Глава 8
В дверях стоял Семен. При виде его у Шуры сжалось сердце. Сейчас он был невероятно хорош. Темно-русые волосы лежали изумительной волной, и только одна прядка непослушно падала на брови. И так хотелось поправить эту прядку…
– Шура, ты готова? – чуть склонил он голову набок.
– Я? А почему я? – против свой воли фыркнула Шура. – Мне кажется, тебе надо за Юлей.
– Прекрати, – дернул головой Семен и взял ее за руку.
– Ты вообще красавица! – успела шепнуть на ухо Шуре Алька.
Шура догадывалась. Поэтому она выпрямила спину и грациозно подала руку.
– Ты просто королева, – улыбнулся Семен. – А я и не знал, что девочка может в один миг превратиться в светскую львицу. У тебя даже взгляд стал… какой-то другой.
– Какая девочка? – насторожилась Шура.
Семен остановился.
– Шура, мы с тобой только что наговорили друг другу кучу всякой ерунды. Я думаю, нам лучше про это забыть.
– Ну почему же ерунды, – не смотрела на него Шура. – Я, допустим, поняла, что ты страшно любишь деньги.
– А кто их не любит? Ты?
– Хм, во всяком случае, у меня есть силы в этом признаться. Да, я люблю деньги и… буду искать себе мужа с приличным капиталом. А то, понимаешь, все без ума от богатеньких! Я тоже хочу такой стать. Так что… извини.
Она резко выдернула свою ладонь из его руки.
– Шура!
– Неправильно кричишь, – ехидно усмехнулась она. – Надо кричать «Юля!»
Он схватил ее за руку и прижал к себе.
– Семен, у меня рука болит, – вырвалась Шура и быстро побежала вниз по лестнице.
Может, Семен и догнал бы ее, но сзади подбегали Алька с Гариком, а из комнаты выходила Юлька. Она-то не упустила момента ухватить Семена под руку и уже не отцепляться.
Алька была в своем репертуаре. Каждую вечеринку она упрямо вступала в яростный спор с возрастом, поэтому надевала коротенькие пышные платьица, которые, как ей казалось, делали из нее девочку. На самом деле в таких нарядах она смотрелась слонихой-переростком. И сейчас Алька не изменила традиции: тугой блестящий лиф обтягивал грудь так, что она переспелой опарой вылезала изо всех щелей. То есть не только из смелого декольте, но и из пройм тоже. Высоко под грудью красовался огромный бант, а потом начиналась юбка «а-ля красный лебедь». Иными словами, красная юбка была пошита на манер пачки балерины, правда, не стояла параллельно полу, а уныло свисала вниз. Длина не доходила до колен. Выглядело это броско, но ужасно. Заканчивали образ туфли на огромной платформе, которые делали ноги Альки просто копытами. Вкус и сестра были категорически несовместимы.
Юлька оказалась полным антиподом толстушке Альке. Ее худенькую фигурку туго обтягивало длинное платье телесного цвета. Издалека казалось, будто барышня и вовсе не надела такую мелочь, как платье. Впереди красовался вырез, который заканчивался только на поясе. Из выреза откровенно выглядывала часть груди с четко вырисовывающимися имплантами. Сзади, с этого же пояса, начинался разрез. Сбоку пройм не было – только загорелое тело. В общем, становилось не совсем понятно, для чего нужны те несколько лоскутков, которые болтаются спереди и на спине. Но сама Юлька была уверена, что выглядит неотразимо.
А гости уже вовсю торопились в зал.
Алька подбежала к Шуре с распахнутыми глазами.
– Что? Отдала Семена? – сразу же затараторила она. – Рано… рано…
– Рано-рано два барана… – перебила ее Шура. – Узнай адрес этой дачи, а? Мне очень нужно.
Конечно, Шура хотела, чтобы Семен все еще ее уговаривал, и она бы – ах, конечно, нехотя – согласилась принять его ухаживания. Главное, чтобы эта Юлька видела, что Семен вовсе не дрессированный пудель, который ради денег готов скакать как угодно. Но Шура понимала, что где-то перегнула палку, и теперь обиделся уже Семен. Поэтому… с ним теперь была Юлька. Ну и, чтобы не видеть ее сияющую физиономию, хотелось уехать побыстрее.
Но сестра только отмахнулась:
– Вот не до этого сейчас. Не до дачи. Ты знаешь, что я придумала? Я все сама выясню про эту Юльку. Вот вижу я, что она врет, но где… Мы с Гариком решили вести расследование и все снимать на камеру. Это будет наш документальный проект. Ты не представляешь, какой нас ждет успех. Тут тебе и любовь, и измена, и предательство (кстати, предательницей будешь ты), и обман, и коварство – это все Юлька обеспечит, и главное – хеппи-энд. Ну, это потом, когда вы с Семеном все преодолеете и поженитесь. Любой канал у нас такой сюжет с руками отхватит. И никаких денег не пожалеет.
