Глава 48
Мышиная нора тянулась бесконечно долго. В ней было темно, грязно и пахло плесенью. Дважды потолок опускался настолько, что Эйхгорну приходилось ползти на карачках. Трижды нора разветвлялась, и Эйхгорн все разы выбирал более широкий отнорок.
Он от души надеялся, что у этого туннеля есть и второй выход… желательно, где-нибудь снаружи.
Идя по норе, Эйхгорн тщательно изучил свое барахло. Одежда, очки и личные вещи уменьшились вместе с ним, ничего не исчезло. Диктофон, динамо-фонарик и вормолеграф по-прежнему работали, водяной амулет по-прежнему вызывал во рту ощущение воды.
Эйхгорн задумался, как произошедшее объяснимо с точки зрения физики. Что именно уменьшило в нем волшебство?
Клетки тела?.. Могли ли они с невероятной скоростью сократиться, «усохнуть»?.. Он не особенно бы этому удивился — здешние волшебники горазды и не на такие трюки, — но ведь и одежда тоже уменьшилась. Значит, процесс не биологический.
Расстояние между молекулами, атомами?.. Нет, тогда его масса осталась бы прежней, и он стал бы невероятно тяжелым лилипутом.
Сами атомы?.. Но это просто невозможно, даже волшебством. А если даже и возможно — кардинально изменилось бы само вещество, из которого он состоит. Он стал бы… Эйхгорн даже не брался представить себе подобное.
Быть может, чары «повыбивали» лишние молекулы?.. Нет, явно отпадает. Во-первых, они куда-то должны были деться. Во-вторых, Эйхгорн и в этом случае изменился бы катастрофически. Лишенный большей части массы мозг просто не смог бы функционировать — однако ж он функционирует.
Какие еще есть варианты? Пресловутые минимы? Свертывание пространства?.. Здесь мысль Эйхгорна запнулась. Он крайне смутно представлял себе этот процесс.
Но это единственный вариант, который не отвалился сразу же. Предположим, что большая часть Эйхгорна сейчас находится в… свернутом виде. Оно по-прежнему где-то там… где-то здесь, но в данный момент у него нет ни массы, ни объема.
Эйхгорн глянул на вормолеграф. Нет, ничего не регистрирует. Никаких червоточин, никаких пространственных аномалий.
Хотя он и на минимы не реагировал.
Размышления Эйхгорна перебил какой-то странный скрежет. Этакое шур-шур-шур… сзади. Он повернулся к звуку — и дыхание перехватило. На него таращилась зверюга размером с сенбернара — шевелила усами, утробно ворчала.
В первый момент Эйхгорн не узнал монстра, но до него тут же дошло — мышь! Самая обычная домовая мышь… только сейчас она опаснее всякого волка!
На пару секунд Эйхгорн с мышью просто замерли. Гигантский грызун не мог пройти дальше — нора слишком узка, двоим не разминуться. Значит, сейчас она… что?..
Очень-очень медленно Эйхгорн поднял руку с фонариком. Пристально глядя в черные глаза-бусины, он ровным голосом, как можно четче выговаривая слова, произнес:
— Назад. Уходи. Иди отсюда.
Мышь попятилась. Не отрывая взгляда от источника света, она поползла обратно — юзом-юзом, пока не скрылась в боковом отнорке.
Эйхгорн выдохнул. Сейчас он был на волосок от гибели. Конечно, животные редко нападают на незнакомую дичь. Если зверь не болен бешенством, не умирает с голоду и не защищает себя или детенышей — он скорее всего предпочтет отступить и не связываться с непонятным существом. Тем более, что мышь — грызун, не хищник.
Но что если именно эта особь оказалась бы исключением из правила?
Вообще, Шторелли прав. Теперь окружающий мир стал чертовски опасным местом. Вряд ли Эйхгорну удастся так же легко отогнать кошку или хорька… интересно, водятся ли в Кардегарте хорьки? У него как-то не было случая поинтересоваться местной фауной.
Вот впереди показался свет. Эйхгорн прекратил крутить ручку динамо-фонаря и ускорил шаг. Похоже, он наконец-то выбрался.
Оказавшись на открытом воздухе, Эйхгорн прислонился к стене, стараясь стать как можно незаметнее. Он действительно выбрался, но… что дальше?
Мозг лихорадочно работал, ища решение столь неординарной задачи. Самостоятельно Эйхгорну прежние размеры не вернуть. Хочется надеяться, что заклинание временное, что со временем оно спадет само, но… вряд ли. Волшебник явно был уверен, что Эйхгорну теперь конец.
