Глава 4
В зал влетела растрепанная Юлька, в руках у нее была какая-то тряпица необыкновенно красивого голубого цвета. Правда, посреди этой прелести располагалось ужасно неприятное бурое пятно.
– Кто?! – не стесняясь, визжала дева. – Кто это сделал?! Я приготовила селедку под шубой! Поставила ее в сумку! А какая-то дрянь! Она уронила эту селедку прямо на мое платье! Оно в сумке было! Я спрашиваю, кто это сделал?!!
Шура растерянно смотрела на искаженное от злобы лицо Юльки.
– Вообще-то… кому пришло в голову делать селедку под шубой? Ее давно уже никто не готовит.
– Я не спрашиваю, кто сделал сельдь под шубой! Я спрашиваю, кто?! Испортил! Мое! Платье?!
В комнате были уже все – на крик прибежала даже не полностью накрашенная Алька.
– А кто вообще заходил в ту комнату? – спросил Гарик.
Юлька с ненавистью смотрела на Шуру.
– Я заходила, – кивнула та. – Но я только… только косметичку искала. Накраситься хотела.
– А почему не накрасилась? – влезла предательница-сестрица.
– Я накрасилась, – дернула плечом Шура. – Но… я, знаете ли, не индийская невеста, чтобы стрелы до ушей наводить.
– А почему ты не переоделась? – спросил вдруг Семен.
– Так не во что мне! – просто ответила Шура. – Я ж не собиралась оставаться тут. Я вам говорила, что домой уеду.
– Это она!!! – взвизгнула Юлька и тигрицей кинулась на Шуру. – Я ее убью сейчас!
Наверное бы, убила. Если б ей на пути не попался «Глухарь». Мужчина где-то отыскал бутылочку дорого пива и, ослабив внимание, приложился к ней прямо на дороге разгневанной мадемуазель. Мадемуазель снесла его вместе с бутылкой, в результате чего грохнулись оба, полив себя драгоценным напитком.
– Сема-а-а! – в голос заревела Юлька. – Я больше не могу-у-у! Эта зараза не просто испортила мне платье, она настроение испортила-а-а. Новогоднее-э-э-э.
– Не переживайте, уважаемая Сорока, – пыхтел «Глухарь», пытаясь ухватить молодую прелестницу за самые аппетитные формы. – Сейчас я вам… немножко… помогу-у… вот так…
– Да уйди ты! – рыкнула на него Юлька. – Бегемот! Не подходи ко мне больше!
Семен посмотрел на Шуру:
– Александра, неужели вы в самом деле хотели, чтобы и Юле не во что было переодеться?
Шура обиделась всерьез. За кого они ее принимают? Сейчас и этот вообразит, что она тут устраивает неизвестно что из-за высокой любви к нему единственному. Шефу она еще могла такое простить, все же она его на самом деле любила долго и трепетно!
– Мне вот совершенно все равно, во что будет переодеваться ваша Юля, – с усталой обидой проговорила Шура. – Но это какой же надо быть идиоткой, чтобы складывать в одну сумку платье и свекольный салат?
– Да! – неожиданно поддержала сестру Алька. – И нечего тут! Шурка не виновата! Она не специально! Она вообще никогда ничего специально сделать не может. Не получается у нее, ясно?! А то налетели. Шура, я, если что… если что, вместе домой поедем, ясно?!
И она так выразительно взглянула на Гарика, что тот вдруг покраснел и тоже дернул плечом:
– Семен! Это мои гости. Я с твоими гостями себя… вообще себя хорошо веду! Еще брат называется.
Шура не ожидала такой мощной поддержки, но ее желание поскорее уехать домой не погасло, а разгорелось с новой силой.
– Аль, я все же домой, – тихо проговорила она.
– Подожди, – тихонько шикнула на нее Алька. – Видишь, Гарик созрел! Сейчас посидишь еще немножко, а там я тебе сама такси вызову, если захочешь.
– Хорошо, – так же тихо согласилась Шура. – Только я смогу выдержать не больше часа.
– Идет, – кивнула Алька. – Час так час.
Неизвестно, сколько сумок притащила с собой Юлька, но за столом она сидела уже в новом платье, с прекрасной прической и великолепным макияжем. Алька тоже выглядела достойно – в этот раз ей удалось подобрать платье, которое не так выпячивало ее прелести, поэтому она казалась намного стройнее. И только Шура сидела за столом в своем теплом свитере, в теплых колготках и сапогах. А в доме было тепло. Очень тепло. Да и выделялась Шура среди нарядных барышень своим уж слишком будничным нарядом. Но ведь она собиралась в магазин.
