Глава 10
Сева не подавал признаков жизни. Деньги в вазочке неумолимо таяли, хотя Мила экономила как могла: к брату в гости не ездила, в парикмахерскую не ходила, ела чуть ли не одни йогурты. Правда, аппетит у нее пропал напрочь, так что на питание много и не требовалось. Оказалось, что стресс – неплохой диетолог: Милочка похудела, и сильно. Раньше она периодически вяло пыталась «сидеть» на какой-нибудь модной диете, но результаты как-то не впечатляли, да и силы воли ей всегда не хватало. То праздник какой-нибудь нагрянет, то еще что – и весь вареный рис коту под хвост. Но лицо, в отличие от фигуры, Милочку не радовало. Во-первых, в глазах появилась растерянность. Или потерянность? Кроме того, она не любила и не очень умела краситься. Обычно макияж ей делали в салоне вместе с прической перед каким-нибудь ответственным мероприятием, а в повседневной жизни она обходилась неяркой губной помадой. Теперь и то и другое приходилось делать самой, и Мила периодически впадала в панику, чувствуя, что помада ей не идет, брови она не подвела, да и выщипать их не помешало бы, а собственноручно накрученные волосы выглядели так, что ей пришлось отменить одно собеседование и в дальнейшем ограничиться банальным конским хвостом.
Наконец, не выдержав, она решила: «Черт с ними, с деньгами, Новый год скоро. Может, если я себя немножко побалую, и судьба меня побалует. Хочу в парикмахерскую. Чтобы меня постригли, причесали, накрасили…» Она доехала на метро до «Театральной», а потом поднялась на поверхность и не торопясь пошла пешком, с удовольствием разглядывая празднично украшенные витрины. Да, раньше она зашла бы в пару магазинов и накупила бы нужных вещей и безделушек – подарки друзьям и родственникам. А теперь вот остается разве что любоваться. Нет, совсем без подарков на Новый год никто не останется. Гале и Николаше она решила презентовать немецкий обеденный сервиз, дорогая и добротная вещь Галине должна понравиться. «К тому же у них и годовщина свадьбы в январе – скажу, что на два праздника». Наталье и Сергею можно подарить пару хрустальных подсвечников: Севе кто-то привез из Чехии. Цветной хрусталь, очень красивые. А вот детям придется что-то покупать – им подсвечники и сервизы не нужны… Милочка вдруг почувствовала себя ужасно одинокой в толпе спешащих куда-то людей. Кто-то бежит в офис, кто-то – домой. А ей даже торопиться некуда. Ни работы, ни семьи. Огни ближайшей витрины расплылись от застилавших глаза слез. Фонари превратились в солнышки. Хорошо, что идет снег – он тает на щеках – и не поймешь, то ли это слезы уходящего года, то ли ее собственные. Снег падал не спеша и как-то очень спокойно. Он белил грязные московские тротуары, сугробами и сугробиками собирался на крышах машин и на плечах статуй и фонарей. Под его нежной пеленой многочисленные искусственные елочки, выставленные у входов в магазины, становились почти настоящими. Постепенно Мила успокоилась. Не может быть все всегда плохо. Скоро Новый год – он наверняка, просто обязательно принесет что-то хорошее.
Вот и салон: недешевое уютное заведение на одной из улочек тихого центра.
Администратор при виде Милы расплылась в приветливой улыбке:
– Ах, вы нас совсем забыли и пришли без записи… Срочно? Хорошо, что-нибудь придумаем, но придется немного подождать…
Мила кивнула и присела на мягкий диванчик. Боже, как давно она здесь не была. А как хорошо, однако, жить богато! Раньше она не обращала внимания на нюансы, от которых теперь получала удовольствие: мягкий свет, диван, остро пахнущий кожей, изящные светильники, чашечка кофе на инкрустированном столике, которую принесла женщина с приветливой улыбкой. Милочка огляделась по сторонам. Народу немного, помимо нее самой вся очередь – это две дамы неопределенного возраста и совершенно определенных финансовых возможностей. А вот у двери в дальнем конце холла происходило нечто неординарное. В фойе обычно респектабельного заведения тусовалось несколько странных личностей: кожаные куртки, ботинки тяжелые, как дореволюционные утюги, колечки в разных местах и – наплевать мне на вас – вид и манеры. Мила несколько минут изнывала от любопытства, потом все же встала, подошла к конторке и вполголоса спросила у администратора: «Неужели они тоже стричься?» (одна парочка – парень и девушка – были совершенно лысые, то есть бритые наголо). Администратор – ухоженная дама лет пятидесяти – закатила глаза и скривила губы. Но гримасу видела только Мила. Голос же звучал, как всегда, ровно и приветливо:
– У нас открылась студия татуажа. Сейчас это самое модное направление в косметологии. Хотя визажистам классического толка это, конечно, не нравится. Сужает возможности…
Мила захлопала глазами:
– При чем тут визажисты? Ведь наколки делают на теле. Да и замазать можно, наверное.