Наверняка существуют какие-то способы снять заклятие. Эйхгорн включил диктофон и начал привычно надиктовывать аудиозаметки. Это всегда помогало ему думать.
Вариант первый — попробовать сделать что-то самому. Как там снимают заклятия в сказках?.. Жаб, чудовищ и спящих красавиц расколдовывают поцелуи истинной любви… очень сомнительный способ. Нильсу Хольгерсону пришлось выполнить целый квест из трех частей. А Дюймовочка вообще так и осталась крохотной, да еще и вышла замуж за короля эльфов.
Хотя ее, кажется, никто и не заколдовывал. Просто феноменальный случай гипофизарной недостаточности.
Вариант второй, более реальный — отыскать другого волшебника. Желательно, выпускника Энормира, как Шторелли, но в крайнем случае можно и кого-то другого. Если не поможет, так хоть посоветует, что делать.
Вопрос в том, где его отыскать. Кроме самого Шторелли Эйхгорн знает в Кардегарте еще только двоих — татуировщицу и придворного чародея герцога.
Но татуировщица — по всей видимости, жена Шторелли… возможно, гражданская. Эйхгорн не был точно уверен, что за отношения их связывают. Даже если они просто совместно владеют лавкой, обращаться к ней за помощью слишком опасно.
Что же до придворного чародея… да, пока что это наиболее выполнимый вариант. Вот только где и как его разыскивать? У Эйхгорна раньше не было повода с ним пересекаться, так что он не удосужился узнать, где тот проживает. Кажется, у него особняк где-то за городом… очень-очень далеко за городом. Когда ты умеешь телепортироваться, можно поселиться где угодно.
Конечно, этот волшебник постоянно выполняет всякие задания герцога — но это не значит, что он ходит за ним хвостом. Телепортер же. Герцог просто вызывает его через дальнозеркало в случае надобности — как когда понадобилась консультация по «вечному двигателю».
А солнце уже близится к закату. Еще пара часов, и наступит ночь. Хотя для ускоренного метаболизма Эйхгорна это будет как целые сутки… интересно, не уменьшится ли теперь и продолжительность его жизни? По логике должна.
Если же она не изменится, если он будет стареть с прежней скоростью, но при этом мыслить и действовать в десять раз быстрее… что ж, в таком случае Эйхгорн не возражает даже и остаться лилипутом.
Но это крайне маловероятно.
Лавка супругов (?) Шторелли располагалась не в центре города, но и не на окраине. Ее фасад выходил на довольно оживленную улицу, но Эйхгорн выбрался с торца… хотя применимы ли такие термины к куполообразному строению?..
Впрочем, неважно. Главное, что Эйхгорн оказался даже не в переулке, а просто на заросшей сорняками тропе меж двух домов. Вряд ли ей вообще пользовался кто-нибудь, кроме случайных прохожих, ищущих укромное место для отправления малой нужды.
Сорняки здесь вымахали порядочно. Даже человек нормального роста прошел бы не без труда, а уж мальчик-с-пальчик вроде Эйхгорна… для него это выглядело сосновым бором. Зеленые, источающие душистый аромат стволы уходили в поднебесье, громадные листья погружали все в полумрак, а под ногами шуршали и стрекотали насекомые размером с кулак.
С подозрением поглядывая на чудовищных, запросто теперь способных прокусить кожу муравьев, Эйхгорн зашагал вперед. Куда именно? Он пока что не представлял. Просто шел, ища выход из безвыходного положения.
Дал уже о себе знать и голод. Эйхгор ничего не ел с полудня, и под ложечкой начинало посасывать. Увы, вокруг не было ничего съестного — разве что все те же насекомые.
Но настолько Эйхгорн еще не проголодался.
К тому же он не был уверен, как теперь его организм воспримет пищу. По каким конкретно принципам он уменьшился, в чем конкретно состоит изменение? Биология, физика или что-то совсем неизвестное? Не окажется ли так, что нормальное вещество для него теперь несъедобно?
Даже для крохотного человечка тропка между домами осталась коротенькой. Полтора десятка метров — Эйхгорн прошагал их за минут за пять… то есть это были пять минут по его личным ощущениям. На самом деле, по всей видимости, он сделал это еще быстрее.
Жаль, нет часов, чтобы поэкспериментировать с изменившимся восприятием времени. Ускорившийся метаболизм… интересно, отчего он ускорился? Эйхгорн сильно сомневался, что это входило в заклинание. Какой-то побочный магический эффект? Или дело в том, что кровяным клеткам, нервным импульсам и всему остальному приходится преодолевать более краткие пути?