– Понятно, – усмехнулась Шура. – А нельзя ли как-нибудь вставить в ваш сюжет эдакое начало… м-м-м… Это произошло на даче… и тут ты говоришь адрес этой дачи. Только его надо сначала узнать у Гарика.
– Зачем? Может, это потом и моя дача будет, зачем мне толпы поклонников и фанатов? Нет уж, иди в зал.
– Пойдем вместе… Кстати, где твой Гарик? Неприлично входить в новое общество непредставленными. Надо, чтобы нас кто-то завел… Гарик, например.
– Гарик! – гаркнула Алька на все этажи.
Молодой человек появился откуда-то сбоку. Гарик выглядел бесподобно. Ослепительно-белая рубашка под черным пиджаком смотрелась изумительно. Длинные волосы были зачесаны назад и прилизаны, но в этот момент даже такая прическа его не портила. А главное, у него было невыносимо гордое выражение лица.
– Гарик, ты просто шикарен, – захлопала в ладоши Шура. – А теперь бери нас за руки и веди в зал.
– Не примазывайся, – без обиняков заявила Алька. – Давай я тебя за руки возьму.
– Аля, понимаешь… – начала было Шура, но терпение ее лопнуло. – Прекрати сейчас же ревновать!
Она встала перед Гариком и твердо сказала:
– Гарик… Игорь… я прямо сейчас при Альке торжественно заявляю: вы мне жутко понравились, и я хочу, чтобы вы стали… моей родней!
– С ума сошла… – задохнулась сестра.
Гарик был не готов к такому заявлению.
– Погодите, Шура… Но я… как бы… я типа… к Альке…
– Господи! Да что тут непонятного? – всплеснула руками Шура. – Алька – моя родная сестра, а я хочу, чтобы вы стали мне зятем. Ну?
– А разве… – задумался Гарик. – Разве зятья бывают не только у тещи?
– Еще слово, – сквозь зубы процедила Шура, – и я стану тещей! В общем, можешь уже сейчас относиться ко мне как к теще. А сейчас бери меня под руку и пойдем украшать собой коттеджный дизайн!
– Ты, Гарик, если что, можешь смело ее ругать, – посоветовала Алька. – Шурка совсем не умеет ругаться… Хотя на пакости горазда. Ну, пойдем знакомиться с… с папой.
Вообще-то в зал гости заходили без лишней помпезности. И только Гарик далеко вперед вытянул руки и ввел своих дам в праздничную комнату. Явно не доставало торжественного музыкального сопровождения. Но его заменили бурные крики гостей.
– И-игорь! Вот это пришествие! Каких красавиц урвал! – слышалось со всех сторон.
– Да, – улыбался Гарик и кивал головой. – Знакомьтесь, это Аля… моя подруга, а это… Это как бы… теща…
– Сдурел совсем, – покачала головой Шура и развела руками, приглашая улыбнуться шутке.
Семен встал и отодвинул стул для Шуры возле себя. Она предпочла этого не заметить. Все же рядом с ним сидела Юлька, и значит… значит, он ничего окончательно не решил, а просто окружает себя красавицами. Ну да, сегодня Шура чувствовала себя красавицей. И не гоже ей быть одной из! Она должна быть просто одной!
Шура даже сама удивилась переменам в себе. Вот ведь что делает хорошее платье с достойной прической. Даже Шурка, которая столько лет была серой мышкой, вдруг сама для себя стала… ну да, чего скромничать, королевой.
Сейчас в зале было намного наряднее. Стол стал больше, на нем уже лежала новая скатерть, а сервировка просто пугала. Только возле одной тарелки Шура насчитала три вилки и два ножа. Еще бы знать, что и чем есть. На стенах горели светильники в виде свеч… Интересно, она почему-то днем их не видела… С потолка свисали блестящие нити и переливались всеми цветами радуги. Даже каждый стул был украшен большим бантом. А в углу стояла роскошная елка.
Шура еще раз порадовалась, что они с Семеном успели купить ей платье. Хорошо бы она смотрелась за таким столом в своем свитере. А вот в этом платье… Нет, ни Алька, ни даже Юлька не могли с ней соперничать. Хотя… Может, соперничать уже поздно, но… Она так просто не сдастся.
Шура вдруг поймала себя на мысли, что сама уже играет в какую-то игру. Она невольно сравнила с себя с Юлькой, определила, что соперница слабее… да, Юльку она по-прежнему считала соперницей! Так нельзя… Шуре не нужна никакая игра, не нужен выигрыш и приз в виде подарочного Семена. Ей надо, чтобы она для Семена стала призом. Наградой. И… да, хотелось, чтобы, как в прошлые времена, не она билась за мужчину, а он за нее. Тогда б Семен автоматически перешел в разряд рыцарей. Но ее рыцарь отчего-то разобиделся и биться за любовь Шуры не желал. От расстройства девушка принялась разглядывать гостей.
