Международный центр по налогам и инвестициям в Ираке

Летом 2003 Дэн Витт решил переехать в Ирак. Витт увидел для себя новые возможности в политическом и экономическом восстановлении Ирака, а также большое сходство с тем, как центр работал в Советском Союзе. В бывшем СССР центр начал свою деятельность в эпоху резких политических перемен и практически стал работать «с чистого листа».

«Прежде всего, я подумал, почему бы нам не вспомнить то, что мы делали в Казахстане в 1993 и 1994 годы, и не сделать в Ираке то же самое», – говорит Витт.

Спонсоры центра одобрили его намерение начать деятельность в Ираке. На заседаниях совета директоров центра, проходивших в конце 2004 и в начале 2005 года и посвященных стратегическому планированию, директора и спонсоры центра – большей частью представители больших транснациональных корпораций – утверждали, что у центра должны быть более масштабные цели, нежели один Ирак. Они говорили, что центру нужно обеспечить доступ нефтяных компаний в другие богатые нефтью страны региона. Делая такое заявление, совет директоров выбрал не самую удачную фразу из военного лексикона, сказав, что работа в Ираке должна быть продолжена, и «Ирак нужно рассматривать как плацдарм для дальнейшего расширения на Ближнем Востоке». Под «дальнейшим расширением» подразумевались богатые нефтью Иран и Ливия.

Витт обратился к некоторым спонсорам центра, которые охотно согласились профинансировать проекты в Ираке, в дополнение к обычным финансовым вливаниям.

В проекте приняли участие шесть нефтяных компаний: BP, ChevronTexaco, ExxonMobil, Shell, Total и ENI. Для управления проектом Витт нанял Брайана О’Коннора, бывшего экономиста ВР, который затем был советником по вопросам энергетики Департамента международного развития Великобритании. О’Коннор работал в центре советником по вопросам налогообложения нефтяной отрасли, начиная с 2000 года, когда он руководил проектом Евросоюза по реформированию налоговой системы в России. Хотя проект Евросоюза имел государственное финансирование, центр с восторгом написал в своем новостном бюллетене, что «те области законодательства, которые затрагивает проект, зачастую совпадают с приоритетами спонсоров центра, в том числе договорные трансфертные цены, налогообложение нефтяной и газовой отрасли, налог на добавочную стоимость, налоги в сфере охраны окружающей среды и налог на доходы… По мере разработки проекта мы регулярно будем интересоваться мнением своих спонсоров и обращаться к ним за рекомендациями».

Для работы над иракским проектом Витт и О’Коннор создали экспертную группу из девяти экономистов, среди которых только один был иракцем – Мухаммад Али Зайни. Сегодня он работает в Центре глобальных исследований энергетики (Centre for Global Energy Studies), расположенном в Лондоне, – аналитическом центре, который был основан бывшим министром нефтяной промышленности Саудовской Аравии шейхом Ахмадом Заки Ямани. В группу экспертов иракского проекта также вошел еще один сотрудник Центра глобальных исследований энергетики, Лео Дроллас, бывший коллега О’Коннора и бывший экономист ВР.

Экспертной группе предстояло подготовить доклад, который обоснует необходимость участия крупнейших транснациональных корпораций в иракской нефтяной отрасли, которая ранее в течение 30 лет находилась в собственности государства.

Это была не первая попытка Запада взять под свой контроль иракскую нефть. Еще в 1918 году, когда подходила к концу Первая мировая война, Британия назвала Ирак «крайне важным источником нефти». Сэр Морис Хэнки, секретарь британского кабинета министров времен Первой мировой войны, написал в письме министру иностранных дел Артуру Бальфуру: «Единственно, где Британия может поставить под свой контроль резервы нефти, это в Персии (Иране) и Месопотамии (Иране)… Контроль над этими резервами стал главной военно-стратегической целью Британии».

После окончания Первой мировой войны Британия оккупировала Ирак по мандату Лиги наций, достигнув той цели, к которой стремился Хэнки, – контроля над нефтяными запасами. В 1925 году король Ирака, Фейсал, которого привели к власти британцы, передал концессионный контракт на разработку иракских нефтяных месторождений консорциуму западных компаний, названному Turkish Petroleum Company (и позже, в 1929 году, переименованному в Iraq Petroleum Company). В этот консорциум входили компании, которые стали известны как BP, Shell, Total и ExxonMobil. Это был типичный для британских колоний концессионный контракт. Даже просьба иракской стороны получить 20 % в этой концессии была отвергнута, хотя это условие было оговорено ранее достигнутыми соглашениями.