Администратор сморщила носик: «Не наколки, милочка, это ужасно вульгарное слово. Тату – намного лучше, правда?» – и пустилась в объяснения. На теле – да, но это делают уже бог знает сколько лет, и спрос поступает в основном от таких вот – с колечками в носу. Хотя иногда заходят такие дамы – вы и не догадаетесь никогда, где и что у них нарисовано… Да, так вот. Самое модное сейчас – тату-визаж. То есть на лице как бы делается перманентный макияж – можно покрасить брови, можно подчеркнуть губы… Ну и подкорректировать их форму по ходу дела…
Милочка не колебалась ни минуты:
– Посоветуйте мне мастера.
Дама осеклась, не ожидая такого немедленного успеха от своей лекции. Но раз человек хочет…
– Будьте добры, присядьте. Я посмотрю, освободился ли Борис. Он исключительно талантлив и очень аккуратен.
Дальше все оказалось не так чтобы просто. Сначала Милу провели в зальчик с зеркалами, столиком с набором косметики и обычных аксессуаров. Она села в кресло перед туалетным столиком, заваленным косметикой. Пришел Борис – совсем еще молодой человек, высокий и худой. Его кожа золотилась ровным, скорее всего, искусственным загаром, который красиво оттенял светлые волосы, а над бровью поблескивало маленькое колечко. Второе колечко находилось точно по центру нижней губы. Несколько секунд Мила, приоткрыв от удивления рот, таращилась на это… украшение. В голове ее быстро проносились вопросы. Больно было прокалывать? И как он ел? А теперь, наверное, есть не мешает… А целоваться? Странное, должно быть, ощущение. А если он целует сосок… а если… На этой мысли Милочка покраснела, встретила смеющийся взгляд молодого человека и совсем стушевалась. Должно быть, он догадался, о чем она думала…
– Извините… – пролепетала она.
– Ну что вы! Об этом все думают. А некоторые так прям и спрашивают. Так что все нормально.
Мастер направил свет женщине в лицо, пробормотав «потерпите», и внимательно разглядывал ее некоторое время, задал несколько вопросов: возраст, когда и чем последний раз болела, какой косметикой пользуется… Потом кивнул и сказал:
– Ну что ж, примерим лицо. Пожелания есть?
Мила промямлила что-то не очень убедительное. Было понятно, что конкретных указаний у нее нет. Тогда мастер сказал: «Позвольте мне» – и накрасил ее сам. Открыв глаза и посмотрев в зеркало, Милочка покачала головой. Он кое-что поправил.
– Нет-нет, – испуганно пролепетала Мила, – обычно я крашусь совсем не так… и это так ярко, и брови… Я на себя не похожа.
– Может, оно и к лучшему, – не слишком громко, но отчетливо пробормотал Борис и взялся за губку.
Но женщина отвела его руку. Какого черта, думала она. Возможно, он прав. Что хорошего было в ее лице, что так стоило цепляться за тот образ? Она принялась внимательно разглядывать свое отражение. Гладко зачесанные назад волосы, четкие, вразлет, брови. Подчеркнутая линия век делала глаза более выразительными. Губы… Они стали более пухлыми и обрели четкий рисунок. Да, с непривычки она решила, что выглядит вызывающе и слишком ярко. Но… В конце концов, вдруг подумала Милочка, мастер ведь мужик. А значит, он старался найти и подчеркнуть в ней то, что понравится мужчине.
– Я буду выглядеть именно так?
– Да, и довольно долго. Через некоторое время – год, полтора – краски начнут блекнуть. Тогда приходите, и мы поправим. Это, конечно, не самая приятная процедура, но все же гораздо более щадящая, чем пластическая операция. И не столь радикальная.
– Хорошо, – решилась женщина. – Делайте так. Это даже лучше. Это буду новая я. И жизнь у меня будет новая. И звать меня будут… Людмила.
– А сейчас вас как зовут? – несколько растерянно спросил молодой человек.
– Сейчас меня все зовут Милочка.
– Вам идет.
– Нет. Менять так менять. Людмила.
– Ну что же, Людмила, готовьтесь. Это будет не очень приятно, но несмертельно.
И она прошла во второй зал. Здесь Милочка оробела. Эта комната уже ничем не напоминала парикмахерскую или даже салон красоты. Скорее, кабинет стоматолога, а то и операционную. Девица в халатике и шапочке, как у медсестры, уложила ее в кресло и укутала зеленоватым покрывалом.
