Глава 4
Сказать, что мне повезло, значит ничего не сказать. В поисках обиженной невесты я с первого раза вытянула козырную карту. В списке Вдовина было столько фамилий, что глаза разбегались, но, рассудив логически, я решила начать с подруги Светланы по студенческим годам. Вдовин предупредил, что Светлана особо ни с кем в университете не сошлась, а Ларису Кудряшову он выделил лишь по той причине, что они вместе со Светланой занимались плаванием. Причем еще со школьной скамьи. Вот я и подумала, что если кто-то знает о том, как сложилась судьба девушки после ухода из университета, то этим человеком должна быть Лариса. И не ошиблась.
Ларису я нашла по старому адресу, сохранившемуся в архивах деканата. Она окончила университет с отличием, некоторое время даже преподавала там, поэтому-то сердобольная секретарша, которой я наплела душещипательную историю о пропавшей подруге, так легко отыскала ее адрес. Двухэтажное здание дореволюционной постройки, дышащее на ладан, оптимизма не внушало. Было совершенно невозможно представить, что в таком ветхом здании все еще остаются жильцы, но, отбросив сомнения, я поднялась на второй этаж и позвонила в квартиру номер шесть.
Звонить пришлось несколько раз, так как за дверью не раздавалось ни звука. Наконец, когда я окончательно потеряла надежду, послышались неспешные, шаркающие шаги. Дверь открылась, и моему взору предстала седенькая старушка. Я вежливо поздоровалась и попросила позвать Ларису. Старушка окинула меня острым взглядом и велела проходить внутрь.
– Нечего у порога мяться, – звонким голосом, так не соответствующим внешнему виду, заявила она.
Я вошла в коридор. Квартира оказалась коммунальной. Длинный коридор с нескончаемым рядом дверей, нагромождение всевозможного хлама и специфический запах затхлости и нерегулярно выносимых бытовых отходов явственно свидетельствовали об этом. Вопросительно глядя на старушку, я спросила:
– В какой комнате живет Лариса?
– Не живет она здесь, – двигаясь по коридору в дальний его конец, сообщила старушка. – Годков десять, как не живет. Квартиру ей хахаль купил. Шикарная квартирка, доложу я вам, двухкомнатная. С горячей водой и личным балконом. Не чета нашей хибаре. И за что только расщедрился? Лариска-то – ни кожи ни рожи. Страшная, как моя жизнь, и такая же унылая.
– Адресок не подскажете? – вынужденная двигаться вслед за старушкой, попросила я.
– В комнате поговорим, – отрезала та. – Вы, молодежь, больно прыткие. Не успела познакомиться, а уже об услуге просишь. Нет, чтобы посидеть со старым человеком, пообщаться. Возраст уважить требуется.
Пришлось подчиниться. Добравшись до конца коридора, старушка толкнула обшарпанную дверь и жестом пригласила меня. Я послушно вошла. В комнате было на удивление уютно и чистенько. Мебель хоть и не особо современная, но все еще в хорошем состоянии. Широкая кровать застелена дорогим пледом. А в «красном углу» красовался шикарный телевизор, явно последней модели.
– В кресло садись. Чаевничать будем, – заявила старушка, включая электрический чайник. – Варенье любишь?
– Люблю, – желая ее порадовать, ответила я.
– Это хорошо. А то нынче молодежь все худеет, за калориями следит. Не знаешь, чем вас и угощать, – старушка одобрительно кивнула. – Ну, давай знакомиться, что ли? Меня баба Катя зовут. А ты кто будешь?
– Татьяна, – представилась я.
– Лариске кем приходишься? – задала вопрос баба Катя. – На подругу не похожа, молода больно. Сослуживица, что ли?
– Не совсем. Скорее знакомая знакомых, – не совсем понятно ответила я.
– Правда? А чья именно? Я Ларискиных знакомых всех знаю, – заявила баба Катя.
– Светланина, – пришлось сообщить мне. – Они с Ларисой когда-то учились вместе.
– Это Козыревой, что ли? – спросила баба Катя и, дождавшись утвердительного ответа, радостно продолжила: – Помню я Светланку. Еще вот такой помню. Бегала к моим соседям, яблоки таскала.
И она изобразила, насколько мала была Светлана, когда занималась этим неблаговидным делом. Я вежливо улыбнулась. Старушка разлила чай по чашкам, придвинула поближе ко мне вазочку с вареньем и снова заговорила.
– Что, объявилась Светланка? Решила про старую подругу вспомнить? А то ведь столько времени прежних знакомств чуралась. Как дочку родила, так и отошла от всех подруженек, – довольная возможностью посудачить о чужой жизни, болтала баба Катя. – Уж я Лариске говорила, чтоб она подругу не бросала. Мало ли с кем какая оказия приключилась, так что ж теперь, крест на себе ставить? Лариска по моему наущению пыталась возобновить дружбу, да Светланка не желала. А теперь, значит, передумала.
Я сидела, открыв рот от неожиданного везения. Надо же, и подругу искать не пришлось, тут же все узнала. Значит, у Вдовина действительно дочь имеется! Только бы не спугнуть удачу. Быть может, баба Катя подскажет, где Светлану искать. Старушка прервала поток слов и внимательно вгляделась в мое лицо. То, что она смогла на нем прочесть, подтолкнуло ее к новому предположению. Отставив чашку в сторону, старушка сочувственным голосом поинтересовалась:
– Не ты ли, часом?
