Глава девятая
Схватка
К концу спуска Бум опередил Тима почти на целый этаж. Потому что он торопился, а Тим нет. Не хотелось ему устраивать погоню за самкой хомо, да и вообще ее ловить. Не хотелось – и все. Однако он был членом септа и должен был подчиняться приказам командира.
К тому времени, когда Тим добрался до низу, арбалетчик уже выскочил из подъезда. Собираясь выйти следом, Тим ожидал увидеть шустрого дампа где-нибудь на улице. Но случилось иначе. Едва Тим приблизился к четырехугольнику пустого дверного проема, как в подъезд ввалился с улицы Бум. Двигался он при этом спиной назад и едва не воткнулся в Тима.
– Эй, – окликнул Тим, – ты чего?
– Тихо, Тим. – Укрывшись за косяком, арбалетчик аккуратно высунул из-за него голову и, не оборачиваясь, сообщил: – Там на улишэ мохнатые.
– Сколько их?
– Вроде трое.
Тим, оставаясь за спиной Бума, вытянул шею. Он был выше дампа на целую голову и без особого труда мог наблюдать за происходящим. Мохначей он обнаружил сразу. Те, не прячась, стояли на другой стороне улицы и о чем-то совещались, бурно жестикулируя.
До мутантов, покрытых темно-серой шерстью, оставалось около шестидесяти метров. Один из нео, повыше ростом, сжимал в лапе короткое копье с примитивным железным наконечником. Второй, пониже, держал на плече полутораметровую стальную трубу с угловым фитингом на конце – не иначе как водопровод где-то раздербанил, сантехник косматый. В итоге получилось что-то вроде дубины с кривым набалдашником – дешево и сердито. Последний из троицы имел на вооружении обычную деревянную дубину, утыканную на толстом конце кусками арматуры.
Судя по тому, что нео периодически смотрели на землю и показывали туда пальцами, они обсуждали обнаруженные следы. Наконец, долговязый мохнач с копьем решительно махнул лапой в сторону развалин, и все трое нео направились туда.
– Они идут жа шамкой, – с тревогой констатировал Бум. – Вот же, уроды недоражвитые.
– Что будем делать? – спросил Тим.
– Даже не жнаю… А где Гаж?
– Спускается сзади. Надо, наверное, его подождать.
– Придетша. Вешно он шшади плететша…
– Так что будем делать? – Тим начинал нервничать. Точнее, продолжал.
Бум задумчиво поводил туда-сюда курносым носом, еле-еле выступающим над поверхностью лица.
– Трое нео, это много, Тим. Можем не шправитша.
– Их тошно трое? – раздался голос Гажа. Он появился незаметно и, видимо, слышал часть разговора Бума и Тима.
– Тошно, – сказал Бум. – Шерые нео из клана Брарги. Наверное, гналиш жа шамкой.
– Отлишно. Наконеш-то нам повежло. Надо их убить.
– А мы шправимша, Гаж?
– Шправимша. Мы шможем напашть на них шшади. И неожиданно. – Гаж ощерился, показав гнилые, с черными разводами, зубы. – Шражу три головы нео. Только предштавь шэбе, Бум! Да ешо шелая шамка впридашу.
– Они могут ее убить, – сказал Тим. Количество врагов его не пугало. Трое, так трое, одним косматым уродом больше, одним меньше, подумаешь. Но его решимость не имела ничего общего с азартом охотника. Он начал переживать и беспокоиться за самку. Хотя сам не отдавал себе полного отчета в своих чувствах.
– Может, поторопимся?
– Тим прав, – сказал Бум. – Жаль отдавать шамку нео. Они ее раждерут на шашти, а потом шожрут.
– Не бойша, голова тебе оштанется, – «тонко» пошутил Гаж. – Ладно, пошли.
Они пересекли улицу, двигаясь цепочкой, и приблизились к развалинам здания с разбитыми оконными витринами. Осторожно, стараясь не хрустеть мусором, обильно засыпавшем пол, забрались внутрь. После чего остановились и огляделись.
В прямоугольном зале – шагов тридцать в ширину и шагов двадцать в глубину – никого не было. Почти в центре, немного ближе к задней стене, чернело пятно старого кострища. Видимо, в прежние времена на этом месте неоднократно разводили огонь, пока не сожгли всю мебель. Но в последний раз здесь грелись у костра очень давно, потому что золу и замусоренный пол вокруг покрывал толстый слой пыли. И на нем четко отпечатались здоровенные ступни нео.
– Они пошли туда, Гаж, – шепотом произнес Бум и ткнул пальцем в направлении пустой коробки дверного проема. Она находилась в правом дальнем углу помещения. С левой стороны темнел еще один проем.
– Вижу, што туда, – прошипел Гаж, вытаскивая из-за пояса меч. – Оружие к бою, бойшы. Ты, Бум…
Он не договорил, потому что тишину разорвал крик – тонкий и отчаянный. И тут же, через секунду или две, снова повторился. И оборвался, словно кричавшему резко зажали рот.
