Соглашения о разделе продукции

Витт и его сотрудники завершили подготовку своего отчета осенью 2004 года. Они предложили иракцам передать добычу иракской нефти иностранным компаниям по контракту, называемому «соглашение о разделе продукции».

Соглашения о разделе продукции были впервые применены в 1960-е годы в Индонезии, когда в нефтедобывающих странах началась национализация нефтяной отрасли. В Индонезии нефтяные компании сумели избежать национализации, которая в то время происходила повсеместно. В соглашениях о разделе продукции природные ресурсы называются «законной собственностью» государства, а иностранная компания даже называется «подрядчиком». Но на практике иностранные компании контролируют разработку нефтяных месторождений и большую часть доходов. Фактически соглашения о разделе продукции можно составить так, что они станут точным аналогом старых соглашений о концессиях.

Эту мысль поясняет Томас Уолде, один из любимых профессоров Дэна Витта. Уолде, специалист по законодательству в нефтяной и газовой отрасли и профессор университета Dundee University в Шотландии, считает подобную политику «удачным компромиссом». Он говорит о «полезной, с политической точки зрения, риторике, содержащейся в контракте о разделе продукции (который напоминает контракт на оказание услуг, в котором государство якобы поручает компании выполнение работы, а та является исполнителем)», и о том, что контракт одновременно является моделью соглашений о концессиях/ лицензиях во всех важных аспектах… Может показаться, что правительство играет главную роль в этом шоу, но на самом деле всем руководит компания под прикрытием закона, символизирующего сохранение национального суверенитета».

Дэну Витту соглашения о разделе продукции могут казаться идеальным вариантом.

Впервые я столкнулся Дэном Виттом на радиопередаче. На ВВС есть программа, называемая «Мир, скажи свое слово», в которой эксперты обсуждают определенную тему, а слушателей приглашают высказывать свое мнение, присылая его по e-mail. Летом 2005 года меня пригласили в студию в качестве одного из экспертов на передачу о будущем иракской нефтяной отрасли. Еще одним экспертом был Витт, который в то время находился в Лондоне, но отказался прийти в студию и предпочел участвовать в передаче по телефону.

Хотя я не был знаком лично с Виттом, но знал об его организации. Тем летом 2005 года я читал отчет Международного центра по налогам и инвестициям за 2004 год и был не согласен почти со всем, о чем говорилось в отчете.

Начнем с того, что в отчете центра утверждается, будто соглашения о разделе продукции сегодня «являются нормой в большинстве стран за пределами Организации экономического сотрудничества и развития». Несмотря на то что соглашения о разделе продукции используются во многих странах, это происходит обычно там, где запасы нефти относительно невелики, или их добыча дорогостояща, или высоки риски при разработке месторождений. Соглашения о разделе продукции не используются в таких странах, как Ирак, где есть огромные разведанные и без труда извлекаемые нефтяные запасы. На практике данные Международного энергетического агентства (International Energy Agency), если оценивать их с точки зрения доли мировых нефтяных запасов, а не количества стран, показывают, что соглашения о разделе продукции используются при разработке лишь 12 % нефтяных запасов. При этом 67 % нефтяных запасов разрабатываются национальными нефтяными компаниями либо в одиночку, либо при приоритетном участии.

Но, возможно, самым лживым в отчетах центра было то, что экономические модели в нем прогнозируются только до 2010 года. В этот период в экономических моделях отображаются инвестиции иностранных нефтяных компаний и вытекающий из них рост экономики Ирака.

Между тем в отчетах не были отображены модели экономики после 2010 года, когда начнет поступать первая нефть из новых месторождений и придется делить доходы. Я счел бы это все элементарной ошибкой, если бы это не вписывалось столь удачно в цели иракских политиков, стремящихся получить впечатляющие результаты за довольно короткое время.

Искусственно подогнанные временные рамки скрывали тот факт, что инвестиции нефтяных компаний будут им возвращены в виде доходов от нефти, как только пойдет первая нефть. Это выглядит так, как если бы я взял в банке кредит, который нужно было бы начать выплачивать через пять лет, и затем бы проанализировал свои финансы через четыре года. Конечно, я буду богаче до той поры, пока не начну возвращать долг.

Я поднял эту проблему в дискуссии с Виттом по радио и потребовал от него объяснений. Он ушел от вопроса, сказав общую фразу о важности инвестиций. Я ответил, что Ирак, безусловно, нуждается в инвестициях, но вопрос в том, в какой форме и на каких условиях. «Дэн Витт, каким будет ваш ответ?», – спросил его ведущий передачи. В ответ – тишина. Тогда ведущему пришлось обратиться к третьему приглашенному эксперту: «Дэвид Хорган, вы все еще на линии?» Третий эксперт, глава ирландской компании, которая недавно получила небольшой контракт на иракскую нефть, продолжил дискуссию со мной, без Дэвида Витта.

Я был потрясен. Человек, который общается с министрами финансов разных государств и представляет интересы некоторых самых могущественных корпораций в мире, предпочел ретироваться, когда я задал ему простой вопрос! Размышляя об этом, я понял, что он прекратил дискуссию именно потому, что привык иметь дело только с министрами и главами компаний. Во время дискуссии он постоянно повторял одну и ту же мысль: «Именно таким образом в Ирак могут прийти инвестиции. Обычно с ним не спорят по поводу того, какой должна быть цена этих инвестиций, поэтому он не может объяснить данный вопрос общественности.