– Что «не я»? – не успев прийти в себя от полученных новостей, спросила я.
– Дочка Светланкина, Дашутка, – пояснила баба Катя. – Если так, прости старую, не подумавши наболтала тут всякого.
– Нет, нет, я не ее дочь, – поспешила я успокоить старушку. – Я как раз по этому вопросу и пришла. Мне срочно нужно найти дочку Светланы. Думала, Лариса мне поможет.
– Ох, а я уж испугалась. Гляжу на тебя, а ты с лица спала. Ну, думаю, не иначе дочка Светланкина. А я тут про оказию да про нелюдимость материну… Да… Всякое случается, – облегченно вздохнула баба Катя.
– Я вот тоже не ожидала, что вы сами про Дашу заговорите, – объяснила я свое удивление. – Как думаете, Лариса может знать, где сейчас Светлана с дочерью живут?
– Насчет Лариски не уверена. А вот тетка Светланкина должна знать. Она, правда, не в Тарасове обитает. В области. Светланка тогда, ну, когда забрюхатила, к ней подалась. Рожала там. Потом обратно приехала. Лариска ее как-то на улице встретила. Поболтали. Светланка ей дочку показала, имя назвала и поспешно ушла. Не захотела общаться. Это мне потом Лариска рассказала, – сообщила старушка.
– Теткин адрес у Ларисы есть? – снова спросила я.
– Далась тебе эта Лариска, – недовольно проворчала старушка. – Нет, не умеет нонче молодежь старость уважить. Да я получше твоей Лариски осведомлена. Только подход найди.
– Простите, если обидела, – попыталась я исправить положение. – Так, значит, вы помните, где жила тетка Светланы? Я была бы вам очень благодарна.
Я полезла в сумочку, нащупала кошелек и выудила оттуда сторублевку. Подумав, добавила еще одну и выложила купюры перед бабой Катей. Та, довольная, сгребла деньги в передник и заявила:
– Вот это другой разговор. Сиди здесь. Я скоро.
С этими словами баба Катя вышла за дверь, прихватив сотовый телефон, до этого лежавший на подоконнике. Прошло не больше двух минут, как она вернулась. В руках она несла клочок бумаги. Сунув его мне в руку, сообщила:
– Здесь адрес и телефон. Правда, насчет номера не гарантирую. Столько лет прошло, мог и измениться. Или вообще отключен за ненадобностью. Вон, у меня и то мобила. Может, и Светланкина тетка стремится в ногу со временем идти.
Я улыбнулась последнему высказыванию бабы Кати и спросила:
– Адрес у Ларисы узнали?
– У кого ж еще? Не думаешь же ты, что я храню адреса всех Ларискиных подруг и их родни? – весело рассмеялась старушка. – Да ты денег-то не жалей. Лариска тебе когда еще адрес выложила бы? Пришлось бы ехать к ней, объясняться, а тут раз и готово. Сервис!
Денег мне жалко не было. Предприимчивость старушки подкупала. Вот ведь, приспособился человек к рыночным отношениям. Не сидит возле подъезда, ругая правительство, а выгоду из перемен извлекает. Поблагодарив бабу Катю за оперативность, я откланялась.
Подумав, что тетка Светланы вряд ли станет выкладывать адрес проживания внучки по телефону, я решила не тратить время на звонки, а поехать прямо к ней. Благо, путь был недальний. Каких-то сто двадцать километров. Я уселась за руль своей машины и покатила к выезду из города.
Дорога была полупустая. Я выжимала из машины максимальную скорость, поэтому добралась до поселка, в котором обитала тетка Светланы, за час с небольшим. Въехав в поселок, я остановила проходящего мимо парнишку и, уточнив дорогу, двинулась дальше. Возле дома тетки я припарковалась и направилась прямиком к калитке. Тетка Светланы жила в частном доме, стоящем в некотором отдалении от других домов. Калитка была не заперта. Я прошла до крыльца, поднялась на две ступени вверх и громко постучала в дверь. Занавеска на окне заколыхалась, и через минуту дверь открылась. На крыльцо вышла женщина лет шестидесяти. Приветливо улыбаясь, она спросила:
– Вы ко мне?
Я несколько смущенно кивнула. Дело в том, что я не знала ее имени. Как к ней обращаться? Ладно, будем действовать по обстановке. Самый простой способ узнать имя человека – это представиться самому. Так я и поступила.
– Здравствуйте. Меня Татьяна зовут, – произнесла я и выжидающе замолчала.
– Здравствуйте, Татьяна. А я Галина Степановна. Чем могу помочь? – вынуждена была представиться женщина.
– Галина Степановна, мы могли бы поговорить в доме? Разговор пойдет о вашей внучке, Даше, – осторожно заявила я.
– О Дашеньке? С ней что-то случилось? Она здорова? – обеспокоенно спросила женщина.
– Надеюсь, что с ней все в порядке, – искренне ответила я и повторила просьбу: – Вы позволите войти?
– Да, да. Конечно, входите, – засуетилась женщина, пропуская меня в дом.
Мы оказались в просторной гостиной. Хозяйка усадила меня на диван, предложила чай, от которого я вежливо отказалась, и, выжидающе глядя на меня, сказала:
– Я вас внимательно слушаю.
Я помедлила, раздумывая, с чего начать, и решила зайти издалека, чтобы хоть как-то подготовить пожилую женщину к неприятным новостям.