– Это шамка, – возбужденно среагировал Бум.
– Шлышу, што шамка, – буркнул Гаж. – А в какой штороне?
– Кажетша, там. – Арбалетчик ткнул пальцем в сторону правого проема.
– А мне кажетша, што там. – Гаж мотнул головой влево.
– А мне кажетша, што ждэш, – упрямо заявил Бум и сделал шаг по направлению к правому проходу.
– Хорошо, – сказал Гаж. – Ты, Бум, штупай туда, куда тебе кажетша. А ты, Тим, штупай влево. Я ваш прикрою. Только это…
Тим рванулся вперед, не дослушав до конца команды Гажа. Отчаянный крик самки хомо, которую дампы назвали странным словом «женшына», резанул ему не только слух, но и сердце. Так, что в груди кольнуло. Он бы сразу, не дожидаясь команды, кинулся на помощь, да не смог, как и дампы, точно определить направление. Но теперь его уже ничто не сдерживало.
Расстояние до задней стены он преодолел в пять прыжков. Заскочил в комнату, успев зафиксировать боковым зрением, как Бум вбегает в соседнее помещение. Заметил в левом углу распахнутую дверь. Влетел в проем и очутился в коридоре. Кровь колотилась в висках и волнами возвращалась к сердцу, разгоняя по жилам ярость. А то, что он увидел, разъярило его еще больше…
Конец коридора упирался в высокую кучу мусора. На ней без движения лежала светловолосая самка. Тим отчетливо видел лишь ее голову, потому что большую часть тела загораживала грузная фигура одного из нео. Он зачем-то раздвинул ноги самки и пытался стянуть с нее кожаные штаны.
Второй мутант находился правее, около стены, опустив на пол дубину из водопроводной трубы. Третий мохнач – с деревянной колотушкой – стоял спиной к Тиму, буквально в паре шагов от него. И, судя по его положению, с интересом наблюдал за происходящим.
Этот, с колотушкой, сдох первым и почти мгновенно, потому что набалдашник пернача проломил ему голову в основании черепа. Тим даже и не вкладывал в удар особую силу – просто вмазал с разбегу, и косматая башка треснула, как кочан капусты. Следовательно, одним уродом стало меньше.
Мутант еще не упал, медленно опускаясь на колени, а Тим уже подскочил ко второму нео, стоявшему у стены. Но завалить его одним ударом не удалось. Мохнач видел врага и среагировал, вскинув свою кривую железяку. Пернач врезался в нее, высекая искры. Лапа мохнача, не выдержав мощного наката, отлетела назад. Ладонь при этом разжалась, и дубинка выскользнула на пол.
Нео рыкнул, оскалив желтые клыки. Видимо, он был опытным бойцом, побывавшим во многих переделках. И за долю секунды сообразил, что не успеет поднять выпавшее оружие – ведь нагибаться в подобной ситуации, все равно что совершить самоубийство. Поэтому он попробовал отпрыгнуть, чтобы разорвать дистанцию. Да не учел одного – того, что драка происходит в узком коридоре.
Уткнувшись в стену, мутант не улучшил позицию, а лишь потерял время. И получил перначом по ребрам. Очень крепко получил – так, что треснувшие кости затрещали, а сам нео всхрипнул от боли. Тим, не медля, оприходовал его повторным ударом – по грудной клетке. И проломил ее к черту.
Глаза мохнача выскочили от орбит. И нижняя челюсть сразу отвалилась, сигнализируя о том, что гражданину сильно поплохело. А как не поплохеть, когда тебе стальными пластинами массируют сердечную мышцу? Вот и наш доблестный представитель клана Брарги не стал ерепениться – охнул жалобно напоследок и завалился набок.
Быстро разделался Тим с этими уродами, ничего не скажешь. А все потому, что застал отморозков врасплох и действовал не раздумывая. Тем не менее, пять-шесть секунд на ликвидацию двух косматых ублюдков Тим потратил. И этого времени хватило третьему ублюдку, чтобы броситься в атаку.
Это был долговязый нео с копьем, который, видимо, верховодил в шайке. Потому и первым, по праву сильного, накинулся на самку. А когда та потеряла сознание и перестала сопротивляться, «долговязый» отшвырнул копье в сторону. Мешало оно ему в тот момент, наверное, исполнять его гнусные замыслы. А сейчас бы точно не помешало, но валялось где-то на куче мусора. И мутант не стал его искать, выиграв тем самым драгоценное время.
Тим замешкался совсем чуть-чуть. Да и не мог он действовать проворнее – не электровеник же, в конце концов. Он видел «долговязого». Но не успел размахнуться перначом, потому что нео поступил просто – схватил Тима за бока своими лапищами и саданул об стену.