Теперь Шура чувствовала себя не в своей тарелке. Вот не так она мечтала Новый год отмечать. Пусть бы лучше валялась дома на диване с коробкой конфет, смотрела бы телевизор и делала что хотела. А сейчас… Сидит тут, никому не нужная, парится в этом свитере…
Сначала обстановка за столом была несколько натянутая, но шампанское творит чудеса, и очень скоро все уже позабыли про злосчастную селедку со свеклой на праздничном платье. Юлька хохотала во весь голос, закидывая голову назад, молодые люди упражнялись в остроумии, Алька пыталась одновременно запихать в себя побольше вкусностей и вовремя посмеяться над шуткой Гарика. И только Шура ковыряла вилкой в тарелке, украдкой поглядывая на часы.
Семен заметил, что не всем гостям весело.
– Шура, а вам, наверное, неуютно в теплой кофте, – обратился он к девушке. – Давайте я вам свою рубашку дам. Новую. Будет стильно.
– А что это ты новыми рубашками разбрасываешься? – фыркнула Юлька. – Пусть вон Гарик даст, в твоей рубашке она утонет.
– А у меня откуда рубашки? – поперхнулся Гарик и мельком взглянул на Альку. – У меня только футболки.
– Мне не надо, что вы! – запротестовала Шура, но Семен ее не слушал.
– Пойдемте, Шура, – поднялся он. – И не пререкаться.
Шура поднялась и побрела за Семеном.
– Тогда ты ей и тапки дай! – кричала вслед им Юлька. – И носки! Если у тебя новые есть… так, глядишь, и оденем.
Семен зашел в комнату на втором этаже и кивнул Шуре:
– Заходи… те… Слушай, давай на «ты», надоело мне выкать.
– Конечно, – согласилась Шура. – Давайте.
Из шкафа вытянули упаковку с новой рубашкой. Рубашка оказалась белой, в мелкую голубую полоску, на воротнике интересный ряд пуговиц, и сама планка тоже была не совсем обычной.
– Надевай, – довольно проговорил Семен.
– Прямо здесь? – испугалась Шура. – Может…
– Да отвернусь я, прямо здесь надевай. Мне ж надо посмотреть, может, ремень какой к этому наряду придумать… И зеркало здесь есть. Надевай.
Он отвернулся, а Шура торопливо скинула свитерок и быстро надела рубашку. Тело тут же обдало приятной прохладой.
Конечно, рубашка оказалась велика. На Шуре это была уже не рубашка, а смесь блузки и платья. Юбка оказалась бессовестно короче. Выручали сапоги на высоких каблуках, но проскакать в них весь Новый год Шура тоже не желала. В доме все же нужна была другая обувь. Да еще эти теплые колготки!
– Ну… Вот… – робко пробормотала Шура. – Сильно смешно?
Семен обернулся, придирчиво осмотрел девушку и в конце концов кивнул:
– Здорово. Сама смотри. – Он подвел ее к зеркалу.
Оттуда на Шуру смотрела маленькая, взъерошенная девчонка в здоровенной рубахе, из-под которой почти сразу начинались сапоги.
– Черт… – вздохнула Шура. – Надо же…
– Что не нравится?
– Да сапоги… – Шурины щеки вспыхнули. – В них ноги у меня и правда… как у сороки…
– Нормальные ноги, – пресек ее страдания Семен. – Только вот пояса к этой штуковине не хватает. Солдатский ремень не пойдет? Не пойдет…
Шура сдернула мишуру, которой были украшены, кажется, все стены в каждой комнате, и подвязалась. Картина сразу поменялась.
– Ага, только еще последние пуговицы расстегни, – посоветовал Семен. – А то у тебя юбки совсем не видно.
Шура расстегнула и даже немного расправила полы… Сейчас себе в зеркале она даже нравилась. Если б не эти сапоги!
– Ну? И долго вы собираетесь здесь рубахи мерять? – неожиданно появилась в дверях Юлька. – Мы же ждем.
– Юль, ну как тебе? – обернулся к своей девушке Семен. – Нормально же, да?
– Конечно, – махнула рукой Юлька. – Господи, да кто к ней приглядываться будет? Пойдем уже!
