Утечка человеческого капитала
Подпольному потоку утечки финансов сопутствовал также разрастающийся отток «человеческого капитала». Поскольку во многих странах развивающегося мира местные жители остались без работы и в непригодных для жизни условиях, значительная часть высококвалифицированных специалистов устремилась на рынок труда Первого мира. По моим оценкам, чистая экономическая ценность этих вытесненных из Третьего мира «утекших человеческих ресурсов» составляет от 2,5 до 3 триллионов долларов, по данным на 2006 год.
Такие оффшорные работники посылают домой свои заработки, объем которых в настоящее время достигает 250 миллиардов долларов в год. Но большая часть этих денег теряется из-за высокой стоимости денежных переводов и неразумных трат. Очевидно, что находиться в большой зависимости от экспорта трудовой силы, что сейчас происходит с Филиппинами, Мексикой, Гаити и Эквадором, – не лучшая политика; она представляет собой слабый заменитель создания рабочих мест и доходов внутри страны.
Краткие выводы: истоки кризиса
В целом влияние только что описанных долговых моделей на доходы и благосостояние Третьего мира оказалось разрушительным. За исключением горстки победителей глобализации, которые смогли избежать долговой ловушки и неолиберальной панацеи, действительные доходы в Третьем мире в основном остановились на одном уровне либо сократились в период с 1980 года по 2005 год (табл. 4). Несмотря на то что с того времени развитие возобновилось, особенно среди экспортеров энергии и других природных ресурсов, многие развивающиеся страны все еще стараются восстановить свои потребление, социальные расходы и соблюдение правопорядка на своих территориях хотя бы до уровня, предшествующего 1980 году. Очень немногие страны смогли последовать примеру Китая и Индии, вкладывая средства в развитие производства и экспортируемые услуги.
В дополнение к продолжительной экономической стагнации многие обремененные долгами развивающиеся страны также испытали резкий рост безработицы, нищеты, неравенства, экологической деградации, незащищенности, преступности, насилия и политической нестабильности, причем все это было осложнено долгами и утечкой капитала. По иронии судьбы некоторая степень неустойчивости порой была полезной – в Аргентине, Боливии, Бразилии, Чили, Гватемале, Индонезии, Кении, Мексике, на Филиппинах и в Южной Африке финансовые кризисы помогли подорвать устои автократических режимов. Но демократизация должна достигаться и без таких трудностей.
Данные проблемы Третьего мира разительно выделялись на фоне относительного процветания Первого мира. Конечно, были и небольшие кратковременные падения курсов акций, связанные со скачками цен на нефть в 1973 и 1979 годы, а также экономические спады в 1982–1983, 1990–1991 и 2001–2003 годы. В Японии наблюдалась стагнация в течение 1990-х годов, а экономики Франции и Германии долгое время находились в депрессивном состоянии. Но это были исключения. В целом значительная часть бедных стран мира стала еще беднее или топталась на одном месте с начала 1980-х годов, тогда как большинство стран Первого мира – и их финансовых институтов – продолжали процветать.
«Не можем получить никакой помощи»
Что бы вы ни думали о глобализации и других панацеях неолиберализма, очень трудно преподнести историю облегчения долгового бремени как историю успеха. Данный ракурс поможет нам увидеть «облегчение долгового бремени» в другом свете.
Исходя из этой грязной истории сокращения долгов, можно было ожидать, что правительства стран Первого мира, БВУ и даже мировая инфраструктура частного банковского дела, по крайней мере, признают свою ответственность, энергично возьмутся за дело и предложат оплатить значительную часть счета. Однако совершенно очевидно, что это не произошло. Согласно данным табл. 4, причина кроется не в принципиальной оппозиции облегчению долгового бремени, как таковому. На самом деле облегчение долгового бремени превращается в почтенное капиталистическое учреждение, если должники, о которых идет речь, по крайней мере, обладают политическим влиянием.
Также нереально для стран-должников объявить мораторий на обслуживание долга в одностороннем порядке. Лишь очень немногие страны – Аргентина в 2001–2002 годы, Россия после Первой мировой войны и Куба в начале 1960-х и в 1980-х – осмелились самостоятельно объявить односторонний мораторий, но жестоко поплатились за это. Должники из стран Третьего мира никак не могут согласовать свои намерения и вместе сделать такой шаг. До настоящего времени им оставалось только надеяться на добровольные уступки кредиторов Первого мира, к совести которых взывали активисты кампании за списание долгов. Такой подход принес весьма скромные результаты.
Некоторые политические и экономические факторы объединились для ограничения достигнутой суммы сокращения долга.
• «Кнуты». Большинство развивающихся стран уверены в том, что они слишком зависят от доходов от торговли и внешней помощи, чтобы рискнуть и бросить открытый вызов международным кредиторам.
• «Пряники». Фактически многие представители элиты Третьего мира подкуплены мировыми финансовыми структурами. Одним общим вознаграждением для всех является возможность участия в международных спекуляциях и привлечения иностранных займов и инвестиций. Кроме того, существует целый ряд других вознаграждений, таких, как оффшорные счета, плата «своим людям» за конфиденциальную информацию, а также откровенные взятки и откаты. Более утонченные стимулы включают предоставление мест на фондовой бирже в управлении Доу Джонса (в мексиканском Салинас), должности в престижных университетах, банках и БВУ (мексиканский Седильо в Йельском университете, аргентинский Кавальо в Нью-Йоркском университете, прежний министр финансов Боливии Хуан Кариага и ряд других бывших должностных лиц в Всемирном банке/ Международной финансовой корпорации), а также участие в управлении другими престижными организациями (Совет Америк, Совет по международным отношениям, Межамериканский диалог). К подобным стимулам относятся и более тонкие формы идеологического воздействия, тогда как социальные и политические сообщества в развивающемся мире относительно слабы.