Нельзя сказать, что Тим походил на дюймовочку. Как раз совсем не походил, ибо двухметровых дюймовочек в природе не существует. И весил он более восьмидесяти кило. Но уж больно здоровым оказался мохнач. Да еще и застал Тима врасплох. И тот, не успев сгруппироваться, приложился о стену виском. Очень крепко приложился – так, что искры из глаз звездами сыпанули. Крупными такими звездами, каждая с блюдце, не меньше.
Сознание, вроде бы, Тим не потерял. Вроде бы, видел мутанта, чувствовал его мохнатое тело и пытался реагировать. Даже, вроде бы, инстинктивно врезал уроду по челюсти левым хуком. Однако концентрация на мгновение ослабла. А когда восстановилась, то Тим уже летел на пол – после того, как нео подсек его подножкой. И через миг долетел, грохнувшись спиной и головой на обломки кирпичей.
Вот тут Тим реально вырубился, словно ухнув в черную яму. Может, и на секунду всего или две отключился, но в такой схватке и это непозволительная роскошь, иногда – ценой в жизнь. Очнувшись, он обнаружил, что «долговязый» уже сидит у него на животе и злобно рычит, брызгая слюной. А лохматыми лапищами явно вознамерился вцепиться Тиму в горло. Вот тебе и пара секунд…
Положение, когда ты лежишь на спине, а враг норовит сломать тебе гортань, удачным не назовешь. У дампов это называется «капеш подкралша нежаметно». Но, как выяснилось, даже в такой ситуации Тим не выпустил из правой руки пернач. И сумел использовать свой шанс, саданув нео по левому локтю.
Мохнач взвыл. И тут же, в ответку, врезал Тиму справа. Хорошо врезал, со всей широтой мутантской души, да еще сверху вниз – кулачищем, величиной с голову осма. В общем, мочканул так мочканул, как выражаются в простом народе.
Чтобы постичь всю полноту ощущений, испытанных Тимом, достаточно представить, что вам на челюсть падает паровой молот. Представили? Не получилось? Ну и к лучшему. Ведь после таких ощущений не выживают.
Но Тим выжил.
…Сначала Тим почувствовал, как ему на лицо что-то капнуло.
И еще раз капнуло.
А потом раздался знакомый противный голос:
– Ошень хороший шереп. Шделаю шебе шашку.
Тим приоткрыл глаза и рассмотрел высокую фигуру Гажа. Тот стоял рядом и держал за космы отрубленную голову нео. Очередная капля упала сверху – на этот раз на подбородок. Тим слизнул ее языком и почувствовал солоноватый вкус крови. Следом за этим виски пронзила резкая боль, и Тим застонал.
– Ты жив, Тим? – без особого участия в голосе поинтересовался Гаж.
– Жив, – прохрипел Тим.
– Повежло тебе, што я подошпел. А то бы нео тебя приконшыл.
– Ты… его убил?
– А кто же ешо? Ну, коли жив, то вштавай. Хватит валятша.
Тим с трудом приподнялся и встал, опираясь рукой на стену. Его мутило и ноги подгибались, как ватные. Но эти ощущения были понятны и объяснимы – настучал ему «долговязый» по кумполу, чего уж. Крепко настучал. Вон, даже…
Тим провел рукой по затылку и нащупал окровавленную ссадину. Затем осторожно коснулся ладонью подбородка. Ого! Касание отдалось тупой болью, и было заметно, что кожа успела припухнуть…
Шевельнул челюстью. Нет, вроде бы не сломана. Значит, жить буду и с голода не помру. А остальное зарастет, как на крысособаке. Хотя, конечно, сейчас полежать бы чуток. Или, хотя бы, посидеть…
– Тим, ты шэго такой? Тебя ранили? – бодро спросил Гаж.
– Да нет. Так, ударился слегка. Сейчас пройдет.
– Конешно, пройдет. Три головы, Тим, это ждорово! Ты только предштавь – мы ш тобой жавалили трех мохнатых уродов. Теперь мы герои. Предштавляеш?
– Представляю, – сказал Тим. – Три нео, это супер.
– Какой шупер?
– Супер? – Тим сам не понял, откуда у него выскочило это словечко. – Супер… это значит – здорово.
– А-а, ждорово… Шупер, хорошее шлово, надо жапомнить. Ты это, глянь, што там ш шамкой. Што-то она не шевелитша.
Тим вздрогнул. Как же он забыл про нее, про эту… Вот уж шарахнул его долговязый нео, совсем в башке переклинило.
Он приблизился к самке и попробовал нагнуться. Но от резкого движения глаза застлало розовой пеленой. Тогда он медленно опустился рядом на колени и подождал несколько секунд, пока восстановится зрение. И разглядел…
Бледное лицо в обрамлении светлых волос выплыло из мрака, словно пятно света. Нет, она не походила на заурядную самку. Тем более – на самку дампов. Ничего общего! Да и какая же она самка? Она, это… Как же ее назвать? Это…
И тут из глубины памяти всплыло еще одно слово – девушка. Правда, непонятное слово. И странное. Но какое приятное и мягкое – девушка. Словно молодая трава под легким ветром шелестит… Да, она девушка. Пусть будет девушка. И наплевать, что он не помнит, откуда взялось это странное слово.