– Галина Степановна, я уже представлялась, но повторюсь. Меня зовут Татьяна Иванова. Я частный детектив. Дело, которое я сейчас расследую, оказалось напрямую связано с вашей семьей. Собственно, поэтому я здесь, – сообщила я, наблюдая за ее реакцией.
– Расследование? Странно. Мне кажется, вы что-то перепутали. Наша семья живет довольно скромно. У нас нет фамильных драгоценностей, мы не ворочаем миллионами, да и постов высоких не занимаем. Каким образом кто-то из членов нашей семьи может быть замешан в деле, которое требует участия детектива? – удивленно подняв брови, произнесла Галина Степановна и замолчала, ожидая ответа.
– Естественно, расследование касается по большей части моего клиента, который, хоть и не ворочает миллионами, все же является довольно состоятельным человеком, – улыбнулась я. – Некто пытается ему досадить. Причем методы, которые он выбирает, далеки от невинных шалостей. Моя задача остановить шутника или хотя бы предотвратить опасные последствия его шуток.
– Все это прекрасно, – несколько раздраженно заметила Галина Степановна. – Но я все равно не понимаю, какое отношение моя семья имеет к вашему клиенту.
– Его недоброжелатель пытается воздействовать на моего клиента посредством его близких. В данном случае – используя вашу Дашу, – неспешно ответила я.
– Дашу? Что вы хотите этим сказать? Даша влипла в историю? Этого просто не может быть, – взволнованно проговорила Галина Степановна. – Дашенька очень осторожная и рассудительная девушка. Она не стала бы участвовать ни в чем криминальном!
– Я этого и не говорила, – заметила я.
– Постойте. Вы сказали, что злодей действует через родственников, – перебила меня Галина Степановна, до которой начал доходить смысл беседы. – Что вы имели в виду? Насколько я знаю, в нашем роду богачей не водится. О ком тогда идет речь?
– Имя моего клиента – Петр Аркадьевич Вдовин, – произнесла я и замолчала, давая хозяйке возможность прийти в себя от неожиданности.
– Я так и знала, что рано или поздно все кончится именно этим, – опускаясь на ближайший стул, тихо сказала Галина Степановна. – Нужно было Светочке бежать подальше из этого проклятого города. Чтобы даже воспоминаний о ней не осталось.
– Не надо драматизировать. Все не так плохо, как может показаться на первый взгляд, – попыталась я смягчить новость, но Галина Степановна не дала мне договорить.
– Не драматизировать? Вы советуете мне не драматизировать? – взвилась она. – Да знаете ли вы, через что пришлось пройти моей девочке, моей Светочке, чтобы залечить раны, нанесенные этим бесчестным человеком? Этим гулякой, мартовским котом…
От волнения Галина Степановна никак не могла подобрать эпитет, чтобы выразить всю глубину своего презрения к Вдовину и его поступку.
– Бросить девушку после двух лет знакомства, да еще и в положении! Как должен называться такой негодяй? Да любые слова ничто по сравнению с тем, что он натворил. Светочке потребовалось три года, чтобы немного отойти от нанесенного удара. Вы знаете, что она так и не доучилась в университете? Так и не получила образования? Не знаете? А я знаю! Умнейшая женщина вынуждена работать за гроши паршивым оператором! Моя Светочка – и идиотские кнопки, которые ей приходится переключать в диспетчерском пункте. Это, по-вашему, справедливо? Ну, отвечайте!
Я предпочла промолчать. И правильно сделала, так как Галина Степановна внезапно утихла и, опустошенная недавним взрывом эмоций, спокойно проговорила:
– Молчите… И правильно делаете. Что тут скажешь? Светочка ведь так и не вышла замуж. Хоть и любила этого мерзавца, а вычеркнула из своей памяти раз и навсегда. И мне запретила упоминать это имя, даже в отсутствии Дашеньки. А теперь вы говорите, что объявился этот хлыщ и собирается навредить нашей девочке. За что, я вас спрашиваю, мы снова должны страдать?
– В планах Петра Аркадьевича не входит каким-либо образом нарушать вашу независимость, – заметила я. – Он понятия не имеет о том, что у него взрослая дочь. И на ваши права он посягать не собирается.
– Не собирается, как же! – вяло возразила Галина Степановна. – Я ведь прекрасно знаю, что у его жены, этой негодной разлучницы, своих деток нет. Вот где высшая справедливость. Забрала отца у чужого дитя, получи бездетность. Правду в народе говорят: на чужом несчастье счастья не построишь.
– Жена Вдовина понятия не имела о его отношениях со Светланой, – осторожно заметила я.
– Еще как имела, – уверенно произнесла Галина Степановна. – И обманом заставила Светочку отступить.
Я опешила. Это что еще за новый поворот? Вдовин ясно дал понять, что Алла к разрыву со Светланой непричастна. А оказывается, все не так просто.
– Что вы имеете в виду? – переспросила я.
– А то, что перед тем, как сватовство это затеять, она лично к Светочке приходила. Ваша невинная Алла, – заявила Галина Степановна. – Пришла в университет, вызвала Светочку прямо с лекций и заявила, чтобы та убиралась с дороги. Она, видите ли, Петеньке больше подходит. Ну, Светланка ее развернула, а сама к Петру за ответом. Тот во всем и признался. Женюсь, говорит, по любви. А ты живи, как знаешь. А теперь, когда стало ясно, что эта разлучница не сможет родить Петеньке наследника, о Даше вспомнили. Детектива прислали. Облагодетельствовать хотят, папаша объявился. А Даша что? Она девушка молодая, ей красивой жизни хочется. Поманит ее этот проходимец своими миллионами, она и упорхнет в чужую семью.