Они вышли из комнаты, и Юлька быстро поволокла Семена вниз, на первый этаж, в зал, Шура отстала.
– Вот и зачем я только переодевалась? Все равно уже скоро надо такси вызывать… И куда потом эту рубашку? Надо хоть свитер забрать.
Она вернулась в комнату, взяла свитер и неторопливо направилась в зал. Навстречу ей уже бежала Алька.
– Пойдем, – потащила она Шуру за руку в комнату, где стояли сумки. – Я тебе дам колготки, у меня запасные… и обувь…
– Ты на меня взяла? – с благодарностью улыбнулась сестра. – Хорошо, а то я в этих сапогах…
– Я для себя взяла, – поправила ее Алька. – Но… куда ж тебе деваться. И так вон уже… Люди тебя одевать стали.
Колготки и легкие туфельки на невысоком каблучке вконец преобразили Шуру. Даже настроение от этого чуть-чуть улучшилось.
– Аль, как здорово, да? – крутилась Шура перед зеркалом.
– Да уж, конечно, не шерстяные штаны.
– Аль, – вдруг попросила Шура, – ты про меня не забывай. А то сижу я там… совсем одна, никому не нужная…
Алька лукаво прищурила глаза:
– Так уж и никому! А мне кажется, что на тебя уже положили глаз!
– Ты про «Глухаря»? – насупилась Шура. – Этот не только глаз, этот норовит и руки положить, причем ему все равно на кого…
– Да нет, – подмигнула Алька. – Я про Семена. Думаешь, зря Юлька звереет? Ух ты, хитрюга… И надо же, как ты ловко ей платье-то испоганила! У меня б не получилось.
Шура растерялась:
– Аль! Ты что, думаешь, это я? В смысле, это я, наверное, но я ж не нарочно! Я просто споткнулась о сумку, когда каме… косметичку искала…
Сестра перебила ее:
– Мне-то можешь не рассказывать! Все ты правильно делаешь. Пойдем, а то там сейчас все салаты съедят.
– Ты их уже и так почти все съела, – ворчала Шура, торопливо шагая за Алькой.
– Ну во-от!! – весело встретили их в зале. – Совсем другой вид.
– Правда, не праздничный, – укусила Юлька. – Ну да ничего. Главное, ты сняла эти уродливые сапоги.
Шурка насторожилась, как это уродливые?
Но думать о сапогах уже времени не было – молодые люди начали все чаще говорить тосты, музыку сделали громче, и намечались танцы. Шура, правда, не хотела танцев. Она ж не глупая, она понимала, что первый и последний, кто к ней ринется, будет «Глухарь», а прижиматься к толстому животу этого орла ей вовсе не хотелось.
Но все произошло совсем не так. Под быструю музыку танцевали все вместе, а когда зазвучала медленная мелодия, Виктор выпрыгнул на середину зала и быстро заявил, что, поскольку пар не получается, каждый сейчас будет танцевать с елочным украшением.
Алька быстро вооружилась хлопушками, которые в достатке висели на елке, Юлька обмоталась мишурой, а Шура взяла бенгальские огни. Свет горел на неполную мощь, создавая новогодний полумрак, поэтому плавные движения с бенгальскими огнями будут завораживать, решила Шура. Тем более что огни оказались не совсем обычными, а на длинных тонких палочках, и горели долго.
Юлька извивалась в танце всем телом, Шура выводила плавные круги огнями, а Алька все никак не могла придумать, куда ж ей приспособить свои хлопушки. Она дернула за веревочку в самый неподходящий момент, в это время Юлька уже вошла в раж и вытворяла с телом что-то невообразимое. Хлопушка шарахнула прямо у нее над ухом. Девушка от испуга зычно каркнула и отскочила. Шура тоже не была готова к салютам, поэтому среагировать не успела. Ее бенгальский огонь выпал из рук и зацепился в складках нового Юлькиного платья. Сзади. Поэтому Юлька не сразу заметила всю трагедию, она просто скакала за Алькой, пытаясь отобрать другую хлопушку. Алька же, игриво, точно дитя неразумное, носилась от Юльки. Шура пыталась догнать последнюю, чтобы сбить бенгальский огонь, потому что тот, зараза, уже вовсю плавил красавице платье на уровне попы. Шура бежала за Юлькой, хлопая ее по попе, но Юлька никак не хотела останавливаться. Наконец, праздничный огонь достиг цели, и Юлька возопила теперь уже раненым бизоном. Гарик ржал молодым жеребцом, остальные только усмехались – опять эта Шура за что-то хвощет Юльку по заднице. Вот не понравилась ей девушка Семена, и хоть ты что.