Здесь невольно вспоминается история о голом короле. Международный центр по налогам и инвестициям не упомянул о доходах, важнее которых для Ирака быть ничего не может. Нефть приносит Ираку более 90 % доходов госбюджета. Если страна потеряет хотя бы часть этих доходов, все развитие Ирака окажется под угрозой.

Когда я работал с Яном Рутледжем, известным экономистом в сфере энергетики из британского города Шеффилд, я стремился исправить вышеупомянутое упущение Международного центра по налогам и инвестициям. Уже несколько лет я был большим почитателем работ Рутледжа. В конце 1990-х годов нефтяные компании вели большую лоббистскую кампанию с целью не допустить увеличения налогообложения с их нефтяных разработок в Северном море, заявляя, что повышение налогов сделает нефтяные разработки там экономически нерентабельными. Нефтяные компании грозились прекратить работы в случае повышения налогов. Исследование, проведенное Рутледжем, показало, что многие компании просто-напросто обманывают, а на самом деле разработки в Северном море для них – самые прибыльные, даже при высоких налогах. Недавно Рутледж написал книгу «Подсевшие на нефть» (Addicted to Oil), которая стала одним из лучших произведений о развитии глобальной отрасли энергоресурсов и о стратегии, ставшей причиной войны в Ираке.

Изучая схемы инвестиций в нефтяные месторождения Ирака, мы можем оценить, каким образом будут делиться доходы от нефти. Конечно, это зависит и от условий конкретных контрактов о разделе продукции – одни будут более выгодными для компаний, а другие менее.

В своих расчетах мы использовали широкий спектр условий различных соглашений о разделе продукции, которые практиковались когда-либо в мире, – от довольно жестких условий соглашений в Ливии до щедрых для нефтяных компаний условий российских контрактов. Приняв цену на нефть – 40 долларов за баррель, мы подсчитали, что эти соглашения о разделе продукции только для 12 нефтяных месторождений Ирака, которые названы приоритетными для освоения (из более чем 60 известных, но неосвоенных месторождений), обворуют Ирак на сумму от 74 до 194 млрд долларов, по сравнению с государственными компаниями, которые бы занимались нефтяными разработками. Эта сумма в шесть раз превышает валовой внутренний продукт Ирака. Если цена на нефть останется такой же высокой, как сегодня (около 70 долларов за баррель), убытки, которые понесет Ирак, станут значительно выше.

Соглашения о разделе продукции обычно действуют 25–50 лет, в течение которых их условия остаются неизменными. Когда я расспрашивал Дэна Витта об этих соглашениях летом 2006 года, он признался, что часто слышит высказывания о несправедливости этих сделок. «Казахи и азербайджанцы мне сегодня говорят, что, возможно, отдали компаниям слишком много, оставив под контролем своих правительств слишком маленькую долю, либо иностранные инвесторы платят меньше, чем следует. Но, отвечая на их упреки, я вынужден напоминать им, что слишком велики политические риски, поскольку делать инвестиции иностранным компаниям приходится в нестабильной и рискованной среде». Я стал спорить с ним по этому поводу. Если риски уменьшатся, сможет ли иракское правительство изменить условия соглашений? Витт вынужден был согласиться со мной: «Хозяин всегда остается хозяином… Если у правительства появятся такие политические цели, оно заставит другую сторону сесть за стол переговоров».

Между тем, в Казахстане Витт лоббировал совершенно противоположную точку зрения. В 2001 и 2002 годах правительство Казахстана пыталось изменить условия соглашений о разделе продукции, сделав их соответствующими новым реалиям жизни страны, но Витт оказал огромное давление на правительство, дабы сохранить прежние условия соглашений. В частности, Международный центр по налогам и инвестициям угрожал Казахстану тем, что иностранные компании вообще уйдут из страны, оставив ее без денег. Центр при любой возможности вел активную лоббистскую деятельность среди казахстанских министров и депутатов, а также использовал давление со стороны других внешних сил, в частности, Европейского банка реконструкции и развития (European Bank for Reconstruction and Development). «Неизменность условий контракта – это проблема, которая висит над Казахстаном, как грозовая туча. Этот вопрос затронет сегодняшних инвесторов в плане их инвестиций в будущие разработки и, конечно, повлияет на новых инвесторов», – угрожал Витт казахстанскому правительству в 2002 году. В итоге Витт одержал победу, условия соглашений о разделе продукции остались неизменными.

Так же и в Ираке могут заключить долгосрочные соглашения о разделе продукции, пока у власти находится слабое правительство, продолжается военная оккупация, а в стране небезопасно жить. В такой ситуации нефтяные компании будут настаивать на получении большей доли дохода из-за наличия высоких рисков, а слабое иракское правительство не сумеет настоять на более жестких условиях соглашения. Такое несправедливое соглашение, заключенное на десятки лет, будет воспринято многими иракцами как наглое мошенничество, подобное тем, которые происходили в Ираке в колониальном прошлом.

В соглашениях о разделе продукции иностранные компании часто не подпадают под действие любых новых законов страны, которые могут повлиять на доходы этих компаний, благодаря наличию в них «пункта о стабилизации». Кроме того, такие контракты часто предусматривают рассмотрение любых возникающих разногласий не в судах данной страны, а в международных инвестиционных трибуналах, принимающих решения исходя из коммерческих соображений и не учитывающих национальные интересы страны и ее законы.

Таким образом, Ирак могут лишить не только возможности самостоятельно определять, какие именно собственные природные ресурсы следует разрабатывать, что является одним из самых важных экономических решений в стране, экономика которой зависит от нефти. Ирак могут также лишить возможности регулировать свой нефтяной сектор и даже принимать новые законы, вследствие чего страна утратит контроль над своей самой важной отраслью экономики.