Галина Степановна, до этого стойко державшаяся, не выдержала и заплакала. Я встала с дивана, прошла на кухню, налила стакан воды из кувшина и вернулась обратно в гостиную. Протянув стакан, я произнесла:
– Выпейте. Полегче станет.
Галина Степановна благодарно приняла питье из моих рук, сделала несколько глотков и снова заговорила:
– Вы уж простите, что я на вас все это вылила. Я же понимаю, что вы тут ни при чем. У вас работа такая: выискивать, вынюхивать и новости неприятные приносить.
– Вообще-то, Петр Аркадьевич не уполномочивал меня делать Дарье какие бы то ни было предложения, – заметила я. – В настоящий момент проблема состоит в другом, и она намного более серьезная, чем простое желание нерадивого отца обрести дочь. Дело в том, что в одном из посланий недоброжелатель сообщает о том, что некоей особе женского пола из числа близких Вдовину людей грозит опасность. Я пришла к выводу, что речь в послании идет именно о Даше. Отсюда следует, что мы должны как можно быстрее предупредить девушку о грозящей опасности. Быть может, придется на время расследования изолировать ее от любых контактов. Самый простой способ – это отправить ее подальше от Тарасова.
– Опасность? О чем вы говорите? Даше грозит опасность? О, бедная девочка! Да как же это? У кого ж поднимется рука на невинное создание? – И Галина Степановна снова разрыдалась.
Я выждала какое-то время и приступила к расспросам.
– Где я могу найти Дашу? Она живет с матерью? – спросила я и, не дождавшись ответа, воскликнула: – Послушайте, Галина Степановна, все очень серьезно. Соберитесь и помогите своей внучке. Мне нужен адрес девушки и еще, по возможности, ее фото. Я не знаю Дарью в лицо, а это может затруднить поиски.
– Фотокарточка имеется, – взяв себя в руки, заговорила, наконец, Галина Степановна. – А живет Даша отдельно. В университетском общежитии. Знаете, она не такая умная, как ее мать, но Светочка просто помешалась на том, что у Дашеньки обязательно должно быть высшее образование. Даша поступила в университет на коммерческой основе, так Светочке приходится из кожи вон лезть, чтобы обеспечить ее всем необходимым. Она выбила ей место в общежитии, чтобы Даше не пришлось каждый день мотаться в город на рейсовом автобусе. Даша, конечно, хотела, чтобы мать сняла ей квартиру, но нам это не потянуть. У меня пенсия небольшая, у Светочки зарплата тоже не резиновая, так что приходится пока довольствоваться комнатой. А по мне, так это даже лучше. Дашенька – девочка не очень общительная, а там какие-никакие, а все ж подруги. Она живет с двумя девушками с ее же курса.
– Адрес, – напомнила я.
– Да, да. Конечно.
Галина Степановна вышла в соседнюю комнату и вернулась с фотографией девушки и листком бумаги, на котором уже был написан адрес. Я внимательно смотрела на снимок Даши. Темноволосая. Симпатичная, но, я бы сказала, без изюминки. Обычная, среднестатистическая современная девушка. Поблагодарив Галину Степановну за помощь, я стала прощаться, намереваясь уже сегодня наведаться к ее внучке.
– Там на листке записан мой номер телефона, – сообщила Галина Степановна. – Пожалуйста, держите меня в курсе дел. И если понадобится отправить Дашеньку в безопасное место, вы мне звоните. Мы с ее матерью уж что-нибудь придумаем.
– Вы можете звонить мне в любое время. И вы, и Светлана, – протягивая визитку, ответила я.
На этом мы и расстались. Я снова села за руль и помчалась в Тарасов. Обратный путь занял гораздо больше времени, так как дорога к этому часу была запружена машинами, возвращающимися в город. Тем не менее до общежития я добралась к четырем часам. По моим подсчетам получалось, что девушка должна была уже вернуться с учебы. Значит, есть вероятность, что я застану ее в комнате.
Комендант общежития никак не хотела пускать меня наверх. Пришлось применить проверенный метод. Помахав перед носом коменданта красными корочками, которые я носила с собой как раз для таких случаев, я заявила, что Дарья проходит свидетелем по делу о дорожно-транспортном происшествии и мне просто необходимо допросить ее немедленно. Под моим натиском комендантша сдалась. Записав мои данные в толстый журнал, она, наконец, разрешила мне пройти, сообщив, что комната девушки находится на третьем этаже.
Лифта в общежитии не было, поэтому я пошла пешком. На третьем этаже я отыскала комнату с нужным номером и требовательно постучала в дверь. Ответом мне была тишина. Я постучала повторно. Результат был тот же. Тогда я в сердцах грохнула по двери с такой силой, что от удара она приоткрылась. Замерев на месте от неожиданности, я лихорадочно соображала, случайно ли дверь оказалась незапертой, или я опоздала? Много времени на раздумья у меня не было. Толкнув дверь, я ворвалась в комнату. Передо мной предстала следующая картина. Молодая девушка лежала на постели, лицом к стене. А на полу возле кровати валялась бутылка. Точь-в-точь как на картинке. Я бросилась к девушке, нисколько не сомневаясь в том, что передо мной Дарья, дочь Петра Аркадьевича. И в том, что она отравлена. Я развернула девушку лицом к себе. Так и есть. Дарья. Я сразу узнала ее по фото. Девушка приоткрыла глаза и посмотрела на меня мутным взглядом.