– Мамо-о-о! – орала Юлька, страшно выпучив глаза. – Тушите меня! Тушите!
Шура наконец поймала ее, зажала в руках горящий бенгальский огонь и пламя погасло.
– Опять эта… – орала Юлька басом и топала ногами. – Семен!!! Убери эту… эту…
– Дрянь, – подсказала Шура, стискивая зубы.
– Да, спасибо… Дрянь!!! – продолжала орать Юлька. – Или я… Я не знаю, что с ней сделаю!
Уже включили свет, все столпились возле девушек, полюбовались дырой на платье, а Юлька все никак не могла успокоиться.
– Александра! – строго посмотрел на Шуру Семен. – Опять?
Она даже ничего не стала объяснять.
– А что случилось? – хлопала накрашенными глазами Алька. – Шурка, ты, что ли? Опять?
Ну и как им что-то можно было объяснить?
– Да ничего это не Шурка! – неожиданно вступился Гарик. – Юлька сама на нее прыгнула, потому что хлопушек испугалась. А бенгальский огонь и выпал. Шура, между прочим, все время за Юлькой носилась, чтобы погасить его!
– Гы-ы-ы, – гоготал «Глухарь». – А я все думаю, что это Шура нашу Сороку по заднице бьет и бьет, бьет и бьет! Думал, сейчас танцы такие!
– А потом, когда Шура Юльку поймала, она ж огонь и погасила! – кричал Гарик.
– Не ври! – Юлька уже поняла, что орать дурниной вовсе не гламурно, поэтому перешла на визг. – Не ври, гад! Никто меня не потушил! У меня… у меня все само потушилось! – Девушка наконец догадалась повернуть к себе подол платья и увидела огромную дыру. – Семе-о-он!!! Второе! Она мне второе платье за один вечер угрохала, тварь! Гони ее отсюда в шею!
– Ты нарочно, что ли? – с укоризной смотрел на Шуру Семен.
– Да нет, конечно, – буднично ответила та, не надеясь, что ей поверят. – Пойду я… такси вызову. Пора мне.
– Погоди! Надо разобраться, – сердито ухватил ее за руку Семен.
Шура вздрогнула и поморщилась. Он осторожно развернул ее ладонь и увидел красно-черные, вздувшиеся волдыри ожога от бенгальского огня.
– Юля! Хватит орать! – рявкнул он на подругу, не отпуская Шуриной руки. – Игорь, тащи мазь, синий такой тюбик в аптечке.
Шура отняла руку.
– Да ничего страшного… Пройдет. Я сейчас домой приеду и…
– Ни фиг-га себе! – забыла про свои проблемы с платьем Юлька, увидев руку Шуры. – Надо гипс наложить, точно тебе говорю.
– Да ничего не надо! – упиралась Шура, но руку ей все же перевязали.
Причем перевязывал Семен, молча, насупив брови, словно делал операцию на сердце.
– А скажи, Шур, ему идет быть санитаром, да? – залюбовалась своим другом Юлька.
– Почему санитаром-то? – удивилась Шура. – Лучше хирургом.
– Или патологоанатомом, – задумчиво проговорил Гарик. – Там больше платят.
– Все! – закончил перевязку кривоватым бантиком Семен. – А теперь за стол! Да, Шур, и про такси… ты даже не говори мне, ясно? У нас же еще Новый год не наступил.
– Да-да-да, – капризно протянула Юлька. – Будем веселиться вместе!
– Да, Юль, – повернулся к ней Семен. – Только ты иди, переоденься…
– Вот именно! – наконец заговорила Алька. – У нас тут мужчин полный стол, а ты нижним бельем сверкаешь! Стыд какой!
Юлька охнула, зачем-то присела и накинулась теперь уже на Альку:
– Это все из-за тебя! Придумала тут хлопать в самые уши…
В это время раздался телефонный звонок, звонили Гарику. И по тому, какие он всем делал рожицы, было ясно, что разговор касается всех.
– Ну что… – торжественно выпятил щуплую грудь Гарик, отключившись от собеседника. – Заказчику понравился наш клип. Хочет новый заказать!
– Уррааа! – запрыгали от счастья все творцы неведомого клипа.