В конце тропки открылась уже другая улица. Или, точнее, пространство между домами. В Кардегарте, с его круглыми домами, улиц как таковых не было — здания не примыкали плотно друг к другу, и сверху города должно быть выглядели этаким «горошком».
Но была ли это улица или нет, люди по ней ходили. Живые горы, колоссы размером с высотные здания. Эйхгорн не мог даже толком рассмотреть лиц.
Хорошо, что двигались они медленно, будто под водой. Перебежать на другую сторону будет явно нетрудно.
Вопрос в том, зачем. На другой стороне все те же самые дома. Куда идти-то?
Вот что-то оглушительно грохнуло. Земля под ногами вздрогнула и заколебалась. Эйхгорн тоже вздрогнул — неужели опять землетрясение?! Ему положительно везет на стихийные бедствия!
Но нет, то всего лишь один из великанов сбросил с плеч тяжелый тюк. Бухая пятками, он прошел к двери и… Эйхгорн метнулся обратно в заросли. Из двери выглянул мэтр Шторелли.
Просто случайное совпадение, конечно. Но Эйхгорн понял, что здесь ему оставаться не следует. Волшебник может решить все-таки окончательно уничтожить улики — и кто знает, нет ли у него магии, чтобы разыскивать сбежавших лилипутов?
Надо уходить, и побыстрее.
Так он и сделал. Перебежками, перебежками Эйхгорн перебирался от дома к дому, прячась в травяных зарослях и мусорных кучах. Дважды едва не угодил под сандалию, лишь чудом избежал встречи с крысой, а потом битый час просидел под разбитой пиалой, пока снаружи топталась какая-то птица. Похожая на ворону, только с тонким кривым клювом, она явно не видела ничего странного в крошечном человечке.
К счастью, в конце концов терпение у птахи лопнуло, и она улетела восвояси. Очень осторожно выбравшись из-под пиалы, Эйхгорн побрел дальше.
Он по-прежнему понятия не имел, куда держит путь. И есть с каждым часом хотелось все сильнее. Быть может, прокрасться в какой-нибудь дом, поискать съестного? Вряд ли кража нескольких хлебных крошек будет таким уж тяжким преступлением.
Именно так Эйхгорн и решил поступить. Он облюбовал небольшую аккуратную мазанку, из которой тянулся запах какого-то печева. Хозяйка как раз точила лясы с соседской кумушкой, дверь была закрыта неплотно, и лилипут ростом с палец протиснулся без труда.
Внутри царил полумрак. Плотно занавешенные окна плохо пропускали свет. Но Эйхгорн все равно разглядел на столе нечто пышное, румяное… нечто вроде калача. Аромат он источал такой, что Эйхгорн невольно сглотнул.
Только вот стол был хотя и низеньким, но для нынешнего Эйхгорна — что пятиэтажный дом. Он обошел вокруг ножки, попытался обхватить — тщетно. Просто не хватало размаха рук.
— Эй, ты, — вдруг раздался чей-то басок. — Мы тут первые были.
Эйхгорн вздрогнул. В первый миг он решил, что его застукала хозяйка. Но это, разумеется, оказалось не так — хотя бы потому, что голос не в пример тоньше, чем у нормальных людей.
Медленно повернувшись, Эйхгорн обнаружил перед собой… лилипутов. Такого же роста, как он сам, или даже еще меньше. Сразу двое выросли словно из-под пола, а третий виднелся у двери.
И были это явно не люди, а некие человекоподобные существа. Тоже гуманоиды, две руки, две ноги, но телесные пропорции совершенно иные.
Особенно головы. Головы у этих малышей вдвое превышали нормальные — размером почти с туловище, если даже не больше. Человек вряд ли смог бы таскать на плечах такую тяжесть, но эти явно дискомфорта не испытывали.
И то сказать — при их-то росте!
— Вихрастый, — кивнул один из головастиков. — А это Сборщик и Несун. Ты?..
— Эйхгорн.
— Непонятное имя, — заметил Вихрастый. — Что оно значит?
— Ничего. Просто имя.
— Так не бывает, чтобы имя — просто имя, — рассудительно заявил Вихрастый. — Всякое имя обязательно что-нибудь да значит.
Сборщик легонько пихнул его в бок, и Вихрастый встрепенулся. Несун, явно стоявший на стреме, махнул рукой, и эти двое принялись разматывать длинную веревку с крюком… точнее, чьим-то крючковатым когтем.