Тим заметил на виске «светловолосой» свежий кровоподтек. Неужели?! Сердце захолонуло… Он нагнулся над самым лицом, вглядываясь в припухлые, темно-розовые губы… Где-то раньше он уже видел подобные лица и губы. Получается, он встречал раньше девушек хомо. Ну да, мог видеть. Почему бы и нет. Он же потерял память. А раньше…
– Тим, шэго там ш ней?
Голос Гажа разорвал тонкую паутину воспоминаний, которая едва начала окутывать сознание Тима. Он сосредоточился. Так что же с ней? И в этот миг ему показалось, что у девушки чуть шевельнулись веки. Или показалось? Но губы у нее, точно, шевелятся. И щеки. Пусть и еле заметно. Слава Юпитеру…
– Она без сознания, – произнес он неуверенно. – Но, кажется, жива. Дышит.
– Жамешательно. Прошто шупер. – Гаж не скрывал радости. – Три нео, два ошма. Да ешо шелая шамка. Ждорово у наш полушылош.
– Да, здорово, – машинально повторил Тим. – У нас… Гаж, а где Бум?
– Бум?.. Хм… Не жнаю.
Тим, с трудом оторвав глаза от лица незнакомки, повернул голову к дампу. Тот стоял, держа в руке окровавленное сердце, и озадаченно смотрел на Тима. Поймав его взгляд, пробормотал:
– У них такие крупные шердша, Тим… У наш будет отлишный ужин.
– Где Бум, Гаж?
– Да не жнаю я. Я ушлышал шум и побежал жа тобой. А Бум… Наверное, он наткнулша на мохнатых. И погналша за ними.
– Откуда там могли взяться нео? Их было всего трое.
– Ш шего ты вжал? Мы видели троих. А в ражвалинах могли шкрыватша другие… Шлушай, Тим, надо его поишкать. Он пошел туда, вправо.
– Я помню.
– Тогда шходи туда, глянь. А я подойду. Только шоберу в мешок вшо это.
– Ладно, – сказал Тим. – Сейчас гляну.
Гаж вел себя странно. Впрочем, уже было понятно, что он трусоват и предпочитает прятаться за спинами других. Вот отрубать головы мертвецам и собирать в мешок трофеи, это для него. Это он запросто. Ладно, фиг с ним.
Перед тем как подняться, Тим опять взглянул на «светловолосую». Она лежала неподвижно, с откинутой головой. Платье на груди было разорвано, частично обнажая белые холмики грудей. Тим покосился на Гажа – тот с сосредоточенным видом вспарывал живот мохначу, валявшемуся у стены – и аккуратно, стараясь не прикасаться к телу, прикрыл грудь девушки надорванным воротом платья. Потом быстро вышел из коридора.
Он торопился, невзирая на слабость в ногах и легкое головокружение. Торопился, потому что на инстинктивном уровне не хотел оставлять «светловолосую» наедине с Гажем. Ну и с пропажей Бума надо было разобраться побыстрей. Если он и вправду, как предположил Гаж, наткнулся на других мохначей, то что случилось дальше?
Он погиб? Тогда куда делись нео? Убежали, убив Бума? Сомнительно. А гнаться за косматыми мутантами Буму было ни к чему. Тут Гаж неправ, это какая-то глупость.
Впрочем, старший сын Бужыра не производил впечатление умного. Вот хитрого и заносчивого, это да. Да еще, пожалуй, трусоватого и подловатого… Ну, разберемся.
Тим вышел в зал. Там ничего не изменилось, и никого не было. И шума никакого, даже отдаленного, Тим не расслышал. Тогда он прокрался вдоль задней стены и остановился возле дверного проема. Хм, тихо…
Заглянул за косяк. И почти ничего не разглядел, потому что свет в помещение проникал лишь со стороны зала. А в зале тоже было темновато, потому что на улице сгущались сумерки. Тим шагнул вперед и, встав на пороге боком, чтобы не перекрывать свет, уже тщательнее всмотрелся вовнутрь.
Через несколько секунд глаза привыкли к полутьме, и Тим рассмотрел громоздкие контуры опрокинутого на бок железного шкафа. Рядом валялась небольшая скамейка с железными ножками. А вот дальше, из-за шкафа…
Тим сделал еще один шаг. И еще один… О, черт! Теперь он уже не сомневался – из-за шкафа торчали ноги в тряпичных обмотках.
Тим приблизился к шкафу и заглянул за него. То, что он там обнаружил, его не удивило. Там лежало тело Бума. Мертвого Бума, потому что верхняя часть его туловища была развалена почти напополам – от надплечья до пояса.