Помимо тех, кого она уже знала, сейчас в зале сидел высокий, поджарый, загорелый мужчина в годах, по-видимому, отец Гарика и Семена, а рядом с ним очень приятная ухоженная женщина, совсем не первой молодости, что странно. Дальше сидел еще мужчина – он тоже был в возрасте и очень напоминал клоуна. Нет, он никого не смешил, не корчил рожиц, но без смеха на его лицо смотреть было невозможно. Дальше… А вот дальше, сразу видно, сидел художник. Длинные седоватые волосы были закручены на концах, обрамляя длинное, немножечко лошадиное лицо, даже маленькие черные усики не могли погасить сходства с парнокопытным. На шее седовласого красавца висел большой пестрый бант, в лучших традициях, что называется. Художник стрелял глазами, заметил Шуру и подарил ей томный взгляд, после которого она, по мнению донжуана, должна была просто испепелиться.
Дальше Шура не успела никого рассмотреть, потому что поднялся загорелый мужчина, который на самом деле оказался отцом семейства, и представил всем свою спутницу. Ее звали Елена Леонидовна, а самого мужчину Юрием Евгеньевичем, и по тому, как общались эти два человека, было видно, что знают они друг друга давно и отношения у них теплые… Слишком теплые для обычной дружбы.
Затем Юрий Евгеньевич произнес тост за присутствующих дам, и все потянулись бокалами друг к другу.
Шура взяла бокал и, едва пригубив вино, поставила на место. Ее буквально сжигал взгляд Семена, который смотрел на нее не мигая. Он все еще не мог поверить, что эта милая, неловкая девочка сейчас так чудесна и… совсем не желает даже разговаривать с ним. Самое страшное, что он не понимал, как это произошло, как он успел ее обидеть.
– Семен, – толкнула его в бок Юлька. – Семе-ен… Мне вон того салатика, пожалуйста…
Он автоматически бухнул в Юлькину тарелку какой-то салат, а сам не мог отвести глаз от Шуры.
Она сидела не близко, но гостей было немного, поэтому все друг друга хорошо видели. Вот сейчас Шура повернула голову… Когда же она успела сделать себе такую ошеломительную прическу? Волосы уложены будто бы небрежно, на скорую руку, но как тонко вот этот локон подчеркивает шейку… Фу ты. Еще немного, и до стихов дойдет. Что говорить, просто прекрасна. Неужели это она сидела на тополе? И ее он снимал тогда в парке, а она еще что-то там говорила нелепое и смешно дергала ногами. С ума сойти… Вот тебе и девочка – Сорока-Воровка…
– Семен, а завтра… Подай мне, пожалуйста, графин со льдом… Завтра мы прямо с утра едем в сауну, – щебетала прямо в ухо назойливая Юлька. – Я представляю себе, что из нас получится после бессонной ночи. Терпеть ненавижу эти черные круги под глазами. Они так старят, и их не замажешь никаким тональным кремом.
Он смотрел на Юльку и не понимал, что делает с ним рядом эта раскрашенная кукла, когда здесь должна сидеть… Она.
– Ты тоже не понимаешь, да? – по-своему поняла его взгляд Юлька. – Ты так смотришь… прямо как баран на новые ворота.
И все же это был Новый год. Вернее, сейчас все бурно прощались со старым. Звонко хлопали бутылки с шампанским, весело визжали женщины, голоса становились громче, играла музыка, а официанта, который молчаливо обслуживал стол, все уже по-простецки звали Ванюшей.
Он не успевал носиться от одного края стола к другому – гости требовали хлеба и… не только.
Неожиданно поднялась подруга отца – Елена Леонидовна. Щеки ее раскраснелись, и это придавало даме определенный шарм.
– Я знаю, так получилось, что за нашим столом нет ни одной семейной пары. Поэтому в Новом году я хочу пожелать каждому найти своего близкого, родного человека.
И она с нескрываемой любовью посмотрела на Юрия Евгеньевича.
– Да, Леночка, – с улыбкой кивнул тот. – Вот женю своих… орлов, тогда и нашу свадьбу закатим, а?
– Можете закатывать, – важно проронил Гарик. – Я уже нашел своего близкого человека… завтра познакомлю.
Алька просто пылала, как подожжённая копна. Она не ожидала, что их отношения будут развиваться так стремительно. Зато Шура была за сестру откровенно рада.
– А вы, простите, на самом деле мама этой девушки? – неожиданно оказался рядом с ней седовласый художник.
– Я ее родная сестра.
– Господи, счастье-то какое, – вытер пот со лба мужчина. – Вы мне просто вернули желание жить!