– Семка! А ты мне не верил! – прыгал на брата Гарик. – А я тебе говорил! А у меня получилось! Алька! Ты профи!
– Ура! – кричала Алька во всю мощь своих легких. – Мы покорим эту… эту индустрию!
– И я! И я! – прыгала Юлька, позабыв про дыру во весь зад. – Это все из-за меня! Я тоже буду сниматься в новом клипе!
– А я! Я до последнего не верил! – радостно таращил глаза Виктор и бил «Глухаря» в подушечную грудь. – А у нас получилось!
– За это и выпьем! – с интервалом в несколько секунд повторял «Глухарь» и опрокидывал в себя стопочки.
Только Шура с Семеном были посторонними на этом торжестве искусства. Но и они искренне радовались.
– Да вы хоть покажите, что за клип-то, – смеялся Семен. – Просветите старика, что сейчас людям нравится.
– И мне покажите, – радостно улыбалась Шура. – Что ж я, зря столько времени на ветках провела!
– Кли-ип! Кли-и-ип! – прыгали все вокруг и смотрели на Альку.
Алька горделиво вышла в центр зала и заявила:
– Садитесь за стол! Семен, подготовь телевизор, а ты, Гарик, пойдем со мной, поможешь.
Гарик поспешно закивал, и они удалились за камерой.
– Ну все, – лукаво подмигивал сразу двумя глазами Виктор. – Мы их потеряли! Сейчас им не до клипов будет.
– Почему? – наивно выкатила глаза Юлька. – Мы просто обязаны просмотреть то, что получилось. Нам надо сделать работу над ошибками.
– Клип мы посмотрим, – кивнул Семен. – А работу, Юль, может, не сегодня? Все же Новый год.
Юлька скорчила презрительную гримаску:
– Вот как же тяжело нам, талантливым людям, с бездарями.
– О-о-о-о да-а-а-а, – все перевел в шутку Семен, но Шура заметила, насколько больно царапнул его заносчивый тон подруги.
Вернулась Алька, следом за ней шел Гарик. Они ловко подключили камеру к телевизору, и на экране сразу же возникло лицо Юльки. Она была везде. Просто непонятно, отчего это Алька столько ее снимала… Ага, нет, не только ее… Вот и Гарик собственной персоной… Стоит, задумался, а лицо такое… Да, нельзя ему думать, не идет. А вот и Виктор… Этот человек, кажется, больше всех болеет за клип. Вот он замер статуей… минуты три стоит не шелохнувшись, и вдруг резкий обезьяний прыжок, размахивание руками и… снова замер. Вот в ком актер-то скончался. «Глухарь»… Да, эта колоритная фигура заняла весь экран… До чего же неприятный человек. Так и норовит свои руки на женских телесах уместить… Вот он… ну совсем уже! Ухватил Альку за попу и сразу получил пинка под зад. Да, сестрица в этом плане не церемонится… А сейчас… Сейчас он пристроился к Юльке… и та… Той это, кажется, даже нравится. Вон она как изгибается в его руках… Вроде бы игра, а вроде бы и нет… Нет, игра, конечно, но уж какая-то…
Присутствующие смотрели кадры, бурно выражая восторг.
– Во! Видали, как я его отшила! – хохотнула Алька и повернулась к «Глухарю»: – Я в следующий раз тебя клювом в сугроб затолкаю, понял?
– Следующего раза не будет, – торжественно объявил тот. – Мне нравятся стройненькие фигурки.
– Как у меня, да? – хохотала Юлька, совсем не обращая внимания на Семена.
Тот сидел, криво улыбаясь, и искренней радости совсем не испытывал.
– А где клип-то? – наконец догадался спросить Виктор.
Шура тихонько, пытаясь не привлечь внимания, продвигалась к выходу. Если сейчас на нее накинутся, выскочит, спрячется где-нибудь, а оттуда уже и такси вызовет.
– Аль, а где клип, правда? – обернулся к Альке Гарик.
– Так он же… А мы его не просмотрели? – ничего не понимала та.
– Нет, точно не просмотрели, – качнул головой «Глухарь». – Я все жду, когда в клипе у меня романтическая сцена будет, очень хочется посмотреть себя еще раз в роли героя-любовника.
Алька промотала немного вперед – клипа не было.
– Да что ж такое… – бубнила себе под нос она.