Тим перемещался боком и в тени, стараясь не загораживать и без того тусклый луч света. И лишь благодаря этому сразу заметил момент, когда дверной проем заслонила долговязая фигура. Он резко развернулся и узнал Гажа.
Тот стоял, сжимая в руке свой полуторный меч. И молчал.
– Его убили, – сказал Тим.
– Наверное, это шделали нео, – равнодушно отозвался Гаж. – Жаль Бума.
– Он зарублен мечом.
– Ражве?
– Да. Так раскроить тело можно лишь мечом. Ну, или секирой.
– И шо?
– А то, Гаж, что мохначи не пользуются таким оружием. Его у них попросту нет.
– Может, подобрали где?
– Ага. Подобрали, убили Бума и убежали.
Гаж не ответил, только переступил с ноги на ногу. Тим, словно ненароком, положил пернач на плечо и спросил:
– Зачем ты его убил, Гаж?
– Я?
– Конечно ты. И убил не здесь. Видишь, здесь есть следы? Тело волокли по полу… Не отпирайся, Гаж. Просто скажи мне – за что?
Дамп снова переступил с ноги на ногу. Помолчал. Потом медленно заговорил:
– Тут кто кого, Тим. Он жавидовал, что отеш не нажначил его командиром нашего шэпта.
– Постой… Разве вы братья?
– Он родилша от другой шамки на нешколько дней позже меня. И вшо время жалел, што первый по штаршинштву я. К тому же, отеш шомневлша, што Бум его шын. Вот он и жлилша. И жавидовал…
– Ну и что?
– Как шо? Пойми, он меня ненавидел, Тим. Когда я жабежал в коридор и убил нео, он тоже подбежал. И хотел пырнуть меня кинжалом в шпину. Но я… в обшем… – Он тяжело вздохнул.
Однако Тим почему-то не верил ни одному утверждению Гажа. Даже о том, что именно он убил долговязого нео. Скорее всего, первым в коридор заскочил шустрый Бум. И прикончил мохнатого, спасая жизнь Тиму. А уже потом подоспел Гаж.
– Врешь ты все. – Тим мотнул головой. – Ты сам решил его убить. Он тебе мешал. И рассказал бы в становище, как плохо ты командовал септом.
– Жаткниш, ты, мержкий хомо! – визгливо проорал Гаж. – Я отлишный командир! А ты шын хомо, ублюдок!
Кровь ударила Тиму в затылок и отхлынула в лицо. Он почувствовал, что багровеет, и выкрикнул:
– Не смей меня оскорблять, урод!
– Ошкорблять? Да ты и ешть хомо, вонюшый недоношок.
– Я – хомо???
– А кто же ешо, тупиша? Надо было шражу тебя добить, пока ты валялша на полу. А я… – Он раздраженно махнул свободной рукой.
В голове Тима снова все перепуталось. Ну и дела! Ладно, разберемся. Может, Гаж специально выводит его из себя.
– И чего тогда не добил, добрый дамп? – процедил сквозь зубы. – Пожалел, что ли?
– Ешо шэго, жалеть хомо! – Гаж оскалился, обнажив гнилые зубы. – Мне нужен был помошник, чтобы ташшыть пленную шамку. И вообше – одному добиратша до штойбиша шлишком опашно. Но теперь ты шдохнешь. – Глаза его сверкнули злобой. – Говорил я отшу, што иж тебя нишэго не полушытша. И был прав. Хомо никогда не штать наштояшым дампом.
Гаж вытянул вперед меч и шагнул в комнату. Наверное, ему казалось, что он выглядит очень грозно. Но Тим не чувствовал ничего, кроме омерзения. Вот же, гадина!
– Ну, давай, воин обдристанный, – произнес почти спокойно. – Посмотрим, кто кого, болотный потрох.
Тим по-прежнему не понимал, кто он есть. Однако сейчас был не самый подходящий момент для того, чтобы разбираться в таком запутанном вопросе. Какая разница, кто он? Да хоть ворм в пальто!
Главное, он четко осознавал, что должен убить Гажа. И не сомневался в том, что сделает это. Потому что рядом, за стеной, лежала удивительно красивая девушка со светлыми волосами. И Тим знал – она никогда не достанется этому ублюдку.
– Эй, Гаж, не спи. – Тим выставил перед собой пернач. – Бум говорил мне, что ты трусливей хоммута. И не способен в честном бою победить даже протухшую пиявку. Это правда?
Физиономия мутанта скривилась, словно от зубной боли. Выкрик вырвался из раззявленного рта вместе с брызгами слюны:
– Умри, хомо!
Выкрикнув это, Гаж в два прыжка подскочил к Тиму и маханул с правого плеча мечом, как битой. Дамп явно намеревался рассечь врага надвое, примерно так же, как он сделал это с Бумом. Однако на Бума он напал со спины, а Тим ожидал атаки. Поэтому во второй раз фокус Гажа не удался.