Шура с усмешкой смотрела на собеседника. Неужели он настолько тяжело пережил весть о том, что Шурка чья-то теща?
– А вы поклонник только молоденьких девушек? – лукаво спросила она, играя глазами.
– Я художник, – дернул кадыком мужчина. – И прежде всего ценю истинную красоту. А расстроился я из-за того, что… Когда Игорь сообщил, что вы его теща, я не мог поверить своим глазам. А для меня это очень важно, чтобы глаза не подводили. И только сейчас все встало на свои места… Я вас нарисую, хотите? Кстати, у меня рисовался известный певец, помните песенку «Твои глаза с коровьей поволокой…»?
– Нет, я еще не слышала этот шедевр.
– Я ему скажу, он споет. Он теперь часто у меня рисуется, – изо всех сил важничал мужчина. – А вы… я вас непременно изображу с… елкой! Или нет. Вы у меня будете… девочкой с шарами! Да, замечательно… это будет нечто среднее между девочкой с персиками и девочкой на шаре… А пойдемте потанцуем!
Они танцевали, и Шура даже шеей чувствовала обжигающий взгляд. Теперь он был не восторженным и добрым, он был… расстроенным. Шура это чувствовала.
После танца снова все вернулись за стол, и художник уже крепко уселся возле новой знакомой.
– А вы любите детей? – спросила Шура, вспомнив про Юльку.
– Да! – гоготнул художник. – Особенно девочек. Лет эдак семнадцати!
– Да куда ж вам семнадцати! – не удержалась Шура. – В сиделки разве что…
Художник не обиделся, а обрадовался.
– А ты ревнуешь, прелестница! – в восторге воскликнул он. – Ах, безобразница! Взяла в плен и уже ревнует!
Шура с легкой улыбкой отвела взгляд и тут же встретилась глазами с Семеном. Тот смотрел на нее с удивлением, но приподнятая бровь придавала лицу некоторую надменность. Шура подарила ему совершенно очаровательный, но официальный взгляд и отвернулась. Надо было срочно уезжать из этого родового гнезда. Только сначала необходимо узнать адрес.
– Скажите, – снова обратилась она к художнику, а тот ее обращение принял как предложение придвинуться ближе. – А какой адрес у этой дачи?
– Адрес? – изумился мужчина.
– Да, здесь же должна быть какая-то улица, дом…
– Не знаю, – важно покачал головой собеседник. – Я настолько давно знаком с Юрой, что приезжаю к нему совсем… без адреса.
– Понятно, – вздохнула Шура.
Надо было спросить у Гарика, но они с Алькой сидели с такими загадочными лицами и так зверски смотрели на Юльку, что Шура даже побоялась к ним обратиться.
В это время раздались удары курантов, все вскочили, стали наливать в бокалы шампанское, потом бурно поздравлять друг друга, и Шура на некоторое время забыла, что хотела спросить.
А потом и вовсе время потеряло счет. Юрий Евгеньевич сделал гостям царский подарок: он пригласил на вечер знаменитостей. Сразу после курантов начали сигналить машины, и в дом вошли Наташа Королева, Гарик Харламов и… Александр Чернов! Собственной персоной.
– Ну, сестренка, – тихо подошла к Альке Шура, – готовься к знакомству с папочкой. Тут тебе даже я не помогу.
– Черт… – прошипела Алька, кусая губы. – Это точно Гарик отцу напел, что я незаконнорожденная Чернова.
– Ничего, может, прокатит, – выдохнула Шура. – Все равно деваться уже некуда.
Проблема сестры как-то отодвинула на задний план собственные переживания Шуры. Теперь она и вовсе не могла уехать, надо было хоть как-то помочь Альке выкарабкаться из трудной ситуации.
Приглашенные знаменитости были просты в общении, веселы и изрядно под хмельком. Однако от этого их песни не стали звучать хуже, а костюмы не смотрелись скромнее. Все блистало, сверкало и гремело.
Под Наташу Королеву вышли танцевать даже те, кто и вовсе не слушал музыку. После песен Королева шумно уселась рядом с сестрами.
– Девчонки, не могу, налейте чего-нибудь попить, – просто попросила она.
– Лимонаду? – наивно спросила Шура.
– С ума сошла, – прошипела Алька, схватила бутылку дорогущего шампанского и налила Наташе полный бокал. – Это для вас, Наташенька!
– Да, вот люблю такой лимонад, – засмеялась звездная дива. – Можно чего и покрепче.
Видимо, звездная жизнь не была легкой и безоблачной, потому что в жизни, без телевизионных экранов, госпожа Королева выглядела далеко не ах. Даже сквозь грим просвечивали морщины, а талия была отнюдь не осиная. Да чего там, Наташа в последнее время, видимо, не ограничивала себя в еде – лишние килограммы не могли скрыть даже балахонистые одежды, а ведь красавица так славилась своей фигуркой.
