообещал я. – Люди всегда будут големее любых големов. И никогда им нас не догнать, потому что мы сами еще те големы.
Он попытался привстать и выпрямиться, видя, как я направил ствол пистолета в его сторону.
– Во имя Аллаха, – произнес он с гордым блеском в глазах.
– Во имя Аллаха, – согласился я. – Ислам – религия мира. Так что это я правоверный, а не вы, уважаемый шейх…
– Аллах все видит, – проговорил он слабо, но с оттенком дьявольской гордыни. – Аллах акбар…
– Аллах акбар, – повторил я. – Пусть Всевышний будет милостив к тебе, слуга шайтана.
Выстрел грянул приглушенно, шейх от пули в лоб ударился затылком в стену. По ней расплескалось кровавое пятно, а еще осталась глубокая выемка от пули.
Его тело завалилось набок, кровь на стене тонкими струйками начала сползать к полу.
Я взглянул на труп, почему-то ну совсем не чувствую ни радости, ни гнева, ни даже волнения. А только что с ним спорил, мы общались как люди… Вот и говори, что нет ничего дороже человеческой жизни.
От того, что мы только что спокойно беседовали о роли философии в становлении правильного человека, уже видно – достаточно легко смогу выстрелить и в такого мудрого оппонента.
Я пару мгновений смотрел в его залитое кровью лицо, хотя нужды всматриваться нет, он теперь навечно в моей памяти, только не в мозгу, а в облаке.
Да, убил. И вроде бы давление не подскочило, а пульс все тот же. То ли вот эта все расширяющаяся емкость моего мозга идет за счет подавления эмоций, то ли еще почему, но чуточку тревожит это состояние, когда у меня никакого чувства вины…
Нет, никакого подавления эмоций не происходит. Даже могу сказать теперь, что эмоции тоже стали несколько острее, однако возможности мозга возросли в тысячи раз, потому… потому все под контролем мозга, как мне когда-то в юности отчаянно жаждалось…
Все, произнес голос в мозгу, ищи Ингрид!.. А потом Левченко, Куцардис, Челубей, Затопек…
До участка я добежал торопливый и очень деловой, охране у входа крикнул резко:
– Арслан ждет меня немедленно!
Они не успели слова сказать, я отпихнул и прошел быстро и решительно по коридору прямо в его кабинет, картинку которого постоянно держал перед глазами.
В кабинете Арслана двое полицейских, короткие израильские автоматы висят на плечах стволами вниз, Ингрид стоит посреди комнаты с сорванным платком, прекрасные черные волосы распущены, гордая и надменная, а напротив покачивается на пятках Арслан со сладострастной усмешкой.
Я сразу же с разбега приставил ствол пистолета к его голове.
– Кто шевельнется, я ему мозги вышибу!.. Ингрид, лови!
Она поймала брошенный ей автомат и моментально повернулась с ним к застывшим полицейским.
– Всех?
– Какая кровожадная, – сказал я с укором. – Это же закон, хоть и хреновый. Но если кто-то шелохнется, коси всех… А теперь, Арслан, ответствуй, ты в самом деле начальник участка?
Он облизнул губы и сказал густым голосом:
– Да. Убери пистолет…
– Не двигайся, – предупредил я. – Видел, как мозги вылетают? То-то. Увидишь, как вылетят твои. Если ты начальник полиции, если представляешь власть и закон, то что же ты, как последний бандит, ударил меня безоружного и с поднятыми руками? Это хорошо?
Он процедил сквозь зубы:
– Мы власть. А ты никто.
Я покачал головой.
– Власть у того, как сказал великий Мао, у кого оружие, так? Ты поступил нехорошо и опорочил законную власть Туниса. Потому я от имени законной власти Туниса и преподам тебе урок. Им тоже…
Он насторожился, когда я вытащил из ножен десантный нож.