Собственно, когда тебя атакуют подобным образом, то вариантов для отпора остается немного. Тим выбрал самый простой. Прикинув траекторию удара, отпрыгнул в сторону, и клинок дампа разрезал пустоту. Бывает такое – метишь в бойца, а попадаешь в его тень. Именно это и приключилось с сыном вождя.
А все потому, что манера Гажа вести поединок была Тиму знакома – в становище они несколько раз дрались на палках. Будучи долговязым, но худым, Гаж предпочитал наносить удары с размаху, держа палку обеими руками. Видимо, ему не хватало мышечной массы. И он пытался компенсировать ее за счет мышц спины, широты размаха и двойного хвата.
Тактика вполне рабочая, особенно, когда ее дополняет длинный и тяжелый клинок. Если уж попадешь, то свалишь противника одним ударом. И даже прочные латы не спасут, потому что клинок их разрубит. А если и не разрубит, то гарантирует противнику серьезные повреждения за счет динамического удара. Вплоть до кратковременной потери сознания, если удар придется в район грудной клетки или печени.
Но эффектно срабатывает такой прием лишь при внезапном нападении или против неповоротливого, а также неопытного, бойца. В ином случае можно нарваться на очень неприятные последствия. Ведь чем сильнее размах, тем больше сила инерции. И, промахнувшись, нападавший подставляется сам – попробуй-ка отразить ответный выпад, когда твое туловище стремится вслед за движением тяжелого меча, как у метателя молота.
Вот и Гаж подставился уже при первой своей атаке. Но Тим не стал отвечать, потому что не был еще готов к резким действиям. Не вошел еще, так сказать, в ритм схватки после зубодробительных и сногсшибательных тумаков, полученных от долговязого нео. Вот почему он просто отскочил и сразу же сместился вправо – вслед за движением меча, чтобы не дать врагу нанести удар наотмашь.
Гаж хрипло выдохнул и тоже переместился на пару шагов – следом за Тимом. И тут же начал новую атаку справа. Что не удивило Тима, знавшего, что Гаж правша. Поэтому он частично повторил предыдущий маневр – в момент удара резко отступил назад, не позволив Гажу достать себя мечом. И тут же сам контратаковал дампа в подставленный им бок.
Тим метил в печень и если бы реализовал свои намерения, Гаж вряд ли бы смог продолжить поединок. Но что-то не срослось. То ли Тим неверно определил дистанцию, то ли его движению не хватило резкости, но пернач не достал до печени Гажа – лишь немного зацепил ему бок.
В итоге решающим в схватке этот выпад не стал. Гаж тут же отмахнулся и очень удачно для себя. Руки у него были длиннее, чем у Тима, и он сумел дотянуться до плеча врага. Вроде бы и едва дотронулся самым кончиком клинка, но рассек часть дельтовидной мышцы.
Боли Тим почти не почувствовал, но рука сразу отяжелела. И он быстро перехватил рукоятку пернача левой ладонью, потому что Гаж уже ринулся добивать раненного противника. Вид свежей крови явно возбудил его. Он оскалился и повторил отработанный прием – качнул корпус и с размаху нанес рубящий удар справа.
Тим на этот раз не стал отскакивать, потому что очутился близко у стены. Да и разозлился очень после своей ошибки, решив принять встречный бой. Он выставил пернач, надеясь, что парирует им удар дампа. Однако случилось непредвиденное. Клинок легко перерубил стальную рукоятку пернача, как будто она была изготовлена из дерева. Р-раз! – и Тим остался с куском железяки в руке.
Вот такой подлянки он уж точно не ожидал. Он тщательно осматривал оружие перед выходом на охоту и не сомневался в его надежности. Даже в кузню сходил и проверил прочность ковки и качество сплава специальным зубилом. Это что же такое? Или меч у Гажа невероятной закалки?
– Чего ты лыбишься, тварь? – выкрикнул Тим. И, психанув, метнул обрубок рукоятки в ухмыляющуюся рожу дампа. Но и здесь не повезло – тот увернулся, и железяка свистнула мимо цели.
– Капеш тебе, Тим, – с расстановкой проговорил сын вождя. На его довольной харе читалось злобное удовлетворение. А еще – полная уверенность в неизбежной и скорой победе. Он повернул свой чудо-меч плашмя и добавил: – Шейшаш я отрублю тебе башку. А потом выпушу кишки.
– Еще посмотрим, чмо, – пробормотал Тим, доставая из-за пояса «кинжал самоубийцы». Смешно, конечно, с таким клинком против двуручного меча переть, но другого нет. Дорого бы он сейчас заплатил хотя бы за хиленькое копье.
– Шо, шобралша доштойно умереть? – с усмешкой спросил Гаж. – Не полушытша. Такая шмерть для наштояшых дампов. А ты шдохнеш, как крыша. Нет, как шервяк.
