Глава 3
Гениальность шедевра Шура не бралась оценивать, она, например, и Баха не всегда понимала (кто их понимает, этих гениев?), но вот то, что ей надо было инсценировать, ее, прямо сказать, сильно обескуражило. В сюжете творения говорилось о том, что некая Сорока, она же воровка, порхала по деревьям (порхала, а Шура едва держалась на своей ветке!). Ладно, порхать она будет, потрясет крыльями, да и ладно. Но вот дальше… Глухарь, конечно, был полицейским. Это, надо думать, Гарик уже вынес из известного фильма. Так вот Глухарь должен был порхать следом… Хи-хи, как же он, несчастный, будет это делать? Потом он должен будет поймать Сороку, прижать ее к себе, и между ними тут же должна произойти любовь. Вот прижиматься к толстому Глухарю, которого она же лично только что покрасила, Шуре совсем не хотелось. Ну а дальше и вовсе шли какие-то кошмарные интимности. Глухарь должен был в порыве страсти ухватить Сороку за грудь и обнаружить, что сердце у этой воровки золотое! Как это, позвольте, ухватить за грудь? И потом… Какая может быть грудь у сороки? Она хоть и воровка, пусть даже с золотым сердцем, но все же птица! Блин, этот Гарик-идиот наверняка переел конфет «Птичье молоко»!
Песню слушали в гробовом молчании. Но, судя по тому, как похотливо улыбался «Глухарь», талант Гарика этот тетерев сумел оценить.
– Простите, а нельзя ли уточнить, где у птицы грудь находится? – прищурила от гнева глаза Шура. – Желательно на анатомическом атласе показать.
– Шура! – взвилась Алька и уцепилась за собственный бюст. – Вот где! Как у всех! По сути, сорока – та же женщина, неужели не ясно? Ты ведь только что прослушала… композицию! Там ясно сказано…
– Тогда уточните специально для Глухаря, чем он будет Сороку за грудь хватать, – стояла на своем Шура. – Я смотрю, он уже руки потирает, а у него, между прочим, крылья прицеплены. Вот пусть ими старается. Если грудь у сороки еще как-то можно определить, то уж руки у глухаря… Их точно нет, я знаю.
Гарик был крайне недоволен. Он полагал, что после озвучивания его шедевра клип снимется за три секунды, ибо инсценировать такое духовное сокровище любой посчитает высокой честью. А здесь какие-то ненужные уточнения.
– Шура, – точно петушок, закатил Гарик глазки. – Вы понимаете, что здесь тонкая грань перехода от птицы к человеку? Тут вообще никто не должен угадать, где начинается птица, а где человек. Вы сами-то подумайте, как он вас будет крыльями хватать? Он и руками-то не может, они у него как крюки!
– Нет, ну, руками-то я… – начал было «Глухарь», но его никто не слушал.
Сейчас не слушали и Гарика, потому что возле съемочного пейзажа, то есть возле елки, появилась неизвестная пара: крепкий высокий строгий мужчина и миловидная смешливая девушка.
– Здравствуйте, – неторопливо проговорил мужчина, окидывая всех тяжелым взглядом. – Чем обязан?
Все почему-то сразу засуетились, заулыбались с фальшивой радостью, заговорили, и только одна Шура не понимала, в чем дело.
Мужчина подошел к елке, на которой она сидела, и хмыкнул:
– А вы и в самом деле любительница приключений. Вас с тополя снимаешь, вы на елку лезете. И что у вас за мания по деревьям на каблуках скакать?
Теперь Шура его узнала. Это был тот самый эмчеэсник, который спустил ее с тополя. Интересно, а ему что здесь надо? Следит он за Шурой, что ли?
– А вы здесь что делаете? – справедливо возмутилась она и крикнула Гарику: – Гарик! Вы же обещали, что на съемках не будет посторонних!
На нее как-то странно посмотрели, а Алька, так та прямо точно гусеница извивалась, хотела что-то сказать.
– Вообще-то я… эээ… как бы хозяин этой дачи, – почесал нос эмчеэсник.
Шура посмотрела на Альку. А как же «дача Гарика»?
– Вы – папа Гарика? – вдруг осипшим голосом спросила Шура.
Мужчине такой вопрос явно не понравился.
– Пока я еще ничей не папа, – строго ответил он.