– Знаете, вам вот такой наряд куда больше идет, – серьезно оповестила Алька. – Я тоже свою фигуру в теле держу… в пышном. Чего одни кости лицезреть, правда же? Вы сейчас прямо такая…
– Ой, девчонки, да я уже устала сидеть на этих диетах! – махнула рукой дива. – Ничего не помогает. Вот еще до сорока удавалось что-то сохранить, а как пятьдесят стукнуло, так хоть на голове стой, все бесполезно. Я уж и так ничего не ем, на одной воде торчу… Вон ту ножку подайте, пожалуйста… Да не надо разрезать, вы мне сейчас в фарш все изрубите…
Сестры переглянулись. Новость о том, что Королевой за пятьдесят, была ошеломляющая.
В это время, загадочно улыбаясь, к Альке подошел Гарик.
– Аль, пойдем, со своим папой поздороваешься. Чего ты застеснялась?
– Не пойду я, – с испугу пробурчала Алька. – Он меня, может, знать не хочет, а я тут заявлюсь! Здравствуйте, я ваша наследница!
– Так ты про наследство не говори, – округлила глаза Шура. – Совсем-то не наглей.
– Могу и не наглеть… Вообще могу никуда не ходить, – упиралась Алька. – Он сейчас как начнет ругаться, вот мне праздник будет, да?
– Алечка, не начнет, я уже с ним говорил, – улыбался Гарик.
– О господи! О чем?! – охнула Алька.
– Он чувствует себя виноватым. Пойдем.
Алька уцепилась за руку сестры:
– Только ты тоже. Мне одной страшно.
– Почему одной? А я? – даже обиделся Гарик.
– И с тобой тоже страшно, – буркнула Алька, поднялась, поправила платье и выдохнула: – Пойдемте!
Александр Чернов сидел рядом с Юлькой и что-то шептал ей на ухо.
– Здрассьте, папа. Вот и я, – натянуто улыбнулась Алька, изобразив нечто вроде книксена.
«Папа» пристально посмотрел на «дочурку», и голова его от надменности стала медленно задираться выше и выше.
– Вы? – наконец выдавил он.
– Да, она, – выступил уже и Гарик. – Мой отец, собственно, вас пригласил по моей просьбе. Специально, чтобы устроить эту встречу.
– А, кхм… – стал намного любезнее певец и даже улыбнулся. – Так как вас зовут, прелестное дитя?
– Аля, – пролепетало дитя, зардевшись. Шуре даже показалось, что сейчас сестренка от стыда задерет подол на голову и убежит счастливо рыдать.
– В честь меня, стало быть, назвали.
– Меня – нет, – пояснила зачем-то Алька. – А вот сестру мою – да, в вашу честь. Она Александра.
– Так у вас еще и сестра есть? – вытаращил глаза Чернов. – Тоже моя дочь? Это как же я так… накуролесил-то?
– Нет-нет, – замахала руками Шура. – Я… Я не ваша. У меня совершенно другой отец. Законный. Я… так только… рядом постоять.
Чернов, похоже, не знал, что делать.
– И что вы от меня хотите? – снова обернулся он к Альке.
– Да вы обнимитесь хоть! – не выдержал Гарик.
Алька обниматься не торопилась. Александр Чернов в реальной жизни выглядел еще хуже Наташи Королевой. Лицо его было заплывшим, а сизый нос намекал на явное пристрастие к алкоголю. В общем, не стоило записывать его себе в отцы. Но отступать было уже поздно.
– Понимаете, – начала выдавать Алька легенду, скорее для Гарика, нежели для папеньки. – Мама всегда… в общем, она вас любила, любила, а потом, когда вы с концертом приехали, она не смогла удержаться и… сразу забеременела. И получилась я.
– Это понятно, – серьезно кивнул Чернов. – Тело молодое, горячее… В смысле, дело молодое… А вы ничего не перепутали? Может, ваша мама что-то спутала? Сроки, например? Потому что вот эта девушка… В честь меня которая, она как-то… вот как-то больше на мою дочку смахивает.
– Нет-нет, – торопливо закивала головой Шура. – Я… из другой оперы.
– Жалко… а вы, Аля, видимо, в маменьку, да? – И он стал руками очерчивать вокруг себя огромные круги, показывая бедра и грудь Альки.
Шура не могла смолчать:
– Да, Аленька у нас в маму. А мама просто красавица, ведь и вам же она понравилась… несколько лет тому назад.
– Да, – сообразила Алька. – Чего уж! Сами согласились.
В это время к ним подошел улыбающийся Юрий Евгеньевич:
– Ну как? Узнали родственники друг друга, или будем экспертизу делать?