– Даша, что ты выпила? – обратилась я к ней, указывая на бутылку, но говорить девушка не могла.
Тогда я набрала номер «Скорой», продиктовала адрес и тут же дала отбой. Мне предстояла нелегкая задача. Нужно было не допустить, чтобы Дарья отключилась. Я принялась тормошить ее, она вяло сопротивлялась, пыталась что-то говорить, но язык не ворочался. Я подняла ее с постели и, придерживая за корпус, велела идти. Девушка сделала два неверных шага и начала отключаться. Я принялась яростно хлестать ее по щекам. Это подействовало, но ненадолго. Я была в панике. А что, если «Скорая» опоздает? Надо было самой везти ее в больницу, не дожидаясь медиков. Но в этом случае был риск, что она умрет прямо у меня в машине. Я не смогу и вести машину, и приводить девушку в чувство. Нет, лучше все-таки дождаться врачей. Я снова принялась тормошить Дашу, изо всех сил пытаясь не дать ей отключиться.
Сколько времени прошло с того момента, как я вошла в комнату, и до того момента, как приехали врачи «Скорой помощи», я сказать не могу. Может, пять минут, может, меньше. Мне же эти минуты показались вечностью. Когда в коридоре послышался шум шагов, я выскочила из комнаты и громко закричала, привлекая внимание врачей.
– Сюда. Скорее. Отравление. Девушка в полубессознательном состоянии, – подгоняла я врачей.
Двое санитаров вбежали в комнату, за ними следовал доктор. Быстро оценив ситуацию, он отработанным движением достал из чемоданчика переносную капельницу, перетянул девушке предплечье и ввел иглу в вену. Живительное лекарство потекло по трубке, и только тогда я немного расслабилась. Я указала на бутылку, валяющуюся на полу, и сообщила доктору:
– Скорее всего, то, чем ее отравили, находилось в этой бутылке.
– Нам нужно забрать ее с собой, это ускорит процесс выяснения этиологии отравления, – заявил доктор и уже потянулся к бутылке, но я остановила его.
– На бутылке могут быть отпечатки пальцев, – предостерегла я. – Нужно действовать так, чтобы они не стерлись.
– У вас есть причины считать, что девушку отравили намеренно? – удивился врач. – Я думал, это банальный суицид. В этом возрасте такое часто случается. Конфликты с преподавателями, заваленная сессия, неразделенная любовь. Современные девушки – спецы по изобретению проблем, решить которые, по их мнению, можно только таким способом.
– Да, у меня есть основания полагать, что тут имело место намеренное отравление, – отыскивая чистый полиэтиленовый пакет и осторожно укладывая в него бутылку, заявила я. – Поэтому не забудьте предупредить лаборантов, что прикасаться к бутылке можно только двумя пальцами и только в перчатках.
Пока мы вели дискуссию по поводу бутылки, санитары уложили Дарью на носилки и унесли. Доктор попрощался со мной и тоже ушел. Я же принялась звонить в полицию. Это был явно их случай.
* * *
К счастью для меня, на вызов приехал все тот же Славка Бузов. Именно поэтому мне не пришлось торчать в общежитии до самой ночи. Быстренько пересказав Славке подробности происшествия, особо отметив, что отравление может быть намеренным актом, я помахала ручкой и, пообещав подъехать в отдел, подписать все необходимые бумаги, умчалась. Путь мой лежал в больницу. Во-первых, я хотела убедиться в том, что не опоздала и опасность, грозившая жизни Дарьи, миновала. Во-вторых, я желала узнать, чем была отравлена девушка. И в-третьих, нужно было выяснить, как скоро с Дарьей можно будет общаться.
В приемном покое я узнала, что пациентка Дарья Козырева находится в реанимационной палате. Жизнь ее вне опасности, но в сознание девушка пока не приходила. Выяснив имя ее лечащего врача, я направилась прямо по коридору, где, по словам медсестры из приемного покоя, находилась ординаторская.
Доктора Даши я застала за приемом пищи. Щупленький мужичок, коим он оказался, восседал на крутящемся стуле возле письменного стола и был полностью поглощен нехитрой трапезой, состоящей из сваренных вкрутую яиц и консервированной рыбы. Типично холостяцкий ужин. Стакан жидкого чая завершал картину. На мой приход доктор не обратил ровным счетом никакого внимания. Я решила не мешать ему во время ужина, а дождаться, когда он насытится.
Чтобы время не пропадало напрасно, я пошла отыскивать местную лабораторию. Юная медсестричка, по всей видимости практикантка, охотно подсказала мне, в каком направлении двигаться, и через несколько минут я уже беседовала с лаборантами. Красные корочки сослужили добрую службу и на этот раз. От меня не потребовали никаких дополнительных документов, а просто изложили результаты лабораторных исследований раствора из бутылки. Оказалось, что девушка была отравлена обыкновенным аспирином, добавленным в травяной отвар. Сам отвар ничего подозрительного из себя не представлял. Обычный грудной сбор для избавления от кашля. Серьезность ситуации была даже не в самом факте отравления, а в личной непереносимости данного лекарства организмом девушки.