– Шура! – весело крикнула Алька. – Это ж Семен! Родной брат Гарика! Старший! Ты не узнала, что ли?
У Шуры от обиды слезы в глазах закипели. Откуда она могла узнать какого-то Семена, если в глаза его не видела! И даже не слышала о нем ни разу!
– А вам Гарик не сказал, что я тут не приключения себе ищу, а… снимаюсь в клипе? – гордо дернула она головой, хотя прекрасно понимала, что выглядит сейчас довольно потешно: сидит такая барышня на елке, в шубе, сзади крылья болтаются, снизу две тоненькие ножки висят… и да, в каблуках!
– Я уже давно говорил этому Гарику, что все его клипы – полная ересь! – недобро посмотрел на Гарика брат. – Парень работать не хочет, вот и мается дурью!
Шура не знала, как себя вести, но положение спасла спутница Семена. Услышав про клип, она вдруг весело запрыгала, захлопала в ладоши и немедленно прицепилась к Гарику и Виктору с просьбой, чтобы ей отдали главную роль.
– Но… я уже тут играю… – возмутилась Шура. – Роль Сороки. Главную, между прочим.
Девушка только махнула рукой:
– Ой, ну как вы играете? Какая из вас Сорока? Сорока… это же… Это же полет! Грация!
И девушка принялась бегать по поляне, размахивать руками, будто ветряная мельница, при этом почему-то чирикая. Шура хотела ей напомнить, что воробьев в клипе нет, но ее никто не слушал. На Шуру как-то вообще перестали обращать внимание. Сейчас все крутились возле девушки Семена: Алька приседала перед ней со своей кинокамерой, заскакивая со всех сторон, Виктор тихонько хлопал в ладоши и блаженно улыбался, а Гарик то и дело показывал брату большой палец. Брат был не в восторге. А еще не в восторге был «Глухарь». Он понимал, что ввиду изменившейся ситуации надо слезать с дерева, но сделать это самостоятельно не мог.
Шура тоже не могла слезть. Она ждала, когда кто-нибудь наконец вспомнит про артистов первого состава и принесет им стремянку. Но о стремянке первый заголосил «Глухарь»:
– Лестницу мне! Полцарства за стремянку!
Алька, зараза такая, притащила ему стремянку, чтобы не кричал белым медведем. Ну и… «Глухарь» не стал нарушать традиции – стремянка пала под его весом.
– А я как же? – задрожали губы у Шуры.
Алька поступила совсем паршиво, она просто отмахнулась:
– Посиди, не до тебя, в самом деле!
То есть утром Шура была нужна, а сейчас… И это в самый Новый год!
Шура решила, что сейчас спрыгнет сама и… и уйдет домой. Ничего, деньги у нее есть, выйдет на дорогу, сейчас праздник, машин много, кто-нибудь добросит до города. Просидеть здесь весь Новый год – хуже праздника себе и вообразить нельзя!
Шура посмотрела вниз, потом зажмурилась и… прыгнула. Но не долетела. Шуба зацепилась подолом за сук, и артистка теперь висела на елке, как огромная новогодняя игрушка.
– Во! Гарик! Смотри – кадр! – развеселился Виктор. – Снимай, Алька, потом смонтируем чего-нибудь.
Самое обидное, что Алька и в самом деле стала снимать!
Шура барахталась в собственной шубе, как муха в паутине, но выбраться не могла. Девушка Семена хохотала так, что сложилась пополам. Парням хохотать было некогда, они учили Альку, с какой стороны лучше поймать кадр, а вот «Глухарь» гоготал как гусь-переросток!
Шура уже не скрывала слез. Она вынула руки из рукавов и… упала прямо в руки эмчеэсника Семена.
– Прекратите ржать! – строго рявкнул он молодежи и тут же нарычал на Шуру: – Ну и кто у нас тут не ищет себе приключений на…
– Да пошли вы все! – вывернулась из его рук Шура и быстро пошла к воротам.
Никто ее не окликнул, никто не догонял. Она шла по дороге в одном свитере, в короткой юбке и сапогах на каблуках. А по спине хлопали дурацкие крылья. Но Шура ничего не замечала. Даже холод она почувствовала не сразу – так жгли ее слезы.