Недовольство иракской стороны несправедливыми условиями контракта нарастало, и в 1950-е и 1960-е годы все чаще звучали призывы пересмотреть контракт. Особенно остро стоял вопрос о несправедливом распределении доходов между компанией и государством. Кроме того, многие считали, что иностранные компании получили слишком большой контроль над нефтяной отраслью Ирака. Эти компании искусственно ограничивали объемы добычи иракской нефти, чтобы больше развивать свои другие нефтяные месторождения, и использовали свою монополию на информацию, дабы занижать цены на нефть, тем самым лишая Ирак доходов. Подобные обвинения транснациональным корпорациям в то время предъявляли и другие нефтедобывающие страны, большинство которых имели аналогичные сделки с ними. Все это в конечном итоге привело к национализации нефтяной отрасли во многих странах. В Ираке такая национализация прошла в два этапа, в 1961 году и в 1972. И эту ситуацию Дэн Витт и его спонсоры из нефтяных компаний хотели повернуть вспять.

1970-е годы для иракской нефтяной отрасли были самыми успешными. В 1970–1979 годы Иракская национальная нефтяная компания, освободившись от контроля транснациональных корпораций, увеличила добычу нефти с 1,5 млн до 3,7 млн баррелей в день, а разведанные запасы нефти увеличились более чем вдвое благодаря интенсивным геологоразведочным работам. Все эти успехи были сведены на нет в 1980 году, когда Саддам Хусейн вторгся в Иран, положив начало восьмилетней войне, которая унесла миллион жизней. Лишь в конце 1980-х иракская нефтяная отрасль вновь на короткое время оправилась, до второго фатального военного эксперимента Саддама – вторжения в Кувейт в 1990 году. Затем последовали 12 лет международных санкций, от которых нефтяная отрасль Ирака понесла большой урон, так как вся инфраструктура пришла в упадок. К 2003 году, когда в Ирак вторглись американские и британские войска, иракская нефтяная отрасль уже «созрела», для того чтобы оказаться под контролем иностранцев под благовидным предлогом получения необходимых инвестиций.

В самом начале оккупации инфраструктура нефтедобывающей отрасли была разграблена, как и большая часть других предприятий страны. Наглядным примером служит Иракская нефтедобывающая компания. Я побывал на одной нефтедобывающей буровой вышке этой компании, на гигантском нефтяном месторождении в Южной Румайле, которое находится в пустыне, в двух часах езды к юго-западу от Басры. Начальник объекта, Назир Мохсин Моха, рассказал мне об этом разграблении в рабочей бытовке, где я тщетно пытался ощутить дуновение ветерка от работающего вентилятора. «Все оборудование было разграблено, здесь оставили лишь каркас вышки». Грабежи продолжались целых четыре месяца, до июля 2003 года. «Все грабежи происходили при попустительстве коалиционных сил, которые ничего не предприняли для предотвращения разграбления», – говорит Назир. Общий ущерб, нанесенный Иракской нефтедобывающей компании, составил 240 млн долларов.

При этом здание Министерства нефтяной промышленности в Багдаде охранялось американскими войсками от разграбления. Другие же государственные учреждения Ирака были разграблены. Если в остальных учреждениях были лишь мебель и оборудование, которые можно установить вновь, то в Министерстве нефтяной промышленности хранились данные о нефтяных месторождениях Ирака, которые невозможно было бы восстановить.

Даже после такого грабежа иракские нефтяники твердо намеревались самостоятельно восстанавливать свою отрасль. В августе 2003 года рабочие Иракской нефтедобывающей компании начали восстанавливать свое оборудование. Отыскав необходимые запчасти, где только было можно, рабочие за 45 дней восстановили и запустили первую нефтяную вышку. А через несколько дней работали уже 12 вышек.

Сидя рядом с Назиром в бытовке, Хасан Джума расхваливал эти успехи рабочих. «Рабочие Иракской нефтедобывающей компании – настоящие воины. Они восстанавливают отрасль из руин, несмотря на сговор, цель которого – разделаться с их компанией». Другой нефтяник, продолжая разговор, сказал, что иракские нефтяники уже в третий раз восстанавливают свою отрасль, разрушенную войной, причем в крайне враждебной обстановке. Рабочие чувствуют себя собственниками своей нефтяной отрасли, в которую они вложили много сил, поэтому они не хотят отдавать ее в чужие руки.

Перед Дэном Виттом стояла задача обеспечить своим спонсорам контроль над иракской нефтью, которого они жаждали, несмотря на национальные амбиции иракцев, привыкших считать себя собственниками своей нефтяной отрасли. «Это весьма щекотливое дело, с политической точки зрения, – привести в страну иностранцев и отдать им в руки добычу нефти», – признает Витт.

Было решено создать видимость, будто иракцы сами контролируют свою нефть.