Борис появился в белом халате, перчатках и с маской на лице. Сдвинув маску, он улыбнулся ей:
– Как у зубного врача, да? Теперь слушайте. Я обезболиваю нужный участок ледокаиновым спреем, а затем иглой наношу рисунок. Рука у меня достаточно твердая, но действие спрея заканчивается довольно быстро. Терпите, ни в коем случае не дергайтесь. И все будет хорошо.
Когда все кончилось, ей вызвали такси и, полумертвую от усталости и боли, погрузили в машину. Мастер напутствовал Милу словами: «И ради бога, не торопитесь бежать к зеркалу. Анальгинчик выпейте и ложитесь бай-бай».
Лицо болело, горело и саднило, как будто она проехалась им по асфальту. Очень хотелось умыться холодной водой. Но Милочка добралась до квартиры, зажмурившись, прошла мимо зеркала в прихожей, руки помыла в кухне, выпила таблетки и легла в кровать. Она заснула быстро, и снилось ей что-то приятное – что не вспомнить, но ощущение праздника осталось. Милочка проснулась поздно и, все еще улыбаясь, потянулась. Честно говоря, улыбаться было трудновато. Ее лицо… она испытывала явный дискомфорт. Она выбралась из кровати и решительно направилась в ванную. Глянув в зеркало, женщина замычала от ужаса. Бросилась в прихожую, трясущимися руками перебрала сумочку, нашла визитку салона и, набрав номер, потребовала Бориса. Тот выслушал сбивчивое описание увиденного в зеркале кошмара и сказал:
– Дорогая моя, вы что же, совсем меня вчера не слушали? Я все подробно объяснил. Давайте успокойтесь и послушайте еще разок. Покраснение и отеки – следствие травмы. Укол – это микротравма, но площадь достаточно обширна. К тому же вам больше двадцати пяти лет, значит, кожа восстанавливается не так быстро, как хотелось бы. Надо потерпеть немножко. Аллергии у вас нет, так что ничего страшного… Воды много не пейте, не плачьте ни в коем случае. И вообще плакать старайтесь поменьше. Слезы разрушительно действуют на сердца мужчин, но, по моим личным наблюдениям, и на тату тоже… Займитесь чем-нибудь приятным. Маникюр сделайте, ванночку с ароматическими маслами – только лицо не окунать.
– Но… все правда будет нормально? Это все пройдет?
– Я вам гарантирую! Если бы я кого-нибудь оставил в таком виде, меня давно не было бы в живых. Вы, девушки, народ нервный и мстительный. Ну, договорились? Потерпите пару денечков?
– Да… Да, конечно. Извините.
Людмиле было уже неудобно и стыдно за свою истерику. Ведь вчера, методично, с твердостью и регулярностью автомата вонзая иглу, мастер что-то говорил о процессе восстановления. Но она слушала вполуха. Совсем другие мысли наполняли Милочкину голову. Она мечтала, как где-нибудь, совершенно случайно, встретится с ним… С принцем? – подумали вы. Ничего подобного – с Севой! И как муж удивится. И скажет… что-нибудь приятное. А потом… пригласит в ресторан. Черт, Борис же сказал – не плакать!
На четвертый день, проснувшись утром и почувствовав, что лицо почти не болит, Людмила поняла, что зверски голодна. Предыдущие три дня она почти ничего не ела и редко вставала с диванчика. Целый день смотрела телевизор или дремала. И вот сегодня она словно очнулась. Такое состояние бывает после болезни: чувствуешь себя легким и словно немножко пустым внутри. А мир вокруг видится четче и светлее.
Она обследовала холодильник и шкафы. Результат был неутешительным: два йогурта, полкило гречки. Посмотрев на себя в зеркало, женщина поняла, что в магазин идти рано. Может, позвонить брату и попросить привезти продукты? Она бросила еще один взгляд в зеркало, представила, что скажет Николай, и решила: к черту! Наварю гречневой каши и протяну еще несколько дней. Гордость дороже. Зато потом…
Людмила пошла в спальню. Распахнула огромный стенной шкаф. Ну-ка, где та узкая юбка…
Молодая женщина перемерила множество вещей, с радостью убеждаясь, что похудела размера на два. Она нашла в баре недопитую бутылку мартини, налила бокал и коснулась им зеркала: «За новое имя и новую жизнь!» Правда, жизнь эту придется начать с поисков работы. Но почему-то она была уверена, что Людмиле повезет больше, чем Милочке.
Следующие два дня она провела за ушиванием одежды, телефонными переговорами и мечтами.