Ей казалось, что она прошла километров двадцать, потому что холод все же победил теплый свитер, а уж под коротенькую юбчонку и вовсе забрался довольно легко, даже теплые коготки не спасали. Шура укуталась в крылья, они грели, и пониже натянула свитер. Она упрямо шла вперед, о том, чтобы вернуться, даже не думала. До ночи она должна успеть дойти до большой дороги, а там машин побольше, там-то уж…
– Товарищ Ангел, вас довезти?
Она и не заметила, как позади нее остановилась большая машина.
Шура только кивнула и повернулась, чтобы посмотреть на спасителя… Можно было и не смотреть, им оказался все тот же эмчеэсник… Ну хоть кто-то из этой шальной компании вспомнил о Шуре.
Девушка быстро влезла в теплую машину.
– В… в этот… в город… – едва проговорила она.
– Ответ неправильный, – спокойно развернул машину Семен обратно к даче. – Сейчас вам надо в тепло… Да и выпить чего-нибудь не мешало бы. Что ж вы сиганули-то?
– А что я, по-вашему, так и должна была сидеть на дереве? – пробурчала Шура.
– Я не про дерево… Что ж вы домой-то сиганули? Вам ведь братец, кажется, обещал Новый год на даче?
– Вообще-то мне ваш Гарик обещал три тысячи в день платить… за съемку в клипе… Долларов. А Новый год я и без них отмечу.
Семен поморщился:
– Что за кличка какая-то – Гарик? Его Игорем назвали, при чем тут Гарик? А по поводу денег, ну откуда у парня могут быть тысячи долларов, вы своей головой подумали?
– Да подумала я, – вздохнула Шура. – Только очень уж Алька, сестра, просила. Она там… с кинокамерой бегала.
– А, так это она снимала ваш сказочный полет, – усмехнулся Семен. – Хороша сестрица.
– Ну, у вас тоже, прямо скажем, братец еще тот заяц пушистый, – обиделась за Альку Шура.
Семен спорить не стал.
– Да уж, повезло нам с родственниками. А вы опять хотите сбежать? Я с этим молодняком один не справлюсь. Да к тому же Юлька им уже напрыгала какой-то клип, что-то сняли, все довольны, поэтому приступаем к подготовке новогоднего торжества.
– А Юлька – это кто? – не сразу сообразила Шура.
– Юлька – это… моя гостья, – чуть стушевался Семен.
– Понятно, а говорите, один не справитесь, – улыбнулась Шура совершенно открыто.
Они уже подъезжали к даче. Елки были все в инее, но особенной красотой выделялась огромная береза, вся в белой роскошной снежной шубе.
– Ох, какая у вас тут красота… – не выдержала Шурка. – Настоящая сказка.
Семен только улыбнулся.
А им уже открывали ворота, весело махали руками и всячески показывали, как же они невероятно соскучились без Семена и Шуры.
Пока Гарик-Игорь таскал с ребятами сумки из машины брата, на Семена со всего размаху прыгнула Юлька. Она была хороша: распущенные завитые пепельные волосы, яркая помада, белый огромный пушистый воротник… или это такая жилетка? А он – высокий, строгий… Какие красивые оба…
Шура невольно залюбовалась этой парой и легко облокотилась спиной о большую красавицу березу.
Наверное, на ней было слишком много инея. Во всяком случае, Шура совсем не виновата в том, что огромная глыба снега рухнула прямо на головы двух влюбленных. Просто они стояли под деревом…
Пара на некоторое время оцепенела, Семен пришел в себя первым. Он усмехнулся и стал отряхивать свою подругу. Откуда-то прибежал Гарик и с криком «Даешь снежную бабу!» опустил на Юлю целую шапку снега. Опять же прямо на голову. Девушка уже фыркала, как буденовская лошадь, но Гарик не отступал:
– С Но! Вым! Го! Дом! – весело орал он и сыпал снег на Юльку.
Алька, Виктор и «Глухарь» решили, что надо тоже проявить дань уважения, и опустили на голову бедной девушки свою порцию сугроба.
– Идиоты… Сколько можно? – тихо пищала несчастная жертва.
Но Гарик услышал ее стоны и кинулся успокаивать. Он на секунду прижал девушку к себе и быстро, но сильно погладил ее по голове:
– Не плачь, Юленька, это новогодний душ.