— Участвуешь? — коротко бросил Вихрастый, раскручивая веревку.
Эйхгорн молча кивнул. Он понятия не имел, с кем повстречался, но его это сейчас не волновало. Главное то, что у них явно общая цель — добыча провизии.
Сборщик, худощавый и цепкий, вскарабкался по веревке с удивительной скоростью и принялся швырять вниз крошки и целые хлебные комочки. Вихрастый и примкнувший к нему Эйхгорн собирали их в мешки из странного материала — тонкого, белого, похожего на полиэтилен. Эйхгорн не сразу понял, что это, но потом догадался — плавательные пузыри каких-то рыб.
Набили их плотно. Получились вьюки в рост человека… человечка. Эйхгорн моргнул, не понимая, как его новые знакомцы собираются их тащить, но Вихрастый с легкостью закинул один себе на спину.
Вообще-то логично. Чем меньше существо, тем относительно больший вес оно способно поднять. Эйхгорн попробовал тоже — и без особого труда забросил на себя второй мешок.
Несун издал пронзительный свист — возвращалась хозяйка. Сборщик скинул вниз веревку и спрыгнул сам — просто шагнул вниз с края стола. Мешков было всего три, и один уже занял Эйхгорн, так что Сборщику ничего не осталось — но он вроде не огорчился.
— Бежим, бежим, бежим! — подбадривал всех Вихрастый, аж подпрыгивая со своим мешком.
У него он был самым огромным — из-под набитого рыбьего пузыря виднелась только пара ножек ниже колен. Эйхгорн поначалу поотстал, но ему было привычно таскать рюкзаки, так что он быстро приноровился.
Впереди возвысились две чудовищно толстые колонны… пара ног! Лилипутики со своими мешками промчались между ними, словно делали это каждый день… хотя почему бы и нет? Эйхгорн еще успел напоследок бросить взгляд на стол с калачом — в боку у того зияла изрядная дыра.
— БУШУКОВЫ КРЫСЫ!.. — раздался рев из поднебесья. Хозяйка тоже заметила испорченный калач.
А вот крохотных воришек она не заметила — да тех уже и не было в доме. Они выбрались наружу и помчались по краю улицы, весело гогоча и поздравляя друг друга с удачным набегом.
— Эта человека печет самые вкусные булки в городе! — поделился с Эйхгорном Вихрастый. — Ты тоже за булкой приходил? А мешок чего не взял?
— Дома забыл, — пробормотал Эйхгорн, пристально изучая своих новых подельников.
— Мы тебя раньше не встречали. Хотя мы в округе всех пигмеев знаем. Ты не местный?
Эйхгорн сразу уцепился за случайно проскользнувшее в беседе слово. Вот, значит, как эти сверхкарлики себя называют. Пигмеи.
Хотя на самом деле они, конечно, произнесли какое-то иное слово… но мозг Эйхгорна упорно слышал «пигмеи». Какой-то странный эффект, связанный… Эйхгорн по-прежнему не знал, с чем это связано.
Да и сейчас ему уж точно было не до этого. Он угодил в какую-то совершенно новую плоскость Парифата и собирался как следует с этим разобраться.
— Я не местный, — чуть подумав, ответил он. — Очень издалека. Заблудился. Можно мне пока с вами?..
— Ну это я даже не знаю, — почесал в затылке Вихрастый. — Я сам-то не могу вот так разрешить. У нас все решают бабки.
— Хм… И сколько нужно? Пара золотых у меня найдется…
Эйхгорн выгреб из кармана уменьшившиеся вместе с ним монеты. Но пигмей только повертел одну в руке, пожал плечами и протянул обратно.
— Что это за круглые штуки? — поинтересовался он.
— Э-э… бабки.
— Ты, видимо, ушибся головой, — хмыкнул Вихрастый. — Ничего, мы тебя к Микстуре отведем. Булки хочешь?
Отказываться Эйхгорн не стал — благо свою долю он явно заслужил. Калач оказался удивительно вкусным… и по крайней мере во рту ощущения ничем не отличались от прежних. Эйхгорн решил пока не думать о том, как это потом будет перевариваться.
Пигмеи перемещались по городу с поразительной скоростью. При этом они ухитрялись оставаться совершенно незаметными. Дважды группе встречались другие пигмеи — еще одна группа фуражиров, втроем тащившая сардельку, и одиночка, летевший верхом на воробье. Похоже, эти человечки жили здесь повсюду.