Из лаборатории я снова отправилась к доктору. Пока я общалась с лаборантами, он успел закончить трапезу и теперь блаженствовал, наслаждаясь редкими минутами затишья. Я поздоровалась и объяснила ему, по какому вопросу пришла.
– Так это вам пациентка Козырева обязана жизнью? – радостно произнес доктор. – Что ж, надо признать, что ваш визит сыграл не последнюю роль. Последствия могли быть гораздо хуже, не приди вы вовремя на помощь.
– Как сейчас чувствует себя Даша? – спросила я.
– Вполне сносно, – ответил доктор. – Она, конечно, слаба, но опасность миновала. Это я вам как профессионал с многолетним опытом говорю. Вообще, ситуация довольно странная. Нечасто выбор суицидников падает на такие широко распространенные препараты, как аспирин. Разве что ваша Даша знала о том, насколько ее организм чувствителен к нему. Но это мы сможем выяснить только тогда, когда девушка придет в сознание и окрепнет.
– Как скоро это произойдет? – поинтересовалась я.
– Через сутки. Максимум двое суток. В настоящий момент мы проводим мощнейший медикаментозный курс лечения, который должен помочь вывести данный препарат из ее организма. Но тут решающим фактором будет являться то, как девушка будет реагировать на курс лечения.
– Когда с ней можно будет пообщаться? – снова спросила я.
– И вы туда же! – воскликнул доктор. – И чего же вам так не терпится всем?
– Кому «всем»? – спросила я.
– Да звонили мне уже. Из органов. Тоже допытывались, когда смогут допросить бедняжку, – пояснил доктор. – А чего ее допрашивать? Ну, психанула девчонка, сглупила. Так что же, ее теперь еще и допросами добивать? Вот оклемается, тогда все и расскажет. Быть может, после тех процедур, что ее ожидают, глупые мысли напрочь из ее головы выветрятся. А в этом случае и обсуждать нечего. Ей не полицейский нужен, а хороший психиатр.
– Вы так уверенно говорите о том, что девушка отравилась добровольно, – заметила я. – Откуда такая уверенность?
– А вы сомневаетесь? Напрасно. Говорю вам, что даже для самоубийства выбор препарата довольно странен. А уж для убийства и подавно. Ну, подумайте сами, что опаснее, аспирин или какой-либо препарат, повышающий артериальное давление? Лично я бы остановил свой выбор на последнем. Хорошая доза какого-нибудь сильнодействующего лекарства для гипертоников сыграла бы свою роль гораздо эффективнее. Выпил человек такую смесь, давление подскочило, и адью. Инсульт, а то и инфаркт. Сердечных таблеток, продающихся в аптеке без рецепта, сейчас огромное множество. И мудрить не надо.
– Значит, если кто-то все же решил избавиться от девушки подобным образом, то он должен был знать об индивидуальной непереносимости аспирина ее организмом? – уточнила я.
– Вот в этом случае, пожалуй, ваш эфемерный злоумышленник сделал бы правильный выбор, поставив на аспирин, – согласился с моими выводами доктор. – Еще полчаса, и дыхательная система девушки не выдержала бы. Хорошо, что вы рядом оказались. Очень кстати.
И доктор бросил на меня подозрительный взгляд. Я этот взгляд проигнорировала. Не рассказывать же каждому встречному-поперечному, что привело меня в комнату Дарьи именно в этот момент? Вместо объяснений я сунула в руки доктора визитку и попросила без промедления сообщить мне, как только девушка придет в сознание. Доктор неохотно согласился. Чтобы простимулировать его согласие, я присоединила к визитке хрустящую купюру. Доктор заметно воодушевился и засыпал меня заверениями в своей преданности. Поблагодарив за помощь, я ушла.
В больнице я провела гораздо больше времени, чем мне показалось. С того момента, как я нашла Дашу в бессознательном состоянии, прошло больше двух часов. Я рассудила, что Славка Бузов со своими оперативниками уже завершили опрос свидетелей в общежитии, и решила рвануть к нему в отдел. Звякнув Бузову по дороге, я убедилась, что он на месте, и условилась о встрече. Славка поворчал на тему «рабочий день полицейского не безразмерный», но тем не менее обещал меня дождаться. Тем более что я все равно должна была подписать протокол.
Сообщив дежурному цель визита, я прошла в кабинет Бузова. Славка сидел за столом, заваленным бумагами. Вид у него был несчастный. Кивнув на свободный стул, он, не отрываясь от писанины, произнес:
– Посиди немного, мне нужно еще два бланка заполнить, и я в полном твоем распоряжении.
Я присела напротив Славки и принялась осматривать интерьер кабинета. Когда пассивное времяпрепровождение мне наскучило, я спросила:
– У тебя кофе, случайно, нету? Я могла бы приготовить нам пару чашек. Мозговую деятельность стимулирует.
– Моей мозговой деятельности может помочь только длительный полноценный сон. За последние сутки я едва ли пару часов поспал, – проворчал Славка и добавил: – Возьми в шкафу минералку.
– Минералку сам пей, – отказалась я. – Ну, скоро ты свой шедевр закончишь?
– Уже, – ответил он, протягивая мне шариковую ручку. – Вот тут подпиши.
Я пробежала глазами бумагу, поставила в нижнем углу свою подпись и, вернув листок Бузову, потребовала:
– А теперь выкладывай. Желательно с подробностями. Что удалось выяснить по нашему отравлению?