Девушка с силой оттолкнула парня. Но разгневанная Алька не дремала, она немедля преподнесла Юле новую порцию снега. А чтобы не липла к Гарику, если что!
– Гады!!! Уроды! – уже вопила в голос несчастная красавица, размазывая по щекам тушь и помаду. – Семен! Убери их к чертям собачьим!
Такой неприличный крик от прелестной барышни резал уши, но результат последовал: Гарик, Алька и «Глухарь» быстро ретировались. Только растерянная Шура так и осталась под березой.
– Это все ты, да? – накинулась на нее Юлька. – Я понимаю, что Игорь меня терпеть не может, он мне мстит, а ты-то? А! Поняла! Ты мне мстишь за то, что я главную роль в клипе сыграла? Да если б не я, ты б до сих пор сидела на елке, как белая ворона, в своих крыльях! Неудачница! Семен! Где у вас ванная?!
– Почему как ворона? Я ж Сороку играла, – тихо пробормотала Шура.
Сейчас Юлька не казалась уже такой красавицей, даже дорогая тушь не выдержала снежного натиска и потекла. Под глазами появились черные круги, как у енота, а губная помада вышла далеко за пределы губ. Некогда пышные волосы пригладил Гарик, и теперь у Юльки прически не осталось совсем, пряди прилипли к щекам, а лицо стало вдруг длинным и большим, как кабачок.
– Юля, да это ж не я, – пыталась объясниться Шура.
Но девушка ее уже не слушала. Самое обидное, что и Семен посмотрел на Шуру как-то странно, с осуждением, и только мотнул головой. А ведь каких-то пятнадцать минут назад они ехали в машине вдвоем, звучала музыка, было тепло и уютно. И говорили запросто, без всяких там осуждающих взглядов. Шура даже подумала, что это нормальный, обычный парень, который может все понять…
Ну и что было делать? Снова топать домой, в город? Да что ж за Новый год-то такой?!
Шура медленно побрела в дом. Она точно решила, сейчас придет и сразу же вызовет такси. Домой! Хватит приключений!
Дом, куда она вошла, оказался роскошным. Может, для кого-то это была обычная дача, но Шура таких еще не видела. Несколько этажей, красивые витые лестницы, громадные ковры с длинным ухоженным ворсом, старинная мебель. Нет, мебель, конечно, новая, но стиль под старину. В зале, где собирались отмечать праздник, красовалась большая елка, и аромат от нее распространялся по всему дому. Что особенно понравилось, на елке не было стильных украшений. Сейчас пошла мода наряжать елочки шарами одного или двух видов, а из прочих украшений разрешались только банты. Здесь же все было по-другому. Скорее всего, хозяева в городских домах украшали елку на новый манер, а вот на дачу свезли все старые елочные игрушки. От этого становилось как-то тепло, и казалось, что вот-вот из ближайшей двери выйдет седой дедушка в очках и начнет рассказывать сказки.
Но дедушка не вышел, зато подбежала Алька и дернула Шуру за руку:
– Шур, пойдем на кухню, ты мне поможешь огурцы нарезать, у тебя красиво получается.
Ну да, ей нравилось украшать блюда. Пришлось согласиться.
Кухня была тоже очень красиво обставлена. Все удобно, под рукой, в глубине массивных шкафов Шура заметила новейшие бытовые приборы, которым даже не знала применения.
– Шур, а ты видела, какой у Гарика брат? – не особенно разглядывала кухню Алька.
– Видела. Между прочим, мне этот брат сказал, что Гарика Игорем зовут.
– Когда это он тебе успел сказать? – фыркнула сестрица. – Опять придумываешь? С чего бы он перед тобой распинался? Он, между прочим, серьезный дядька. Так что… не выдумывай… Вот этот огурчик еще порежь…
Шура пристально посмотрела на Альку:
– Аль, ты в самом деле не видела, что он меня только что привез?
– Откуда? – выпучила глаза заботливая сестра.
Шура даже нож бросила.
– Ты издеваешься, да? Ты что, не видела, как я спрыгнула с дерева и ушла домой?!
– Куда – домой? Сюда? В дом?
– Да нет же! В город! – совсем расстроилась Шура. – Я пешком ушла в город! Потому что… Ну ладно эти жеребцы, но как ты могла снимать меня, когда я висела на этом проклятом суку?!