– Ты ударил безоружного и с поднятыми руками, – повторил я еще раз. – А так делать нельзя. Чтобы ты и твои друзья это запомнили…
Я резко всадил острие ему в живот, нож погрузился по рукоять, а затем я рванул изо всей силы вправо, слыша, как трещат перерезаемые мышцы.
Он только успел охнуть и попытаться инстинктивно ухватиться за рану, но я отступил на два шага, все еще держа перед собой нож, а в другой руке пистолет все так же смотрит ему прямо в лицо.
Все застыли, глаза полезли из орбит, а начальник полиции, зажимая обеими ладонями вылезающие кишки, упал на колени, потом лицом вниз.
– Запомните, – сказал я жестко. – Франки тоже умеют резать глотки. И выпускать кишки. И много еще чего такого, до чего даже не додумаетесь!.. Зря размечтались, что Запад такой уж нежный и слабый.
Их лица стали белее свежевыпавшего снега. Бородач выл и стонал, зажимал широкую рану обеими ладонями, но кишки, шипя и пузырясь, упорно протискиваются сквозь рану наружу, раздуваются, как толстые сытые змеи.
– Мы уходим, – сказал я жестко, – а вы не раньше, чем через пять минут. Ладно, как только услышите, что мы уехали.
Ингрид держала их под прицелом, а когда мы выскользнули, быстро захлопнула тяжелую толстую дверь с армированными вставками, а я с металлическим лязгом задвинул громадный засов.
– Уходим, – сказал я. – Если не совсем идиоты, то сюда ломиться не станут, а разберут стену. Они здесь из саманного кирпича?
На выходе полицейские встревоженно шагнули навстречу, загораживая дорогу. Я взмахнул ножом, Ингрид провела прием позамысловатее, а дальше, перешагнув через неподвижные тела, вскочили в полицейский джип перед подъездом, Ингрид села за руль и быстро погнала автомобиль прочь.
Когда на большой скорости свернули за угол здания и помчались там, она спросила с надеждой:
– Ну, чем-то оказались полезными?
– Увы, – ответил я, – ошибся.
Она посмотрела на меня косо.
– И где они сейчас?
Я спросил оскорбленно:
– Как где, как где?.. А где еще, если бесполезные? Странная ты какая-то.
Несколько минут она молчала, потом проговорила как-то тревожно:
– А ты звереешь день ото дня.
– Похоже, – согласился я. – С другой стороны, как ты и хотела, я проявил милосердие. Оставил им жизни.
– Но напугал так, что и за оружие кто-то больше не возьмется. Возвращаешься в прошлое? Поскреби интеллигента…
Я покачал головой.
– Напротив. Иду в будущее. Ингрид, мы влетаем в такой новый мир… Всей этой дряни не будет. Ни боевиков, ни убийств, ни полиции.
– Ты что, не видишь разницы межу боевиками и полицией?
– Я не разбираюсь в сортах говна, – ответил я. – Ты видишь, как легко полицейские становятся бандитами?.. А впереди мир, когда не будет ни тех, ни этих. Мы не только застанем тот мир, но и успеем в нем поработать!
– Я думала, – сказала она язвительно, – полежать!
– Отдыхать не так приятно, – ответил я, – как работать.
Она спросила, не глядя в мою сторону.
– А зачем прикинулся, что мусульманин?
– А я и есть он самый, – ответил я. – Как и христианин или иудей. Вообще-то это одна религия, даже имена в ней те же самые.
– Чего-чего?
– А для тебя, – поинтересовался я, – похоже, даже сунниты и шииты, так яростно воюющие друг с другом, две разные религии?
Она пробормотала озадаченно:
– Как, это… одна религия?
– Другие религии, – сказал я отечески, – это буддизм, индуизм, синтоизм… и остальное, что на самом деле просто язычество. Я трансгуманист, для меня иудаизм, христианство и мусульманство – это просто ступеньки к одной вершине, где сияет небесным огнем дверь в сингулярность. Ладно, забудь. А то твои осетинские глазищи стали еще осетинестее.
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8