– Как бы я ее узнал, если вижу девочку впервые в жизни? – удивился Чернов. – Но… кто его знает, может, и был такой адюльтер.
– А я вот сразу родную кровь почувствовала. Прямо… как толкнуло что-то – папа! – азартно уверяла Алька. – Я, конечно, не претендую на какие-то там… подарки… наследство… Мне вот только… обнять тебя, папа, да еще…
– Хочешь, можем вместе спеть, – тут же предложил Чернов, боясь разбега Алькиной фантазии. – Это будет самый дорогой подарок для тебя, доча.
При этих словах всем полагалось прослезиться, но на Шуру напал смех. «Папа» еще не знал, как может петь его «дочурка». У Альки был мощный, сильный, писклявый голос, а вот слуха не имелось совсем. Поэтому дуэт с Алечкой мог свести с ума любого.
– Хорошо! – обрадовалась Алька. – Только я слов не знаю.
– Да ничего страшного… – Чернов поднялся и повел Альку к музыкальной установке, а Шура осталась за столом одна.
– Так это ваш отец? – спросил у нее Семен.
Шура и не заметила, как он подошел и сел рядом.
– Не знаю, – пожала она плечами. – Это… какая-то страшная мамина тайна. Мне она ничего такого не говорила, а Альке… В общем, я к этому звездному семейству не имею никакого отношения.
– Странно, – удивился Семен. – А мне казалось, каждая девушка непременно должна гордиться таким папой и… пытаться залезть к нему в родню. Тем более что он и сам намекнул, что ты на него похожа.
– А зачем? – искренне удивилась Шура. – У меня есть родной отец… Хороший дядька… Правда, он нас бросил, но не специально. Это у них с мамой так вышло.
– Понимаю, – с улыбкой кивнул Семен. – Бывает. Шур, а что случилось?
– Я ж говорю, у них с мамой произошла какая-то ссора, вот они и…
– Я про нас с тобой.
– У нас? – фальшиво удивилась Шура. – Мне кажется, ничего… Просто… уважаемый бизнесмен решил выбрать себе подругу по статусу, а уважаемая особа – не бизневумен и некоторым образом без определенных финансовых залежей, – она… ну-у… она решила исправить положение за счет богатенького мужа. Что тут непонятного?
Семен улыбался одними глазами.
– Да вот непонятно как-то… Отчего же эта особа, которая не бизнесвумен, не хочет обогатиться за счет папеньки. Богатого и известного, между прочим.
– А у меня нет такого! – чуть не показала язык Шура.
– Эка невидаль! У твоей сестренки же есть, можно и тебе примазаться.
– А-а-а-а, вот ты где, – откуда-то появилась Юлька. – Семочка, пойдем потанцуем. Кстати, Шура, тебя ищет какой-то старик… Кажется, художник.
– Да, – кошкой изогнула тело Шура. – Он жаждет меня написать. Придется идти. Не скучайте.
И она неторопливо подалась к лестнице, точно зная, что Семен сейчас с нее глаз не спускает. А Юлька бесится. Так им и надо!
Очень скоро гости стали собираться на улицу, чтобы посмотреть на салюты. Как выяснилось, заранее были закуплены целые коробки этого развлечения.
Шура тоже вышла. За ней устремился художник, но он ей за последние несколько минут так надоел, что она ловко от него спряталась за тем строением, с которого рухнула несчастная Юлька.
Здесь можно было прекрасно смотреть на салюты, оставаясь незамеченной. Однако незамеченной хотелось остаться не только Шуре. В этом же закуточке на нее чуть не налетела Наташа Королева.
– О! А я думала, здесь нет никого! – просто объяснила она.
– Что, надоела публика? – с сочувствием спросила Шура.
– Ой, и не говори, – махнула рукой Наташа. – У тебя закурить не найдется?
– Я не курю.
– Я тоже. Голос берегу. Я ж не рыба, чтобы без голоса, правда?
Шура не переставала ей удивляться. Вот так смотришь на человека, вроде бы и звезда никакая, обычная тет… женщина, а на всех экранах сияет.
На голос Наташи Королевой прибежала Алька.
– Ну ты, Шур, даешь! Уже с Королевой у нее какие-то секреты! Наташенька, – вдруг сделался ее голос сладким до безобразия, – а почему вы одна, без Тарзана?
– Тарзан? Так он спился, – просто объяснила Наташа. – Его еще в прошлом году перестали приглашать. Ему на сцену, а он самогона нахлестался и давай частушки матерные петь.
– Точно, он же еще и поет, – вспомнила Шура.
– Так хорошо бы просто пел, а то он же их инсценировал. Матершинные-то… – горько вспоминала супруга Тарзана. – Нет, мне без него спокойнее.