Алька хихикнула:
– А что такого-то?! Шур, честно… Это было очень смешно! Ты так висишь и кру-у-утишься, висишь и кру-у-утишься! Как летучая мышь… Во! Точно! Надо сказать, чтоб Гарик придумал песню про летучую мышь, а видео у нас уже есть. Выложим в Инет, куча просмотров будет.
– Только попробуй выложи, – прошипела Шура. – Я потом с тобой такое видео сниму, что летучая мышь сказкой покажется!
– Хорошо, не буду выкладывать, чего ты? Вот еще помидорчики порежь…
Алька очень быстро согласилась. Это означало только одно: видео она обязательно выложит. И шеф тогда точно решит, что Шура повесилась из-за неразделенной любви. Прямо на шубе. Нет, этого никак нельзя допустить. Надо свистнуть камеру и засветить кадры, где Шура парит под елкой. Вот незадача, а ведь так хотелось быстренько вызвать такси и уехать домой, теперь же сначала придется найти чертову камеру! Ну как жить? Никому нельзя верить!
На часах была половина третьего, и Гарик озвучил программу на день. Сейчас, то есть в три часа, предполагался легкий обед. Конечно, дамы обязаны быть в красивых платьях номер один. После обеда планировались игры во дворе – для этого специально приглашен массовик, который их проведет. Дамы должны быть одеты в спортивную одежду, то есть наряд номер два. Потом намечено катание на тройках. Это Семен побеспокоился и вызвал две тройки лошадей, чтобы устраивать на них гонки. После лошадей недолгий отдых, для этого выделялась комната на двух человек… Пары должны подбираться по личному желанию, а вот в десять часов наступит главное торжество – приедет отец, его друзья и даже какой-то известный эстрадный певец. Дамы должны быть в нарядных платьях номер три. Кстати, ведущий вечера тоже из известных шоуменов.
Программа вызвала у всех бурный восторг. Даже у Шуры. Она, конечно, не собиралась тут блистать нарядами до умопомрачения, у нее не было ни номера один, ни два, ни три. Только свитер и юбка. Вот и вся нумерация. Но она и не мечтала проводить здесь весь праздник. Порадовали ее тройки. Она с ними в город и укатит, а то когда еще такси в новогодний-то вечер приедет!
Одобрив программу, молодые люди начали колдовать над электричеством, устанавливая какие-то немыслимые гирлянды, а девушки направились в кухню, доделывать последние штрихи к блюдам. Честно говоря, основные блюда были давно заказаны в ресторане, но вот во время легкого обеда и Алька, и Юлька просто горели желанием поразить возлюбленных своими поварскими способностями. И это настолько их захватило, что Юлька даже перестала сердиться на Шуру. Тем более что избранница Семена уже успела намарафетиться и снова чувствовала себя красавицей. В знак примирения она даже попросила научить ее вырезать из помидоров новогодних гномов. Шура научила, но она вовсе не собиралась никого поражать, у нее было более важное дело. Она все думала, куда Алька могла упрятать кинокамеру.
– Аль, – наивно захлопала Шура ресницами, – а у тебя с собой косметичка?
– Ну да, – пыхтела Алька, пытаясь свернуть свекольную кожуру в изящную розу. – А тебе зачем?
– Ты молодец! – фыркнула Шура. – Обманом меня сюда заманила, я не то что платья не взяла, даже накраситься толком не успела, а теперь она еще спрашивает зачем!
– А я тебе… тьфу ты черт, опять развалилась… Я тебе говорила: накрасься! Не в баню идешь… Там, на третьем этаже, комната, такая дверь с круглой ручкой… везде ручки как ручки, а у этой двери круглая почему-то… там все вещи лежат, косметичка в сумке.
Шура кивнула. Все просто: самое дорогое для Альки – косметичка и камера. Следовательно, лежат они вместе.
Шура быстро прошмыгнула на третий этаж, ее даже никто не заметил. Надо же, отчего это Шуру вообще никто не замечает? Главное, когда она на суку болталась, видели все! А вот когда приятная девушка одна по дому ходит… Хотя это, кстати, и требуется, чтобы ее никто не видел.