Оказалось, правда, что живут они все-таки не среди людей. Вихрастый, Сборщик и Несун вывели Эйхгорна за город и еще дальше — в небольшую укромную рощицу. Там, в самой чаще, и обнаружилось их поселение.
Человечки с огромными головами жили в выдолбленных пнях и даже деревьях. Их здесь оказались целые сотни. Носили они искусно пошитые костюмчики из листьев, птичьих перьев, шкурок мелких животных и лоскутков, тоже очевидно украденных у больших людей.
На Эйхгорна все пялились с нескрываемым любопытством — да он и сам чувствовал, насколько выделяется. Одеждой, чертами лица, а главное — пропорциями. Рядом с пигмеями он казался чуть ли не микроцефалом.
Сопровождающие не дали ему толком оглядеться. Несун прибрал все три мешка с наломанным хлебом и унесся к огромному пню, а Вихрастый и Сборщик провели Эйхгорна к кряжистому, очень старому на вид дереву. Там, между корней, примостилась аккуратная круглая дверца.
Нора за ней чем-то напоминала хоббичью. Очень уютная, обставленная изящной мебелью и украшенная разными безделушками, она закончилась просторным залом. Там, в зеленоватом свете гнилушек, сидели в креслах и что-то вязали три скрюченные морщинистые старухи.
— Так это вот такие бабки у вас все решают? — запоздало сообразил Эйхгорн.
— Ну да, — недоуменно глянул на него Вихрастый. — А какие же еще?
— Это вы нам кого сюда привели? — прошамкала центровая бабка — самая скрюченная и морщинистая. — Зачем он нам тут?
Эйхгорн открыл было рот, чтобы объяснить, кто он есть, но его опередил Вихрастый. Во всех подробностях он рассказал, как они с друзьями добывали булку, когда встретили вот этого странного пигмея. Но он хороший пигмей — помог нести добычу. Так мол и так.
— А еще он показывал нам какие-то круглые штуки, — вспомнил Сборщик.
— Да, точно.
— Что еще за круглые штуки? — недовольно буркнула бабка.
— Покажи, — пихнул Эйхгорна в бок Вихрастый.
Тот снова выгреб из кармана монеты. Бабки пристально их осмотрели, поводили кривыми носами, а потом центровая заявила:
— Я однажды видела такую штуку. Только она была размером с мою голову.
— Да, знаю, — подтвердила другая бабка. — Это штука человеков.
— Человеки называют их «деньгами» и очень любят, — добавила третья.
— Почему? — не понял Вихрастый.
— Потому что они человеки. У них все очень глупо.
— А тебе они зачем? — спросил Вихрастый у Эйхгорна.
— Просто он тоже человек, — ухмыльнулась центровая бабка. — Ты ведь человек?
— Человек, — решил не отрицать очевидного Эйхгорн.
— А-а!.. — протянул Вихрастый. — А я-то думаю — до чего же уродливый пигмей… Такая крошечная головенка…
— Но человеки же не бывают размером с пигмея, — напомнил Сборщик.
— Да, один палец человека размером с пигмея.
— Меня уменьшили, — честно признался Эйхгорн. — Один волшебник.
— У-у, волшебник!.. — аж передернуло Вихрастого.
— Фу-фу-фу! — прошипела центровая бабка. — Волшебники не несут ничего хорошего. От них одно зло.
— А у вас самих есть волшебники? — живо заинтересовался Эйхгорн.
— Есть где-то, — неохотно призналась бабка.
— Но мы их не любим! — добавила другая.
— Мы их прогоняем, если увидим! — усилила эффект третья.
Это Эйхгорна огорчило. Значит, в этом отношении пигмеи ему ничем не помогут.
Но они хотя бы могут научить его жить в этом мире гигантов. Рассказать, что тут к чему. Как не умереть с голоду и самому не стать пищей.
Об этом он и попросил пигмейских бабок. Те выслушали Эйхгорна, переглянулись и зашептались… ну как зашептались? Были они явно глуховаты, так что шептали громче, чем иные люди говорят.
— А что ты умеешь делать? — наконец спросила центровая бабка уже у Эйхгорна.
Эйхгорн задумался. Умел он, в общем-то, многое, но что из его навыков может пригодится пигмеям?
— Ну… я могу работать руками, — попробовал он. — Умею чинить разные вещи. Или собирать новые.
— Полезное ремесло, — согласилась бабка. — А вот, скажем, тубаретку сделать смогёшь?
— Конечно, — пожал плечами Эйхгорн.
— Ну тогда живи у нас! — великодушно разрешила старая пигмейка. — Не прогоним!