– Вот уж никогда бы не подумала, что он сопьется, – горько качала головой Алька. – Я бы еще поняла, если б гулял…
– Гулял? – со смехом перебила ее Наташа. – Да где ему гулять-то! Кто с ним пойдет? Старый, лысый, без зубов! Гуляку нашли.
Сестры переглянулись.
– Я не поняла… – попыталась уточнить Шура. – Но у него же такие красивые белые локоны.
– Ха! Конечно, красивые, – закивала звезда. – А ты знаешь, сколько мы за эти локоны отдали? Мы ему уже лет десять… нет, вру, восемь… точно, восемь лет накладные прядки клеим. Так что… Ой, девчонки, побегу к Чернову, он обещал сказать, где по дешевке брал стройматериал для дачи. Все, пока.
Она убежала, а Алька по-прежнему смотрела диве вслед:
– С ума сойти… Такая красавица, звезда, а муж – алкаш какой-то. И заботы у этой Наташи наши… простые, бабьи… Шур, мне тоже к Чернову надо. Пойду еще раз перед глазами мелькну, чтоб не забывал меня, кровинушку.
И она быстро унеслась.
Выстрел был неожиданным. Шура ойкнула и тут же тихонько засмеялась сама над собой. В небе распускались необыкновенные, огромные цветы.
– Ух ты-ы-ы, – любовалась Шура, заворачиваясь в свою шубку.
– Вот сейчас ты настоящая, – вздрогнула она от знакомого голоса, так внезапно он раздался прямо над ухом.
Семен резко повернул ее к себе и осторожно прижал к груди:
– Все. Теперь не отпущу. Я не знаю, какую игру ты ведешь, для чего таскаешь за собой этого ловеласа, но… Мне уже все равно.
Шура притихла. На минуту мелькнула мысль: ну почему она такая дура? В кои-то веки любимый мужчина сейчас с ней, а она… Обижается по пустякам и даже потерять его не боится… Нет, не будет Шура больше ссориться с Семеном. В конце концов, она тоже имеет право на свое счастье!
Семен прижал ее к себе и поцеловал. И этот поцелуй… Он был такой горячий, такой страстный… Не может так быть! С Шурой – не может! Слишком много счастья в одни руки…
– Семен, ты где? – не вовремя появилась вдруг Юлька.
Все же она была очень умная девица. Прекрасно видела, что Семен только оторвался от губ Шуры, но притворилась, что ничего не заметила.
– Сенечка, пойдем скорее, мне нужно тебе сказать что-то очень важное, – метнула она недобрый взгляд в сторону соперницы.
Шура покраснела. У этой Юльки стоило поучиться. Но сейчас Шура не станет оставлять ей Семена. Она не уйдет! И… и если Семен хоть немножечко, хоть сколько-нибудь…
– Юля… уйди… – прорычал он, опустив голову. – Я тебя… как человека прошу…
– Семен, – строже проговорила Юлька и многозначительно посмотрела на Шуру. – Мне надо поговорить с тобой по поводу… твоего бизнеса!
– Я ж попросил…
– А вернее, как его вытянуть из ямы!
– Юля… уйди отсюда… – наклонив голову, сквозь зубы прорычал Семен.
Юлька тоже не хотела сдаваться. А Шура стояла и ждала, как же Семен станет разбираться.
– Я сказал, уйди. – Глаза Семена наливались кровью, точно у быка.
Но и Юлька была еще та штучка.
– Я, конечно, уйду, Сенечка. Только как же «Как меня достала эта Шура», «Кто только притащил сюда эту размазню?» или «Спихну ее сегодня художнику, он все равно в бабах ни хрена не смыслит», а?
Шура задохнулась от возмущения. Спихнуть? Ее? Художнику? А ей Семен говорил о том, как было бы хорошо спихнуть художнику Юльку!
Девушка повернулась и побежала к дому.
– Шура! – слышала она крик позади себя. – Шура, погоди!
Она уже поняла, у кого спросит адрес. Официант Ванюша обязательно должен знать, куда выезжал на работу. Она прошла в дом, но теперь нигде не было официанта.
Шура опять услышала за собой шаги и поняла, что надо срочно, просто очень срочно что-то делать.
– Алло… – быстро набрала она номер единственного мужчины, которого знала.
В трубке раздался радостно-пьяный голос:
– Ал-лё! Арченко! Шурка! Ты решила поздравить своего шефа?! Ну молоде-е-ец!
Семен был совсем рядом, за спиной, поэтому она включила артистизм на полную мощь:
– Милый, ты говорил… куда мы едем? На Кипр?
В трубке немного помолчали, а потом шеф удивленно завопил:
– Шурка-а-а! Ты в самом деле, что ли, устроилась в артистки? На Кипр заработала? Тогда… Может, на Гоа?