На третьем этаже Шуру ожидала неудача. Коридор должен был освещаться лампами, но, поскольку молодые люди занимались электричеством, свет оказался вырублен. С помощью фонарика от телефона дверь все же удалось найти. Комната была сразу возле лестницы. Шура тихонько вошла и снова очутилась в темноте. Окна третьего этажа отчего-то были закрыты плотными железными ставнями. Шура загремела сразу, как только вошла. Она споткнулась о сумки, что-то зазвенело, грохнуло и утихло. На фоне всеобщей шумихи в доме – парни подключали не только гирлянды, но и музыку – это Шурино падение осталось незамеченным.
– Как всегда, – тихо бубнила себе под нос девушка. – Хоть лбом в колокол бей, никто тебя не замечает… Вот и не замечайте дальше, а то придумали – в Инет…
С большим трудом с помощью крохотного фонарика она отыскала камеру. Среди сумок, которые стояли в этой комнате, были две самые огромные: одна неизвестная, а другая, родная до зубовного скрежета, Алькина. Вернее, Шурина. Алька просто как-то взяла сумку и «забыла» отдать. Ясно, что в своей бывшей сумке Шура знала все карманы. Косметичка так и осталась нетронутой, а вот камера… Шура успела даже просмотреть половину того, что записала сегодня ее сестрица. Камера была на последнем издыхании, зарядка кончалась, поэтому приходилось работать быстро. В общем, позорный кадр, где Шура болталась под деревом, она стерла.
– Фу ты! Прямо камень с души упал, – улыбнулась Шура. – Теперь можно и домой.
Но снизу ее звали Алька и Юлька. Время уже подходило к трем, еда была готова, а девушки еще не переоделись. Вот и просили Шуру накрывать на стол, пока красавицы приводят себя в порядок.
Шура не сопротивлялась. Ей не во что было переодеваться, да и, честно сказать, очень хотелось есть. Поэтому она поспешно стала носить украшенные блюда в большой зал, где красовалась елка, а молодые люди заканчивали последние приготовления. По просьбе Альки и Юльки они уже включили свет, поэтому сейчас все блестело, сверкало и горело.
– Гарик, на этот стол ставить? – уточнила Шура, неся большое блюдо с обычной жареной курицей – плод Юлиного вдохновения.
– Да, сюда, – кивнул он, даже не обернувшись.
Зато Семена снова резануло неприятное имя.
– Игорь! Почему тебя Гариком зовут? – раздраженно спросил он. Потом обернулся к Шуре и кивнул: – Да, девушка, сюда ставьте… А где наши красавицы?
– Ваши красавицы пошли скидывать свои жабьи шкуры и превращаются в Василис Прекрасных, – мило улыбнулась Шура белоснежной улыбкой, стараясь не обижаться.
Она, значит, девушка, а у них красавицы!
– А вы почему свою жабью шкуру не пошли сбрасывать? – серьезно посмотрел на нее Семен.
– А я сразу родилась красавицей, – со злостью отшутилась Шура. Ну не рассказывать же, что ей не во что переодеться! – Где у вас столовые приборы?
Он, видимо, все понял, потому что поднялся и просто сказал:
– Сейчас я сам их принесу. Кстати, – он на секунду остановился, – как вас зовут?
– Александра, – быстро ответила Шура. – Саша. Шура.
Он кивнул и вышел из зала. Потом начал приносить и помогать расставлять тарелки, фужеры, раскладывать вилки. И снова ледок между ними растаял.
– А ножи? Надо ж еще ножи, – напоминала Шура. – И салфетки… Давайте я их красиво уложу.
Она свернула салфетку тюльпаном.
– Ого! – как мальчишка удивился Семен. – Шура, а вы где так научились? Вы работали официанткой?
– Нет, – рассмеялась Шура. – Просто смотрю в Интернете интересные сайты, где показывают, как все это делать. Салфетки я быстро научилась сворачивать, а вот футболку сложить в одно движение долго не получалось.
– Как это – в одно движение? – не понял Семен.
Она рассказала ему, что увидела однажды, как черноволосая девушка за секунду складывает футболку. А потом у нее ушло несколько часов, чтобы научиться делать так же.
– И прямо сейчас можете сложить? – никак не верил Семен.
– Конечно. Давайте какую-нибудь футболку, – кивнула Шура и тут же чуть не оглохла от крика.