– Посмотрим, – сказал Тим. Под ложечкой неприятно засосало. Он не боялся смерти, потому что не думал о ней. Но на душе стало погано. Надо же, этот урод еще и издевается над ним. Что же, он сам виноват – надо было лучше драться.
Гаж стоял в проходе, а другого выхода из комнаты не было. И это означало, что Тим и в самом деле обречен. С кинжалом против меча долго не продержаться. Эх, искрошит его гнилой мутант в капусту.
Он машинально попятился назад, понимая, что нет смысла бросаться на дампа. Единственный шанс на спасение – выманить Гажа на себя, чтобы тот отодвинулся от дверного проема. Тогда, возможно, удастся выскользнуть наружу.
– Жнаешь, Тим, я не буду тебя быштро убивать, – сказал Гаж. – Я тут подумал – шнашала я отрублю тебе руки. Потом ноги. Потом я шпокну эту шамку. Она ведь тебе понравилаш? Да, хомо? Молшыш?.. Я видел, што понравилаш. Но она доштанетша мне. А уж потом я отрублю твою бошку. И буду долго тебя жрать. А шамку… Шамку мы шъедим на пражднике пошвяшения в воины. Моего пошвяшения.
– Ага, размечтался, – сквозь зубы выдавил Тим. – Это я тебя скоро убью. И девушки ты никогда не получишь. Никогда.
– Как ты шкажал? Девушки?
– Да, девушки.
– Ты вшпомнил новое шлово, Тим?
– Вспомнил.
– Я так и жнал.
– Что ты знал?
– Што ты нашнешь вшпоминать. Пора тебе навшэгда жаткнутша, Тим.
– Как только, так сразу, – сказал Тим.
Показное спокойствие давалось ему с огромным трудом. Его, буквально, заколотило, когда дамп заговорил о девушке. Этой несчастной белокурой девушке, которая сейчас без сознания валялась в коридоре. Он даже не знает, кто она и откуда. Она брела в одиночестве среди этих ужасных развалин. Откуда она взялась? Наверное, она очень храбрая. А еще умеет стрелять из лука…
И тут его осенило. То, о чем он подумал, еще не означало шанса. Но дарило надежду. Он отступил на пару шагов и перепрыгнул через поваленный шкаф – туда, где лежал труп Бума. Бума-арбалетчика… Тим пригнулся и начал осматривать пол.
– Ты решил от меня шпрятатша, Тим? – Гаж захихикал. – Хошеш поиграть шо мной в прятки?
Бум никогда не расставался с арбалетом. И в коридор он наверняка вбежал с арбалетом в руках. А вот что произошло потом?
Мысли метались в голове Тима с лихорадочной скоростью. Где был арбалет в тот момент, когда Гаж зарубил Бума? Если тот держал его в руках, то, скорее всего, потом выронил. А вот если успел повесить на пояс…
– Тьфу, Тим, я не жнал, што ты такой труш. Вылежай и давай дратша.
За шкафом было очень темно. Он сам по себе загораживал свет, да еще Гаж стоял в проходе. Тим начал ощупывать тело Бума. Так, колчан с болтами здесь…
– Тим, ты коншеный труш, как и вшэ хомо. Я иду к тебе.
Арбалета не было. Не было, черт возьми, арбалета! Значит, он остался на полу в коридоре. И это означало, что шанс исчез, не появившись.
И все-таки Тим не хотел сдаваться. Он засунул ладонь в колчан и вытащил болты. Сколько их тут, штук пять? Или шесть? Сомнительное, конечно, оружие, но не в его положении привередничать.
Гаж медленно двинулся к нему. Тим выпрямился и, оставаясь стоять за шкафом, положил болты на его боковую стенку. Кроме одного, который зажал ладонью в районе хвостовика. Гаж сделал еще один шаг и остановился. Теперь между ним и Тимом было около трех метров. Включая полуметровую ширину шкафа, закрывавшего Тима примерно по пояс.
Гаж не торопился. И, возможно, колебался. Хорошая была у него позиция для того, чтобы не выпускать Тима из комнаты, превратившейся в ловушку. Но имелось в ней два изъяна.
Во-первых, Гажу рано или поздно надо было атаковать, а для этого ему требовалось отойти от прохода. Второй изъян заключался в том, что дамп стоял спиной к свету, и контуры его фигуры четко выделялись на сером фоне. А вот Тим находился почти в полной темноте.
И он воспользовался этим положением – взял и метнул в Гажа болт.
Тот не ожидал подобной атаки и почти не отреагировал – лишь суетливо дернулся, заметив движение Тима. К сожалению, нерасторопность противника не помогла Тиму. Он впервые в жизни метал арбалетные болты, и первый блин получился комом – короткая стрела повернулась в воздухе и ударилась о плечо Гажа плашмя. Тот толком ничего и не понял, за исключением того, что Тим – видимо, совсем одуревший от страха – бросил в него какую-то фигню. Однако оказался в легком замешательстве и застыл на месте.