– Ну, что? Все как обычно. Пострадавшая, Дарья Козырева, студентка Тарасовского университета. За тридцать минут до твоего звонка вернулась с занятий. Пришла почему-то раньше обычного. Комендант ее видела и запомнила время возвращения. Две другие жилички, что тоже в этой комнате обретаются, вернулись только через час после прихода Дарьи. Следовательно, в комнате девушка находилась одна. Тот же комендант уверяет, что посторонних в общежитии не было. С самого утра. Ну, если не считать тебя, конечно. Кстати, что это за документ ты ей под нос совала? – поинтересовался Славка. – Она утверждает, что ты представилась сотрудником полиции. Это верно?
– Не это сейчас главное, – ушла я от щекотливой темы. – Что говорят соседи? Они тоже никого из посторонних не видели?
– Никого, – ответил Бузов, решив не настаивать на получении ответа на свой вопрос о моих корочках. – По поводу гостей в комнате Дарьи вообще негусто. Девушки, ее соседки, предпочитают сами по гостям ходить, а не заморачиваться их приемом в своей комнате. А Дарья, по общему мнению всех опрошенных, вообще нелюдимая. Сама в гости не ходит и к себе никого не водит. Вот такие дела!
– Что насчет отпечатков пальцев на бутылке? – снова спросила я.
– Только самой Дарьи. Вообще, выдвинутая тобой версия об умышленном отравлении не выдерживает даже слабой критики. Все указывает на то, что девушка сама постаралась, – выдал Славка. – А вот с версией суицида все срастается. Девушка нелюдима – раз. Ушла с занятий раньше соседок по комнате – два. Способ отравления – три. Отсутствие чужих отпечатков пальцев на бутылке – четыре. Выбор препарата для отравления – пять. Так что мы смело можем закрывать дело за отсутствием состава преступления.
– Ну, естественно! – воскликнула я. – Чего ради ломать голову над поиском убийцы, если можно все списать на суицид? Опять же лишний «висяк» отделу не нужен.
– А чего ты хочешь? Чтобы я пошел к полковнику и заявил, что девушка загремела в больницу, потому что, по мнению частного детектива Татьяны Ивановой, ее отравил злоумышленник? Никаких улик, а тем более доказательств, кроме этого самого мнения, у меня нет, но я настоятельно требую позволить мне возбудить дело о покушении на убийство? – обиделся Славка.
Я сообразила, что ни о записках, ни о родстве девушки с Вдовиным он понятия не имеет, и сменила тон:
– Ладно, забудь. Наверное, день сегодня действительно был не из легких. Как у тебя, так и у меня. Лучше скажи, как обстоят дела с допросом Чекурина? Ты ведь встретился с ним?
– Встретиться-то встретился, только вот с повышением, видно, придется повременить. У Чекурина железное алиби. И опрокинуть его не удастся. Придется копать в другую сторону. Попробую повторно проработать всех конкурентов Вдовина, – разочарованно произнес Бузов.
– Не унывай, будет и на твоей улице праздник, – подбодрила я его и перевела разговор на более нейтральную тему: – Мать девушки объявилась? Мне бы хотелось пообщаться с ней.
– Объявилась! – рассерженно воскликнул Славка. – Закатила в отделении скандал. Еле уняли.
– По какому поводу скандалила? – удивилась я. – По-моему, ей сейчас должно быть не до скандалов.
– Я тоже так думал, пока беседовать с ней не начал, – заметил приятель. – Сначала она вела себя адекватно, насколько это вообще возможно в подобных обстоятельствах. Шутка ли, родная дочь чудом избежала смерти. Тут у любого нервы сдадут. Но это не дает права оскорблять людей. Тем более, когда они при исполнении.
– Она тебя оскорбляла? – еще больше удивилась я.
– Не то слово. Я таких ругательств в свой адрес давно уже не слышал, – принялся жаловаться Бузов. – В чем только она меня не обвинила! И дармоед я, и бездельник, и сухарь бесчувственный.
– Чем же ты ее так достал? – начиная догадываться, чем был вызван гнев расстроенной женщины, спросила я.
– А тем, что высказал предположение, что доченька ее сама на себя руки наложить пыталась, – сообщил Славка. – Кричала тут, как в одно место ужаленная. «Чтобы моя Дашенька и такое с собой сотворила!» Еще жалобу начальству накатать грозилась. О некомпетентности сотрудников вверенного ему отдела.
– А ты бы как реагировал на ее месте? – пожав плечами, заметила я. – У нее дочь при смерти, а ты ей о нестабильности психики родного дитяти зачехляешь. Думать надо!
– У меня работа такая. Я должен все версии отработать, – начал оправдываться Бузов. – Кто лучше матери душевное состояние дочери описать сможет? Тем более, если девушка ни с кем из сверстников особо близка не была.
– Забудь. Побушует и успокоится, – снова подбодрила я Славку и принялась прощаться. – Пойду я. Устала как собака. Весь день в разъездах.
– Узнаешь что новенькое, про меня не забудь, – напомнил он.
– Непременно, – пообещала я.
Из отдела я поехала прямиком домой. Сегодня меня ожидали еще два серьезных разговора, но вести я их собиралась не иначе, как в уютной обстановке собственной квартиры.
Добравшись до дома, я первым делом набрала номер Вдовина. Услышав в трубке недовольный голос моего клиента, я произнесла:
– Я была права. В третьей записке шутник имел в виду вашу дочь, – и замолчала, ожидая реакции.