Алька мотала туда и сюда, но клипа не было. Шура уже поняла все: она стерла не только свое «парение», но и шедевр Гарика. Однако сказать об этом ни за что бы не решилась.
– Аля, да перемотай уже туда, где мы с самого начала снимали! – не выдержал Гарик. – Сколько можно тыкаться?
– Это… Это ты со мной так? – неожиданно вытаращила глаза Алька, потом очень громко всхлипнула и, топая по-слоновьи, понеслась на второй этаж. – Сам и перематывай!
Шура тихонько выдохнула. Алька использовала все приемы, чтобы Гарик почувствовал ее необходимость. Глядишь, так до клипа и не дойдет.
– Аля! – сорвался Гарик с места и понесся за девушкой.
Но и Шура рано радовалась.
– Как маленькие дети, честное слово, – пробурчал Виктор и подсел к камере.
Он разобрался с ней в два счета, и перед зрителями поплыли сюжеты первой съемки, где Шура сидела на ветке в парке. Отчего-то это вызвало особенно бурное веселье всей компании.
– Ой, вы посмотрите! – закатывалась Юлька. – Она ж не Сорока, а мокрая цапля, ой, я сейчас умру!
– Вообще непонятно, чего она там сидит, когда главный герой внизу, – недоумевал «Глухарь», начисто забыв, как он своим пышным туловищем чуть не угробил тщедушного режиссера Витю.
– А вон… вон, посмотрите! Она еще и ногами дрыгает! – веселилась Юлька.
– Да уж, – хмыкнул Семен. – Одинокая какая-то Сорока. И к Глухарю не пристает.
– Да я ж тебе и говорю, – не сообразила Юлька, куда клонит любимый. – Совсем таланта нет! Ой, не могу…
Но кадры эти кончились, затем сразу начались Юлькины ужимки, и Семену еще раз представилась возможность лицезреть, как его девушка липнет к постороннему мужчине. После Юльки не было больше ничего.
– Не понимаю… – хмурился Виктор. – Мы ж там много снимали. Где клип-то?
– Да, еще и эта красавица ваша на суку болталась, – сказала Юлька. – Я помню, Алька ее снимала.
– Точно! – неизвестно чему обрадовался «Глухарь». – Этот момент я бы еще раз просмотрел.
– Да… – озадаченно поглядел на всех Виктор. – А где Шура? Алька ж снимала. Я потом и сам видел эти кадры.
– Может… может, не сохранились? – робко предположила Шура.
– Как они могли не сохраниться? – недоумевал Виктор. – И клип пропал.
– Как это пропал? – всерьез встревожилась Юлька. – Я ж там вообще была неотразима! Пропал! Ищите! Я этот клип, между прочим, хотела себе в портфолио взять! Куда его дели? Зовите Альку, пусть рассказывает, кому она продала наш клип!
Еще не хватало, чтобы из-за Шуры пострадала Алька. У нее ведь только-только все начало складываться с Гариком.
– Да не продавала она ничего, – подала голос Шура. – Когда бы она успела? Алька все время с нами была.
– И потом, – размышлял Виктор, – продать можно, не стирая клип с пленки. Аля! Алька!
Сверху уже неслась счастливая Алька, а за ней мчался раскрасневшийся Гарик.
– Ну как, – весело спросила, поправляя себе прическу барышня, – разобрались тут, или ничего без Альки не получается?
– Ты куда клип дела? – сразу же накинулась на нее Юлька. – Продала налево?
– На какое лево? – медленно сходила улыбка с губ Альки. – Как я продам, у меня и покупателя нет. Кто ж такой клип купит? Это ж ролик просто. Кусок видео, какой клип? Да если б у меня его кто купил… Он хороший, конечно… даже талантливый, но… Он же специально для заказчика был предназначен? Как я его посмею продать? Да и продал его уже Гарик… Гарик, ты клип продал? Тут люди интересуются, где деньги?
– Какие деньги?! Где клип? – наседала Юлька, и Виктор ей помогал.
– Гарик, куда вы клип-то дели? Стерли, что ли?
Гарик молча посмотрел на Альку. Алька принялась сама просматривать кадры и вдруг окинула всех растерянным взглядом:
– Ребята… да здесь вообще ничего нет… Кто-то все стер. Здесь только Юлька одна с «Глухарем» шашни заводит, и все. А… где остальное?
Наступила тишина, все стали смотреть друг на друга, а потом взгляды сошлись на Шуре.