Таблица 4. БАЛАНСОВЫЙ ОТЧЕТ: 25 ЛЕТ РАЗВИТИЯ, 1980–2005 ГГ.
* – В долларах 1995 года, на основе паритета покупательной способности.
Источник: данные Всемирною банка за 2006 год; исследования автора.
• Банковский картель. Мировая инфраструктура финансовых услуг гораздо лучше организована, чем задолжавшие страны. Эксперты ведущих банков и БВУ, специализирующиеся на развитых странах, обсуждают одни и те же долговые проблемы снова и снова, тогда как уполномоченные от стран-должников появляются и исчезают дюжинами. Специалисты, такие, как Вильям Родс из Citigroup и Фрэнсис Мэйсон из Chase, научились мастерски изолировать более агрессивные страны и использовать в своих интересах конкуренцию между странами. Формализованный язык стандартных договоров о займах и гарантиях, например оговорки о перекрестном неисполнении обязательств, также помогают увековечить могущество кредиторского картеля.
• Снижение политической конкуренции. После 1990 года СССР перестал представлять серьезную конкуренцию в борьбе за влияние в странах Третьего мира. С этого момента и вплоть до конца 1990-х годов реальная стоимость помощи Первого мира развивающимся странам значительно снизилась. Тем временем банки Первого мира перестали списывать долги Третьего мира, а БВУ и другие официальные организации заменили частные банки в качестве основных источников новых займов странам с низким уровнем доходов. Несмотря на то что кредитный риск был практически перенесен на государственный сектор, а крупнейшие страны-должники сосредоточили усилия на осуществлении неолиберальных реформ, которые требовали БВУ в обмен на облегчение долгового бремени, средства на сокращение долгов Третьего мира были исчерпаны.
Традиция облегчения долгового бремени в истории США
С конца XVIII века многим влиятельным частным и государственным должникам в Соединенных Штатах, таким, как промышленные компании, банки, муниципалитеты и крупные фермерские хозяйства, разрешалось избежать выплаты долгов посредством объявления банкротства, отсрочки выплаты долгов, списаний долгов, страхования депозитов «последним кредитором в критической ситуации» и немалым количеством срочных ссуд. Например.
• Бывшие президенты США Джефферсон, Монро и Мэдисон – все они выращивали табак в Виргинии и были рабовладельцами, заложившими все, вплоть до последних штанов, – заставили своих частных банкиров из Лондона помучиться в неизвестности, добиваясь своих денег в судах США.
• В 1841–1842 годы восемь штатов США, в том числе Флорида, отказались от уплаты всех своих долгов, размер которых вдвое превышал долг федерального правительства на то время. Как и в случае с долгом Третьего мира, оказалось, что большая часть займов была сделана за границей и вложена в сомнительные проекты, например, земельные банки, управляемые крупными плантаторами. Это привело к одному из первых в истории долговых кризисов «отсталого рынка».
• В 1933 году под влиянием компаний, которые отчаялись пережить Великую депрессию, Конгресс США в одностороннем порядке отменил «золотую оговорку» для всех корпоративных облигаций, зарегистрированных на Нью-Йоркской фондовой бирже. Этот шаг снизил реальную стоимость всех корпоративных долгов США на 31 % за одну ночь.
• С 1970-х годов было выдано много государственных и федеральных срочных ссуд тем корпорациям США, которые посчитали «слишком большими, чтобы обанкротиться», включая Conrail, Chrysler, Continental Illinois, Citibank в конце 1980-х и Long-Term Capital Management в 1998. В перспективе мы допускаем подобное развитие событий, «несвойственное свободному рынку», если Ford или General Motors будет угрожать банкротство.
• Что касается заемщиков – суверенных стран, то в 1953 году, под влиянием «холодной» войны, руководствуясь желанием способствовать восстановлению Западной Европы, США помогли щедро реструктурировать долг Западной Германии, что предусматривало 50 %-ное списание долга и 30-летний график погашения оставшегося долга.
Итак, когда дело доходит до списания долга, несмотря на «нерушимость договоров», «моральный риск» и другие неолиберальные принципы, если заемщики, о которых идет речь, достаточно велики и обладают соответствующим политическим влиянием, то они, как правило, получают право на особое отношение.
Несмотря на такую раздробленность стран-должников, «маломасштабное» облегчение долгового бремени стало всего лишь еще одним инструментом неолиберального реформирования. Между тем, вопрос крупномасштабного облегчения долгового бремени был перепоручен сообществу неправительственных организаций и остро нуждался в большей вовлеченности стран. В результате «движение» превратилось в исполненную благих намерений, хаотически передвигающуюся коалицию неправительственных организаций и знаменитостей Первого мира. Не располагая сильной политической основой, движение трудилось с полной отдачей и смогло организовать ряд периодических глобальных кампаний. Пожалуй, неизбежной была просительная позиция, которую заняло данное движение, взывая к «лучшим чувст вам» политиков, таких, как Тони Блэр, Жак Ширак и Джордж Буш, и банкиров центральных и частных банков, а также бюрократов БВУ – самой несгибаемой компании, которая когда-либо существовала.