Повисла продолжительная пауза, во время которой до меня доносилось лишь тяжелое дыхание Петра Аркадьевича. Справившись с первым шоком, он отрывисто произнес:
– Минуту, я перейду в кабинет, – после чего снова повисло молчание.
Тишина длилась довольно долго, из чего я сделала вывод, что в квартире Вдовина по меньшей мере пятьдесят комнат. За то время, что Петр Аркадьевич молчал, можно было запросто пересечь два футбольных поля, причем в оба конца. Когда же он заговорил, я не узнала его голос. Отстраненный и в то же время взволнованный, он напоминал звуки автоответчика, чудесным образом передающего эмоциональное состояние хозяина.
– Вы сказали, что нашли мою дочь, я правильно вас понял? – произнес Вдовин.
– Да. Я нашла ее. Нет сомнений в том, что дочь Светланы Козыревой одновременно является и вашей дочерью, – подтвердила я. – Я встречалась с тетушкой Светланы, к которой она уехала, бросив учебу.
– Понятно, – медленно произнес мой клиент и вновь замолчал.
Меня начали напрягать эти длительные паузы, и я решила выложить все сразу. Пусть уж отмолчится за все новости сразу, может, тогда с ним удастся поговорить продуктивно.
– Я нашла Дарью в общежитии университета, в котором она проживает. Девушка была в полубессознательном состоянии. Отравление. Я вызвала «Скорую помощь» и полицию. Дашу увезли в больницу. Сейчас ее жизнь вне опасности, но она еще не приходила в сознание, поэтому пообщаться с ней не удалось. Полиция не нашла в происшествии состава преступления, так что, скорее всего, злоумышленника, пытавшегося отравить девушку, искать никто не станет, – методично выкладывала я новости. – Кстати, о вашем существовании Дарья не знает.
– Не удивительно, – подал голос Вдовин. – Ведь и я о ней ничего не знаю. Вернее, не знал. Что вы намерены предпринять?
– Как и прежде, я собираюсь выяснить имя автора дурацких шарад. И искренне надеюсь на вашу всестороннюю помощь, – ответила я.
– Я готов, – просто сказал он.
– Вот и хорошо. Подумайте и назовите мне фамилии тех, кто мог знать о существовании вашей внебрачной дочери. Я имею в виду из нынешнего окружения, так как этот человек должен быть вхож в вашу семью в настоящий момент, – произнесла я.
– Об этом никто не мог знать, – отрезал Вдовин. – Как вы себе это представляете? Я о дочери ни сном ни духом, а для моих близких это давным-давно не тайна? Это абсурд!
– И тем не менее расклад таков. Кто-то из вашего окружения знал о Дарье. Этот кто-то знает ваши привычки. Знает марку вашей машины. Знает, где находится загородный дом. Вы до сих пор считаете, что шутник – посторонний человек?
– Не убедительно, – продолжал упорствовать Вдовин. – Обо мне не раз писали в газетах. О том, каким недвижимым имуществом я владею, мог знать любой, кто читает местную прессу. Марку машины узнать вообще не составляет труда, стоит только последить за моими передвижениями. Элементарная наблюдательность. А что касается дочери, то это вообще может быть совпадением. Чудовищным совпадением, не спорю, но все же подобное могло иметь место.
– Не обольщайтесь, Петр Аркадьевич. Вы даже себя в этом не сможете убедить, не то что кого-то еще. Я не права? – я снова начинала злиться.
Ну что за клиент мне попался! Просто баран упрямый. Вместо того чтобы принять проблему и искать пути ее решения, он все время прячет голову в песок. И как только с таким подходом ему удалось стать преуспевающим бизнесменом?
– Татьяна, почему вы молчите? – как ни в чем не бывало задал вопрос Вдовин.
«Стараюсь сдержаться, чтобы не высказать тебе, что я думаю о твоей непробиваемости», – зло подумала я. Вслух же спросила:
– Вы отказываетесь выполнить то, о чем я вас прошу?
– Ни в коем случае. Вы неверно меня поняли, – возразил он.
– Тогда выражайтесь яснее! – не сдержавшись, выпалила я.
– Я постараюсь, – ничуть не обидевшись на мой выпад, ответил Вдовин. – Выполнение вашей просьбы может занять некоторое время. Это подождет до утра? Я мог бы составить список и прислать с водителем. К девяти утра вас устроит?
– Вполне, – немного смягчив тон, проговорила я и, поддавшись порыву, добавила: – Поговорите с женой. Возможно, она знает, кто из вашего окружения владеет информацией о вашей дочери.
– Алла? Она-то откуда может это знать? – искренне удивился Вдовин.
Я не собиралась щадить его чувства. Дело принимало нешуточный оборот. Вчера поджог, сегодня отравление. Кто знает, как далеко готов зайти шутник? По этой причине я отбросила недомолвки и сообщила то, о чем поведала мне тетка Светланы.
– Вполне вероятно, что ваша жена знала о беременности Светланы, – заявила я. – Она встречалась с ней накануне вашей свадьбы. Возможно, Светлана сообщила ей о том, что ждет ребенка.
В трубке в очередной раз повисла тишина. На этот раз, понимая, насколько шокирующей для Петра Аркадьевича была новость, я не стала его торопить. Вдовин молчал долго. Затем произнес только одну фразу и сразу отключился:
– Я вас услышал.
Вот так! Он меня услышал. Значит, разговор с Аллой состоится. Собственно, этого я и добивалась.