Что касается Тима, то он, вопреки предположениям Гажа, не собирался паниковать. Он, разумеется, не питал особых иллюзий по поводу того, что сумеет нанести врагу серьезный ущерб, швыряясь арбалетными болтами. В конце концов, это не боевые ножи, а всего лишь стрелки с металлическими наконечниками, предназначенные вовсе не для метания рукой. Расчет Тима заключался в другом.
Он хотел разозлить Гажа, чтобы тот кинулся на него, обегая двухметровый шкаф сбоку. Тогда бы у Тима появилась возможность выскочить из комнаты и добежать до коридора, где валялись мертвые нео. Там бы он вооружился копьем или дубиной и значительно уравнял бы шансы. А с кинжалом против меча, да еще и раненный в правую руку, он шансов не имел.
Вот такой простой расчет, основанный на анализе ситуации, имел Тим. Не гениальный, конечно, расчет, но реализуемый при определенном стечении обстоятельств. Однако на практике, как это чаще всего и случается, произошло иначе.
Жизнь, она всегда вносит свои коррективы. Не зря в народе говорят, что человек предполагает, а бог располагает. У «мусорщиков», к слову, эта мудрость передавалась в таком варианте: «Не то мяшо, што бегает, а то, што в жубах жаштряло». И еще: «Не то мяшо, што на вертеле уршыт, а то, што в животе буршыт». Вот так. И среди дампов иногда попадаются мудрые особи.
Впрочем, Гаж не относился к их категории. Пока он на секунду застыл, Тим изловчился и метнул в него второй болт. На этот раз он применил новую технику броска, и она сработала. Болт спикировал по дуге и благополучно воткнулся сыну вождя куда-то в район паха – не будем уточнять пикантные детали.
Получилось не смертельно, но достаточно больно. Гаж взревел от ярости и, размахнувшись по своему обычаю от правого плеча, бросился к Тиму. Однако побежал не вокруг лежащего на боку шкафа, на что надеялся Тим, а атаковал в лоб. Видимо, рассчитывая достать врага длинным мечом.
Вариантов при таком раскладе у Тима оставалось немного: либо отскочить к стене, либо вбок – ведь парировать удар было нечем. Не кинжалом же с клинком сантиметровой толщины? Тим инстинктивно отскочил вбок – инстинктивно, потому что времени на раздумья не имел. И оплошал: запнулся о труп Бума и грохнулся на пол между шкафом и стеной.
Этот нечаянный маневр укрыл Тима от разящего удара меча, но повлек за собой иные крупные неприятности. Разъяренный Гаж, не учивший, по понятным причинам, в школе законы Ньютона, не сумел вовремя притормозить. Отчего со страшным грохотом врезался в шкаф, который, опрокинувшись, придавил Тима. И вечер окончательно перестал быть томным.
Сами представьте ситуацию. На полу распластанный Тим (по соседству с мертвым Бумом), над ним железный шкаф, а на нем, для гармонии, рассвирепевший дамп. Прямо братская могила какая-то с обелиском в виде Гажа.
Будь шкаф поновее и покрепче, Тим мог бы сразу отдать богу душу. Но этот металлический ящик сильно заржавел за двести лет. И стоило Гажу с разбегу навалиться на него, как он буквально рассыпался в труху. Да еще упитанное тело Бума частично смягчило нагрузку пусть и от проржавевшего, но все-таки массивного, изделия.
В результате Тима не расплющило. Разве что сильно поцарапало, а кое-где и разодрало, кожу. Зато Тим едва не задохнулся в облаке ржавчины, накрывшем его с головой. И пока он барахтался в этой куче из мелких кусков ржавого железа и ржавчины, Гаж успел вскочить на ноги и даже осмотреться. После чего торжествующе проорал:
– Капеш тебе, сволош!
Тим понимал, что означает для него этот вопль. Но ничего не мог поделать, потому что находился спиной к врагу. К тому же, он почти ничего не видел, чихая и отплевываясь. И мог лишь гадать (если бы имел такое намерение) о том, когда именно – через секунду или через две – обрушится на него отточенный клинок дампа. Клинок, напомню, способный перерубить стальную рукоятку пернача.
Однако клинок все не обрушивался. Ни через секунду. Ни через две. Ни через три… И Гаж почему-то больше не вопил. Что Тиму было совершенно непонятно.
Хотя особыми размышлениями он себя не утруждал. Потому что занимался другими, более продуктивными в его положении, делами. На карачках отбежал в угол комнаты. Поднялся на ноги. Выставил перед собой кинжал. Проморгался. И лишь тут догадался, почему молчит Гаж.
Его враг лежал ничком в серой полосе света, проникающего сквозь дверной проем. И не шевелился. Из спины Гажа – под лопаткой – торчало оперение арбалетного болта. Судя по форме и цвету оперения, это был болт из колчана Бума. И Тим сразу же понял, кто произвел смертельный выстрел, навсегда успокоивший хитроумного сына Бужыра.