– На Гоа? – кокетливо хихикнула Шура и чуть отодвинула трубку от уха, чтобы Семену было слышно, что она говорит с мужчиной. – Любимый, ну, если ты предлагаешь на Гоа, тогда…
– Да нет, я, собственно, не предлагаю, просто я с семьей там собираюсь отдохнуть… могли бы пересечься.
Шура прижала телефон к уху. Мог бы, паразит, про семью и не говорить.
– Хорошо, я подумаю… – делано вздохнула она. – Возможно… Да… поедем в Европу.
Шаги удалялись, а потом и вовсе стихли.
– Нет, ну если в Европу, то… слышь, Шур, а ты меня можешь пригласить к вам на съемки, а? Вот ужас до чего живых артистов хочется посмотреть.
– Да пошел ты… – расстроенно ответила Шура и отключила телефон.
Она обернулась, Семена не было. Зато к ней подбежала Алька.
– Шура! Я узнала! – таращила она круглые, как у совы, глаза. – Юлька на самом деле очень богатая! Я растормошила Гарика, и он… в общем, путем некоторых ухищрений мне удалось выпытать, что их с Юлькой познакомила какая-то подруга.
– Ты не толкала ему иголки под ногти? – на всякий случай уточнила Шура.
– Обошлось без этого… – махнула рукой Алька. – В общем, дозвонилась я до подруги, представляешь? Ну… она, конечно, уже ни петь, ни рисовать… Но мне удалось выяснить, что Юлька очень богатая особь. Но почему-то у нее никогда нет при себе денег. То есть она разъезжает на дорогущей машине, а вот расплатиться в кафе никогда не может. Даже если только кофе пьет. Боже мой, как же живут люди!
– Значит, все верно, – медленно проговорила Шура. – Все так, как нам Юлька и рассказывала. А про мужа, про ребенка? Про ее мужа ты спросила?
– Спросила, да что толку. Эта дива мне тут же начала бухтеть про собственного супруга. Говорю же, она пьяная в хлам.
– Девушки, вы кого-то ищете?
Шура повернулась. Перед ними стояла Елена Леонидовна и приветливо улыбалась. Алька тут же зачем-то сделала неловкий книксен и унеслась со страшным грохотом.
– Какая веселая девушка, – проговорила Елена Леонидовна Альке вслед, а затем внимательно посмотрела на Шуру. – Вы выглядите совершенно очаровательно, – продолжила женщина. – Но только почему у вас все время грустные глаза?
– Спасибо… А глаза… да нет, что вы! Это у меня от рождения… такой разрез глаз просто.
– У вас прелестный разрез глаз, посмотрите! – Она провела ее в комнату, которая была ближе других, и указала на зеркало.
– Спасибо… – даже не глянула в зеркало Шура и вдруг спросила: – Извините, а вы не знаете, какой адрес у этой дачи?
– Знаю. И даже догадываюсь, зачем он вам нужен.
– Догадываетесь?
– Конечно. Вас кто-то обидел, и вы хотите уехать. Немедленно, прямо сейчас… Чтобы сидеть в одиночестве и рыдать, да?
Шура покраснела. Эта женщина буквально читала все ее мысли.
– А еще, – хитро улыбнулась Елена Леонидовна, – я догадываюсь, из-за кого у вас такое настроение. Это же из-за Семена, правда?
Шура даже испугалась, неужели ее чувства настолько откровенно видны, что даже малознакомый человек без труда все понял!
– А… почему вы так решили?
– Ну-у… – усмехнулась женщина. – Уж очень влюбленными глазами он на вас смотрит, а вы стараетесь этого взгляда не замечать. И слишком уж вы натужно принимаете ухаживания нашего Лелика.
– Лелика? А это кто?
Женщина засмеялась и махнула рукой.
– Это наш вечный герой-любовник. Художник. Он просто безоружен против молодых девчонок. И все же… Чем вас обидел Семен? Даже не так… Семен слишком сердечный и тонкий человек, чтобы обидеть. За что вы на него обиделись?
Шура так долго скрывала свои чувства к Семену даже от себя самой, что не стала отпираться:
– Здесь… понимаете, здесь не обида. Семен очень хороший человек, но есть обстоятельства…
Женщина некоторое время помолчала, а потом сказала:
– Миленькая, если такие обстоятельства существуют, надо бороться с ними, а не с Семеном.
– Я не могу бороться. Я не мастер по греко-римской борьбе.
В это время в двери заглянул Семен, и Шура просто не знала, куда ей теперь деваться. Она смотрела на этого такого важного и нужного в ее жизни человека и боялась. Боялась, что не справится с собой.
– Шурочка, – как спасение, раздался голос Лелика, – вы обещали мне, что я вас нарисую!
– Странное обещание, – хмыкнул Семен.
Но Шура уже вскочила и понеслась к двери:
– Да-да, я помню. Пойдемте!
