Родственный отбор и взаимный альтруизм не единственные факторы, обусловливающие кооперативное поведение у человека. Люди проявляют альтруизм во множестве ситуаций, где общие гены не фигурируют и никакой взаимности не ожидается. Возможен целый ряд случаев, когда человек отказывается от извлечения всей возможной выгоды. Ведь это же проще простого – красть у друзей, грабить старушек, уходить из ресторана, не оставив чаевых. Отказ от подобных действий не обусловлен и расчетом – например, страхом возможного наказания, – поскольку наблюдается и в тех случаях, когда совершившего такой поступок вряд ли поймают с поличным. Человек, по его собственным словам, просто будет ужасно себя чувствовать, если совершит нечто подобное. Сильные эмоции и нравственные ощущения направляют поведение по пути неумножения личной выгоды.

Есть над чем поломать голову, однако этим фактам можно дать эволюционное объяснение. Пока самое подходящее обоснование этой человеческой склонности поступило от экономистов, обративших внимание, что такие привычные нам поступки, как оставить чаевые в ресторане, куда вы больше приходить не собираетесь, или воздержаться от ненаказуемого мошенничества, не вписываются в стандартные экономические модели. Однако подобное поведение, как предполагает экономист Роберт Франк, может служить для выявления расположенности к сотрудничеству. Человек зависит от сотрудничества и в силу этой зависимости вынужден решать проблемы доверия и лояльности. Где гарантия, что другие предпочтут сотрудничать, а не предадут и не обманут? Нянька может оказаться вором, а деловой партнер – мошенником. Приходится опираться на некие сигналы, указывающие на ту или иную степень надежности. И поскольку мы так зависим от сотрудничества, для второй стороны гипотетического взаимообмена проблема стоит не менее остро. Если вы устраиваетесь работать няней, вам нужно как-то сообщить о своей честности потенциальному работодателю; то же самое относится к человеку, который стремится к честному и взаимовыгодному деловому партнерству. В общем и целом склонность к объединению усилий дает преимущество лишь вкупе с демонстрацией готовности к сотрудничеству. Эти проблемы существуют уже сотни тысяч лет. Пока я приводил исключительно современные примеры, но первобытные собиратели и охотники тоже с ними сталкивались. Вы искренне намереваетесь принести на стоянку все собранные ягоды и разделить их с другими, но это намерение должно быть очевидно всем, иначе сотрудничества попросту не возникнет.

На протяжении всей истории человечества справляться с этой проблемой помогали способы демонстрации своей надежности. Например, в наше время ничто не мешает турагенту продать клиенту фальшивую путевку, однако турагенты учреждают ассоциации, которые моментально занесут мошенника в «черный список». Там, где существуют такие объединения, любой агент, который в них не входит, вызовет у клиента подозрение и прогорит. Подобные юридические механизмы гарантий распространены широко и существуют достаточно давно. Принцип действия их довольно парадоксален: они ограничивают свободу маневра, чтобы обеспечить возможность взаимообмена. Иными словами, хороший способ продемонстрировать готовность к честному сотрудничеству – поставить себя в положение, когда вы просто не можете отступиться. Вы сигнализируете о своей надежности, связывая себе руки.

Законодательными узами и поддержанием репутации способы гарантировать надежность не исчерпываются. Во многих ситуациях, как предполагает Роберт Франк, ту же задачу выполняют чувства и эмоции. Возьмем такой пример: я владелец магазина, вы продавец. Если вы украдете выручку, я уволю вас и подам в суд. Это стандартный способ борьбы с мошенниками – пригрозить наказанием, которое сведет на нет все материальные выгоды мошенничества. Однако и у наказания есть свои издержки: судебные, например, которые могут вылиться в круглую сумму. Если я очень расчетлив, то постараюсь избежать этого и не стану подавать в суд, даже если поймаю вас за руку, так что угроза моя, по сути, ничего не стоит. А теперь представьте, что обо мне заранее известно: если среди моих подчиненных обнаружится вор, я выйду из себя и постараюсь наказать обидчика любой ценой. Это знают все вокруг. В этом случае мной движет неконтролируемая эмоция, которая вроде бы работает не в мою пользу. Но сам факт того, что я себя не контролирую, меняет дело. Угроза становится гораздо более весомой. Я засужу вора не потому, что мне это выгодно – мне не выгодно, – а потому, что я просто не смогу иначе. Поэтому репутация человека, которого могут обуять такие страсти, – полезна, если мы говорим именно о страстях, перевешивающих рациональный расчет.

С неконтролируемым негодованием более-менее понятно, но как быть с другими нравственными чувствами, особенно стремлением быть честным? И снова давайте подумаем, какие проблемы встают перед видом, для которого сотрудничество имеет принципиальное значение, а поиск партнеров требует демонстрации надежности. Одна из проблем заключается в том, что надежность затратна. Мы часто слышим, что прямой и честный путь не всегда самый легкий, и это правда. В нем есть свои издержки – все эти нетронутые кассы и возвращаемые друзьям кошельки. Если бы нас окружали исключительно рациональные и расчетливые люди, они бы иногда вели себя порядочно, иногда мошенничали, а значит, доверять другим было бы опасно. Но что, если не всеми движет лишь холодный расчет? Если некоторых побуждают к честности чувства, перевешивающие все расчеты? Иметь таких людей в своем окружении очень ценно, потому что они будут иррационально стремиться к честности, даже если прямой выгоды для них в этом нет. И если есть четкие сигналы того, что человек именно таков, лучше сотрудничать с ним, а не с рациональным и расчетливым. Таким образом, предпосылки к сотрудничеству создают множество возможностей, закрытых для тех, в ком опознают потенциальных мошенников. Да, издержки есть, но они компенсируются выгодами от сотрудничества.

Подобную склонность должно быть трудно сфальсифицировать, иначе сигнал о ней обесценится. И действительно, масса экспериментальных данных подтверждает, что обманывать не так легко, как нам обычно представляется. По эмоциональным сигналам – мимике и жестам – человек часто интуитивно улавливает обман еще до того, как может четко сформулировать, откуда это ощущение возникает. Конечно, полной гарантии тут быть не может. Но определенные сигналы могут давать более или менее верную картину скрытых мотивов окружающих, и вроде бы так оно и происходит.

Это также подтверждается результатами экспериментов. Так, люди обычно оценивают возможные сделки с точки зрения «честности» – набора интуитивных критериев, которые не совпадают с рациональными экономическими моделями. Правда, преподаватели бизнес-школ нередко борются с такими «наивными» представлениями у слушателей, объясняя, насколько они опасны на настоящем рынке.

Тем не менее установка на честность оправдывает себя лишь при наличии определенных условий. Во-первых, люди должны быть готовы наказывать мошенников, невзирая на затраты. А значит, у них должны возникать сильные эмоции, чтобы «перевесить» издержки. Наглядные примеры можно найти во многих повседневных ситуациях. Злость на людей, которые вклиниваются без очереди или занимают парковочные места, не соответствует причиненному ими ущербу. Во-вторых, мы должны возмущаться, если мошенничество не наказывают, даже если нас лично оно не затронуло. Существование «простофиль» угрожает нашей собственной безопасности, поскольку дает почву для мошенничества. А значит, пострадавшие должны наказывать мошенников не только потому, что сами впадают в ярость, но и потому, что остальные возмутятся, если они этого не сделают. Эта эмоция тоже выступает постоянной составляющей человеческого взаимодействия. Человек, вклинивающийся без очереди, вызывает возмущение, даже если вы сами стоите в другой очереди. Благодаря подобным установкам мошенничество превращается в маловыгодную стратегию. Даже если мошенники возникают, легкой добычи, окупающей их поведение, им не видать. Это не гарантирует, что они не появятся. Как мы прекрасно знаем, мошенников и шарлатанов вокруг хватает. Их стратегия оправдывает себя в какой-то мере, но не настолько, чтобы искоренить любое сотрудничество.

Взгляд на сотрудничество как на проблему не просто рациональную, но и эволюционную позволяет предположить, почему соответствующие установки принимают форму ощущений, а не осмысленной рациональной мотивации. В этом свете гораздо более логичными предстают и многие другие разновидности нравственных ощущений. Чувство вины – наказание, которому мы подвергаем себя за обман, или просто несоответствие провозглашаемым стандартам честного сотрудничества с другими. Кроме того, чувство вины полезно как противовес выгодам от обмана, оно уменьшает искушение смошенничать. Предполагаемое чувство вины служит отрицательным подкреплением, помогающим отмести возможность поступить нечестно, – принципиальная способность для особей, которые постоянно планируют свои поступки и должны оценивать потенциальные выгоды. Благодарность выступает положительным эмоциональным подкреплением, которое ассоциируется с обнаружением готовности к сотрудничеству у остальных, в ситуациях, когда на самом деле возможен был обман. Гордость – положительное подкрепление за сотрудничество, компенсирующее разочарование от упущенной возможности смошенничать. Еще ценнее эти установки становятся в силу того, что наш контроль над их эмоциональным воздействием ограничен.